Comhcheangailte dodheanta (Невозможный тандем)

– О. Стив стыдливо отводит взгляд и автоматически бросает на кровать томик «Гарри Поттера», и, кажется, был бы рад провалиться под пол, если бы не знал, что там, внизу, Мстители предаются греху чревоугодия и возлияний. Хотя в данной ситуации даже упасть на мосластые коленки Бартона было бы легче, нежели терпеть рентгеновский взгляд Стрэнджа с проблесками весёлого изумления и это его глубокомысленное «О», в которое Стефан вложил максимальное количество насмешки. – Кхм, я… – тут Роджерс замялся, издав какой-то глухой булькающий звук, и мысленно ударил себя щитом. Со всей дури. Три раза. Помолчав с добрую минуту, Стефан безразлично пожал плечами: – Господи, нравится Вам Поттер, и пусть нравится. Не то чтобы я вообще интересовался, что там герои Америки почитывают. Повернулся, взмахнул своим плащом и ушёл в портал, подмигнув, словно так и должно быть. Самовлюблённый мерзавец. Когда последние искры от закрываемого портала исчезли, Стив с силой провел по своему лицу, застонав от осознания абсурдности ситуации, и повернулся в сторону полок, заставленных теперь уже совсем не той литературой, которую он предпочитал: «Цвет волшебства» Прачетта, «Джонатан Стрэндж и мистер Норрел» Кларк и, конечно же, «Гарри Поттер» Роулинг. Он прочитал их все, но не мог понять ничего. Стефан Стрэндж не вписывался ни в одну магическую реальность, созданную писателями. «Раз уж маги существуют в нашем мире, то не делает ли это именно нашу реальность магической?» Стив Роджерс не любил оставаться в неведении. Сыворотки, новая техника – чёрт с ними, всё можно объяснить наукой, ушедшей далеко вперёд, он даже смирился с самим фактом существования скандинавских богов, оказавшихся таки не богами, но магию он постичь не мог. Он снова и снова пролистывал досье, останавливаясь взглядом на списках блестяще проведённых операций, наград, статей и дипломов. Стефан Стрэндж был врачом, у него могло быть великолепное будущее и достойная старость, но, лишившись всего этого, он приобрёл не меньше, обладая воистину выходящими за грань понимания возможностями. Стив искренне считал своё существовавшее до введения сыворотки «Я» неполноценным, и потому просто не мог не восхититься исходными данными человека, который даже к Мстителям себя причислял с огромной неохотой. А ещё Роджерс очень не хотел признавать характер своего интереса к чародею.                               *** – Косплеер, восстанови концентрацию кофеина в крови, – Стрэндж выходит из портала, потягивается, и, сопровождаемый недоверчивыми взглядами Мстителей, суёт в руки похожему на оживший труп Тони стаканчик из Старбакса. Игнорируя благодарность миллиардера («блять, Стрэндж!»), Стефан проходит на кухню, не открывая глаз левитирует за собой внушительный кусок вчерашней пиццы с ананасами, и открывает новый портал, исчезая прямо там. – Охренеть, – мотает головой Бартон, словно стягивая с себя незримую паутинку морока: сказывается «сотрудничество» с Локи. – Пицца с ананасами – вот изврат! – скрещивает на внушительной груди руки Вдова, пихая ногой шокированного наёмника. Беннер усмехается и молчит, утыкаясь в кружку с горячим пакетированным кофе; он вообще хорошо относится к колдуну. Отсёрбывая глотками горячую ароматную жижу, оживает Старк, и ворчливо ругает Пятницу, прекрасно понимая, что с любителем телепортации никак не совладать. Лишь Роджерс замечает, что… – Он оставил плащ. Плащ Левитации мечется ураганом Катрина по башне Старка, сбивая всё на своём пути, и истерично дрыгает своими же полами, что больше похоже на тщетное воздевание рук к небу, и герои готовы поклясться, что сейчас доведённый до пика возможной для предмета одежды эмоциональной нагрузки артефакт рванёт, уничтожив половину Нью-Йорка, и отомстив тем самым за Хиросиму, Нагасаки и Неваду. Но плащ успокаивается спустя несколько минут, и лишь изредка дрожит, создавая иллюзию дыхания. – И что вот с этим делать? Пренебрежительное «этим» не остаётся без внимания, и Капитан получает неожиданный шлепок по заднице, бесконечно радуя Наташу и Тони. Это была последняя капля. С раздутыми в негодовании ноздрями, с напрягшимися мышцами и злым взглядом Стив выглядит, конечно, внушительно, но плащу на все эти акции устрашения покласть то, чего у него нет. Старк хлопает рукой по бедру и, вытирая выступившие от счастья слёзы, громко обращается к артефакту: – Клянусь, я заменю твои застёжки на платиновые, коврик! Хотя что уж тут, каждый из здесь присутствующих испытывал благоговение к лучшей заднице Америки! Мы понимаем тебя, Леви. Мне же можно называть тебя Леви? Трепыханья Плаща были торжественно восприняты как одобрение. Когда кусок красного бархата окутал его тело, Капитан Америка замер как тушкан, боясь выдохнуть – мало ли чем питаются волшебные плащи волшебников, но ткань нежит открытые участки кожи лица и запястий, и тело Роджерса немного расслабляется. Казалось, плащ сейчас замурлыкает и сомнёт мстителя в тонкую плоскую колбаску. – Гляди-ка, ты ему нравишься! – восхитился Тони, на время забыв о своем Марке. К вечеру Плащ Левитации таинственным образом исчезнет, но кому до этого дело? Кроме сделавшего платиновые застёжки Старка, конечно.                               *** – Почему мы вообще должны быть лояльны по отношению к нему? – хмурится кэп, сжимая губы в тонкую полоску и барабаня подушечками тонких пальцев по поверхности стола. – Колдун с неопределённым прошлым, не горящий желанием вступать в ряды защитников Земли. Не внушает доверия. Беннер неловко оскалился, и сложил руки «домиком». Пауза затянулась, и учёный неожиданно спокойно спросил: – Он же был врачом? Да, – Брюс ухватился за это как за спасательную соломинку, – прекрасным нейрохирургом с мировым именем. Вполне достойное прошлое. Брюс всегда защищает Стефана Стрэнджа, по мере возможностей и дара убеждения, конечно. Они вместе неплохо побалагурили в параллельной реальности, уничтожая порождения Кошмара, и он знает взбалмошного мага лучше всех. Но и тихоня-учёный среди них тёмная лошадка: слишком добр, слишком рассудителен в обычной жизни. Настолько, что создаёт вокруг себя ложный уют, усыпляя бдительность. Стив не забывает ни на минуту, насколько Халк опасен, и протекция Беннера теряет процентов сорок аргументированности. – Циничен, – бросает Бартон, прикрывая лицо свежей «Нью-Йорк Таймс» и уворачиваясь от очередного удара Наташи. – Как и все врачи, – пожимает в ответ плечами Беннер, ловя ироничный взгляд Железного Человека. – Высокомерен. Стив демонстративно смотрит куда угодно, но не на своих коллег. – Как и все гениальные врачи, – мягко улыбается Беннер. – Сказочно, раздражающе богат, – с вызовом говорит Наташа. Едва ли это недостаток, но… – Как никто из врачей, – заржал Старк, уткнувшись в свои расчёты. Собрание опять превращается в балаган средневековых гистрионов, но внешняя обстановка более менее спокойная, Стрэндж не так опасен, потому лидер Мстителей позволяет себе расслабиться, распуская всех по домам, башням и базам. Он уходит из опустевшего отсека последним, стискивая папку с полным досье на мага; Фьюри отдал её ещё несколько недель назад, однако Роджерс упорно зачитывал содержимое папки до дыр почти каждый день, ища хоть какую-то зацепку, корочку, которую можно поддеть, обнажив самое личное, хотя бы одну болевую точку, слабость. Страшно иметь поблизости существо, на которое невозможно надавить. Единственной слабостью Стрэнджа был лишь некий… «Древний. Статус: мёртв». – А вы приличный анамнез составили, мистер Роджерс. Стефан с интересом заглядывает через плечо мужчины и легко уворачивается от инстинктивного выпада Стива. – Вы?! – Да, я, отдайте папочку, будьте положительным героем, – Стрэндж смотрит серьёзно, угрожающе наклоняет голову и неосознанно встаёт в одну из своих многочисленных магических стоек. Маска разудалого и пафосного колдуна мгновенно сползает, и Роджерс гулко сглатывает от напряжения, незримо висящего между ними. – Я жду. Воздух резко покинул лёгкие мага, когда Стив со стремительного разворота наносит удар ногой в солнечное сплетение, и Стефан просто отлетает, приземлившись, однако, на ноги, как огромная кошка. Капитан удовлетворённо ухмыляется, но пропускает момент, когда противник хватает его за крепкое запястье. А потом… Колдун выворачивает руку Стива под немыслимым углом, слитным движением подводит спиной к себе и нежно закидывает руку ему на горло. Приподнимает локтём его тяжёлый подбородок и… Удушающий захват. Конечно же, что ещё ожидать от адепта азиатских боевых искусств. Тонкие, нервные руки Стрэнджа, спрятанные в жёлтых перчатках, как тиски, медленно, но верно перекрывают доступ к кислороду, не без воздействия магии, ведь иначе Роджерс давно бы освободился. – Не слишком ли…быстро? – хрипит мститель, резко выворачиваясь из мёртвой хватки соперника и намереваясь сделать что-то, уравнивающее счёт, но Стрэндж возвращает руку на прежнюю позицию, и другой фиксирует затылок, делая захват фатальным. А затем отпускает, оставляя согнувшегося пополам Роджерса хрипеть и откашливаться. – А Вам, капитан, нравится медленно? Пожалуй, Стефан Стрэндж поднялся на один уровень со Старком по уровню пошлых шуток. Ещё точнее, опустился. Роджерс нехорошо щурится и, играя желваками, почти шипит: – Первый и последний раз, Стрэндж. Убирайтесь сейчас же, и сможете избежать наказания за противоправные действия. Лицо чародея вновь обретает ту раздражающую маску, и он отвечает с явным сарказмом: – Вам ли говорить о противоправных действиях, держа в руках личное досье постороннего человека, не находящегося в Вашем прямом подчинении. Справедливое замечание.                               *** Тор отхлебнул ещё пива и восторженно уставился на Стефана, разжав кулак-дыньку: – Воистину, чародей, талант твой неоспорим. Не самое лучшее применение его выдающимся способностям, но похвала, особенно от как бы бога, согревает душу Стрэнджа и он приосанивается, вытягиваясь во все свои сто восемьдесят три сантиметра. Отныне чародей наколдовывает бесконечное пиво Тору во время собраний, получая полный горячей благодарности взгляд, и Стиву это не нравится. Очень не нравится. Когда мстители расходятся, Стрэндж оправляет своё одеяние и уже готовится к возвращению в Санктум, но почему-то оказывается прижатым к стене стальной рукой лидера. Стефан закатывает глаза и открывает свой пухлогубый рот, дабы высказать нечто язвительное, но Стив затыкает его поцелуем, внутренне готовясь ко всему: от энергетического испепеления до удара сковородкой по голове от Вонга. От Стрэнджа пахнет чаем, мёдом, книжной пылью от камар-таджевских фолиантов и – как же по-щегольски! – гоммажем для ухода за бородкой. Даже если бы Стефан пах пряным махани, нежно ненавидимым кэпом, тот бы не оторвался от чудаковатого чародея. – Ага, – самому себе кивает охреневший маг, глядя словно бы сквозь Стива, и морщинка между глаз становится глубже, демонстрируя перегруз операционной системы самодовольного доктора. – Ага, – повторяет снова. – Да, – отвечает Роджерс. Чёрт, как же тупо. Стрэндж откашлялся. – Мальчик, мне скоро стукнет сорок, найди себе кого помоложе. – Мне девяносто восемь вообще-то. – О. Такой быстрой эволюции от эфебофила до геронтофила у меня ещё не было, – маг пытается свести всё в шутку, и старательно смотрит куда угодно, но не на мстителя. Теперь идея поцеловать Стрэнджа неожиданно оказывается провальной – для Стива, и, хоть Стефан пытается выглядеть независимо и спокойно, бегающие глаза, принявшие циановый оттенок и усилившийся тремор выдают его состояние с головой. Стрэндж силится сжать руку в кулак, смотрит на матово белые костяшки пальцев под натянувшейся кожей, и чувствует новый прилив интенционной дрожи. – Твою мать, Роджерс. Любишь же ты всё усложнять одним своим существованием. Капитан неопределённо хмыкнул, прислоняясь спиной всё к той же стене, и Плащ тут же задрапировал тело хозяина, угрожающе колебля воздух. Со Стрэнджем нельзя так решительно, понимает неожиданно Стив, и просто говорит: – Можно мне тоже бесконечного пива? Тело резко расслабляется и морщинки у глаз Стефана становятся глубже от едкой улыбочки, он добродушно и с явным облегчением отвечает: – Капитан, ты же не пьянеешь, а за шатающимся Одинсоном хотя бы наблюдать весело. И не спрашивай, сколько пива нужно для того, чтобы свалить с ног бога! И всё-таки наколдовывает кружку «Vielle Bon Secours».                               *** Тепло тела, лежащего рядом. Неожиданно. Особенно для чародея, живущего практически в одиночестве, не считая молчаливого Вонга. И Стефан молится, чтобы это был не Вонг, иначе отмывать ему своё доброе имя придётся долгие годы. Несмело приоткрывает глаза, скользя взглядом по светлой коже и мышцам, которые точно не могут принадлежать Вонгу, и спокойствие накатывает мягкой волной по сонному сознанию мага. Умиротворённый, разомлевший Стрэндж вновь закрывает глаза и подбивается под бок к большому и нагретому кому-то – пока что ему не хочется быть стращающей новичков Камар-Таджа сволочью. Затем, поражённый промелькнувшей мыслью, Стефан широко раскрывает глаза и вскидывает голову, после чего со стоном закатывает глаза и зарывается лицом в подушку, надеясь умереть от асфиксии раньше, нежели до него доберётся многомиллионная армия фанаток Капитана Америки, состоящая, кстати, не только из жителей Америки. Больше поклонников, разве что, у Локи, но тут и обижаться грех. Массивный Стив лежит спиной к стене, руки свободно раскинуты, он умудряется занять всю кровать, создавая видимость, что это не так, и Стефан невольно облизывается, ощущая сухость в горле и огонёк недовольства в подсознании. Он пытается вылезти, но загребущие руки подтаскивают не такое уж и мелкое тело к себе, и хриплый, каркающий со сна голос неожиданно огорошивает: – Стоять. Ещё рано. «С хрена ли «стоять», если мы лежим» тонет в попытках Роджерса накинуть на болтливый рот мага уголок одеяла и продолжить, наконец-то, спать, но особенно чувствительный пинок пяткой в бок сбрасывает остатки сладкого сна – при желании Стефан мог без проблем пробить мышечный корсет Тора и Стива вместе взятых. Возню с подпихиванием и громкими матами прерывает Вонг, заходивший в апартаменты Верховного Мага Земли, гениального нейрохирурга (и так далее, и тому подобное) с очередным отваром и так и застывает в дверях: его глаза приблизились к европейскому стандарту. – Сначала Кецилий, потом Росс, а теперь ещё и этот…– невозмутимо изрекает Хранитель и, ехидно подмигивая начальству, убирается, попутно увернувшись от летящей в голову подушки. Стефан мечтательно закатывает глаза, предвкушая отправку Вонга в ссылку на какой-нибудь Конго, но с Эвереста грёз его спускает настороженный голос Стива: – Кецилий? – Он пошутил. – Росс…матерь Божья, Эверетт Росс из ЦРУ? Стефан отвернулся: – Не в этой вселенной. Маг не замечает, что начинает оправдываться, и Плащ не одёргивает хозяина, даже не предпочитая гаденько шелестеть на языке артефактов. Стрэндж никогда не думал, что красный Плащ может стать ещё краснее. Безусловно, Леви был свидетелем возмутительно легкомысленного поведения хозяина. От озадаченного бормотания Стефан оторвался, лишь увидев резво одевающегося мстителя, побившего рекорд облачения-разоблачения в среднестатистической армии: при такой скорости спичка бы не успела вспыхнуть. – И куда это ты намылился, Кевин Спейси из Бруклина? – возмутился Стрэндж, хватая Стива за лодыжку и валя на пушистый ковёр, игнорируя сдавленные проклятия, который потеряли свою актуальность и живость еще лет шестьдесят назад – даже дедушка Стефана выражался жёстче. – Доктор…мистер…Стрэндж…– уши Роджерса полыхали знамёнами исторической родины Вдовы, и в кои-то веки капитан потерял непрошибаемую уверенность в своих действиях, и, судя по виноватому взгляду на нижнюю часть тела Стрэнджа, успел напридумывать множество ужасных сценариев вчерашней ночи. Боже. Он переспал с Верховным Магом Земли, и он всё ещё жив. Великолепно. Стив немного истерично смеётся и уходит в ванную, сверкая голым задом, забывая, что, в принципе, магический ленивец может открыть портал в ванную, не вылезая из постели.                               *** – Гони сотню, Бартон, у меня нюх на такие вещи, – Наташа довольно бросает фотографию на центр стола, глядя на остальных с превосходством. Лицо Соколиного Глаза вытягивается, родня его с выдрой, и улыбка Романофф становится всё гаже и противней (для Бартона). Фото уже измацано пальцами героев, машинным маслом, начинкой тако и Беннер решительно накрывает её своей маленькой, сухой ладонью, спасая от новых потожировых следов. Тони сдвигает очки на кончик носа и с интересом смотрит на фото, где спящий обычно навытяжку, как мумия, Роджерс, закидывает ножищи на едва прикрытого одеялом чародея и раскидывает руки. Лицо Стрэнджа даже во сне нахальное, но вид встрёпанных петушиным хохолком волос с проблесками седины компенсирует повышенную бесячесть мага. – Пятница, видео из гостевой комнаты Стрэнджа. – Все камеры в апартаментах доктора Стрэнджа выведены из строя, мистер Старк.