Meet the Children/Знакомство с детьми

— Да. Казалось, это всё, что когда-либо хотел принц Южных островов Ганс, уместилось в одном этом слове. Его детские фантазии о принадлежности к месту, которое он мог назвать своим, играя роль, где он может быть полезен, получить работу, которая ему понравилась, и быть с женщиной, которая будет любить его до конца своей жизни и даст ему детей, которые могут продолжать его родословную для другого поколения. Он основывался на этом целую минуту, когда его пальцы пробежали по шелковистым светлым локонам его любимой, пока он вдыхал её уникально успокаивающий сосновый аромат. Он хотел бы продлить его ещё на минуту, но волшебство было нарушено, когда кто-то прочистил горло, что явно было признаком недовольства. По периферийному зрению он увидел красивое лицо Эльзы, чтобы встретить недовольный взгляд снеговика с овальной головой. В этот тёплый день существо стояло под палящим солнцем, казалось, не подозревая, что крошечное снежное облако над его головой истончается с угрожающей скоростью. — Эльза? — неуверенно начал снеговичок, хотя его маленькие глазки-бусинки не сходили с его лица. — Олаф… — пробормотала его красивая будущая невеста, отстраняясь от его рук. Её лицо покраснело, а губы дрожали от беспокойства. Она, казалось, усердно думала, как объяснить ситуацию. Видимо, она не могла думать достаточно быстро. Олаф снова заговорил. — Почему плохой человек, который пытался порезать тебе голову, обнимал тебя? Должен ли я заставить Анну ударить его снова? Он уже должен был знать, что его мечты могут сбываться, но они никогда не шли так гладко, как он себе представлял. Семья и магия всегда мешали. Он понял, что в случае Эльзы, это идёт рука об руку. Это «существо», которое она создала, казалось, очень защищало её. Эльза неоднократно говорила ему, что Олаф был важной частью её жизни. Несмотря на то, что он был наивен, Эльза относилась к нему, как к семье: вторая Анна или что-то вроде продолжения её сестры. Он выглядел достаточно безобидным, даже хрупким. Ганс не раз был свидетелем того, как Олаф в жаркий день разбился на кусочки или растворился в луже. Ганс никогда не мог понять склонность снеговика к искушению судьбы, стоя на солнце слишком долго, даже когда Эльзы не было рядом, чтобы усилить его ледяное облако. Почему он до сих пор не понял, что жара вредна для его здоровья и самого его существования? Кажется, никто не учил Олафа этому факту. Он слышал, как муж Анны Кристофф однажды утверждал, что кто-то должен объяснить концепцию жара ныне восьмилетнему Олафу, но Анна быстро остановила его, сказав: «Не смей. Пусть он повеселится и будет невинным» ребёнок, какой он есть. На этот раз Ганс должен был согласиться с ледорубом. Он может быть немного грубоват, но у него был здравый смысл. Любой человек со здравым смыслом должен научить восьмилетнего ребёнка природе своих физических ограничений и дать ему достаточно уроков по личной безопасности. В конце концов, это было только хорошее воспитание. Хорошее воспитание детей? О Боже! Откуда пришла эта мысль? Он действительно думал о том, чтобы стать родительской фигурой для Олафа? Когда он обдумывал это, это был неизбежный исход его новой ситуации. Олаф был частью семьи Эльзы. Можно даже утверждать, что Олаф, как творение Эльзы, был её потомком. Будучи мужем Эльзы, он станет отчимом Олафа. Отчим? Господь милосердный! От этой мысли он вздрогнул. Его опыт общения с отчимами никогда не был хорошим. Вестергарды были не совсем довольны отчуждёнными отношениями, которые сложились в их семье. У его отца, короля, было шесть жен. Первые пять носили тринадцать принцев Южных островов. Каждая новая королева была такой же амбициозной, как и следующая, всегда отдавая предпочтение своим детям и подрывая детей старшего возраста, рождённых от предыдущих браков. Дети, в свою очередь, ненавидели своих мачех, и в результате обижались на своих братьев и сестёр. Ганс, будучи самым младшим, ощутил на себе всю тяжесть презрения всех двенадцати братьев, когда его амбициозная мама искала милости его отца, когда она была жива. Он продолжал чувствовать это даже после её смерти. Когда появилась жена номер шесть, он, наконец, понял обиду своих братьев. Последняя королева Южных островов была столь же честолюбива, как и её пять предшественниц. Она делала всё возможное, чтобы унизить Ганса в пользу своей дочери, единственной девочки из племени Вестергард, ставшей любимицей в глазах их отца. В течение многих лет Ганс сам воочию видел, насколько разрушительной была его семья, когда каждый брат пытался превзойти других. Он не хотел терпеть подобную ситуацию в семье, которую он начинал с Эльзой. Он хотел хотя бы немного покоя с ней. Он понял, что Олаф — это тот, с кем ему нужно осторожно обращаться, чтобы достичь этой цели. — Олаф… — начал Ганс неуверенно, прежде чем вспомнил, что снеговик всё ещё стоит на жаре. — Давай сначала отойдём в тень. — Он отвёл снеговика от середины сада к краю, где тень замка обеспечивала более прохладную атмосферу. Снежное облако Олафа сразу же превратилось в более плотное. Удовлетворенно вздохнув, Ганс опустился на колени до уровня снеговика. — Прежде всего, я хочу извиниться за свою давнюю ошибку. Я был неправ, и мне очень жаль, что я пытался убить Эльзу в тот день. Тогда я был очень напуган, но и заблуждался в своих амбициях. Клянусь, я больше никогда не причиню боль Эльзе. Олаф уставился на него, выражение его лица на мгновение смягчилось, когда он принял извинения Ганса. Однако, это повторилось ещё раз, и он скрестил руки-ветки на своей груди. — А как насчет Анны? — требовательно сказал он. — Ты разбил её сердце. У него было искушение ответить: «Ну, она сломала мне нос, так что мы квиты», но он сдержался. Оборона не была лучшим способом получить одобрение Олафа. — Я также сожалею об Анне. Я был неправ, чтобы играть с её чувствами. — И за то, что запер её? — Олаф потребовал от него извинений и за это. — И за то, что запер её, — сокрушенно признался он. — И за то, что не поцеловал её, когда она нуждалась в этом? — И за то, что не поцеловал её, когда она в этом нуждалась, — повторил он. Он не очень сожалел об этом. Он всё ещё думал, что Анна была немного глупой из-за веры в глупые сказки, и в то время ей нужно было преподать урок. Однако он сожалел, что стал слишком жесток с ней. Его более поздние отношения с Анной, когда она ухаживала за ним после того, как он едва избежал смерти во время русского зимнего похода с армией Наполеона, заставили его осознать ценность её доброты, и её чувства приличия. Затвердевший рот Олафа слегка улыбнулся. — О, хорошо, я думаю, я рад, что ты не поцеловал её. Это не было бы настоящей любовью, и она бы потратила впустую свой первый поцелуй на тебя. — Э-э… да, я так и предполагал, — ответил Ганс. Он был немного смущён, но если это привело к тому, что Олаф смягчился перед ним, он должен был просто согласиться. — Эльза потеряла свой первый поцелуй с кем-то, кто не был её настоящей любовью, и это было грустно, — продолжил Олаф. — Кнудсвиг сделал её по-настоящему несчастной. Ганс услышал лёгкий вздох от Эльзы и что-то болезненное сжало его грудь. В течение пяти лет Эльза была заключена в брак без любви с принцем Кнудсвигом, вторым сыном короля Северных островов. Это была цена, которую она заплатила, чтобы накормить своих людей после того, как она разорвала торговые связи с Везелтоном и Южными островами после своей катастрофической коронации. Когда британцы начали блокировать морские торговые пути в результате их продолжающейся войны с наполеоновской Францией, через год после правления Эльзы, Аренделл оказался в отчаянном положении, чтобы найти альтернативного поставщика продовольственных запасов до наступления зимы. Ситуация оказалась ещё более отчаянной в отношении враждующих стран по обе стороны их границ, что сделало невозможным участие в столь необходимой торговле, которая может поддерживать население Аренделла. Чтобы предотвратить голод, Эльза была вынуждена принять договор в единственной оставшейся стране региона, которая всё ещё хотела и могла ей помочь. Договор заключался в ​​браке с восемнадцатилетним принцем, который, в основном, оставил её править в одиночестве, пока он бродил, пил и играл в азартные игры свои ежемесячные деньги из казны Аренделле. Ганс знал, что Эльза страдала в тишине на протяжении всего её брака. Ему всё ещё было больно напоминать о том, что она пережила ради своего народа. Он поклялся ей, что сотрет эти печальные воспоминания и даст ей лучшую жизнь, которую она заслуживает. Он понял, что может начать с того, чтобы убедиться, что у него гармоничные отношения с людьми, которых она любила, в том числе и с Олафом. — Олаф, — сказал он искренне. — Я даю слово, я сделаю всё возможное, чтобы у Эльзы не было причин быть несчастной. Её будут любить так, как она того заслуживает. — Он украдкой взглянул на Эльзу, глаза которой сияли на него с непролитыми слезами. Олаф на мгновение уставился на него, прежде чем его лицо расплылось в улыбке. — Это очень мило с твоей стороны. Я думаю, всё в порядке, если тебе действительно жаль. — Действительно, очень жаль, — пробормотал Ганс. — Обещаю, что больше не сделаю больно Эльзе и Анне. Можем ли мы быть друзьями? — Хорошо, — усмехнулся Олаф. — Тебе нравятся тёплые объятия? — Он протянул руки, жест, который нельзя было принять за что-либо ещё, кроме требования объятий. Ганс застыл, не зная, что делать, когда мысли о разлагающемся Олафе танцевали в его голове. — Эмм… я мог бы растопить тебя? — Просто обними его, Ганс, — прошептала ему Эльза. — Он не пострадает. Ганс сдался и раскрыл руки. Снеговик бросился в объятия Ганса так быстро, что принц почувствовал шок, когда холод ударил его по телу. Это было похоже на попадание снежка прямо в его лицо, за исключением того, что снежный ком разговаривал с ним. Каким-то образом его голова прошла через Олафа, и рот снеговика оказался где-то возле его уха. Ганс старался не паниковать, осознав, что на его волосах торчали пара глаз, а на подбородке шевелилась морковь. — Ух ты, там слишком взволнован, но ты хороший, принц Ганс. Теперь, ты поможешь мне снова собраться? Ганс почувствовал тошноту при мысли о том, чтобы превратить пушистый снежный ком обратно в голову и вырвать глаза там, где они свисали с его бакенбардов. Он не мог решить, как это сделать, не сломав их случайно. — Позвольте мне помочь, — услышал он хихиканье Эльзы. Он почувствовал лёгкую дрожь, когда части тела Олафа медленно оторвались от его головы и восстановились. Ну, почти всё это. Нижняя половина Олафа всё ещё бегала около его левой ноги. — Просто хватай его сзади, ладно? — спросила Эльза, как будто она просто просит его передать шарф, а не извивающийся изуродованный сундук с ножками. Ганс помедлил, и низ Олафа обернулся вокруг него, словно насмехаясь над ним: «Поймай меня, если сможешь!» Ганс вздрогнул и схватился за движущуюся часть тела одним быстрым движением. Он поднял его и открыто уставился на пару шариковидных ног, которые всё ещё неистово пинали воздух. Он держал его на уровне глаз, очарованный этим странным явлением. — Иногда это происходит, — объяснил Олаф. — И будь осторожен, когда это… Он не услышал, что это было, но узнал, на что ему следует обратить внимание, когда одна из ног, от которой он отбивался, выскользнула из туловища и ударила Ганса прямо в ногу. — Оууу! — это было всё, что он мог сказать, пока Эльза громко смеялась позади него. Он посмотрел на неё, но она продолжала смеяться. — Извините, мои ноги стали слишком счастливыми. — извинился Олаф. Он посмотрел на Ганса, который напомнил ему Ситрона, когда он просил немного сахара. Ганс немедленно простил снеговика и его довольно странные ноги. Веселье ситуации щекотало что-то внутри него, и он издал неконтролируемый смешок, к которому Олаф от всей души присоединился. — С тобой все в порядке, Олаф, — сказал Ганс, помогая соединить голову снеговика с его нижней частью тела. — Ты тоже, принц Ганс. Здорово иметь новых друзей, — ответил Олаф. — Я рада, что вы, ребята, ладите, — сказала Эльза. Она опустилась на колени рядом с Гансом, чтобы оказаться на одном уровне со снеговиком, и выражение её лица стало серьезным. — Олаф, у меня есть кое-какие новости для тебя. — О, я люблю новости. Это хорошие новости? — Очень хорошие новости, Олаф. — Эльза взяла Ганса за руку. — Ганс собирается жить здесь. — Да? — Олаф радостно хлопнул по ветке, и Ганс понял, что одержал победу над снеговичком. — Да, Олаф. Мы с Гансом поженимся. Олаф внезапно нахмурился, и выражение его лица напомнило Гансу о его собственных чувствах в детстве, когда его отец объявил, что снова выйдет замуж после смерти его матери. Олаф, наверное, чувствовал то же самое. — Как вы и Кнудсвиг были женаты? — осторожно спросил Олаф, и Ганс сразу понял, что случилось. Восприятие брака Олафа основывалось на том, что он видел в первом браке Эльзы, и снеговик был достаточно наблюдателен, чтобы заметить, что Эльза была недовольна этим делом. Тем не менее, Ганс вспомнил, что Олаф, вероятно, имел другой опыт с концепцией брака, который был более позитивным и может быть приведен в качестве лучшего примера, который Олаф может легко понять. — Нет, Олаф, — заверил Ганс. — Это совсем не будет похоже на Кнудсвига. Это будет брак по любви, как у Анны и Кристоффа. Олаф просиял. — О! О! Ты имеешь в виду, что заставишь Эльзу улыбаться и смеяться так же, как Кристофф — Анну? — Я хочу подчеркнуть, что у неё всегда будет повод смеяться, каждый день, она будет радовать целое королевство своей радостью, — сказал он, глядя тёплым взглядом на свою невесту. Он был вознаграждён крошечным смешком от неё. Да, он позаботится о том, чтобы она смеялась, как можно чаще. — И ты заставишь Эльзу правильно питаться, когда она забудет, как Анна делает с Кристоффом, когда он слишком усердно работает? — продолжил Олаф. — У Эльзы никогда не будет причин пропустить трапезу, даже когда она занята. Я даже принесу ей завтрак в постель, когда возникнет такая возможность. — Он подмигнул Эльзе, а затем внушительно добавил. — Случаи, когда я вообще не хочу, чтобы она вставала с постели. Эльза покраснела и с испугом посмотрела на Олафа, но маленький снеговик, похоже, не понял его намёка. — О, это мило. Ты позволишь ей отдохнуть так же, как Кристофф, когда он разрешает Анне спать по воскресеньям. И ты перестанешь ковырять в носу, когда Эльза скажет тебе так же, как Анна с Кристоффом? Ганс был очень занят, восхищаясь покрасневшими щеками Эльзы, чтобы слышать весь приговор Олафа, но понял, что снеговик ждёт ответа. — Конечно, я перестану… — он остановился, осознав, что только что сказал Олаф, и настала его очередь краснеть перед Эльзой. — Нет, я не ковыряю в носу и не ем это. Это отвратительно! — О, это здорово! Это то, о чём вы и Эльза можете спорить тогда, — заявил Олаф и продолжал болтать о том, как Кристофф постоянно ковыряется в носу, когда Анна не видит. Ганс игнорировал остальную часть повествования. Он не был заинтересован в том, чтобы узнать о грубых привычках своего будущего зятя. Улыбки Эльзы были более заслуживающими его полного внимания. - Так я прошёл тест с Олафом? — спросил он. — Я думаю, что вы и Олаф прекрасно ладите, — сказала Эльза. — Ты привыкнешь к нему. Он, кажется, уже привык к тебе. — Я рад. Я сказал, что хочу сделать это для твоей семьи. Я уверен, что Анна одобрила бы нас. — О, ты уверен? — Эльза закатила глаза. — Что ж, она буквально подтолкнула тебя в мою сторону. Ганс вспомнил прошлогоднюю инцидент на дне рождение Анны. Эльза собиралась протрубить в громадный традиционный рог горн с высокого помоста, на котором он отдыхал, когда Анна каким-то образом опрокинула его. Он катился прямо к Эльзе, которая спрыгнула с помоста, чтобы избежать расплющивания, и упала на Ганса, который стоял прямо внизу. У Ганса были хорошие рефлексы, и он сумел не только поймать королеву, но и крепко прижать к своему телу за долю секунды прежде чем рог упал колокольчиком на верхушку. Они оба едва избежали серьёзной травмы, поскольку быстрое мышление Ганса позволило им оказаться в ловушке во впадине гигантского инструмента. Тесное пространство между ними не оставляло им другого выбора, кроме как обнимать друг друга, но три часа спустя они были спасены. Долгое время, проведенное в таком интимном пространстве, заставило их признать свои давние чувства и завершилось пламенным поцелуем. Ганс мог объяснить происшествие врожденной неуклюжестью Анны, но он не был настолько глуп, чтобы поверить, что вытащить их из этого глупого рога, каким бы тяжелым он ни был, займет по большей мере, три часа. Анна устроила это, и он будет всегда благодарен ей за это. Эльза засмеялась. — Я почти уверена, что Анна не попыталась бы убить меня, просто чтобы подтолкнуть меня к тебе. Она — моя семья. — Конечно, нет, — сказал Ганс. — Она всего лишь немного неуклюжая, иногда приходит к какому-то замыслу с добрыми намерениями, которые могут быть потенциально опасными. Эльза впилась в него взглядом. — В этом есть смысл, Эльза. — сказал Олаф. — Видишь, даже Олаф соглашается со мной, — поддержал Ганс. Эльза посмотрела на Олафа, и Ганс понял, что ему нужно сгладить ситуацию. — Не злись, Эльза. Я люблю тебя слишком сильно, и если время от времени добрые намерения Анны угрожают причинением телесных повреждений, это стоит того, чтобы просто быть с тобой. Выражение лица Эльзы только немного смягчилось. Одна из её бровей продолжала изгибаться. — Подлиза, — сказала она, хотя её тон был скорее дразнящим, чем злым. — Это так! — объявил Ганс чрезмерно драматично, невинно улыбнувшись. — Принеси гигантские рога или случайные удары в подбородок. Я с радостью приму их всех за тебя. Эльза хихикнула, и её бровь, наконец, опустилась. — Хорошо, Ганс, — сказала Эльза собрано. — Если ты действительно беспокоишься о том, что кто-то в моей семье причиняет тебе телесные повреждения, то следует беспокоиться не о Анне. Ганс нахмурился. — Кристофф? — Раньше он встречал нежного горного человека, и хотя он обладал грубой силой, которая могла, вероятно, победить Ганса, он знал, что Кристофф не был тем, кто одобрял насилие. — Не Кристофф, серьёзно сказала Эльза. — Я говорю о моём другом снеговике. Он как младший брат Олафа. — О да! — бодро воскликнул Олаф. — О, Ганс! Ты должен встретить Зефир и сказать ему, что ты и Эльза поженились! — Зефирка? — спросил Ганс, представив уменьшенную версию Олафа, бегающего по замку. Он предположил, что это ещё один пасынок, с которым ему пришлось иметь дело. Если он был чем-то вроде Олафа, он не слишком волновался. — Ну, конечно, я хотел бы встретиться с ним. Эльза отказалась встретиться с ним взглядом. — Ну, Ганс, дело в том… ты уже встречал Зефир. — Я не помню, чтобы видел другого снеговика в замке, кроме Олафа, Эльза, — ответил Ганс. Он ломал голову над воспоминаниями, но не мог придумать ещё одно существо, похожее на Олафа. — Это потому, что Зефир не живёт в этом замке, — неловко сказала Эльза. — Он живёт в моём другом замке, и вы как бы… не ладили с ним, когда впервые встретились. Ганс почувствовал озноб по спине, когда понял, о ком говорила Эльза. Он буквально ошибся с Зефиром. Он был почти уверен, что Зефир, или Снежный Зверь, скорее всего, ответит ему тем же, когда они встретятся снова.