Алиса в Зазеркалье (с точным соблюдением правил шахматной игры)

      Яйцо, однако, всё росло и росло - в облике его постепенно стало появляться что-то человеческое. Подойдя поближе, Алиса увидела, что у него суть глаза, нос и рот, а сделав еще несколько шагов, поняла, что это не Ной и не кто иной, как Шалтай-Болтай собственной персоной.       "А в шестом поле расположился Шалтай-Болтай" - вспомнила Алиса слова Черной Королевы.       Шалтай-Болтай сидел, сложив по-турецки ноги, на стене, такой тонкой, что Алиса только диву далась, как это он не падает. Над Шалтаем-Болтаем висел экран с доской, взглянув на которую, Алиса заметила, что Черный Слон опять вернулся на поле c2, а под доской горит надпись "Ход Белых". Кроме того, Алиса обратила внимание, что на соседнем с ней слева поле c6 находится Белый Король. Алиса подумала: "Неужели Шалтай-Болтай - это и есть Белый Король?" Но, переведя взгляд на Шалтая-Болтая, Алиса увидела, что глаза его были неподвижно устремлены в противоположном направлении, и он не обращал на Алису ни малейшего внимания. Она решила, что никакой это не Король - это просто-напросто чучело.       - А как похож на яйцо! - произнесла Алиса вслух и подставила руки, чтобы поймать его, если Шалтай-Болтай вдруг свалится со стены.       - До чего мне это надоело! - сказал вдруг после долгого молчания Шалтай-Болтай, не глядя на Алису. - Все зовут меня яйцом - ну просто все до единого!       - Я только сказала, что вы похожи на яйцо, сэр, - мягко пояснила Алиса. - К тому же некоторые яйца очень хороши собой.       Ей хотелось сказать ему что-нибудь приятное, чтобы смягчить невольную обиду.       - А некоторые люди очень умны, - сказал Шалтай, всё так же глядя в сторону, - совсем как грудные младенцы!       - Ну, если вы так умны, как грудной младенец, попробуйте решить задачку! - сказала Алиса.       - За какую такую дачку? - спросил Шалтай.       - За математическую дачку! - ответила Алиса. - То есть математическую задачку: “Сто семьдесят пять Шалтаев стоят дороже, чем сто двадцать пять Болтаев, но дешев-ле, чем сто двадцать шесть Болтаев. Докажите, что на покупку трех Шалтаев и одного Болтая фунта не хватит”.       - Ах, так меня уже и продают? - недовольным голосом просипел Шалтай. - Да еще и по частям? Лучше бы уж меня подарили кому-нибудь на день нерождения.       - Простите? - переспросила Алиса, растерявшись.       - Я не обиделся, - отвечал Шалтай-Болтай. - Можешь не извиняться!       - Простите, но я не поняла: подарили на день нерождения? Что это такое? - удивилась Алиса.       - Это значит подарили не на день рождения, конечно, - ответил Шалтай.       Алиса задумалась.       - Мне больше нравятся подарки на день рождения, - сказала она наконец.       - А вот и зря! - вскричал Шалтай-Болтай. - Сколько в году дней?       - Триста шестьдесят пять. А в високосном - триста шестьдесят шесть, - ответила Алиса.       - А сколько у тебя дней рожденья? - спосил Шалтай.       - Один, - ответила Алиса.       - А в висок? - спросил Шалтай.       - В какой висок? - удивилась Алиса.       - Но ты же сама сказала, что в висок триста шестьдесят шесть дней, - в свою очередь удивился Шалтай. - Вот я и спрашиваю, сколько у тебя дней рождения в висок.       - Во-первых, не в висок, а в високосном году триста шестьдесят шесть дней, - рассердилась Алиса. - А во-вторых, в високосном году у меня тоже один день рождения, - сказала она более мягким тоном, как будто сожалея, что в високосном году у нее тоже только один день рождения.       - Триста шестьдесят пять минус один - сколько это будет? - продолжал Шалтай-Болтай.       - Триста шестьдесят четыре, конечно, - удивилась Алиса.       Шалтай-Болтай поглядел на Алису с недоверием.       - Ну-ка, посчитай на бумажке, - сказал он.       Алиса улыбнулась, вынула из кармана записную книжку и написала: 365 - 1 = 364       Шалтай-Болтай взял книжку и уставился в нее.       - Кажется, здесь нет ошиб... - начал он.       - Вы ее держите вверх ногами, - прервала его Алиса.       - Ну, конечно, - весело заметил Шалтай-Болтай и взял перевернутую Алисой книжку.       - То-то я смотрю, как странно всё это выглядит! Поэтому я и сказал: "Кажется, здесь нет ошибки!", - хоть я и не успел разобраться как следует... Значит, так: триста шестьдесят четыре дня в году ты можешь получать подарки на день нерождения.       - Совершенно верно, - сказала Алиса.       - И только один раз на день рождения! - добавил Шалтай-Болтай.       - А в високосном году я могу получать целых триста шестьдесят пять раз подарки на день нерождения! - обрадовалась Алиса.       - А на день рождения всё равно только один раз! - заключил Шалтай-Болтай. - Вот тебе и слава!       - Я не понимаю, при чем здесь "слава"? - спросила Алиса.       Шалтай-Болтай презрительно улыбнулся.       - И не поймешь, пока я тебе не объясню, - ответил он. - Я хотел сказать: "разъяснил, как по полкам разложил!" Это значит - "литературная слава".       - Но "литературная слава" совсем не значит: "разъяснил, как по полкам разложил!" - возразила Алиса.       - Когда я беру слово, оно означает только то, что я хочу, не больше и не меньше, - сказал Шалтай презрительно.       - Тогда разъясните, как по полкам разложите мне, пожалуйста, что значит стихотворение под названием "Бармаглот", - попросила Алиса.       - Прочитай-ка его, - ответил Шалтай. - Я могу тебе объяснить все стихи, какие только были придуманы, и кое-что из тех, которых еще не было!       Это обнадежило Алису, и она начала: Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве. И хрюкотали зелюки Как мюмзики в мове.       - Что же, хватит для начала! - остановил ее Шалтай. - Здесь трудных слов достаточно! Значит, так: "варкалось" - это четыре часа пополудни, когда пора уже варить обед.       - Понятно, - сказала Алиса, - а "хливкие"?       - "Хливкие" - это хлипкие и ловкие, - ответил Шалтай. "Хлипкие" значит то же, что и "хилые". Понимаешь, это слово как бумажник. Раскроешь, а там два хилых отделения! Так и тут - это слово хилое, поэтому и раскладывается на два!       - Да, теперь мне ясно, - заметила задумчиво Алиса. - А "шорьки" кто такие?       - Это помесь хорька, ящерицы и штопора! - продолжал Шалтай.       - Забавный, должно быть, у них вид! - подумала Алиса.       - Да, с ними не соскучишься! - согласился Шалтай. - А гнезда они вьют днем в тени солнечных часов, а ночью - в тени лунных. А едят они сыр.       - А что такое "пырялись"? - спросила Алиса.       - Прыгали, ныряли, вертелись! - ответил Шалтай. - И пулялись, конечно, тоже.       - А "нава", - сказала Алиса, удивляясь собственной сообразительности, - это трава под солнечными часами, верно?       - Ну да, конечно! Она называется "нава", потому что простирается немножко направо... немножко налево... - задумался Шалтай.       - И немножко назад! - радостно закончила Алиса.       - Совершенно верно! - продолжал Шалтай. - Ну, а "хрюкотали" - это хрюкали и хохотали... или, может быть, летали, не знаю. А "зелюки" - это зеленые индюки! Вот тебе еще один бумажник!       - А "мюмзики" - это тоже такие зверьки? - спросила Алиса. - Боюсь, я вас очень затрудняю.       - Нет, это птицы! - возразил Шалтай. - Бедные! Перья у них растрепаны и торчат во все стороны, будто веник... Ну а насчет "мовы" я и сам сомневаюсь. По-моему, это значит "далеко от дома". Смысл тот, что они потерялись. Надеюсь, ты теперь довольна? Где ты слышала такие мудреные вещи?       - Я прочитала их сама в книжке, - ответила Алиса, хотя и была совсем недовольна, что мюмзики куда-то потерялись. - А вот Траладья... Да, кажется, Траладья, читал мне стихи, так они были гораздо понятнее!       - Что до стихов, - сказал Шалтай и торжественно поднял руку, - я тоже их читаю не хуже других. Если уж на то пошло...       - Ах, нет, пожалуйста, не надо, - торопливо сказала Алиса и посмотрела на часы. - Мне ведь надо идти дальше, на седьмую линию.       Но Шалтай не обратил на ее слова никакого внимания.       - Вещь, которую я сейчас прочитаю, - произнес он, - была написана специально для того, чтобы тебя развлечь.       Алиса поняла, что придется ей его выслушать. Она села и грустно сказала:       - Спасибо.       И Шалтай начал: Если б я был Ладьей, Не ходил бы я с бадьей, Не ходил бы я с кулем, Коли был бы Королем. Если б я был Ферзем, Не носил б я чернозем, Не был б я при нем, Коли был б Конем. Если б я был Слоном, Я бы не был Астроном, Не ходил бы я с депешкой, Коли был бы Пешкой.       - И это все? - робко спросила Алиса.       - Да, - сказал Шалтай-Болтай. - Прощай!       Этого Алиса не ожидала, но после такого прозрачного намека оставаться было бы невежливо. "Зато я скоро попаду на седьмую линию" - подумала она. - "А там, глядишь, и восьмая. Я стану Королевой, а он так и останется яйцом!" Алиса встала и протянула Шалтаю руку.       - До свидания, - сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал бодро. - Надеюсь, мы еще встретимся.       - Даже если встретимся, я тебя всё равно не узнаю, - недовольно проворчал Шалтай и подал Алисе один палец. - Ты так похожа на всех людей!       - Обычно людей различают по лицам, - заметила задумчиво Алиса.       - Вот я и говорю, - сказал Шалтай-Болтай. - Все на одно лицо: точка, точка, запятая, минус, рожица кривая. Палка, палка, огуречик - вот и вышел человечек. А теперь добавим рожек - получился Козерожек!       "Козерожек - это что-то из Астрономии" - подумала Алиса. - "Ах, да, он же Астроном. Значит, он не Слон..."       В этот момент Алиса взглянула на доску, которая была на экране, висевшем над Шалтаем. Позиция не изменилась. "Значит, всё еще ход Белых, и я могу идти дальше - на седьмую линию" - с радостью подумала девочка.       Алиса немножко подождала, не скажет ли Шалтай еще что-нибудь, но он не открывал глаз и вел себя так, словно ее здесь и не было.       - До свидания, - сказала она снова и, не получив ответа, тихонько пошла на север. Девочка шла и шептала:       - В жизни не встречала такого препротивнейшего...       Алиса остановилась и громко повторила это слово - оно было такое длинное, что произносить его было необычайно приятно.       - В жизни не встречала такого препротивнейшего...       Но ей не суждено было закончить эту фразу: страшный грохот прокатился по лесу.

Конец шестой главы