***
Количество встающих в строй троллиных мумий всё увеличивалось, наполняя мои мысли шумом отголосков ментальных посылов, разных — и в то же время почти одинаковых. Те из них, что были пробуждены первыми, уже неплохо двигались, усиливая патрули и занимая коридоры паукожуков. Цель наполнения подземелий была не столько в создании резервов, всё-таки нерубы под землёй сражались лучше троллей, сколько в создании детекторной сети. Нежить отлично чувствует живых, и хотя нерубы были иммунны к менталу, это всё равно не мешало мне их обнаруживать с помощью него же. Когда многие коридоры наполнились сотнями троллиных мумий, личей и низших умертвий, я смог повысить зону охвата в несколько раз. То, что мои войска размещались не на плоскости, а в трёх измерениях, способствовало лучшей детекции направления очередного подкопа от врага. Встречали мы их контртоннелем, магической ловушкой или просто засадой из личей. Я как мог старался беречь своих воинов, и дело не только в том, что моя армия пока мала. У них начал зарождаться разум. Медленно, постепенно, исподволь, но ментальная матрица троллиных мумий менялась, обрастая новыми связями, плотность сигналов в ней нарастала, и я, как мог, контролировал этот процесс. Обычно низшая нежить не способна на развитие, не знаю, как Нер'Зул поднимал мумий в своё время, я же для более быстрого результата использовал жизнь и души рыб или другой массовой мелочи. В результате ментальный отпечаток лича дополнялся способным к саморазвитию элементом. По сути они тоже становились личами, пусть и со своей спецификой развития. Огромным плюсом к этому шло то, что они практически не требовали догляда, обладая всеми навыками движений и пониманием простейших команд. Но был ещё один фактор, способствующий быстрому созреванию разума. Это источник маны. История Варкрафта изобилует примерами, как под действием магических сил изменялись жители Азерота. И чем мощнее был источник, тем пластичней был вид, попавший под его влияние. Да и сами источники обладали зачатками разума, способными в будущем перерасти в осознание своего существования. Взять ту же Анвину — пусть Солнечному Колодцу для этого пришлось пройти через взрыв, но он сумел обрести разум. Дело не обошлось без дракона-менталиста, но если бы не было предпосылок, вряд ли можно было бы пробудить у Источника разум. Троллиные же мумии подвергались воздействию сразу двух: — сила первого участвовала в поднятии, а второй подпитывал их на штурме подземелий. И оба имели с троллями глубокое сродство. На изготовление источников пошли лоа, которым поклонялись тролли, так ещё одним из компонентов шли сами тролли-жрецы. Подобного родства сил не было ни у одной из эльфийских рас со своим Источником. Не знаю, на каком поднятом тролле я осознал, почему наша глубокая связь не видна натрезимам и имеет приоритет над всем остальным. Это не просто другой, неизвестный прирождённым менталистам «спектр» ментала, это слияние душ. Была ли это ошибка Кил'Джедена, создававшего артефакт, или наслоение шаманских практик, а может троллиные ловушки душ, но факт оставался фактом — когда я лично участвовал в поднятии нежити и прописывании ментальной связи, заодно происходило и слияние части души. А я в целях профилактики будущего обрыва связи делал это со всей поднимаемой нежитью. Теперь становилась понятна та легкость управления и полнота передаваемых образов, как и то, почему я так сильно менялся с ростом армии немертвых. Изначального меня «разбавляло» вливанием новых кусочков душ, их мыслей и стремлений. Этот перекос немного компенсировало эмоциями живого города, но этого было мало. Как всегда бывает, чем больше у тебя дел, тем больше их добавляется — мне требуется разработать новый ритуал, чтобы связывать своё естество с душами ещё живых, не убивая их при этом.***
Вразус путешествовал в сопровождении трёх фургонов. В одном он ехал сам, ночуя, как в доме на колёсах, во втором размещались слуги, а в третьем везли вещи, запас фуража и прочие ценности. Такой способ не только берёг моего первого сподвижника из числа людей, но и был единственным доступным для его статуса способом путешествия. Не пешком же ему идти. А верхом — он просто не умел. Такая экзотика, как грифоны, была доступна весьма немногим, и разживётся ли Вразус чем-либо подобным до войны — большой вопрос. Лошади были распространены в Восточных Королевствах, но ездить в седле умели только рыцари, знать, гонцы и пастухи. И кони у всех были разными. Самая большая и грузоподъёмная порода была, как ни странно, не у рыцарей. Как раз такие сейчас тянули повозки, и в основном применялись для тяжёлой работы. Были они хоть и самыми сильными, но медленными, строение спины и посадка шеи были рассчитаны под хомут, а не седло. Я бы ни в жизнь не узнал таких подробностей, если бы к нашему небольшому каравану не присоединилось несколько попутчиков, один из них как раз оказался приказчиком одного из лордов. Рыцарские лошади были особенные, просто так их было не купить, да и стоили они порой больше, чем деревня с жителями. Эти животные были обучены не просто нести на себе броню и рыцаря в полных латах, но и участвовать в битвах. Содержание таких лошадей тоже стоило недёшево. Некоторые выдающиеся экземпляры были порой дороже некоторых беговых пород для знати. Впрочем, большую часть знати и составляли рыцари. Следующие по стоимости лошади разводились элитой для хвастовства друг перед другом, загонной охоты и гонцов. Но больше всего было крестьянских лошадок. Не таких больших, статных и красивых, но зато незаменимых в хозяйстве. Люди Лордерона уже дошли до севооборота и чередования полей под разные культуры, а всё это было невозможно обработать без пахоты. В общем, большую часть экономической силы людских королевств составляли именно лошади.***
Цель моего путешествия близка. Я отправил Вразуса не в столицу, ведь ему всё равно пересекать море, чтобы лично обозреть земли, первыми принявшие удар Орды. Там-то, в окружении Вариана Рина, он сумеет наконец предаться заслуженному отдыху, тратя деньги направо и налево. А пока мощёная дорога несёт его фургоны к орочьим лагерям. Занятная получилась история, когда из исчадий ада мои зеленокожие сородичи превратились в существ, «готовых искупить трудом свои преступления». Эти слова принадлежали одному из людей, первым смекнувшему, куда можно пристроить несколько сотен сильных, выносливых и неприхотливых существ, утративших при этом волю к существованию. Гром Адский Крик, Оргрим Молот Рока и остатки клана Северных Волков не в счёт — слишком мало осталось орков на свободе, что прятались сейчас по глухим углам. Были ещё и остатки Чёрной Горы, но находились они в таком укреплённом месте, что выбить их из него стоило бы слишком большой крови, и о них предпочли забыть. За годы рабства орки успели отстроить много разорённых крепостей и городков, восстановить мосты и дороги. Правда, была одна забавная особенность — переправлять их за море никто не стал. Хотя, казалось бы, именно там человеческие земли сильнее всего пострадали от орочьего вторжения, и начать использовать их на восстановлении Штормграда было бы не только экономически обоснованно, но и символично. Но этого не произошло по нескольким причинам. Во-первых, люди Азерота (первое государство носило ещё и имя планеты. Или наоборот — Саргерас их знает) были слишком разозлены на орков, и скорее перебили бы их, чем использовали на восстановительных работах. Многие славные воины и простые жители пали под ударами топоров вторженцев, целый континент был разорён от края до края. Во-вторых — спустя уже полгода рабского труда жители Лордерона оценили, как это здорово. Без шуток, содержать орков оказалось очень выгодно. Безотказные работники (пусть и на весьма примитивных работах) были куда производительней обычных крестьян. А траты на содержание были просто смешными. Из строений оркам требовался только забор. Ни зимней, ни летней одежды не требовали, обходясь той, в которой попали в плен. А уж подобной едой не брезговали только свиньи. Даже преступников побоялись бы кормить подобной пищей, но орки ели, при этом не маясь животом и не чувствуя упадка сил. В-третьих, попади орки обратно за море, они бы, скорее всего, взбунтовались. После того, как пал Штормград, орки не истребляли население подчистую. Людей использовали на свинофермах, заготовке леса и прочих работах, которыми зазорно заниматься честному воину. И часто бывало так, что часть человеческих женщин пополняла число наложниц. Как оказалось, орки и люди вполне могут давать общее потомство. Сколько потом смесков истребили вернувшиеся люди? Почитай всех, кто не успел сбежать в леса...***
Оставив фургоны, иду пешком к солдатской заставе, взяв Вразуса под контроль. Солдаты не спали, но было видно, что служба у них лёгкая. По сути орки разбрелись бы лишь оттого, что их перестали бы кормить. Во всяком случае, о побегах ничего не было слышно, да и закованные в латы стражи скорее были здесь для того, чтобы не пускать посторонних, чем стеречь зеленокожих. — Приветствую, служивые. Могу ли я взглянуть на орков? — выразительно брякнул кошелём, чтобы подкрепить свои слова звонкой монетой. — Отчего не глянуть, — ответил правый, огладив окладистую бороду. — Только сперва у старшего разрешения спроси, да бумагу с ним принеси. — И кто из вас старший? — спрашиваю его, доставая из кошеля золотой. Стражи переглянулись, и первый заговоривший поднял руку вверх, показывая два пальца. Жест понятный, к первому золотому кругляшу добавился второй, монеты тут же были поделены между солдатами. — Бумагу разрешительную я тебе дать не могу, уважаемый. Зато до забора провожу. Там сейчас дежурный будет, ему тоже не помешает показать подобный пропуск. Я с тобой пойду, ежели проверяющий там, будем считать, что я тебя задержал, когда ты к забору крался. — Само собой. Незачем столь доблестным стражам страдать из-за моего любопытства. А если рассудить, так оно в самом деле и есть. Просто догонишь ты меня уже у забора — так это же не нарушение, а проявленная бдительность! Иду по протоптанной дороге, сзади меня «догонял» солдат, именем которого я так и не поинтересовался. Ворота, вышки, частокол — вот и вся фортификация. Страж обогнал меня, и о чём-то потолковал с привратниками — и махнул мне рукой. Взобравшись на вышку, окинул взглядом устройство лагеря. В нос ударила вонь, на утоптанной земле группами сидели орки. В глаза бросилось отсутствие детей и молодёжи. Горькая усмешка исказила губы — видеть своих сородичей в таком жалком состоянии было больно. И это сила, что наводила ужас на людские королевства?! Бойцы, что в будущем дадут прикурить даже демонам у Мирового Древа?! Сейчас передо мной была лишь жалкая кучка существ, утративших волю к жизни. Интересно, а почему их не использовали демоны для усиления Плети? Собраны компактно, едят из одного котла — возьми стражу под контроль, да накорми орков Чумой вместе со Стратхольмом. Нер'Зул прикрыл от демонов? Или они считаются собственностью Маннороха, и он огорчился бы подобным обращением с его рабами, донеся своё огорчение даже натрезимам? Кто знает...