О нежданной радости

Вот скажите, какое утреннее пробуждение может быть хуже зажатого – а от того не прекращающего ни на секунду визжать – звонка в дверь?! Вот и Чуя в ту секунду не представлял, что может быть хуже. Он чуть из собственной кожи не выпрыгнул, когда его сладкую негу сна прервала эта гребаная, оповещающая о пришествии очередного смертника трель! Кое-как успокоившись, он перевел сонный взгляд на настенные часы напротив кровати. В ту же секунду в нем поднялась еще одна волна ярости. Шесть тридцать пять! Какой ублюдок смеет тревожить их в шесть тридцать пять гребаных утра?! Тяжко вздохнув, рыжик бухнулся обратно на подушку, а теплая пара чужих рук тут же вновь обвилась вокруг талии. Под теплым одеялком в любящих и надежных объятиях было так хорошо и уютно, что вылезать совсем не хотелось. К тому же он последнее время очень плохо спал, так что теперь обнимашки супруга в кроватке вечером и ночью стали необходимостью – без них вообще глаз сомкнуть не удавалось. Рубцеватая рука тем временем зарылась в копну рыжих локонов, помассировала кожу головы, чуть спустившись, нежно почесала чувствительное местечко на загривке. Чуя чуть не замурчал, а, подняв глаза, встретился взглядом с полуприкрытым карим глазом. На лице у Дазая плавала нежная улыбка. Он притянул мафиози к себе и поцеловал в кончик носика, после чего, пробормотав что-то неразборчивое, все также прижимая к себе свое маленькое рыжее сокровище, снова мерно засопел. Чуя вновь вздохнул и, подняв голову на мумифицированного детектива, погладил того по щеке, шее, плечам. Вставать и идти открывать все равно придется – в конце концов, не Дазаю же, который вчера пришел в ночь весь убитый работой, это делать. О том, что Двойной Черный живет вместе и состоит в очень-очень-очень близких отношениях, знала буквально пара-тройка живых – причем Дазай в первую очередь запретил рассказывать об этом Мори -, поэтому рыжик не парился по поводу внешнего вида. Аккуратно выскользнув из рук суицидника, Чуя буквально нырнул в мягенький, не по размеру большой свитер, надетый на голое тело, натянул коротенькие свободные шортики, едва прикрывавшие задницу, еще разок протер глаза и почапал к входной двери. О том, что Дазай и Чуя являются истинными, не знал никто. Хотя Дазай порой говорил, что есть у него подозрения, кто может догадываться, а кто – возможно уже догадался. Однако, открыв дверь, он совсем не ожидал увидеть на пороге элитного пентхауса на последнем этаже жилого небоскреба до жути расстроенную, почему-то даже испуганную мордашку белобрысого тигренка. Ацуши Чуе нравился. Хороший, жизнерадостный мальчик, временами смешной, бывает, совсем падает духом, ну да это поправимо. Полная противоположность Акутагавы. И, по иронии судьбы, его пара. Чуя понял это сразу же, как увидел их до жути слаженный черно-белый дуэт. Но мафиози совсем не ожидал увидеть заплаканного, до жути несчастного паренька на пороге собственного дома. Ацуши, видимо, тоже ожидал увидеть кого-то другого, потому что с его лица начали медленно пропадать те эмоции, с которыми он сюда пришел, а на их место постепенно вставали удивление, непонимание происходящего и даже неловкость. - Н-Накахара-сан, простите, я думал... – запинаясь, начал тигренок-оборотень, но прервался. Потому что его лицо начало предательски заливать ярко-пунцовой краской. - А-а… я… ы-ы… - пошла ярмарка междометий. Чуя сначала не понял причину такого адского смущения своего можно-сказать-кохая, а потом память услужливо подбросила кое-какие… довольно яркие воспоминания, а также осознание трех вещей: первое – свитер, который сейчас на нем, явно ему не принадлежит; второе – Осаму метит свою территорию не хуже агрессивного хищника; третье – свитер ему велик, а потому ничто не мешает его кохаю любоваться яркими отметинами по всему телу мафиози: от шеи до внутренней стороны коленок. …Поэтому через мгновение краской посреди коридора стояли и заливались уже два идиота. - На-На-Накахара-сан, простите! –Ацуши, однако, быстро пришел в себя. Если такое выражение вообще применительно к данной ситуации. – Я не знал, что…! Чуя лишь вздохнул, рукой останавливая извиняющиеся словоизлияния мальчишки, после чего широко зевнул и добавил, прежде чем пропустить его внутрь: - Ты только не болтай об этом, договорились? Тигренок робко кивнул, снова залился предательской краснью, но все же прошел внутрь за хозяином, который повел раннего гостя сразу на кухню. - Тебе чего – чай, кофе? – спросил мафиози, когда мальчик осторожно опустился на стул. - Чай, если можно. – улыбнулся Ацуши, после чего вновь сосредоточенно уставился на собственные руки. Через пару минут на столе возникли три чашки, одну из которых Накахара пододвинул гостю, а также тарелочка с печеньем и ваза с фруктами. - Ты же к Дазаю, да? – немного понаблюдав и поняв, что Накаджима вроде расслабился, заговорил Чуя. - Да. – неловко кивнул паренек. – Но я думал, что он уже встал, так что… - Мы не… то есть я не… а, черт с ним, - плюнул на конспирацию и маскировку мафиози. – Мы не любим рано вставать. Поэтому впредь лучше приходи к обеду, ладно? - Угу. – снова начал краснеть мальчик. - Ну так что у тебя случилось? – рыжеволосый вновь широко зевнул, после чего все же припал губами к горячему кофе. - Да, что случилось, Ацуши-кун? – раздалось от дверного проема, и оба синхронно повернули головы на второго хозяина жилищной площади. Дазай, широко зевая, прошел мимо юного коллеги и, на ходу подхватывая свою чашку черного кофе, наклонился к задравшему голову Накахаре, невесомо коснулся губами губ со словами «Солнышко», после чего, под дико изумленный и дико смущенный взгляд молодого детектива, уселся на стул напротив. Шок на лице коллеги он истолковал по-своему: - Что? Мы не любим рано вставать. - Не обращай внимания на этого идиота и просто рассказывай. – повернулся корпусом к юному детективу Чуя. Ацуши почему-то вдруг весь напрягся, будто снова испугался, чуть не задрожал. - Я… Я не могу перевоплотиться. –дрожащим голосом наконец прошептал он. – Вообще не получается… Даже частичная трансформация конечностей, и та не работает. Я как будто больше не… - голос его оборвался, а сам паренек безвольно уронил голову. - И почему ты решил, что мумифицированный тебе поможет? – продолжил спрашивать Накахара. - Ну, просто... – Ацуши шмыгнул носом и посмотрел на коллегу. – Просто вы, Дазай-сан, обнуляете любую способность, вот я и подумал, что… Дазай же после слов своего кохая сразу посерьезнел, встал из-за стола и начал мерять шагами комнату. - Ты к кому-нибудь еще с этим обращался? – после небольшой паузы наконец спросил суицидник. - Нет. - А Акутагава знает? – в свою очередь внес вклад в беседу мафиози. - Нет-нет-нет! Что вы! – чуть не подпрыгнул вместе со стулом мальчик. Дазай усмехнулся и уточнил: - Не знает, что ты здесь или что ты не можешь превращаться? Ацуши активно замотал головой: - Ни то, ни другое. Беспокоить его лишний раз не хочется, а про способность… Вы только не говорите ему, что я к вам первому пришел, ладно? – виновато закусил губу тигренок. - А лучше вообще не говорите, что я у вас был. - Это еще почему? – удивился Чуя. Дазай лишь хихикнул: - Не волнуйся, Ацуши-кун, Акутагава меня не ненавидит, он просто защищает тебя как своего единственного. Это у него на уровне инстинктов. – подмигнул детектив. - Откуда вы…? – уже было испугался паренек, но Дазай перевел красноречивый взгляд на Чую, а молодому члену ВДА не оставалось ничего, кроме как снова заливаться краской. - Но все же я не уверен, что смогу помочь. – через какое-то время продолжил детектив. – Моя специализация – обнуление, отмена применения способности. Я не краду способности, также как не могу и избавить человека от нее навсегда. Дазай замолчал и задумался, Ацуши вновь погрустнел, но тут вдруг в диалог вмешался мафиози. - Ацуши, можешь честно ответить на пару вопросов? Парень вопросительно уставился на него. - Накахара-сан, у вас есть какие-то предположения? - Да. – уверенно кивнул рыжий. – Но мне нужно подтверждение моих догадок. Атсуши даже визуально приободрился, вытянулся на стуле и во все глаза уставился на рыжего омегу, с готовностью кивая, мол, «спрашивайте, что хотите!». - Когда у тебя последний раз была вязка? – вот так с ходу рубанул мафиози. Ацуши покрылся красной коркой, но все же ответил: - О… Около месяца назад. - Понятно… - Чуя, тем временем, совершенно не обращая внимания на реакцию мальчика, думал о чем-то своем. – Ты у нас оборотень, к тому же из семейства кошачьих,… значит, должны были быть резкие перепады настроения. – мафиози нетерпеливо прищурился. - Ну, было у тебя такое или нет? Ацуши на пару секунд задумался, но потом все же кивнул. - Когда ты последний раз сам звал Акутагаву в постель? – продолжал беспощадно издеваться над бедной киской рыжий бандит. - Н-н-н-н-не… - начал было Ацуши. - Только правду! – оборвал его Чуя. - Давно. – выжал-таки из себя мальчик. - К чему ты клонишь? – не выдержал Дазай. - Ацуши, подойди. – полностью проигнорировав супруга, подозвал к себе тигра Накахара. Накаджима покорно приблизился к вставшему со стула мафиози. То, в свою очередь, развернул паренька за плечи и, уткнувшись носом в чужой загривок, шумно втянул носом воздух, заставив мальчишку крупно вздрогнуть. - Как я и думал. – выдал мафиози, вновь усевшись на стул и попивая кофе, когда Ацуши, как ошпаренный, отскочил от него. - Так со мной правда… что-то не так? – голос парнишку все-таки выдал, предательски дрогнув в конце фразы. - Да. – кивнул Чуя. – Но не в том смысле, про который подумал ты. Скажи, Акутагава в последнее время ничего не говорил про твой запах? - Да нет вроде. – озадаченно почесал затылок Ацуши. – А что с моим запахом? - От тебя пахнет взбитыми сливками. – констатировал Чуя. Однако лицо Ацуши никак не поменялось в выражении, что означало только одно: паренек понятия не имеет, на какие толстые обстоятельства ему только что тонко намекнул мафиози. А потому Накахара горестно вздохнул и решил объяснить все с самого начала: - Запах омеги может меняться в нескольких случаях. Одним из таких случаев является, например, момент, когда альфа ставит на омегу метку. Однако… - Чуя выждал небольшую паузу, чтобы тигр понял, насколько важная информация сейчас последует. – аромат омеги меняется на молочный или на запах продуктов на основе молока только в одном случае – если эта омега понесла. …Какое-то время Ацуши просто продолжал смотреть на Чую широко распахнутыми, внимающими глазами. Потом он начал медленно краснеть. Через секунду он, весь красный, но с каким-то совершенно непередаваемым выражением на лице, видимо, неосознанно опустив руку на живот, поднял глаза на рыжеволосого. - Значит, я… - у него даже не хватило сил закончить фразу: дурацкая улыбка от уха до уха и ком в горле не слишком способствовали ситуации. - Ага. – легко улыбнулся Чуя. – Поздравляю. - Но тогда способность… - Блокируется организмом во избежание повреждения плода. Правда, тут еще у доктора уточнить надо – возможно, на раннем этапе ей еще можно пользоваться. Накаджима обхватил коленки руками, спрятал лицо между ногами и грудью и тихонечко заплакал. - Да ладно тебе. – все-таки расчувствовался Чуя. – Плакать надо не у нас на кухне, а у Акутагавы в объятиях. И тут Ацуши как очнулся. - А, точно, Рю! – воскликнул он и прямо со стула сорвался на бег. - Ты уверен, что тебя не надо подвезти? – выбежал за ним в коридор рыжий. - Нет, спасибо! – на ходу надевая ботинки, уже вылетая за дверь, прокричал Накаджима. – И спасибо огромное, Накахара-сан! - Не меня тебе надо благодарить. – усмехнулся Чуя в уже закрывающуюся дверь. Вернувшись на кухню, он убрал чашку юного детектива и уже было направился в душ, как вдруг увидел Дазая. Тот, опершись на стену, сложив руки на груди, о чем-то сосредоточенно думал. - Земля вызывает мумифицированную скумбрию, Земля вызывает скумбрию, прием! – подойдя ближе, для верности еще и помахал рукой перед лицом суицидника Чуя. Тот тут же отмер и перевел взгляд на супруга. Но взгляд был какой-то странный… как будто что-то спрашивающий. - Я в душ. Раз уж мы оба встали – займись завтраком, будь любезен. – чмокнув сейчас-не-бинтованную шпалу в уголок губ, проговорил Чуя, после чего направился прямиком в ванную. *** Вот уже несколько дней Дазай вел себя… не по-дазаевски. Все время где-то витал, о чем-то думал, не мог сосредоточиться ни на одном порученном ему деле, был криволапее и рассеяннее обычного: то чашку с кофе на себя опрокинет, то в дверной косяк лицом впишется, то еще какую-нибудь хрень натворит. Причем Чуя был уверен, что ведет он себя так не только дома. Однако волноваться Чуя начал, когда супруга, который просто обожает своего маленького рыжего монстрика, не получилось соблазнить! Дазая! Не получилось! Соблазнить! Мафиози вышел из душа и сразу пошлепал в спальню. Муж с не до конца просушенной головой полулежал-полусидел в кровати под одеялом и читал какую-то книгу. Чуя аж остановился: игра бликов от ночного светильника, отражавшаяся на лице, в волосах, в глазах детектива превращала Дазая в прекрасное воплощение порочного божества. Поэтому Чуе не оставалось ничего, кроме как заворожённо подойти к краю кровати, заползти под одеяло и через секунду очутиться у желанного суицидника на бедрах. Медленно проведя руками от пресса на животе к груди, шее, плечам, он проследовал по рукам к незабинтованным кистям и плавно вынул книгу из рук детектива, после чего приглашающе переплел пальцы и потянулся вперед. Целоваться Чуя любил. Не то, чтобы ему это нравилось всегда и было какой-то очередной омежьей хренотенью. Нет. Он полюбил целоваться, потому что целовал его всегда только Дазай, а у Дазая, в свою очередь, наблюдалась явная – почти жизненно-важная – зависимость от поцелуев: ну не мог он без них. К тому же целовался он так, что у Чуи каждый раз сладкие судороги по всему телу бежали. Мягко коснувшись губ детектива, Накахара придвинулся ближе, прижался грудью к груди, обвил руками шею. И с удовольствием выдохнул прямо в чужие губы и что-то промычал, когда почувствовал, как чужие руки кольцом смыкаются у него на талии. Чем дальше, тем больше: Чую целуют до срывающегося дыхания, посасывают то верхнюю, то нижнюю губу, проходятся языком между ними и снова берут в плен. Накахара прерывисто выдыхает и сам тянется за продолжением, сжимая тонкими пальчиками темные, мокрые кудряшки. В какой-то момент в их богатой повседневной практике Дазай внезапно понял, что у Чуечки чувствительный ротик, поэтому с тех пор ему доставляет особое удовольствие сжимать, прикусывать, всасывать в собственный рот юркий чужой язычок. А, когда он начинал целовать глубоко, мокро, с вырвавшемся наружу собственническим инстинктом, его рыжее чудо вообще прощалось с реальностью и только и делало, что беспомощно стонало, наслаждаясь порабощающими ласками. Вот и сейчас Чуя тает всем своим существом буквально на глазах. Открывает рот, с готовностью пропуская чужой язык внутрь. Глухо стонет от переполняющих его страсти, возбуждения и желания, вжимается в чужой стояк, отирается бедрами о бедра и мычит в рот любовнику, когда его движения снизу ловят и поддерживают, имитируя акт. И Чуя уже было стал спускаться одной рукой вниз, к кромке домашних шорт детектива, но тут его лапку неожиданно перехватили, а чужие губы почему-то отстранились. Мафиози, пытаясь выровнять дыхание, приоткрыл глаза и вперил возмущенные гляделки в супруга, у которого, к слову, с дыхалкой в данный момент тоже было плохо. - Извини, коротколапка, сегодня нельзя. – виновато усмехнулся детектив. - Но… - У тебя завтра с утра задание, помнишь? – Дазай был непреклонен, однако красная искра все еще поблескивала на дне глаз, а с губ не сходила темная улыбка. – Но если хочешь, могу обслужить тебя. - Лучше бы просто трахнул меня, наплевав на все и вся, как всегда это делаешь, бинтованный ты полудурок. – надувшись, фыркнул Накахара. - Да брось. – притянув любимое тельце ближе, потерся носом о нос Осаму. – Тебе же нравится! - Ну и что?! – не хотел сдаваться мафиози. – Секс с тобой мне все равно нравится больше! Дазай лишь хмыкнул и, просто по-дьявольски улыбнувшись, еще раз лизнул красные, припухшие губы супруга, после чего плавно скользнул всем телом вниз по кровати, быстро подхватив мафиози под бедра, чтобы не сбежал. А Чуе… А что Чуе? А Чуе оставалось только хвататься руками за изголовье кровати и, то и дело прогибаясь в спине, конвульсивно дергать бедрами в такт мокрым ритмичным при–и я-ятным движениям языка своего мужа, своего альфы, пытаясь при этом еще как-то глотать воздух, задыхаясь от собственных стонов. …Уже потом, много позже, лежа в кровати в объятиях суицидального куска альфы, который сладко посапывал ему в макушку, довольный Чуя вдруг почему-то предался философским рассуждениям. Как в эти рассуждения влез образ детектива, Чуя не понял. Зато когда понял, до чего своими раздумьями дошел, ему очень и очень не понравились выводы собственного мозга. …Но ведь действительно, когда Дазаю было не наплевать на ранние задания, собрания Исполнительного Комитета, да даже банальный нормированный график работы, при котором приходить положено к определенному часу? Когда такие мелочи останавливали его на пути к Чуе желаемому? Вот и Чуя не помнил, когда такое последний раз… да было ли такое вообще?! А если прибавить к этому еще и повышенную растяпость и витание в облаках последние несколько дней… С ним определенно что-то не так! Посему завтра Накахаре предстоял серьезный разговор со своей суицидальной второй половинкой. На этой сакральной мысли мозг и отбыл в неизвестном направлении… *** Он нырнул под одеяло, как только вышел из ванной. Пробурчал что-то в сторону мужа, а сам опять занялся самокопанием. Ну и с чего начать предстоящий разговор? Однако Дазай вышел быстрее, чем этого ожидал мафиози. С мокрыми патлами, с которых все еще текло, в футболке и шортах. Оказавшись рядом с Чуей, детектив почему-то сам вдруг перевернул его и усадил на собственные бедра. - Послушай, коротколапка, - погладив по щеке рыжего, начал Дазай. – Нам надо поговорить. - Как хорошо, что ты первый это сказал. – выдохнул Чуя, уткнувшись лбом в небинтованное плечо и позволив чужим рукам мягким надежным кольцом обвиться вокруг талии. – Я тоже хотел поговорить. - Я… - Что с тобой последнее время? – перебив детектива, промычал рыжеволосый. Дальше слова уже сами вылетали. – Ты как-то будто весь на нервах, все время где-то не здесь, витаешь на десятом небе. Ты косолапее обычного, творишь всякую хрень, стоит мне отвернуться. Черт, да ты даже мне отказал! Ты! Мне! Отказал! Когда ты вообще не хотел меня?! Мне порой кажется, что у тебя, альфы недоделанного, рядом со мной гон 24 на 7! А тут ба – Дазай меня не трахнул! И это после такого акта соблазнения, устроенного мной! Что вообще должно было случиться такого, чтобы ты мне отказал?! Стадо медведей на горе сдохло! Так что имей совесть, объяснись! Сейчас же! Дазай на эти подвывания, как-то слишком резко переросшие в агрессивную форму монолога, лишь хихикнул. После чего, успокаивающе массируя рыжие кудри на затылке, все же начал говорить. - Чуя, скажи, то, что ты рассказал Ацуши-куну – правда? – начал как-то совсем издалека детектив. - Ты это о чем сейчас? – не понял мафиози. - Ну помнишь, на днях ты ему лекцию по размножению прочитал. – прыснул суицидник. – Про всякие симптомы говорил. Ну там, смена настроения, смена запаха,… - А, это. Да, правда. Сестрица Коё, как я ей признался, что я, ну… предупредила, про симптомы рассказала, так на всякий случай, чтоб не… Ну ты понял. Да и стал бы я лгать Атсуши: мальчик хороший, а какое влияние на Акутагаву. Серьезно, я его в последнее время не узнаю просто. А Дазай подозрительно замолчал. Пауза затянулась. Но Чуя знал, что нужно лишь немного подождать, пока мумифицированная шпала с мыслями соберется. И действительно – дождался. Руки у него на талии пришли в движение и сильнее прижали к телу детектива. - Солнышко, обещай только не пугаться сейчас. – серьезно, но вместе с тем осторожно и ласково заговорил Дазай. - Да что случилось-то? – возмущенно профырчал мафиози. Осаму нежно потерся носом о щечку лежащей у него на плече рыженькой головы, невесомо поцеловал в скулу, горячо выдохнул в ушко, после чего, не отстраняясь, прошептал: - От тебя пахнет теплым молоком с мёдом. Накахара в его руках замер. Потом стал медленно поднимать голову и в конце концов встретился взглядом с Дазаем. У него на лице застыло выражение детского изумления, смешанного с каким-то невероятным коктейлем эмоций: взлетевшие брови, широко распахнутые синие глаза. - А… Я… Дазай тут же поднял руку и провел ею вдоль по щеке, ушку, пока не зарылся кончиками пальцев в волосы. Второй же медленно спустился вниз и, чуть забравшись под шорты, положил ладонь на низ плоского животика. У Чуи наблюдался явный коллапс мыслительной деятельности. И поначалу это действительно произошло из-за того, что он… он…! Однако стоило ему заглянуть в глаза мужу, как его накрыло новой волной. Просто там, в глубине темно-шоколадного марева с отблеском хорошего виски, искрилось такое тепло, такое… счастье…! А когда Чуя понял, что эти чувства направлены вовсе не на зародыш новой жизни, а на него самого, то все слова просто куда-то исчезли. Его любят. Л-ю-б-я-т. Так сильно любят! Судорожно выдохнув, понимая, что нужно собрать себя в кучку, Чуя закрыл глаза и, прижавшись к родной руке, выдохнул: - Как давно? - Пару недель уже. – с готовностью погладил большим пальцем нежную кожу Дазай. - И ты поэтому последние несколько дней…? - Угу. Дазай усмехнулся, потянулся к супругу и коснулся губ губами. После чего отстранился и снова заговорил: - Узнал, когда ты Ацуши-куну лекцию читал. - А отказал ты мне… - Угу. Чуя прерывисто вздохнул и, подавшись вперед, лег на мужа всем телом, уткнувшись носом в шею. Одна его рука замерла на груди суицидника, а вторая медленно поползла вниз и вскоре, переплетя пальцы, легла на руку супруга на собственном животе. Дазай облегченно выпустил воздух из легких. Чуя дал согласие, а значит, теперь можно прижаться теснее, приобнять, спрятать лицо в еще влажных, от того отливающих медью волосах. - Нам нужна детская. – через некоторое время отрывисто заговорил мафиози. - Угу. - Мне придется скоро взять длительный отпуск. - Угу. - Теперь нельзя использовать Скорбь. - Угу. - С определенного момента тебе запрещается кончать внутрь. - Угу. Дазай знал, что сейчас рыжеволосому просто надо выговориться. Тогда то, что его действительно беспокоит, выйдет наружу последним. Так и случилось. Послышался жалобный всхлип. - Дазай, я… - рука у него на груди задрожала, а Осаму тут же принялся успокаивающе поглаживать его по спине. - Мне...с…шно, – на грани слышимости прошептал мафиози. – Что я не готов, что это так… как снег в августе, что Мори узнает… - Все будет хорошо. –непоколебимо прошептал на ухо рыжему чуду Дазай. – Обещаю. - Но знаешь, - через какую-то паузу добавил Накахара. – Кажется, я счастлив. - Угу. – улыбнулся ему в волосы Осаму. …- Ты знаешь, я тут подумал. – весело начал суицидник. – Надо определиться с именем. - Ты окончательно свихнулся, идиот?! – тут же взвился Чуя. – Я только-только забеременел! Подожди еще пару месяцев, пока хоть пол ребеночка не узнаем! - Коротколапка, ты что, не знаешь? Имя – всегда самая сложная часть. Имен ведь так много, а времени, отведенного на выбор, так мало. - Ты сейчас пошутить решил, мумия?! Да у тебя еще девять месяцев! Имей совесть! - Чего не имеем – того не имеем, уж прости. – простодушно пожал плечами Дазай. – В конце концов, была бы у меня совесть – я бы надевал презерватив. Итак, на чем мы остановились… Ах, да! Имена… - Ты! Послушай меня хоть раз! - Придумал! – Дазай резко вздернул подбородок омеги на себя и заглянул ему прямо в возмущенные синие глазенки. – Хикари. Потому что если ты мое Солнышко, то он или она будет светом. Чуя даже растерялся: настолько нежная улыбка была на губах мужа. - А может, Хиираги? В конце концов, - тут детектив все же не удержался и хихикнул. – Ты первый раз потянулся меня целовать именно под остролистом. - Придурок! – смущенно фыркнул Чуя. – Это была омела! - Ага, а поцелуй был больше похож на удар в челюсть. - Эй! - У нас все не как у людей, свыкнись уже с этим. Итак, продолжим! - Да заткнись ты уже! - Что такое? Тебе не понравилось? - Понравилось конечно! Но все равно заткнись! Кто тут мамочка, в конце концов?!Теперь моя очередь…!