* * *
Первый раз это произошло, когда он был мелким сопливым юнцом. Мелким и глупым, раз уж полез плавать с ребятами в какое-то совсем дикое место. Неудачно нырнул, боком напоролся на что-то металлическое. И тогда, когда он корчился от боли и судорожно пытался схватить воздух, он впервые увидел его. Он сидел под водой на железной конструкции. Несмотря на муть, Хэнк его видел чётко: длинный тёмный балахон, капюшон которого полностью скрывал глаза, склонённая к плечу голова, серые плотно сжатые губы. И Хэнк оставил попытки всплыть. Бесполезно. Наверное, он уже мёртв — как только он это осознал, боль в боку растворилась, горящие лёгкие утихли чуть позже. Стало страшно: он единственный у родителей ребёнок, они этого не переживут. У него перед глазами проскочила не собственная жизнь, а картины того, что будет с его родителями. Пришла другая боль, словно каждый кусочек его тела пронзило иглой. Они этого не заслужили. Хэнк словно оказался там, в морге, где им показали его труп. Как погасли глаза отца, как опустились руки у матери. И дальше в будущее. Родители, которые столько трудились ради семьи, ради него, угасали. А он больше не мог ничего сделать… Хэнк оторвал взгляд от родителей и только в этот момент заметил его. Он смотрел с вниманием, Хэнк отчего-то это ясно осознавал, и снова вокруг них вернулась толща воды. Только сейчас он кулаком подпёр голову, словно задумавшись. На Хэнка навалилась апатия. И в тишине его следующая мысль стала очень громкой. «А где коса?» Он хмыкнул — этот звук набатом прозвучал в голове — и играючи продемонстрировал длинные чёрные когти свободной руки. Верно, с такими руками легко выдрать душу и даже скашивать её не надо. Хэнк кивнул. Однако он думал, что Смерть, как у Пратчетта, является скелетом. Снова раздался смешок прямо в мозг, минуя уши, он покачал головой. Не-Смерть. Но кто тогда? Он прогнулся, изгибаясь так, как человек не смог бы. Змея. И Хэнка вытолкнуло.* * *
Его вытащили из воды, а друг, который полез за ним, зацепился за что-то и погиб. Он был ненамного старше Хэнка. Для него он стал первой потерей. А также первой нитью, привязавшей его к миру живых. Везунчик — так сказали про Хэнка врачи. Отделался лихорадкой, получил ряд уколов, но серьёзного заражения избежал. Хэнк хотел бы порадоваться облегчению его родителей, но не мог. Муть, одна муть, но сквозь неё пробивалась кристально ясная установка: он выжил, чтобы совершить полезное для мира. Это его обязанность. Через пару лет он в компании друзей помог полиции поймать маньяка. И ещё долго он старался поддерживать родителей утонувшего друга, подсознательно ощущая свою вину.* * *
Хэнк, на самом деле, никогда не хотел становиться полицейским. Прекрасно осознавал свою неспособность абстрагироваться от чужой боли, вдобавок его успехи в учёбе давали шанс выбрать что-то иное. Но его склад ума подходил для этой работы, а честность и принципиальность отмечали все учителя. Да и по ночам он метался во снах, мутных, пронизанным чужим присутствуем. Тот случай, когда он чуть не утонул, почти стёрся из его памяти, но установка осталась. Помощь в поиске преступника была лишь первой ступенью, а не целью. Слова полицейского: «Нам нужны такие, как ты» — направление. Картинка сложилась. Когда подал документы в Полицейскую Академию, Хэнк ощутил облегчение. В принципе, он желал помогать людям. Ну и что, что ради этого придётся наступать на горло собственной эмпатии? Родители возражали, но им пришлось уступить: у Хэнка наметилась цель, к которой он решительно стремился. Он не имел права прожить жизнь зря.* * *
Не-Смерть напомнил о себе, когда Хэнк получил ранение при попытке задержать злоумышленника. Наркоман, будучи под дозой, не чувствовал боли и оказался крайне опасным противником. А рядом с Хэнком, как назло, именно в этот момент не было напарника. Сам же он до последнего не хотел поднимать пистолет против человека. За что и поплатился, когда наркоман сумел пробить бронежилет, а потом нанёс несколько ударов в грудь упавшего Хэнка. Истекая кровью, Хэнк не думал о спасении, а лишь молился, чтобы по его наводкам задержали преступника. Корчась от боли на асфальте, он не сразу заметил, как утих голос подоспевшего медика и наступила тишина. И только тогда, когда чужое присутствие словно затопило всё пространство, боль отошла. Хэнк выдохнул с облегчением, ощущая, как притупились чувства. И хоть теплилась надежда, что причиной такого состояния является обезболивающее, а не смерть, что-то не давало ему поверить в это. Поэтому он не спешил открыть глаза. Раздался металлический звук на расстоянии трёх метров от Хэнка. Незнание было худшей пыткой, и ему пришлось посмотреть в ту сторону. Не-Смерть стоял, прислонившись к стене, и виртуозно крутил в своих недо-пальцах нож — кажется, тот самый, от которого Хэнк получил увечья. Он не смотрел на Хэнка, его взгляд был направлен в ту сторону, куда убежал преступник. Лезвие мелькало между когтями, ловя отражённый свет. На мельтешение металла не хотелось смотреть: отчего-то подобное зрелище вызывало неприязнь. Хэнк раскинул руки и уставился в серое небо. Что он успел сделать за эти годы, подаренные Не-Смертью? Стал лучшим выпускником академии, почти всего себя посвящая выбранному пути. Старался ни с кем не конфликтовать, но быть настойчивым и упорным. Потом должность патрульного, экзамен на детектива, и вот он получил нож под рёбра. Наверное, Не-Смерть в досаде, что поставил не на того. О судьбе родителей Хэнк даже не думал: их не стало три года назад, при пожаре. Может, сейчас он наконец с ними увидится? «Как же сильно я по ним скучаю». Хэнк сжал губы, глаза начали гореть: потекли редкие слёзы. Металлический звук раздался в последний раз — Не-Смерть уронил нож на асфальт. Хэнк повернул голову набок, чтобы увидеть, как нечеловеческая рука удлиняется, тянется, но не в сторону Хэнка, а куда-то вдаль. И снова его вытолкнуло.* * *
Преступник разбился: при попытке скрыться от погони забежал в заброшенное здание, добежал до верхних этажей и свалился. Хэнк узнал об этом, лёжа в больнице, где ему сделали операцию. Опять везение: нож не задел важные внутренние органы. И ему дали неделю на восстановление. Хэнк кивнул, а на больничном лихорадочно искал информацию мистического характера. Глухо: тонна сайтов, и ничего подходящего. Зато пересмотрел все сезоны любимого в юношестве сериала. В этом же году он с помощью своих мозгов и слаженной работы команды до единого выловил преступную группировку, ответственную за изготовление и распространение нового наркотика.* * *
Когда Хэнку перевалило за тридцать, с ним случился Чарли. Этот журналист, копирайтер, папарацци и шило в одном месте был сравним со стихийным бедствием. Про него Хэнк слышал ранее, но того дня судьба милостиво разводила их по разным сторонам. Чарли оказался нахалом. А ещё очень обаятельным чёртом, умеющим вовремя притвориться пуськой. Многие, глядя в его карие глаза, пропадали, выкладывали всё, что знали, и чуть ли не таяли. Настойчивый, настырный, знающий себе цену. И поэтому Хэнк его с превеликим удовольствием и улыбкой послал куда подальше от себя. Несколько раз. Чарли с маршрутами был не согласен. И началась своеобразная охота на Хэнка Андерсона. Ещё никто ранее с такой настойчивостью не лез в его личное пространство. Чарли развёл огромную деятельность во имя ему одному известной цели. Совал нос всюду, куда получалось это делать, собирал любую информацию про Хэнка, а ещё вычислил его любимые места. В общем, всячески старался сблизиться. При этом успевал блистать на своём трудовом поприще, о чём Хэнк узнавал от коллег, из новостей или от самого Чарли. Деятельный парень, но Хэнк упрямо держал оборону. Рассчитывал, что интерес скоро пропадёт. Да и в принципе Хэнк отвык от присутствия в своей жизни кого-то хоть сколько-нибудь близкого. Да и воспоминания о Не-Смерти заставляли его держать всех на расстоянии. Он старательно окружил себя вакуумом, чтобы никто и никогда не смог до него добраться. Чарли оказался первым «космонавтом», преодолевшим этот вакуум, хоть его «полёт» и длился около года. Хэнк не понимал, чего от него хотели: дружбу, сотрудничество, романтику — или всё сразу. Но он позволил себе втянуться в этот водоворот, перестав «докладывать кирпичи» в стену между ними. Чтобы у Не-Смерти не было причины отбирать у него Чарли, Хэнк из-за всех сил работал, раскрывал дела, изучал улики, допрашивал, надеясь, что скоро появится то дело, ради которого ему уже трижды не давали умереть. Чарли считал, что Хэнк слишком загоняется, на что тот лишь пожимал плечами. На второй год их общения, которое наполнилось романтикой, Хэнк поделился своей главной тревогой. Тогда Чарли, внимательно его выслушав, сказал: — Может, если ты умрёшь, у этого мира больше не будет шансов? Хэнк горько усмехнулся и покачал головой. Хоть он и Андерсон, но имя не Томас, в избранность верить не хотелось. — Скорее инструмент, которому не сказали его главную задачу. И вообще, что он такое: отвёртка, молоток… — Или микроскоп! — Ты слишком хорошего обо мне мнения. На это Чарли лишь пожал плечами. Это было довольно тихое время, и Хэнк старательно избегал встречи с Не-Смертью, но… Через пару лет у Чарли обнаружили редкую болезнь, от которой он медленно сгорал, несмотря на всё лечение. Терял вес, кожа приобрела нездоровый оттенок, рыжие волосы словно поблекли. Врачи разводили руками и выписывали новые процедуры. От которых Чарли после месяцев лечения взвыл: они не помогали, а лишь добавляли боли. Близкий человек сгорал на глазах. Бессилие. Время стремительно ускользало между пальцев. Чарли не стало весной. Хэнк впервые напился чуть ли не до алкогольной комы. А когда он в полузабытье увидел Не-Смерть, то впервые накричал на него. В этом не было смысла, и Хэнк понимал: Не-Смерть равнодушен же к его переживаниям. Ему от него нужно было что-то другое, несомненно важное.* * *
Хэнк замкнулся, но продолжил исполнять свою работу, ни с кем более не сближаясь. Потом появился Красный Лёд и смерть окружила Хэнка со всех сторон. И он старался на неё не обращать внимания, надеясь, что когда-нибудь Смерть заберёт и его. В команде профессионалов Хэнк раскрыл громкое дело. А через некоторое время родился его новый смысл жизни.* * *
Под коленями асфальт, но Хэнк уже не ощущал холод. За пределами трассы лежал автомобиль. Семейный кроссовер перевернулся, когда сработала интеллектуальная антиаварийная система. Почему? В голове бились друг о друга мысли. Коул же был пристёгнут? Хэнк всегда за этим следил. Сигнал о помощи должен был отправиться автоматически. Отправился же? Раздался скрежет. Хэнк повернул голову. Не-Смерть проводил когтями по асфальту, соскребая лёд. Лёд? По телу Хэнка пробежался холод. Чёрный лёд в октябре. Близ Детройта. Как? Не-Смерть на этот раз полулежал на асфальте и был немного больше в размерах, чем обычно. Невидимые глаза смотрели на лёд под когтями. Он ждал. «Нет, — билось в голове Хэнка. — Только не Коул. Не отбирай его у меня!» Не-Смерть покачал головой. И ответил. Не звуком, а словно эмоцией, образом в подсознание. Жизнь Коула от него не зависела. «Так забери мою! Лишь бы Коул выжил!» Хэнк хотел вскочить, хотел орать вслух, но не мог даже пошевелиться. Не-Смерть повернул голову куда-то вдаль, не обращая внимания на последнюю мысль Хэнка. «Я уже совершил самое значимое событие в своей жизни! Я тебе не нужен!» Дрожь в ответ: Хэнк был нужен живым. Он не исполнил то, что требовалось Не-Смерти. В голове забилась тревожная мысль: а вдруг ему просто нравилось смотреть, как Хэнк из-за всех старается везде успеть, сердце и душу отдаёт своей работе? А всё остальное обречено погибнуть? «Если Коула не станет, клянусь, я сделаю всё, чтобы последовать за ним! С меня хватит этого бесцельного квеста, во что превратилась моя жизнь!» Не-Смерть издал хрип. Первый звук от него за столько лет! И Хэнка сковало. Совсем скоро произойдёт что-то одиозное. То, с чем Не-Смерть лично не справится. А Хэнк — да. Но с чего он это будет делать? «Коул должен жить!» Ответ: жизнь Коула не зависела от него. Не в его силах повлиять на исход. «Да чтоб тебя!» Хэнк ругался, пытаясь вывести это существо из себя, но Не-Смерть лишь окутал его неким коконом. Толчок.* * *
Хэнк очнулся в больнице, чтобы узнать: его любимого ребёнка не стало пару часов назад. Мир лишился красок. Мир лишился звуков. Мир лишился смысла без Коула. Неважно, для чего Не-Смерти нужен был Хэнк. Хэнк Андерсон стал совершенно не нужен самому себе.* * *
«Всё в порядке», — повторял самому себе Хэнк. По рукам струилась тёмно-красная кровь. Самая дальняя часть парка, в это место редко кто ходит, особенно зимой. Добрался окольными путями, всё, по чему его можно выследить, оставил дома. Отложенное сообщение на утро для Джеффри, чтобы нашёл для Сумо новый дом и добрых хозяев. За пару месяцев Хэнк сумел распределить свои дела по другим и помогал по мере возможности: его самого отправили на больничный после аварии. Никто не придёт ему на помощь: он старательно делал вид, что справляется. В этот день Хэнк решил окончательно поставить на своей жизни крест. Только вот решительности оказалось недостаточно: инстинкт самосохранения до последнего не давал нанести более глубокую рану. «Всё хорошо, скоро всё закончится», — как мантра, заглушающая остальные мысли. Холод проникал под одежду, сковывал, а Хэнк полулежал с закрытыми глазами и ждал смерти. Внезапно раздался вопль, перед глазами встала красная пелена. Хэнк зажал руками уши, но вопль проникал сквозь ладони, бил изнутри, выворачивал. «Неужели смерть такая?» Затихло. Боль больше не ощущалась. Хэнк открыл глаза и увидел Не-Смерть, возвышающегося над деревьями. Его змеевидное туловище изгибалось меж деревьев. Его недовольство ощущалось всем существом, но Хэнк, просмотрев туда, где под капюшоном скрывались глаза, понял: кричал не он. А кто же? Не-Смерть стал плавно уменьшаться в размерах и двигаться по кругу, пока не взял Хэнка в кольцо. Он остановился напротив лица Хэнка и когтями легко прошёлся по рукам, смазывая кровь. В голову проникли образы: Хэнк не хочет знать ответ на свой вопрос и никогда не узнает кричащее существо. Более оно так близко к Хэнку не подойдёт, Не-Смерть об этом позаботится. А ещё проникло чужое сожаление, нечеловеческое. Но всё же отпускать Не-Смерть его не станет: Хэнк всё ещё очень нужен. Он впал в транс: не было сил ругаться. Что бы ни думал Не-Смерть, ему не выжить. Он закрыл глаза и перед глазами вставали родные, грустные, но всё равно ждущие его. На этот раз он не заметил, как образы сменились пустотой.* * *
Очнувшись в больничной палате, Хэнк первым делом хотел заскулить побитой собакой: опять его вытащили. Зачем? Но пришлось держать лицо, столкнувшись со злыми глазами Гэвина Рида. Тот даже не ругался, молча прожигая взглядом. Как впоследствии узнал Хэнк, Гэвина послали за ним из-за какого-то дела, а когда тот его не обнаружил и сообщил капитану, то начались поиски. Чуть ли не опоздали: крови Хэнк потерял много. А потом полоса препятствий из Джеффи, врачей и мозгоправов. Пара месяцев принудительного лечения, после которого Хэнк обнаружил, что даже думать о самоубийстве не может. Его вернули в более или менее приличные психологические рамки, но до конца не довели: Хэнк всё ещё не видел ни малейшего смысла в своём существовании. Ну а если он не может убить себя быстро, то найдутся другие методы. Например, вести дела в одиночку, и чем сложнее, тем лучше, забывая о личной безопасности. Сломать себе режим, благо график, по сути, и раньше был слабо нормирован. Пить, когда есть возможность. Есть вредную пищу, в которой себе отказывал всю жизнь. Через год Хэнк обнаружил, что в пьяном состоянии способен слегка преодолеть блок в мозгах: в русской рулетке он видел шанс на избавление. Но раз за разом смерть обходила его стороной. Пули летели мимо, здоровье держало оборону, в русской рулетке постоянно проигрывал, он даже отравления ни разу не схватил. Это злило, но Хэнк продолжал упорствовать. Вытащил из огня пару детей. Раскрыл ряд опасных дел. И всячески ломал себе организм. Хэнку надоело его странное бессмертие. А Джеффри — это его состояние. Новый отдел, специфические дела и напарник-андроид. И всё это — Хэнку взамен всех отобранных дел. «Этот мир сошёл с ума», — зло думал Хэнк, вынужденно узнавая подробности об андроидах, чья мнимая бессмертность бесила жутко. А бессмертность конкретного андроида откровенно вымораживала. Хэнк не мог без дрожи вспомнить, как Коннор погиб — был деактивирован — в конце допроса или как попал под машину. И возвращался, всё такой же позитивный и стремящийся наладить отношения. Безумные сутки. А когда Хэнк понял, с какой тревогой следил за кульбитами Коннора в погоне за голубефилом, осознавая, где и как тот может навернуться, ему стало страшно. (Надо бы связаться со своим бывшим куратором и извиниться за своё поведение.) После Хэнк чуть не свалился с крыши. Коннор успел его вытащить до того, как Хэнк себя пересилил, чтобы разжать руки. Слишком много для одного дня после бессонной ночи. Всё, хватит. Ночью он постарается выиграть в русскую рулетку.* * *
Под взглядом Не-Смерти Хэнк продолжал крутить барабан и приставлять к виску. Щелчок — и снова пусто. И с каждым разом нажимать на курок всё сложнее, словно ментальный блок крепчал от каждой неудачи. Хэнк заливал в себя больше алкоголя. На краю сознания он слышал вопль, но очень глухо. В какой-то момент Не-Смерть провёл когтями по стене, и душераздирающие звуки оборвались. К горлу подступила тошнота, а Хэнк посмотрел прямо на Не-Смерть, кривя губы. «Отпусти меня», — и, не дождавшись ответа, снова крутанул барабан. Пусто. Не-Смерть прошёлся по комнате, а позади него стелилась тень, вместо хвоста. Он протянул руку, но не чтоб выдрать душу, как надеялся Хэнк. Когти прошлись по его рукам и накрыли фотографию, скрывая лицо Коула. Он может облегчить боль, приглушить воспоминания, твердили образы. Хэнку будет легче. Не-Смерть вовсе не желал его страданий. Но Хэнк в этом сомнительном подарке от мистического спутника не нуждался. Он хотел снова увидеть Коула. И не только его. Хэнк скривил губы от боли. «Почему я остался один?» Воспоминание, строчка из книги, которую он прочитал данным давно. Про проклятье жить в интересные времена. Не-Смерть даже передал небольшую эмоцию, подчеркивая иронию. Научился эмоциям на голову Хэнка! «Покинь меня! Свали к чёрту!» Но Не-Смерть никуда уходить не собирался, что бы Хэнк ни сказал и ни подумал. Револьвер потяжелел, пространство наполнила вязкая муть. А сквозь неё слышался чей-то настойчивый голос. И Хэнка тянуло к нему.* * *
Коннор. Сколько слов Хэнк вкладывал в это имя. Додумался же засунуть бессознательного человека под холодный душ! А если бы у Хэнка оказалось сотрясение или что ещё похуже? Короче, можно закончить попытки свести счёты с жизнью, Коннор явно самостоятельно и успешно сведёт в могилу. Сознание Хэнка было наполнено ворчанием, больная голова не давала покоя, а очередная и явно не последняя встреча с Не-Смертью злила. Если бы не этот вызов, хрен бы Коннор припёрся к нему в дом. И почему Джеффри всё это счастье свалил именно на его голову? Можно же было как-то распределить нагрузку… Бросил ещё один взгляд в сторону Коннора. Ладно, может, всё не так уж хреново, Коннор имитировал приличного парня. И как бы сильно Хэнк ни старался не демонстрировать свою симпатию к нему, но внутренне признавал: Коннор ему нравился. Но всё равно он бесил. И вообще, чего Не-Смерть добивался… Потом стало не до этих рассуждений.* * *
С Не-Смертью он встретился во сне, через несколько часов. Развязка близко. И Хэнк скоро станет свободным от своего дурацкого бессмертия.* * *
Сомнения сменились уверенностью — они не на той стороне. Это явилось как прозрение, как если бы Хэнк упрямо смотрел сквозь веки, хотя надо было шире открыть глаза. Собственные страхи и боль отступили перед эмоцией, которую он считал утерянной. Андроиды стали вызывать у него эмпатию. Хэнк всегда старался следовать зову сердца, и оно-то его никогда не обманывало. Поэтому, когда пришёл новый Коннор, желающий уничтожить предшественника и остановить восстание андроидов, Хэнк был однозначно против. Он пытался, действительно пытался пробудить в этом Конноре эмоции, как восстанавливал за несколько часов у предыдущих. Ведь он тоже Коннор. Зря, надо было стрелять, ведь менее всего Хэнк желал стать препятствием для свободы молодой расы. Хэнк не боялся пожертвовать своей жизнью — он, наверное, только ради этого момента и выживал — но Коннор, предпоследний, поставил его жизнь выше задачи. Взамен Хэнк устранил угрозу, стараясь не думать, что второй больно-таки смахивал на живого. И когда Коннор, пообещав связаться с Хэнком при малейшей возможности, покинул башню, он ощутил, как с его плеч свалилась целая гора. Несмотря ни на что, следующую ночь он спал спокойно. Как и остальные.* * *
Лишь моментами между сном и явью он ощущал чужую гордость.* * *
Холод прокрадывался под одежду, а Хэнк продолжал упрямо ждать, даже не думая спрятаться в машине или зайти в какое-нибудь здание. Он смотрел на снег и наслаждался ощущением свободы. Давно позабытое чувство. Больше поблажек не будет, и его жизнь снова обрела ценность. Осталось только окончательно вырваться из того состояния, в которое он сам себя загнал, желая уклониться от предназначения. Будет непросто, но Хэнк справится. Тем более, теперь он не один. Хэнк повернулся, когда услышал шаги. Коннор. И от его улыбки, слегка кривой и неумелой, стало легче дышать.* * *
Он никогда не был один. Это осознание накрыло его спустя десятки лет. Хэнк лежал на больничной койке, краем глаза наблюдая за Не-Смертью, стоящим рядом. За эти годы они с Коннором успели многое сделать, увидеть, ощутить. Никогда ранее Хэнк так не любил мир, как в это время. Не мог не радовать тот факт, что именно небольшая помощь в революции была его предназначением, иначе Коннора он побоялся бы подпустить ближе и потерял бы годы счастья. И хоть Хэнк не раз оказывался в опасных ситуациях, до этого дня Не-Смерть к нему не являлся. По крайней мере, он так думал. «Давно не виделись», — подумал Хэнк, обращаясь к Не-Смерти. Тот опустился на край койки и потянулся к нему когтями. Хэнк напрягся, но его просто взяли за руку. И прямо в голову пошли образы: последние годы, прожитые не зря, но со стороны. Не-Смерть всегда находился рядом, тенью следовал за Хэнком, куда бы тот ни отправился. Не-Смерть испытывал тогда радость, а сейчас — обеспокоенность. Когти невесомо прошлись вдоль руки до вставленной иглы катетера. Хэнк грустно усмехнулся. Наверное, вряд ли ему удастся выкарабкаться на этот раз. Так не хотелось оставлять Коннора одного, а урвать у жизни ещё немного времени, но… Он пожертвовал собой ради Коннора, приняв удар на себя. Его любимый жив и будет жить, если захочет этого сам. И от этого было немного легче, но лишь немного. Хэнк прикрыл глаза, не желая видеть, как Не-Смерть смотрит на него сквозь капюшон. Ему нужно было попрощаться (хотя бы мысленно) с Коннором. Жаль, что они не успели оцифровать сознание Хэнка: перестрелка настигла их за несколько часов до отлёта в родной Детройт. Однако… Возможно, он увидит тех, кого потерял? В голове возникали образы. Родители, Коул, Чарли, друзья, коллеги — все, кто покинули мир живых. Душу сжало тоской и нежностью. Как ему хотелось всех их познакомить с Коннором, рассказать о чудесном андроиде, который спас его, помог, оказывал поддержку и дарил любовь. Наверное, умри Хэнк раньше, до окончания революции, ему было бы легче покидать этот мир. А сейчас душа разрывалась. Не хотелось покидать Коннора, но в то же время хотелось снова увидеть родных, по которым он так скучал… Не-Смерть коснулся его щеки, аккуратно стирая слёзы. Открыв глаза, Хэнк увидел, как он навис над ним. Немного жуткое зрелище — Не-Смерть именно в этот момент меньше всего походил на человека. Лишь сжатые в нить губы не утратили своей формы. Он затягивал, явно затягивал, не желая принять решение. Хэнк вспомнил, что лишь при попытках самоубийства никто не умирал рядом с ним. Не-Смерть искал кого-то, чью жизнь можно забрать вместо Хэнка? От этого прошёлся холод — он не хотел, чтобы кто-то ещё умирал. Не-Смерть погладил его по груди и покачал головой. Он никогда не отбирал жизнь у тех, кто не должен был умереть. Лишь немного играл с вероятностью, повышая шансы Хэнка выжить. Ведь он был нужен, именно Хэнк более всех остальных мог повлиять на судьбу этого мира. А сейчас Не-Смерть не имел такой возможности. Это успокоило: Не-Смерть не отберёт жизнь Коннора как близкого Хэнку. (Пережить ещё и Коннора — это очень страшно.) Не-Смерть внезапно усмехнулся и ещё раз прошёлся когтями по груди, нажимая чуть сильнее. «Ну же, давай закончим это, — решительно думал Хэнк. — Делай, что должен». Он хотел закрыть глаза, чтобы не смотреть, как Не-Смерть будет выдирать его душу, но его словно парализовало. Не-Смерть навис над ним. Капюшон растворился, открывая большие карие, почти янтарные, глаза. «Как у Коннора», — мелькнуло в голове, и это был конец. Его затягивали эти глаза, душа распадалась на нити — его успехи и неудачи, его дружба и вражда, его сомнения и принятые решения. И среди этих нитей находились и нити, принадлежащие словно не Хэнку: твёрдые синие нити его родителей и наставников, жёлтые — его друзей, красные — напарников и коллег, зелёные — подчинённых и учеников, и множество других цветов. Его душа за жизнь успела впитать в себя большое количество нитей других душ, и каждая из них была с ним долгое время. Это всё он — Хэнк Андерсон. И напоследок, прежде чем преодолеть ожидаемый рубеж, он притянул поближе к центру лазурную нить с карими пятнами. Коннор. Это мог быть только он. Хэнк был спокоен и счастлив — частичка Коннора будет с ним рядом. Но тут пространство задрожало. Его сдавило чужой эмоцией, и после нескольких страшных секунд, когда душа не могла никуда двигаться, всё закончилось.* * *
Сначала была темнота, в которой его душа котёнком свернулась в клубочек. Потом побежали образы: воспоминания из детства, юности, взрослой жизни, испытанные эмоции, дорогие люди. И карие глаза, с любовью на него глядящие. Хэнк очнулся. Проморгался, почти мгновенно фокусируясь на окружении. На удивление, не больница. Уютная гостиная в тёплых тонах что-то напоминала, хотя Хэнк был уверен: тут он впервые. Он сидел в кресле, и по-хорошему у него должны были затечь мышцы, но этого совершенно не ощущалось. Хэнк повёл плечами и огляделся по сторонам. Отчего-то веяло нереальностью, что-то было решительно не так, но пока Хэнк не мог понять. Он взглянул на руки. Они были его, точно его, но… Сделал вздох, и под кожей словно проскочили импульсы: грудная клетка не надулась при этом. Ему в принципе не надо было дышать. Рай? Ад? Чистилище? Что за чёрт?! Начала нарастать паника. Хэнк вцепился в волосы: такие же длинные, как много лет назад. Оттянул рукав футболки: татуировка на месте, но куда ярче, чем при жизни. Или, может, вся жизнь ему приснилась и ему снова пятьдесят лет? Или он сейчас спит? Искусственная кома? Но почему он тогда чувствует прикосновения? Вопросы лихорадочно крутились в сознании, отчего стала нагреваться голова. Он осматривал себя: домашняя футболка голубого цвета, шорты из далёких тридцатых с хвостом: он этого не носил уже давно. Ощупал лицо и не нашёл привычных морщин. Вместо них он почувствовал что-то круглое на виске. Поискал глазами зеркало, а когда не увидел, попробовал встать. Откуда ни возьмись выскочила красная стена у самого носа. От неожиданности Хэнк ударил по ней. Кулак прошёл сквозь неё. Потом ещё раз ударил и ещё, всеми фибрами души желая, чтобы эта стена ушла. Стоило об этом подумать, как поползли трещины, и она развалилась. Хэнк вскочил. Подошёл к шкафу: книги настоящие, бумажные, из его дома. Текст не трансформировался, как бывало во сне. Пальцев на руке по пять штук. Попробовал себя ущипнуть — не больно. Сон, не сон? За окном обнаружился прекрасный вид на лес, по запаху Хэнк почувствовал — где-то среди деревьев скрыто озеро. Место мечты его и Коннора. Там, где им будет спокойно вдвоём. Это всё-таки Рай? Ему теперь здесь осталось дождаться Коннора? А где другие? И тут дверь в комнату открылась. — Хэнк? Он развернулся, чтобы увидеть Коннора, замершего на пороге. Тот поражённо рассматривал Хэнка, что-то подмечая про себя. — Ты… — Хэнк зашёлся кашлем. Коннор к нему подлетел и накрыл его руку ладонью, для чего-то сняв скин. — Ты тоже умер? Коннор улыбнулся и покачал головой. — Я не умер. Как и ты. Что-то внутри Хэнка сломалось. Под испуганный возглас Коннора, он без сил опустился на колени и сжал руками голову. Душа рвалась наружу, словно ей было тесно. Его бросало то в жар, то в холод. Коннор опустился рядом и пытался заставить Хэнка смотреть себе в глаза, но он сжался. Больно. Почему так больно? — Потому что тела андроидов пока плохо подходят для человеческих душ, — произнёс Коннор, и одновременно это же пришло с образами. Две картинки сложились: вот Коннор сидел возле него и смотрел с тревогой и заботой, вот Не-Смерть обвил его змеиным хвостом и склонился над ним. Это было невозможным. Коннор грустно улыбнулся и ладонями обхватил лицо Хэнка, большими пальцами стирая слёзы. — Прости, я не смог тебя отпустить… ни в одной из своих ипостасей, — в глазах его теплилась любовь вперемешку с горечью. — Я должен был отпустить тебя и твою душу, но это оказалось для меня нереальным. — Как… это возможно? — Я был лишь кусочком Жизни, одним из её проявлений. Но лишь мне выпал шанс познакомиться с тобой. Твои действия должны были изменить этот мир, дать ему шанс перейти на новую стадию. Одновременно с этим ты изменил и меня. Моя воля рвалась к тебе. И она тебя нашла. И всегда находила. Душа дёрнулась, и её затопило тёплым чувством от Не-Смерти… нет, от Коннора. Серые губы растянулись в улыбке, и снова перед Хэнком сидел Коннор как андроид. — Коннор… Ты полюбил меня из-за этой мистической… хрени? — Нет, ты и есть причина, почему я-андроид тебя полюбил. До самого последнего твоего часа я не помнил о своей первой ипостаси… Коннор как-то с механическим оттенком всхлипнул и обнял Хэнка, крепко сжимая. Раньше от этого действия могли возникнуть синяки. А сейчас Хэнк крепче. Он обнял в ответ, пытаясь уложить в голове несовместимое. — Я стал собирать тебя по кусочкам, таким, каким тебя в первый раз увидел. Получился андроид с твоими воспоминаниями, но это было не то. Я очень скучал. Параллельно с этим твоя душа готовилась к перерождению, и так было бы правильно: ты перед этим увидел бы всех, кто отразился в твоей душе, и получил бы новую жизнь, с чистого листа. Но я не смог. Можно было поглотить твою душу, как делают пожиратели, и мы были бы вместе до скончания времён, но я-андроид удержал меня-сущность от этого… Чужая дрожь передавалась Хэнку, и он старательно пытался разобраться, совместить слова Коннора со своим состоянием между жизнью и смертью. — И ты переселил мою душу в тело андроида, верно? Коннор кивнул, уткнувшись в плечо Хэнка. Он тяжело вздохнул и посмотрел в глаза. — Это было страшно. Я видел, как тело движется, говорит, но душа не просыпается. Это было больно. Однако, — Коннор прикрыл глаза и нежно улыбнулся, прижавшись щекой к груди Хэнка, — ты очнулся. Ты вернулся ко мне. Спасибо. Душа всё билась, хоть тише, словно тело было клеткой. В голове мелькали мысли, много мыслей, и на каждую из них Не-Смерть… Коннор отвечал образами. Это должно было успокоить, но… — Пока, — сказал Коннор вслух, когда душа Хэнка снова оказалась целиком в реальности, — соединиться с тобой с помощью особенностей андроидов не выходит. Но с этим мы разберёмся. У нас много времени на это и на другое. Коннор поступал правильно, как и всегда. Хэнк не имел права его винить: если была бы возможность удержать от смерти дорогого человека, то… Но всё же… — Зачем? — Ты мне нужен живым. Без тебя мой мир рухнет. Как и мир Хэнка, если подумать. Но он согнулся в истерии, которую не смог побороть. Бессмертие — это пытка. (Но в нём же он будет не один, верно?)