***
Наблюдать за обретением фамильяра Кел’Тузедом было весьма занимательно. Если Денис-Вирнок поначалу хапал силы и возможности без разбора, мой архимаг подошёл к этому делу обстоятельно. Впрочем, это не было удивительным: в нем не было горячности молодости, зато присутствовало понимание магии, её возможностей и опасностей. Изучение драконьих костяков, источника магии и библиотеки Медива родило на выходе ритуал, в ходе которого он полностью переродится. Разумное опасение архимага было оправданным – он смирился с тем, что смерть неизбежна, но что если его после этого сожгут? Вернуть его после этого к нежизни будет почти невозможно. Но выход есть: как Медив обрёл фамильяра в лице ворона, так Кел’Тузед решил связать свою душу с котом. Повезло котёнку, что он сумел выбраться из клетки и понравиться архимагу, что без сомнения укладывал на алтарь не только животных, но и людей. Возможно, он стал мизантропом на старости лет, и животная искренность кота для него значила больше, чем любые человеческие отношения? Сейчас это не важно. Многие исследования стопорятся из-за низкокачественных инструментов и средств измерения. Большинство открытий происходят тогда, когда разумный может с большей точностью измерить и изучить, чем мог раньше. Плеть же стремительно постигала магию, не видя при этом самих плетений, за исключением случаев, когда я, своей силой и чувствительностью, помогал это делать. Но плох тот руководитель, что делает за подчинённых их работу. Высших демонов (да и просто мелочь) у меня в подчинении нет, а потому маги ограничены в понимании проводимых ими ритуалов. Безусловно, заклинание познания нивелирует этот недостаток, но куда лучше сразу видеть, какой магический «рисунок» складывается, где утечки маны, чем выяснять это в процессе измерения и перестройки ритуала. Устранить этот недостаток призвана наша дальнейшая разработка. Сегодня мы будем делать теней. Невысокие (если не сказать - никакие) боевые качества должны будут компенсироваться частичной бестелесностью и умением видеть сокрытое. Для этого годятся и слабосилки, да и переводить хороших чародеев на «глаза» не стоит – их и так немного. Культ имени Меня процветает, и недостатка в добровольцах нет. Первый уже расположился на алтаре, предвкушая новые возможности. Выбирал я самого старого – он по возрасту переплюнул и Кел’Тузеда, и, несмотря на вливание магии жизни, чувствовал себя неважно. Он был рад, что скоро отринет старое тело, и меня радовал его настрой. Как ни удивительно, этот ритуал по сути своей был продолжением шаманских практик по самой изуверской казни – когда тело отступника становится тотемом для его души, и получает такие же повреждения. Но некромантические практики и вудуизм позволили его модифицировать, а заклинание перевода тела в эфирное состояние, что практикуют самые опытные и сильные маги Азерота, дополнило ритуал. Обходиться сложным плетением для его проведения мог разве что Кел’Тузед, да Вирнок, пожалуй, потянет. Ну, ещё с этим справятся объединившие усилия маги. Но мне требуется определённая массовость, и чтобы он работал без сбоев. Выход был найден в артефакторике и исследовании свойств Фростморна. Результатом многомесячных расчётов и опытов стал кинжал с волнистым лезвием, с нанесёнными на него рунами. На его изготовление шло железо, толика золота и серебра, драгоценный камень на навершие, а также драконья кость на рукоять. Можно было обойтись и более дешёвыми аналогами, но тогда его размер будет приближаться к мечу. – Жизнь за Нер’Зула! – распалил сам себя криком доброволец. Кольнул в грудь, руки дрогнули, не сумев вогнать лезвие глубоко. Но для запуска ритуала достаточно и царапины – бездыханное тело упало на алтарь мёртвых, и над ним стала подниматься тёмная «дымка». Уже сейчас формирующийся тёмный дух был невидим для обычного глаза. Череп на удлинившейся шее, плечи, руки, рёбра напоминали реципиента, а ниже пояса существо сужалось в этакий «жгут». Видел его, впрочем, не только я – котейка Кел’Тузеда уже вовсю рассматривал тень светящимися синим светом глазами. Скорее всего, тень смогут увидеть и «говорящие с духами» – шаманы и практикующие магию вуду, если соответственно настроятся на «тонкий мир». Делгеннон не утратил разума и чувств, и теперь вовсю наслаждался отсутствием болячек – полуэфирное состояние избавило его от старческих недугов. Кел’Тузед подключился к его глазам, как делал это, управляя нежитью, и сейчас тоже наслаждался многоцветием магии, добавившей новые краски к окружающему миру. Я же не стал мешать архимагу, а исследовал своего обновлённого приспешника. Для этого имелись и многочисленные артефакты, и магические зелья, обычные предметы и «полоса препятствий». Магию тень видела хорошо и отличала намешанную бурду от настоящего зелья. Артефакты тоже не были проигнорированы, а «полоса препятствий» преподнесла сюрприз. Обретение полуэфирного существования хоть и уменьшило взаимодействие с материальным миром, но не позволило полностью игнорировать преграды. Сквозь решётку Делгеннон прошёл не задерживаясь, просочился и в замочную скважину, а сплошная стена его уже не пропустила. Некоторые виды магических барьеров тоже не стали для тени препятствием, зато даже самый слабый стихийный становился непреодолимым барьером. Есть над чем подумать – существенно изменять ритуал я не буду, но теперь точно знаю, как буду создавать баньши из павших эльфов.***
Сегодня случилось ещё одно знаменательное событие, что вскоре принесёт много горя Азероту. Некромантам Плети удалось закончить создание Чумы. Пылевидные «споры» накапливались в растениях, ничуть не мешая им расти и плодоносить, они сохраняли свои свойства в любом приготовленном блюде – что варёном, что печёном, что жареном. Лишь открытый огонь сжигал их без остатка. Сейчас шло испытание на пленниках – бандитах и пойманных крестьянах. Часть из них кормили хлебом с Чумой непрерывно, но большинство отведало магической отравы лишь раз. Самочувствие (если не считать психического) у них было отличное – трое человек даже избавились от лихорадки. Чума исподволь перестраивала их тела, никак внешне не отражаясь, но это был лишь первый этап. Сейчас зараза делала своё черное дело, и кто через неделю, а кто и через день, из числа тех, кто постоянно питался спорами, стали чувствовать себя плохо. Симптомы походили на простуду: кашель, повышенная температура и общее недомогание. Использование заклинаний жизни, способное исцелить даже самую живучую заразу, лишь способствовало скорейшему распространению Чумы по организму. Появился и ещё один эффект – тела подопытных стали накапливать магию, что, несомненно, почувствуют лечащие волшебники. Но было уже поздно – процесс принимал лавинообразный характер, кожа зеленела, а по телу вспыхивали ядовито-зелёные огоньки. Своим видом люди напоминали зомби, но по желанию некромантов могли быть быстро преобразованы в гулей. И не только в них: в отличие от ходячих мертвецов, получившаяся нежить не утрачивала прижизненных навыков. Само преобразование некроманты могли контролировать – «придержать» до времени преобразование, или же ускорить. Получившиеся «заготовки» были и сами по себе грозной силой: прочный кожаный покров, удвоившаяся по сравнению с обычными людьми сила и отсутствие страха смерти. Теперь Стратхольм обречён. Выбор его определялся многолюдностью – самый населённый город Лордерона на севере страны. Разумеется, падение столицы ударило бы по стране куда сильнее, но там больше шансов, что заразу вовремя обнаружат. Как и во многих королевствах, здесь было больше магов, паладинов и служителей Света и солдат. К тому же планировка города была рассчитана на противостояние войскам противника, даже возникни беспорядки изнутри, их можно было быстро локализовать. Быстрое падение Стратхольма обеспечит армию нежити многотысячным войском, которое будет уже не остановить.***
Пару недель спустя. Зул’Кинн смотрел на то, как его ученица обустраивается на новом месте. Жить в его шатре она отказалась, поселившись на улице. Всегда, когда он выгонял надоедливую Илвардис, чтобы передохнуть, она уходила к морю. Невесомыми прыжками ночная эльфийка побежала к берегу, скинув у воды сбрую с оружием, поплыла к небольшому островку. Забравшись на него, уселась и замерла. Когда она появилась в поселении, острова не было, но каждый день он поднимался из воды, влекомый духами земли. Задирать её никто из Дробителей Черепов не пытался, и на это было несколько причин. Первое и самое основное – он назвал её своей ученицей. Десять воинов, от самых молодых, до уже повоевавших, пали от её руки, что охлаждало самые горячие головы. А третьей причиной было то, что она постоянно находилась в трансе. У всех эльфиек, что видел Зул’Кинн, светились глаза, но у неё они источали серебристую «дымку», как у самых сильных мастеров вуду. Выдержать подобное долго не мог ни один тролль, он не раз предупреждал её об этом, но эльфийка была непреклонной. Что мог, он сделал, пускай творит свою судьбу. Кто он такой, чтобы противиться воле духов, что вели её?***
Илвардис, выбравшись на сушу и усевшись в самой высокой точке, стала вызывать духов земли. Если раньше она могла кое-как призывать одного, то теперь над строительством её острова трудились уже трое. Не терпящие спешки, они, тем не менее, уже успели поднять его выше полосы прибоя. Создание собственного обособленного жилья не было пустой блажью – с момента, когда она «отдала последние почести врагам», магия мира для неё стала ближе и понятней. Не единение с Лесом, но что-то похожее. Прибыв с Зул’Кинном в поселение, она сразу заметила в море выход лей-линии Азерота. С тех пор она и работала, чтобы сделать её более доступной для себя. Пусть акул она могла отогнать своей силой, но медитировать в волнах было куда сложнее. Призывы духов раз от раза становились легче – ещё от фурболгов она узнала, что дозваться стихии легче, если делаешь это на одном и том же месте. Оценив размер островка, сочла его достаточным. Посидев, чтобы восполнить силы, принялась за возведение стен. Жить в троллином шалаше она не намерена, а потому её домик будет из камня. Пусть по размерам это будет «конура», зато с настоящей ванной! Каменный купол постепенно смыкался вокруг неё, застилая солнечный свет, что пробивался сейчас только через дверной проём. Сформировав возвышение для сна, принялась за создание купели, заполнила с помощью духа водой, и, не отпуская призыв, плюхнулась в мини-бассейн. Илвардис заметила, что в присутствии духа воды силы восстанавливаются быстрее. Почему это происходит, понять не могла – возможно, кроме природной она имела склонность к магии воды, или же водоём в присутствии духа работал как Лунный Колодец. Но факт оставался фактом – время восстановления маны уменьшалось. Отдохнув, она поспешила обратно – пора обустраиваться в новом доме. Для этого ей нужна постель и лодка, если она не хочет раз от раза купаться и мочить вещи. Островов, на которых жили Дробители Черепов, было несколько, но этот был самым большим из всех. Времени она провела тут всего ничего, но уже с грехом пополам могла говорить на троллином языке. Изучить его оказалось довольно легко. Как объяснил учитель, ей помогали пленённые души. – Эй, Гоури! – окликнула она молодого воина. – Чего надо, зулфи? – Я хочу купить у тебя лодку за копьё. – За два копья! – За два копья мне десять таких дадут. К завтрашнему утру принесёшь ещё свежую шкуру, три охапки тростника - и будем в расчёте. Только смотри, она должна быть свежесодранной! Вокруг них образовалась небольшая толпа – развлечений на островах было немного, и каждое её появление привлекало внимание. Здесь были и дети, и самки. В отличие от мужиков они выглядели куда изящней – без гигантских шнобелей, с аккуратными клычками, да и руки у них были куда короче. Со спины их можно было спутать с эльфийками, если не следить за движениями и не обращать внимания на не такие большие уши. – Договорились! Ещё бы он не согласился. Обмен не был равноценным, но торговаться ей не хотелось, к тому же всё остальное она и так сможет добыть сама. Потеряв интерес к собеседнику, она бросила взгляд на шатёр учителя. Тот сидел в тени и, судя по виду, всё ещё отдыхал. Что же, она найдёт для себя занятие – нужно сделать новый лук, получше той самоделки, что она соорудила. Состояние полутранса позволяло ей видеть насыщенные магией объекты, выбирая для зелий и прочих магических изделий лучшее сырьё. Поправив ремни, сорвалась лёгким бегом в сторону леса.***
Неделю спустя. Унзигса осторожно кралась по лесу, выслеживая незваную гостью. Поудобней перехватив копьё, она чутко прислушивалась к звукам ночного леса. Лук эльфийки вызывал опасение, но это было оружие трусов. Для мелкой дичи есть дротики, для крупной – копьё. Чувствовать, как наконечник обрывает жизнь зверя, наслаждаться победой над более сильным врагом – что может быть лучше для истинного воина? С момента появления новой ученицы Зул’Кинна жизнь в племени Дробителей Черепов стала неспокойной, многие воины начали заглядываться на неё, и этому пора положить конец! Трава уже поднялась, запаха почти не было, но проклятая зулфи была где-то рядом. Осторожно выглянув из-за кустов, она увидела ту, что искала. Птицы уже спали, рассевшись на деревьях, но эльфийка, вместо того чтобы забраться и свернуть им шею, натягивала лук. Грозное оружие было плохо видно в потёмках, лишь украшения на нём из троллинных клыков матово отливали белым. Ни хлопка тетивы, ни свиста стрелы Унзингса не услышала, но на землю упала ярко-красная птица. – Выходи, не прячься, – послышался ненавистный голос. Лук её был отставлен в сторону, но троллиха знала, что пока первая стрела впивается в жертву, три остальных уже могут быть в воздухе. – Доброй охоты, зулфи, – притворно улыбнулась Унзингса. – Для того чтобы сказать это, ты кралась от самого поселения? Подойдя ближе, чтобы иметь больше шансов сразить наглую эльфийку, она ещё раз окинула взглядом эту бесстыдницу. Из «одежд» на ней был только пояс, ремень колчана, ожерелье из голов, цепочка с месяцем да деревянная маска вуду, раскрашенная оранжевой краской. Сквозь прорези на неё смотрели светящиеся глаза. Любая девушка, что пренебрежёт набедренной повязкой, тем самым заявит о своей доступности для любого тролля. – Нет! Зачем ты принимаешь подношения наших мужчин, если не хочешь создать семью? – Зул’Кинн тоже принимает подношения, но что-то я не заметила прибавления в его шатре. – Не знаю, как у вас заведено, но твоё поведение недопустимо! То, что ты целитель и мастер вуду, не даёт тебе права игнорировать наши обычаи! Хоть бы прикрылась для приличия! – Меня ведут духи, и не тебе указывать, как себя вести. Если это всё, что хотела сказать – убирайся прочь, если не хочешь добавить свою глупую голову на моё ожерелье. Поддаваться на провокацию Унзингса не стала, развернувшись, она побежала прочь, оставляя торжествующую чужачку на поляне.