Шоколадные конфеты

      Это был обычный день. Казалось, ничего не предвещало беды, кроме странного поведения Шерлока. Джон бы даже сказал очень странного. Настроение Холмса менялось каждые две секунды. Он мог быть язвительным, но через мгновенье уже грустным и скучающим. Это безумно пугало Джона. Казалось бы, доктор должен был давно привыкнуть к сложному характеру эксцентричного соседа, но каждый раз, когда Ватсон примерно понимал, что произойдет в следующую минуту, Шерлок снова его удивлял.       Джон старался не донимать приятеля вопросами и бессмысленными диалогами в этот день. Но что бы он не делал, Холмс, видя его, сразу начинал плескаться язвительностью, подобно змее. Доктор подумал, что у Шерлока произошёл неудачный инцидент с экспериментом, или же такое поведение вызвано долгим отсутствием дела. Но Джон немного ошибся.       Весь день прошёл в напряжении. Ватсон подумал, что хотя бы вечером уровень сарказма и недовольства друга поубавятся, но не тут-то было. Холмс принялся мучить скрипку. Назвать эти звуки «мелодией» у Джона не поворачивался язык. Терпение доктора начало иссякать. Он демонстративно вышел из гостиной в свою спальню, надеясь, что Шерлок заметит и поймёт, что вёл себя ещё отвратительнее чем обычно. Но детектив никак на это не отреагировал. Пойти и высказать всё в лицо другу, Джону мешал какой-то невидимый барьер. Он представил, как они начинают ссориться, спорить, и Ватсон, конечно же, проиграет.       Чтобы хоть как-то отвлечься, доктор направился в душ. Струи холодной воды медленно стекали по телу, помогая расслабиться и навести порядок в голове. Выйдя из душа, Джон услышал гробовую тишину. Шерлок прекратил мучительное убийство скрипки и принялся химичить на кухне.       — Шерлок, ты в курсе, что уже довольно поздно?       — А это имеет значение?       — Я волнуюсь за тебя. Сегодня ты сам не свой. Что-то случилось?       — Джон, всё в порядке. Даже если что-то и случилось, то это тебя не касается. Можешь идти.       Джона немного задели слова Шерлока, но он этого не показал.       — Тебя обидели мои слова? — спросил Холмс, не отрываясь от эксперимента.       — Нет.       — Врёшь.       — Боже, Шерлок! Я просто беспокоюсь за твоё здоровье!       — В этом нет никакой необходимости!       На этих словах детектив развернулся в сторону своей спальни и, обиженно фыркнув, ушёл в сторону друга. Джон стоял в недоумении. Он хотел помочь, но как всегда всё испортил. Прекрасно.       Этой ночью оба не смогли уснуть. По одной и той же причине. Кудрявой ранимой причине.

***

      Ватсон надеялся, что следующий день пройдёт более спокойно. Но грёзам Джона, увы, не суждено было сбыться. Да, Шерлок не донимал доктора и был довольно тихим. Подозрительно тихим. Уже с утра Джон почувствовал неладное. Зайдя на кухню, ему первым делом в глаза бросился детектив, сложивший руки в молитвенной позе.       — Доброе утро, Джон. Первым делом я хотел бы извиниться за своё поведение.       Челюсть Ватсона едва не упала на пол от удивления. Шерлок Холмс, мистер Я-никогда-не-извиняюсь-первым попросил прощения?       — Эм… я не… как бы… ну…       — А пока ты стараешься собрать слова в предложения, я бы хотел вручить тебе коробку твоих любимых конфет.       Шерлок протянул коробку другу и посмотрел своим фирменным взглядом. Такие умоляющие-умоляющие глаза Холмс делает, чтобы люди доверились ему и рассказали всё, о чём попросит детектив.       — Ну… спасибо? — ответил Джон детективу скорее в вопросительной форме.       А после до Ватсона дошёл смысл этой ситуации.       — Шерлок, давай начистоту. Ты что-то подмешал в конфеты, чтобы проводить на мне опыты?       Холмс загадочно ухмыльнулся на фразе «проводить на мне опыты».       — В каком-то смысле. Но я ничего не подмешивал! — резко добавил он.       В этот раз доктор решил довериться. Причины этого решения Джон так и не понял.

***

***       Время близилось к обеду, и оба уже забыли про утреннюю ситуацию. Ватсон навёл себе чай и всё же решился попробовать конфеты, подаренные Шерлоком. Он расположился в гостиной и откусил небольшой кусочек шоколада. Сладость оказалась действительно вкусной. В голове Джона даже промелькнула мысль, что неплохо бы почаще выводить Холмса из себя, но он быстро отмёл её. Портить Шерлоку настроение — глупо и невыносимо. Доктор так увлёкся трапезой, что не заметил пристального взгляда в свою сторону. Взгляд был не изучающим и не любопытным. В глазах детектива была нежность. Ему было приятно смотреть на эмоции Джона, на его плавные, но уверенные движения. Шерлок старался не думать о своих чувствах к лучшему другу, которые усиливались с каждым днём. Многие думают, что термин «любовь» не знаком хладнокровному детективу. На самом деле Холмс умеет любить. В школьные годы ему пришлось несладко. Уже тогда маленький кучерявый Шерлок осознал, что не такой как все. Ему понравился один мальчик. Однажды он решил признаться в своих чувствах и их отвергли. Ладно бы просто ответили «нет», но после этого полетели насмешки, издевательства и косые взгляды в сторону мальчика. Тогда Шерлок закрылся в себе на некоторое время, но после снова стал открытым жизнерадостным мальчишкой. В 17 лет Холмс впервые попробовал тяжёлые наркотики. Его опять отвергли, опять избили, опять использовали… В это мгновение парень решил выстроить вокруг себя крепкую стену. Через неё никто не пройдёт и не сломает его вновь. Никогда. Но у Шерлока не вышло сдержать обещание. Когда в его жизнь ворвался Джон Ватсон, весь мир детектива пошатнулся, а позже и вовсе разрушился. Джон принёс с собой новые краски и раскрасил холодный мир Холмса яркими тёплыми тонами. Вместе с ним пришла забота и… любовь. Теперь он мог по-настоящему назвать это чувство «любовью».       После чаепития Ватсон направился в кухню, чтобы вымыть кружку, но тёплая рука остановила его. Шерлок положил руку на плечо Джона и развернул его к себе. Друг смотрел на него с недоумением.       — У тебя остался шоколад на губе, — объяснил он. — Я помогу.       Шерлок наклонился к Джону. Он мог чувствовать его дыхание на своих губах. Близко. Очень близко. Детектив накрыл его губы своими.       Сначала он целовал Джона нежно и неуверенно. Глаза Ватсона стали похожи на два больших блюдца из-за удивления. Но затем он расслабился и ответил Шерлоку.       Губы Джона были такие мягкие и такие желанные, со вкусом шоколада. И дело даже не в конфетах. Джон приоткрыл рот, пропуская его. Холмс становился всё смелее, сводя с ума доктора. Когда им уже начало не хватать воздуха, Шерлок нехотя разорвал поцелуй.       — Да, конфеты действительно вкусные, — ухмыляясь, произнёс детектив.       — Шерлок, ты неисправим, — улыбнулся Ватсон.       — В таком случае, ты можешь постараться исправить меня.       — Звучит заманчиво. Погоди, так вот почему ты так отреагировал на мои слова «проводить на мне опыты»?!       — Оу… ну, я…       Джон не дал договорить Шерлоку, вовлекая того в новый поцелуй, уже более страстный.