«Эй, ты ведь тоже ждёшь нашей следующей игры, не так ли?»
Возможно, иметь привязанность к тому, кто пронзает твоё тело сталью насквозь и получает наслаждение от криков и стонов боли, не самая лучшая идея. Собственно, Вера не спорит, что где-то явно повредилась рассудком. (Но, если подумать, остались ли среди них те, кто сохранил себя?) Наир сомневается, что здорова. Но утверждает, что не больна. Она просто использует эйфорию и пытается сбежать от реальности, где бездонные глаза заставляют поджимать коленки, а тело предательски дрожать, не то от страха, не то от возмуждения. (И, почему-то, все единогласно сходятся во мнении, что второй вариант более правдоподобен) Ни для кого уже не тайна, что Парфюмерша испытывает к Фотографу ненормальные чувства. Это сложно не заметить, когда предстоит игра и есть хотя бы намёк, что в ней будут мелькать вспышки фотоаппарата. Это ненормально. Вера, ты правда больна. Но разве это что-то изменит? Ненавидеть и любить не так сложно, как казалось. Подставляться под удары, избегать их и снова подставляться, только чтобы дать время напарникам. (Но те лишь поджимают губы, скорее веря, что делает это леди скорее для себя. Только чтобы подольше побыть в обществе Охотника) Ненормально, когда вместо объятий, ты так и ждёшь, когда же он своими ловкими пальцами свяжет тебя и отнесёт к стулу. Это не правильно, что как только происходит вспышка, она сбегает в его мир, лишь бы снова полюбоваться аристократичными чертами лица своего убийцы. (Но разве ее это волнует?) Вера Наир уже давно сошла с ума. Она всматривается в каждую трещинку на лице Джозефа, пытается что-то разглядеть в его бездонных глазах и не может сдержать вздоха от губ, кривящихся в понимающей усмешке. Вера, тебе лучше остановиться, пока ты совсем не пала. А она падает. Стремительно несётся вниз, куда-то в Преисподнюю, ибо этот демон манит. Манит так, что даже эйфория уже не спасает. Остальные Выжившие уже ничего не говорят. Они лишь поджимают губы и замолкают, когда Парфюмерша входит в общий зал. Они смотрят за чужим падением со стороны и не решаються начать обратный отсчёт. Ведь для Веры уже нет пути назад. Она уже по горло во всем этом.Это губит Веру, но, кажется, она лишь рада.
Это тешит самолюбие Джозефа и он, по всей видимости, не против.