Но так было.
Конечно, не со всеми и не всегда, но сама возможность такого исхода поражала и пугала до дрожи в коленках. С того самого дня, всё изменилось. Стас уже не мечтал встретить ту самую, не спрашивал у матери, как было у неё с папой, не говорил об этом с бабушкой и начал думать, что лучше остаться одному, только бы не встретить своего соулмейта.***
Стасу двадцать пять. Он уже думал, что вся эта любовь и прочее прошло мимо него, но у жизни всегда свой план. И почти всегда он блядски не справедлив. Игорь хороший друг. Он прекрасный человек, ведь он добрый, порядочный, заботливый. Он никогда не оставит своих друзей в беде, да вообще никого в беде не оставит, не предаст и не бросит. Он харизматичный, у него красивый голос, подтянутое тело, он умный... Он просто блядь yмoпoмpaчитeльный. Игорь просто ахуительный друг. Стас никогда не думал, что может так сносить крышу. Что бывает так больно. Один раз, в детстве, он упал со второго этажа и сломал ногу. У него был открытый перелом, и его буквально вытащили с того света. И даже тогда не было так больно, как сейчас. Он смотрит на своё тощее тело в зеркале, на большие синяки, кровоподтёки и огромную тучу порезов. А среди всего этого жалкого подобия здорового человеческого тела куча ярко синих пятен. Маленькие, живучие, на тонких зелёных стебельках. Незабудки. Может в этом была своя ирония, но Стас этого не чувствовал. Он уже нихуя не чувствует. Кроме тупой боли в лёгких, сердце, по всему телу. И просто раздирающей, всепоглощающей любви, которая убивает каждую клетку внутри. Говорят, что цветы загибаются от сигаретного дыма, наверное, поэтому он выкуривает очередную сигарету, из очередной дешманской пачки Winston, сидя перед окном. Наверное поэтому он ещё не бросил. Поэтому он не хочет бросать. Серые улицы Москвы, дряхлые пятиэтажки, переполненный мусорки, мокрые дороги, лужи, заполняющие глубокие ямы. Лето начиналось просто отвратительно. Тонкие губы вытягиваются в узкую полоску, звонит телефон. Он выдыхает клубы дыма через нос и сбрасывает. На телефон звонящего приходит короткое сообщение. "Уже еду. Проспал."***
В тесной маршрутке душно. Просто пиздец, как душно. Стасу кажется ещё немного и он задохнётся, его со всех сторон сдавливают разные люди. Касаются его тела. Слишком близко, слишком тесно. Он бы купил себе машину, да вот только у него совершенно нет на это денег. Прикосновения других людей просто медленно его убивали, разрывая кожу, буквально засовывая пальцы под неё. Что-то вроде бонуса к шансу сдохнуть, задохнувшись в цветах. Ужасно болят, будто стонут, руки и тело, раны, только начавшие покрываться защитной коркой, снова кровоточат. Парень пытается отвлечься на музыку, бьющую по перепонкам, на девочку подростка, что в который раз наступает ему на дорогие кроссовки, на бубнящего у самого его уха мужика от которого несёт перегаром. Но все его попытки приходят в негодность, как только он чувствует кожей маленькие капельки крови, а из рукавов толстовки падают на грязный пол маршрутки нескоколько нежно-голубых бутонов. Стас тихо шипит от боли. Конченков вываливается из машины и прислоняется к остановке, жадно глотая холодный воздух и проклинаю весь белый свет. Парень засучивает рукава и пустым взглядом смотрит на исполосованные тонкими, резкими линиями кожу от запястья и до локтя. Он запихивает трясущиеся ладони в карманы портфеля и вытаскивает длинную полоску ткани, судорожно обматывает ей руки. Бинт, кое-где пропитывается кровью, где-то неприятно задевает ту самую корку, но в общем выглядит в любом случае лучше. И лучше, чтобы какой-нибудь урод из съёмочной группы спалил белые бинты под рукавами, нежели ярко красные порезы или тем более море синих цветов. Отдышавшись, насколько это ему позволяют заросшие зеленью лёгкие, он торопится на студию. Всё это началось так внезапно. Ещё вчера он пил пиво с Игорем в ближайшем баре, периодически дрочил на его фотки, а потом проснулся от дикой боли по всему телу, внутри него. Цветы, что покрывали его тело, имели тенденцию расти, распространяться по всему истощённому организму, не останавливаясь не перед какой преградой. Лучшим способом избавиться от них было просто вырезать. Это больно. Так больно, что хотелось плакать. Вырезая на теле глубокие раны, в голове нет ни одной мысли. Это стало привычной рутиной, но каждый первый за несколько дней порез давался с трудом, вопреки собственному страху, трясущимися руками, парень просто делал то, что сейчас считал нужным. Никто не должен узнать, не должен увидеть и понять что к чему, он просто не позволит себе лишиться всего, что у него есть. Не позволит этой убогой болезни забрать его жизнь. Кашель стал вечным спутником Стаса. Он не заканчивался, не прекращался, выматывал. Возможно часть вины за это лежит и на сигаретах, но с этой отрадой его тяжёлой жизни он не расстался бы и под дулом пистолета, успокаивая себя тем, что всё же разрастающиеся цветы в лёгких и по трахее были более везкой причиной его недуга. Всё таки дойдя до студии он тяжело выдыхает и слегка улыбается. Самым трудным было избегать Лаврова. Когда они были вместе, Стас чувствовал себя самым счастливым человеком на всём свете. Вот только его же тело было против этого счастья. Когда они были рядом, когда мило общались, шутили, когда Игорь его касался, цветы казалось росли в разы быстрее, заполняли его полностью, так сильно, что ему приходилось буквально бежать в уборную, чтобы просто выхаркать кровь в перемешку с этим сраными цветами. У него дрожат руки. Глубокий вдох, затем выдох. Он открывает тяжёлую железную дверь, его обдаёт тёплый воздух, и он заходит в здание. Вокруг носятся люди с аппаратурой, все что-то говорят, гул заполняет тесную студию. Стас снимает наушники и, стараясь не столкнуться с работниками, торопится в гримёрку. Хотя гримёркой это назвать было сложно. Всё что они могли себе позволить это маленькая комнатка без окон, стены с облезшей краской, холодный кафель на полу, пара раскладных столов, какие обычно покупают, когда едут на шашлыки или просто пить куда-то на природу, и два стула такого же качества. Парень тяжело вздыхает, скидывает с себя куртку и садится на стул, закинув ноги на грязную поверхность стола. Ему нужно совсем немного времени, чтобы прийти в себя и отдышаться. От рассматривания трещин, коими покрыт потолок, его отвлекает глухой удар двери и маты вошедшего. - Сука! Да как можно было блядь снова проспать!! - Игорь, одетый в знакомую всем фанатам синюю шубу влетает в комнату, стягивая с лица накладную бороду. Стас вздрагивает, чувствуя, как под кожей шевелится очередной стебелёк. - Я же не специально, что ты из мухи слона раздуваешь?! Ну проспал и что? Не сдох же никто. Я пришёл, опоздал немного, что с того? - раздражённо шипит Стас, в своей типичной похуистичной манере. - Ты опоздал на 30 минут, я что похож на миллионера? У нас нет денег, на то чтобы снимать студию на долго, так что быстро натягивай маску и погнали работать, по ебалу от меня потом получишь! - странно, как в голосе у парня одновременно сочетаются нотки юмора и не прикрытая угроза. Игорь хватает "лыжную" маску со стола и натягивает её на голову Стасу, после быстрым шагом направляясь к месту съёмки. Парень судорожно сжимает тонкими пальцами шею, там, где руки Игоря нечаянно коснулись бледной кожи, хватает ртом воздух, словно рыба, выкинутая на песочный берег. Он чувствует, как стебли внутри лёгких дрогнули и поползли выше к его горлу. Стас задыхается. Но времени, чтобы восстановить дыхание и настроиться на рабочий лад у него нет, так что поднимаясь со стула и нервным жестом поправляя маску он идёт следом за другом. Садиться на уже излюбленное кресло, машет рукой приглашённому гостю, прокручивая в голове текст. Свет прожектора слепит, парень жмурится, стараясь привыкнуть, слышит голоса людей, будто те совсем далеко, сердце бешено колотится в груди, воздуха катастрофически не хватает, но сделать с этим он ничего не может. Всё что ему сейчас позволено, это прикрыть глаза на несколько секунд, в ничтожной попытке успокоиться и хоть как-то наладить поступление воздуха, сквозь мелкие цветы внутри его тела. Адская съёмка началась.