. . .
Когда своих раненых и мёртвых унесли, оттащили в стороны, наскоро обвязав верёвками, туши биралов и собрали в одной "куче" тела нападавших, подвозя их на телегах, бойцы вздохнули свободней. Сектор снова был чист и свободен, ничего не препятствовало наблюдению. Командир собрал свободных от дежурства бойцов и представил меня. Воины смотрели хмуро. Первое впечатление от моих "выкрутасов" прошло, а скорбь о товарищах ещё даст о себе знать, потому в их глазах сквозило недоверие. - Сэр, господин Флейрон, что это было?.. - киваю в сторону мёртвых вражеских тел. Седой энки молча злобно сопит. Похоже, злость не только из-за потерь... - Позвольте, госпожа лейтенант, - вперёд выходит плотная женщина-тикити. - Я - Оша. Оша Таси, временно исполняла обязанности командира третьего отряда. Оша и Тоша? Не сестра ли она той каптёрши? - Этих людей мы зовём "фанатиками", - она старается не смотреть на гору тел, что в этот момент испепеляет боевой маг, утилизируя трупы. - По данным разведки в Ирнаме появился некий культ или ответвление церкви. Они набирают добровольцев, "обдалбывают" их какой-то дрянью и бросают на наши ряды, с-суки... Простите, мэм!.. Есть множество косвенных подтверждений, что эти "фанатики" - не добровольцы. Этих людей приводят силой... Теперь мне понятно. Солдату, что привык к смертям, своих друзей и врагов, не обойтись без морали и чести, даже посреди кровавой грязи войны. Эта мораль черна, словно копоть, и приведёт в ужас любого, кто не бился грудь в грудь с врагом, ставя на кон свою жизнь, ради того, чтобы отнять жизнь другого. Но даже самый свирепый воин не может без отвращения смотреть на такое, когда государство гонит своих граждан на убой, практически без цели, со смутной попыткой пошатнуть дух воинов Шепи. - Понятно, - я обвожу взглядом хмурых людей. Промолчи сейчас или что-либо скажи - смысла большого в этом не будет, но и мне самой подобное не по нутру. - Их крови нет на ваших руках... Думаю, эти люди уже были "мертвы", ещё до того, как пошли в атаку... Взгляды бойцов немного потеплели - новый командир оказалась понимающей женщиной... - Госпожа Оша, вы были "временно исполняющим". Так останется и впредь - отныне вы мой заместитель, - я обвожу взглядом солдат, по привычке поглаживая свой живот. - Займитесь починкой снаряжения и восстановлением укреплений... А вы, заместитель, введите меня в курс дела о положении в отряде. О моих необычных способностях никто не обмолвился словом.... . .
Морозы крепчали и даже неукротимая, бурная Мена начала замедлять свой бег, грозя в одну ясную ночь и вовсе присмиреть, как пересохший ручей. Однако, своевременно подоспела пара магов воды второго уровня из столицы. Отчитавшись в крепости перед кронпринцем, эта парочка стремительно отправилась по реке. Один в верховья, второй - к устью у моря. Им надлежало установить магический перенос колоссальных масс солёной воды к стыку границ трёх государств: Ирнам, Шепи и Бакарум. Всю эту воду планировали сбрасывать в Мену в верховьях, чтобы вновь вернуть ей бурное течение и обезопасится от прорыва вражеских войск вброд. Новость хотя и была секретной, но через неделю о ней судачил весь лагерь. Бойцы с восхищением и страхом говорили о огромной силе магии, и что лучше бы магам только переносом воды и заниматься, иначе никто из рядовых бойцов домой не вернётся... Меня же поразило совершенно иное. Телепортация! О подобной магии даже вскользь не упоминалось в учебниках. И не мудрено: потратив усилия пары человек, можно было просто обрушить гору на дворец правителя враждебного государства или этот самый дворец перенести на десяток километров в облака и "уронить". А если возможно телепортировать не только мёртвую материю но и живых, то возможности просто неисчерпаемы! Да орбитальная бомбардировка кинетическими боеприпасами - просто детский лепет в сравнении с телепортацией. Не удивительно, что подобные заклинания и контрмеры против них берегут, как зеницу ока.... . .
Так окончился декабрь. Провокации со стороны Ирнама не прекращались. Снова "фанатики", волны диких зверей, бегущих от несуществующего пожара, "случайные" разбойники, что "не заметили", как напали на огромный военный лагерь и просто диверсионные группы не давали покоя. Однако, не без гордости могу сказать, что на вверенном мне участке потерь, с момента той самой битвы с биралами, не было. Видя, что их новый командир не просто смазливая девочка, а не дура лично поработать копьём даже в своём пикантном положении, при том, что все предложения по усилению отряда всегда приносили пользу, бойцы постепенно прониклись ко мне доверием. Я даже завоевала некоторый авторитет, сровнявшись в этом вопросе с Эйнаном. Мой живот настолько раздулся, что все движения приходится совершать весьма плавно, а реакция очень замедлилась - он слишком массивный и громоздкий, чтобы я могла нормально двигаться, тем более драться со всеми в одном строю! Все нужно делать медленно и кропотливо, какая уж тут битва в рукопашную. Впрочем, беременная женщина на передовой, похоже, нисколько не смущает командование - я хотя и не принимаю больше участия в битвах, но исправно нахожусь среди своих бойцов. Простые, деревенские люди, что служат под моим началом, беззлобно посмеиваются у меня за спиной, а некоторые из женщин и вовсе завистливо посматривают. Даже придумали неофициальный лозунг для нашего отряда: " Защитим маму Марику!" или как-то так. Я на них не сержусь, а, наоборот, благодарна за заботу: вчера мне подарили перешитые ламеллярные доспехи, чтобы я могла прикрыть им живот. Я и без того выгляжу нелепо, а с этой обновкой - и подавно, но с благодарностью подарок приняла. Постепенно соседние отряды, видя нашу эффективность, стали перенимать особо удачные решения лейтенанта Марики Маасс. А затем командование и вовсе приказало мне составить полный реестр нововведений и улучшений. Я свалила эту работу на своего зама, отрабатывая с бойцами новые тактические приёмы. Анюта наконец смогла найти своего "дедушку". Миссис Дойл оказалась могучей, рыжеволосой тавриссой с мускулистым, любому энки на зависть, телом и миловидным лицом. Весёлая, на вид не старше тридцати, доброго нрава футанари, едва не задушила в объятиях внучку, как только они встретились. Ежесекундно отстраняясь, Биаса окидывала Аню взглядом, восхищённо восклицая глядя на нынешнюю внучку. Анюта, вся раскрасневшись и шмыгая носом, кивала, подтверждая, что "чуть-чуть подросла". Дойл-старшая довольно смеялась и вновь смыкала могучие руки, обнимая внучку. Затем нас познакомили друг с другом. Биаса сперва оробела, узнав что я в офицерском звании, но видя с какой нежностью смотрит на меня Аня, быстро всё поняла. Я же, не ходя окольными путями, попросила разрешения выйти замуж за Анечку и осчастливить её чувством материнства. Миссис Дойл смотрела на нас, как на недотёп, просящих подбросить дровишек во время пожара: война на носу, а дуры потрахаться захотели? Но я тут же следом убедила Биасу, что не душевно больная. Моя просьба о женитьбе - чистая формальность и Анька уже моя жена. И девушка ещё не беременна только из уважения к авторитету её "деда". Биаса облегчённо вздохнула. - А это.., - она косит взгляд на мой громадный живот. - Я беременна вашими правнучками. М-можете потрогать... Если хотите... Крепкие ладони нежно обнимают живот и в этот же момент, словно подгадав, озорницы пинают прабабушку изнутри. Биаса вздрагивает с довольной улыбкой. - Ишь, какие прыткие... Имена придумали? - Пока ещё нет, - Анька меня обнимает за шею. - Ба, придумай и ты пару имён, только чтобы посимпатичнее.... . .
Приятный словно бы гул в моих раздутых матках усиливается день ото дня, когда детишки тренируют своё тело. Я ожидаю рождение маленьких дьяволят в течение недели и сердце разрывается между волнением и страхом. Холан, таки добился для меня разрешения и всё время, что осталось до родов, я провожу в своей командирской палатке. Внутри - жарко натоплено и потому я одета только лишь в пушистый халат, невесть каким образом найденный Тошей. Старшая дочь, когда не занята по службе, иногда с Иззи, но больше - одна, частенько навещала меня. Кроме вышеупомянутой одежды на мне ничего не было, потому, согрев руки у огня, девушка распахивала на мне полы халата и ласкала тело своей мамы, разговаривала с сестричками или делала мне минет - в зависимости от настроения, пока я в это время читала сводки за день. Моя фигура стала необычайно пышной и приятной глазу. Груди и бёдра выросли просто до совершенно колоссальных форм! Пилка подсказала, что у меня теперь сиськи тридцатого размера! Проклятье, моё вымя больше даже чем у Беатрис в нашу первую встречу. Соски непрерывно истекали молоком, а регулярные сдаивания сладких сливок никакого толка не приносили. Не найдя иного решения, я просто прорезала в халате два небольших отверстия, куда и вставляла свои молочные "источники". Я конечно люблю своих "девочек", что идеально округлыми холмами покоятся на моём животе, немного разъехавшись в стороны, но видят боги - в этот момент я желал чтобы они просто обвисли. Из-за океана пышущей жаром плоти практически у самого лица максимум, что я могла себе позволить - это чтение. Даже письмо уже было затруднительно - я просто не видела за грудью листок пергамента! Анька приходила пореже - была загружена работой. Девушка пыталась меня соблазнить, но хотя и было сложно - я сопротивлялась, не поддаваясь её чарам. Не известно, сколько ещё конфликт продолжится. Не хватало нам ещё одной футанари в положении. Анюта в притворстве надувала губки и, повернувшись, подставляла попу, что бы её любимая беременная жена могла "сбросить" напряжение. Тут уж я позволяла себе расслабится... К своему удивлению я узнала от Пилки, что "трансформирующие" способности моего семени можно "приостановить". Пилочка сказала, что процесс этот - инертный и переход на "обычную" сперму и обратно займёт три дня. Я согласилась: если Аньке изменения больше не грозили, то для дочери я пока подобного не желала - для Джуди сейчас были важны скорость и ловкость, а не размер груди. Потому, после "замены" семени, я позволяла своим спутницам ублажать меня любыми способами и в любых количествах. Девчата держали язык за зубами, да и Холан деликатно молчал, поэтому о том, что старший лейтенант Марика Маасс - футанари, никто до сих пор не знал. Но густой дух свежей спермы у моей палатки даже самых несообразительных наводил на определённые мысли. Пару дней назад меня навестила Витана, та самая футанари, шестнадцати лет от роду, что выжила после нападения волков. Похоже девушка наконец созрела для искренней благодарности и покаяния перед своей спасительницей. Но когда она увидела меня такую, изменившуюся, то так и замерла у входа в платку. Я подошла к ней, обдав сливочным ароматом, и повела к столу. К чести девушки стоит отметить, что хотя в её глазах и пылал огонь восхищения - дала о себе знать натура футанари - но Витана себя контролировала и говорила твёрдо и уверенно, то есть именно то, что и хотела сказать. Впрочем, в конце концов, юная девушка сдалась и, расплакавшись, принялась валить на себя все грехи мира, искренне считая себя отвратительным существом. Моё материнское сердце не выдержало таких эмоций, я тоже заплакала, сама не понимая почему реву, и прижала девушку к груди. Тут мы обе "сорвались" и я пришла в себя, когда полуголая девушка сидела передо мной на коленях, сложив ладошки "ковшиком", что был заполнен спермой до краёв, и с горящими глазами клялась в верности и послушании, лишь бы снова ощутить этот вкус. Не могу её винить: был бы у меня доппельгангер, я бы отдавалась ему двадцать четыре часа в сутки. Хотя бурлящие гормоны и вынуждали футанари иногда принимать решения и совершать поступки о которых потом приходилось вспоминать со стыдом, но девушкой она оказалась сообразительной. К тому же - интересной, как собеседник. Приведя себя в порядок и поболтав ещё немного, я попрощалась с Витаной, не зная, что девушка погибнет на следующий день в результате диверсии вражеской группы.... . .
В один из дней последних чисел декабря, проснувшись поутру, я как всегда немного размялась, прямо лёжа в постели, насколько мне позволяло грузное тело и, поднявшись, принялась с довольным кряхтением разгуливать по небольшому пространству палатки: восемь шагов туда, восемь - обратно. На столе лежали чистые формуляры на довольствие отряда и обновление снаряжения и мне не терпелось приняться за работу, но минимально доступный уровень двигательной активности я обязаны была получить. Внезапная резкая боль в животе сгибает меня, а поток жидкость проливается вниз, пачкая ноги и халат. Воды отходят! Боги, ребенок идет!.. Дрожащей рукой я выхватываю из кармана одежды особый, именно для такого случая, сигнальный жезл и прямо сквозь полог в палатке пускаю в небо фиолетовый сполох. Швырнув в таз с водой "разогревающий" камень, я хватаю загодя приготовленный набор медикаментов и со всей доступной скоростью тороплюсь обратно к кровати. Всё, время ожиданий и треволнений осталась позади - мамочке пора поработать. Сбросив с плеч промокший халат, со стоном укладываюсь поудобней, размеренно дыша, готовясь дать новую жизнь... Спазмы ломают моё беременное тело в течение следующего часа. В один момент я, словно очнувшись, вижу Анюту и еще одну женщину, что ухаживают за мной. С удивлением отмечаю, что моё сильное тело работает буквально на биологическом автопилоте: долгий выдох, ещё более долгий вдох (прямо, как сестра учила...) и волна потуг. И снова по кругу. Во время этой работы я мельком вижу в полированном листе металла, что заменяет зеркала, крохотные детали моего маленького нового чуда. Девочка выходит ножками вперёд в следах плаценты, прокладывая себе путь в затяжной битве с моим неожиданно тугим влагалищем. Анька "входила" в меня довольно легко, но рожать - это больно. И боль эта говорит: хочешь быть матерью - заслужи... Как только крохотный "свёрток" начинает кричать, сделав первый в жизни вдох, акушерка подхватывает его и кладёт извивающегося ребёнка мне на руки. Когда боль утихает и эндорфиновая пелена исчезает с моих гла, я смахиваю с малышки кровь. Конечно же это девочка! Пушок рыжевато-оранжевых, как у прабабушки, волос покрывает её макушку, а пухлые розовые ручки пытаются схватиться за мои пальцы. Мой ребенок - идеальная футанари-таврисса. Но роды на этом не заканчиваются. После короткого мгновения передышки я делаю несколько вдохов, поскольку другое движение с новой силой давит на мою вторую матку. Моё зрение снова затуманивается. Истекающая водами вторая пизда расширяется и появляется другая головка. "Автопилот" тела снова берёт на себя управление, оставляет мне только боль. Я с, некоторым усилием, мягко тужусь, подталкивая нижними мышцами, помогая ребенку, наконец, присоединиться к своей сестре... Я в восхищении смотрю на своих малюток, пока туман эйфории не покидает разум. Умелые, заботливые руки перерезают пуповины и обмывают малышек, возвращая их мне на животик. Я могу только держать своих крох, потому Анечка должна мне помочь и поднести к их губам громадные мамины сиськи, что полны молока. В этот момент в палатку влетает Джуди с круглыми, перепуганными глазами. - Мама, ты как?! - Не ори, дурында.., - гневно шикает на неё акушерка. - Брысь отсюда, посторонним нельзя... - П-пожалйста, разрешите. Это моя старшая дочь, - доверчиво смотрю на женщину. Та, глянув мне в глаза, быстро смягчается. - Ладно, только руки вымой хорошенько... Через пару минут моя жена и доченька Джуди стоя по обе стороны от кровати, держат мои груди, кормя жадно сосущих молоко девочек. В этот момент, вся в поту и родовой слизи, на вымокшей постели, я ощущала себя на седьмом небе от счастья. Пусть бы этот момент длился вечно... Я некоторое время играю с малышками, позволяя им с довольным писком сжимать мои пальцы. В этот момент - словно медитирую, выбирая имя, что лучше всего им бы подошло. Глядя на рыжие волосики первой девочки на меня словно снисходит мгновенное просветление и я с улыбкой смотрю на их "отца". -Анька, а может - Биаса и Дороти? Таврисса с улыбкой утирает мой взмокший лоб. - В честь прабабушек? Прекрасные имена... С болью в сердце, через пару часов мне пришлось отдать девочек для присмотра в родильный дом. Да, в окрестностях лагеря было и такое здание...