***
Очередное обычное раннее утро очередного обычного дня для Пипа, думал он. Все также сидел, согнувшись, за своим деревянным столом, который находился по центру небольшой комнатушки, что-то варганил, то-ли зельемёт чинил, то-ли придумывал новый рецепт очередного целебного зелья. Хотя таких "рецептов" полных рот, на стол не помещаются. Скоро и пола не хватит, будет на стены вешать, вместо зеленых обоев. И если кто-то подумает, что Пип тупо вдупляет в стену, то будут не правы, он перечитывает очередную гребаную бумажку от которой толку ноль. Вокруг находились его лучшие друзья -стеклянные колбы. Одни с остатками капель синеватой жидкости, другие полностью набиты ей, третьи до верху набитые воздухом, то бишь пустые. Стул был слишком тверд для пятой точки ученого, поэтому всегда приходилось подстилать удобную подушку. Раздался тихий хруст позвонков, обозначающие то, что кто-то наконец выпрямил свою усталую спину. — Боже, сколько времени? — Пробормотав себе под нос, Пип решил взглянуть на часы в углу комнаты, монотонно отбивающие секунды. Они показывали без четырнадцати минут пятого. Самое время лечь спать и проснутся под вечер. Отличная идея, всегда так делает. Потом голова жутко болит, будто он употреблял алкогольные напитки где-то в таверне со своими друзьями всю ночь, и сейчас жуткое похмелье. Но всё же. Голубоглазый кивнул сам себе и спрыгнул со стула, размял косточки, нагнувшись то влево, то вправо, и зашагал, держа курс на улицу. Нужно было полить бедные розы под его окном. Земля уже высохла и слегка потрескалась, приводя Пипа в недоумение: либо жара такая, либо у него совсем нет времени ухаживать за ними, либо два в одном. Взял лейку и одарил лепестки цветов прекрасной влагой. Капли так красиво блестели на солнце, что лис, сам того не замечая, широко улыбнулся. Махнув пушистыми ушками, он вернулся в дом и пошел в спальню. Большая комната предстала перед его взором. Солнце слегла освещало помещение, придавая стенам красноватый оттенок из-за задвинутых штор. В углу высокий шкаф, с пустыми верхними полками. Большой, даже гигантский минус роста Пипа. Сразу справа от входа в опочевальню стояла белоснежная, мягкая, будто облако, кровать, но очень холодная от одиночества. Ничего, сейчас Пип исправит это своим присутствием. Как помнит себя, он всегда спал на правом боку. Уже не раздеваясь, кроме очков, какой дурак будет спать в очках, и обуви, падает на мягкий матрас, секунды качается то вверх, то вниз. Слыша приглушенный стук старинных часов и начинающуюся суету на улице, ворочится, ища удобную позу для сна. Вскоре полностью погружается в объятия Морфея.***
— ПИП, ОТКРЫВАЙ, ОТ-КРЫ-ВААААЙ, ИНАЧЕ Я ЕЁ ВЫБЬЮ К ЧЕРТЯМ. — Глухо раздался чей-то женский голос с тоном сильного недовольства. Кто-то громко орал и стучал ногой в закрытую дверь, тем самым разбудив Пипа. Он полностью проснулся и нехотя встал с любимой кровати. Было лень вообще открыть глаза, а тут надо и с кровати встать, и дойти, открыть. Лис буквально приполз к выходу и открыл эту чертову дверь. Как же он сейчас все ненавидел. Ему хотелось и дальше лежать и спать, лежать и спать, лежать... и спать... Он зевнул и потряс головой, ибо веки начали опускаться. — ПИПЧАНСКИЙ! Ты видел сколько времени?! Уже три дня! Опять до утра не спал! — Тороторил незванный гость. Он был выше, намного выше Пипа. Девушка, это была девушка с красивыми растрепанными розовыми волосами. На конце одной из прядей болталась резинка. Полутигрон. Одета по простому, лишь длинный плащ, украденный из сокровищницы Магистрата, украшал её внешний вид. На боку красовались пара острых кинжалов, они изжили свое, было видно невооруженным глазом, что им много лет. В глубоких глазах выражалось нетерпение, злость, хитрость. Всё то, что подобает профессиональной наемнице. Да-да, эта девчуля наемница. Она прославилась как опытный вор и мастер ножевого боя. Однажды, она украла сердце Пипа, но об этом позже. Черты лица говорили о том, что она была еще молода, лет шестнадцати. Она слегла наклонилась к хозяину-барину этого дома. — Мейв, это ты.. — Сипло выдал лис и тут же откашлялся, потирая глаза руками, на которых еще не успел распушиться придавленный мех. - Что случилось? Очередной конфликт между Паладинами и Магистратом? — Лучше! Твоя, как её там, Валера, во, выступит с речью на главной площади столицы через десять минут! Мы обязаны это увидеть и услышать. — Сказала Мейв и, схватив своими руками плечи Пипа, начала тормошить его. — Может быть получится что-нибудь украсть у местных зевак. — Она тихо усмехнулась, приподняв уголок губ. — Во-первых, не моя, во-вторых, я знаю, в-третьих, воровать плохо. Не понимаю, к чему такой интерес у тебя, но если хочешь, то мы пойдем. — Пробурчал он в ответ и отмахнулся от рук подруги, закатив сонные глаза, но позже улыбнулся, не всегда же быть хмурым и злым. — Отлично. — Голубоглазая схватила алхимика за руку и потащила наружу из дома. — Э-э-э подожд..— Не успел выговорить парниша, как уже шел вдогонку полутигрона. — «Почему у нее всегда такие красивые голубые глаза?..»***
На месте назначения, а именно на центральной площади, было слишком много народа, как раз на радость кошке, который был в нетерпении. Все толпились, что-то говорили, и из-за этого образовался сплошной гул. Иногда замечались макушки голов войнов обеих сторон. Например, милый демон рода Ска'Дрин Талус или сексуальный (ВЪПХВЪАЫЪВЪПХХВХ) самопровозглашенный рыцарь Фернандо. Пип относился к сопротивлению, что не скажешь о Мейв, она выбрала нейтральную сторону наемника. За свою работу она получила много выгоды, тот же самый плащ, он помогал в грязных делах. Розоволосая не хотела ввязыватся в эту, по её мнению, нелепую войну. Посередине площади стояло деревянное возвышение, по бокам на ветру развевались флаги Паладинов, а на нем находилась статная девушка с блондинистыми волосами. Заостренные эльфийские ушки были слегка видны из-под густых прядей. На нее были одеты, на вид, тяжелые железные доспехи. Как она их носит, это же очень трудно. Каждый раз одевать или снимать. Некоторые считают, что она делает это не самостоятельно. На лбу привлекал внимание большой голубой кристалл. Валера уже начала свою речь с призывом присоединится к сопротивлению. У нее была прекрасная дикция, она активно жестикулировала. По обе стороны от Валеры стояла стража, также одетая в громоские доспехи, блестящие под лучами светила. — Сколько людей, столько и кошельков! — Промурчал мастер клинков и опустил взгляд в сторону лиса. — Я сейчас приду~ — Нет, стой! — Но Мейв уже слилась с толпой. — Ладно, подожду тебя вот... Здесь — Пип приметил свободную лавочку и присел на нее, подняв хвост. Внезапно алхимику захотелось откашлятся, было странно, ведь он почти никогда не болел. Сильный порыв кашля больно врезался в горло. Пип уже не мог терпеть. Отвернувшись от всех, он наклонился вниз и откашлялся. Маленькие слезы выступили на глазах, одна скатилась по щеке. Он схватился руками за живот, ведь теперь это был порыв сблевать все, что было внутри его желудка. В страхе, что все увидят это зрелище, Пип побежал в ближайший переулок, прикрывая одной рукой рот. Уже там, где никого нет, кроме тени от дома, он тихо простонал от боли, которая активно бушевала в горле. Очередной кашель. На основании языка осел какой-то совершенно чужеродный предмет. От этого ноги Пипа начали подкашиватся. Дрожащей рукой он полез к себе в рот, пытаясь нащупать и достать нечто. Это еще сильнее вызывало рвотный позыв, к счастью, с этим он справляется и не отрыгивает всё. Подушечкой среднего пальца он наконец чувствует то, что на языке, хватает и вытаскивает из полости рта. На ладошке находился бархатный лепесток алой розы, весь в слюнях. — К-какого?.. — Голос дрожал, как и все тело. Ноги стали ватными, и лис сел на один из ящиков поблизости. - Это что за чертовщина?! - Он просидел там еще минут десять-пятнадцать, не слыша ничего вокруг, лишь частое сердцебиение отдавалось в груди. Смотрел на этот, уже сухой, лепесток, как на нечто странное и неизведанное. Ему было страшно, очень, Пип ничегошеньки не понимал. Хотя, понимал. Он куда-то по уши влип. Или в кого-то по уши влюбился. Без разницы. Вскоре до голубоглазого дошло, что он очень долго сидит здесь. Мейв, наверно, уже заждалась его, ну, если не закончила с кошельками. Пип сунул лепесток розы в карман на груди, собрался с мыслями и чувствами и вернулся на место встречи. Да, был прав, кошка уже ждала его. Заметив его, полутигрон подбежал к своему другу: — Ты где пропадал? Почему на тебе лица нет? — Да не, все хорошо, просто поплохело от жары, вот и все. — Натянутая улыбка была очень кривой. — Оу.. Тогда тебе нужно домой! А я вот, — Мейв показала мешок монет. — заработала деньжаток~***
Уже дома вместо лепестков Пип доставал, даже вырыгивал с густой кровью, большие соцветия. Алая кровь, как розы, тонкой струйкой стекала по губе, потом и по подбородку бедного лиса, оставляя за собой след и пачкая нежную шерсть. Горло все горело. Дышать становится труднее. Слезы стекали с голубых глаз. В одной из старых книг он вычитал, что это ханахаки. Всю жизнь лис считал, что это выдуманная болезнь. Оказывается, нет. Как теперь ему с этим жить, он не понимал. Одно из самых лучших решений было пойти спать и завтра, на свежую голову, все решить. Сон был прерван душераздерающей болью в руке и в ухе. Первым, что увидел Пип, открыв глаза, так это кровь, лужа крови, которая успела впитаться в постельное белье, сделав его красным. Жидкость уже была и на полу. Он закричал, и от боли, и от страха. Взгляд резко устремился на левую руку. На ней выросли три больших бутона розы. Лиса передернуло. Нервно сглотнул, утер слезы и посмотрел в маленькое зеркало на тумбочке. На правом ухе также были цветы, но гораздо меньше и больше, штук шесть. Рядом лежали железные ножницы, алхимик попытался отрезать бутоны свободной, от цветов, дрожащей рукой, но боль была такая, будто он отрезал себе саму конечность. В выдвижном ящике нарыл остатки бинта и крепко перевязал кровоточащие участки тела. Тихо простонав от этого ужаса, Пип все-таки идет в ванну, смывает кровь. Голубое полотенце свисало с его шее, он возвращается обратно в комнату, но не доходит и падает от потери сознания. Пип приходит в сознание. Бинты окрасились в розовый цвет. Голова жутко болит. Во рту пересохло. Первым делом, он встает с ледяного, по ощущениям, пола и идет на кухню за холодным глотком воды, который ненадолго успокаивает его горло. Позже одевается и идет к лекарю за бинтами, ибо его закончились этой ужасной ночью. Выйдя из старого деревянного дома и перебинтуя раны, лис замечает Мейв. Как не кстати. Сейчас или никогда. — Эй, Мейв! — Пип машет ей правой рукой. — Пип~ О, Боже, что с тобой? — Поранился, не важно. Слушай, Мейв.. — Он опешил и глубоко вдохнул. — Тут дело такое. Я.. Ты.. Ты мне нравишься. — Авв, лисенок мой, я тоже тебя люблю, ты мой самый лучший друг ~ — кошка крепко обняла своего, по её словам, лучшего друга. — "Чт-что? Друг? " — Чтобы не казаться дураком, он тоже слегла приобнял её. —Что-то мне не хорошо.. Я лучше пойду домой. — Хорошо, я проведу тебя.***
— Спасибо, что довела, благодарен. — Алхимик улыбнулся. — Всегда пожалуйста, лисенок. — Прошептал полутигрон и скрылся среди домов. Пип, закрыв дверь, отвернулся от неё и издал нервный смешок. Колени подкосились и он упал на них. Опять нахлынул раздражающий кашель. Схватившись за живот, он начал вырыгивать цветы на руку, опять же с густой кровью, которая стекала на пол с ладони. В этот момент грудь Пипа стягивает в такой боли, что он скрючивается. Все будто в вакууме, в глазах темнеет. Стебель с колючими шипами вырывается вверх, разрывает трахею. Воздуха все меньше и меньше.***
О смерти друга Мейв узнает спустя пару дней из записки от общих знакомых. Её дорогого Пипа не стало. Она не могла в это поверить. Руки крепко сжали этот клочек бумаги. По щекам полились соленые дорожки слез, обжигающие нежные щеки девушки.