Как не испортить причёску

                    Граф Орлов всегда отличался сдержанностью, даже некоторой холодностью во всём, что касалось дел сердечных. Ни одна из придворных дам не могла похвастаться его излишним вниманием, но также ни одна из вышеупомянутых дам не была на него в обиде. Широкая, открытая, белозубая улыбка, находящая отражение в серых глазах, заставляла не одно сердце биться быстрее. А как он прекрасно танцевал мазурку! А как сидел на нём мундир! Разве что цесаревич и император могли бы похвастаться подобной статью. Не удивительно, что охотницы до развлечений за спинами супругов давно точили на него свои когти, стараясь заманить в расставленные сети. Но граф ловко их избегал, а с недавних пор и вовсе впал в некую задумчивость, почти безотрывно находясь на службе при Александре Николаевиче.       Знали бы они, что за мысли на самом деле тревожили чело графа, едва ли смогли так беззаботно улыбаться одной из фрейлин принцессы. Но о чувствах, сжигавших сердце безответной любовью, никто не догадывался, и сам Дмитрий лишь недавно нашёл в себе силы признать — он безнадёжно влюблён в княжну Репнину. Поначалу это открытие озадачило, потом напугало, но после, когда он понял, что никто не сможет уличить его в тайных желаниях, чувство начало расти, занимая каждую свободную минуту времени, расправляя крылья при виде Натали и вновь погружая в уныние, когда она уходит.       Граф не находил себе места и, лёжа без сна на широкой кровати в спальне, некогда принадлежавшей отцу, думал о пленительном изгибе губ и том, как мог бы коснуться их, пробуя на вкус. Воспоминание о талии, которой несколько раз удавалось касаться в танце, будоражили сознание, зажигая пламя в крови. А во снах она приходила к нему сама. Смотрела своими огромными глазами цвета нежной весенней зелени и шептала, что любит. Любит только его и просит спасти, увезти из дворца и сделать своей женой. Чаще всего эти сны заканчивались свадьбой, но иногда расшалившийся разум заходил дальше, яркими мазками рисуя картину первой брачной ночи. Её трепещущее тело в его руках, её прерывистый шепот и сладкие стоны… После таких снов Дмитрий всегда просыпался с бешено колотящимся сердцем, сбившимся дыханием и крайне досадной вещью, заставлявшей чаще просить сменить своё постельное бельё.       Орлов заболел Натали, он ей жил и понимал, что постепенно сходит от этих мыслей с ума. Сегодня вечером она была особенно хороша, и глаза светились внутренним, мягким светом, но Дмитрий слишком хорошо знал, кто зажёг этот свет и кто сегодня будет касаться её, целовать и заставлять шептать его имя. Поклонившись на прощание, он посмотрел, как закрывается за Натали дверь в покои цесаревича, и развернулся на каблуках, уставившись в своё отражение в зеркале напротив. Жалок. Сейчас он казался себе жалок, как никогда. Чего он ждёт, чего добивается?       Дежурство уже закончилось, и проводить Натали было его личной инициативой, а значит, у покоев цесаревича его более ничто не держало. Вечер, меж тем, только начался, и в нескольких домах давали приёмы и балы, на которые у него были приглашения. Быть может, стоит развеяться? Спустя полчаса Дмитрий уже выехал из дворца, решив посетить князя Бецкого, где был встречен с радушием.       — Граф! — Княгиня Бецкая протянула руку для поцелуя. — Вот уж приятная неожиданность!       — Разве я мог не откликнуться на ваше приглашение? — улыбнулся Орлов.       — Меж тем я посылала вам карточку несколько раз в том месяце, — мягко упрекнула княгиня, хлопнув его по руке. — Но я понимаю, служба при дворе оставляет слишком мало времени для развлечений. Ну, что же мы стоим, пойдёмте, я познакомлю вас с несколькими очень занимательными особами.       — Вы всё не оставляете надежд устроить моё личное счастье? — Дмитрий покачал головой. — Я женат на службе, Светлана Андреевна, и эта любовь взаимна.       — Ах, оставьте! — воскликнула Бецкая. — Не стоит говорить об этом дамам. Лучше твердите о разбитом сердце или безответной любви, так гораздо скорее завоюете благосклонность.       — Вы — само коварство, — улыбнулся Орлов.       — Я — женщина, мой дорогой граф, и этим всё сказано. А вот и они, дамы, с которыми я так хотела вас познакомить! Графиня Ольга Заболотова и княгиня Тамара Караулова.       — Польщён нашим знакомством. — Дмитрий поочерёдно припал к затянутым в перчатки рукам дам и погрузился в неспешную светскую беседу.       Вино, тихий смех, непринуждённые разговоры постепенно загоняли тоску вглубь души, позволяя расслабиться и получить удовольствие от вечера. Ни разу пока Орлов не вспомнил о Натали в объятиях цесаревича и даже несколько раз особенно удачно пошутил, вызвав улыбки своих собеседников. Позвали танцевать, и все гости перешли в бальный зал, небольшой, камерный даже, по меркам дворца. Дмитрий записался на два тура мазурки, три котильона и один вальс, хотя его как раз танцевать не планировал, памятуя о последнем обещании Натали. Странное желание, но он не хотел делить этот танец ни с кем, кроме неё. Но княгиня Бецкая была настойчива, буквально заставив его пригласить княгиню Караулову.       — Её муж совершенно не танцует с бедняжкой. Ну, неужели вы откажете старому другу в маленькой невинной просьбе?       — Как вы находите этот вечер? — спросила Тамара, когда зазвучали первые аккорды вальса.       — Как всегда превосходно, — улыбнулся Дмитрий, — разве у Бецких бывает иначе?       — Но вам скучно, — проницательно заметила княжна. — Не отпирайтесь, мне тоже.       — Не представляю, что заставило вас сделать подобный вывод.       — Ваш взгляд. В нём полно тоски.       — Вам показалось, княгиня.       — Отнюдь. — Она легко пожала плечами. — Вы пришли сюда, чтобы забыться. Впрочем, я тоже.       Орлов посмотрел на Тамару: удивительная красота в ней сочеталась с изяществом. В иссиня-чёрных волосах сверкали бриллиантовые звёзды, угольно-чёрные брови вразлёт устремлялись к вискам, а на острых скулах играл лёгкий румянец. И только глаза, глубокие, тёмные, были пусты.       — Вас кто-то обидел, княжна? Покажите, кто, и я проучу мерзавца!       — Вы всё шутите, — вздохнула она, потупив глаза. — Впрочем, я не желаю жаловаться, к чему? Давайте веселиться!       — Вы — само противоречие! — Орлов невольно улыбнулся, лаская взглядом покатые плечи.       — Вас это смущает? — в чёрных глазах Тамары вспыхнули озорные искры.       — Нисколько, — ответил Дмитрий, опуская глаза к низкому декольте.       — Вот видите, мы уже веселимся.       — Знаете, — нарочито задумчиво проговорил Орлов, умело ведя её в танце, — я совершил огромную ошибку.       — Вот как? — Тамара склонила голову набок. — И какую же?       — Пригласил вас лишь на один танец.       — Разве этого мало? — Пальцы, лежащие на его плече, заметно дрогнули.       — Сейчас мне кажется, что да.       — А вы видели картинную галерею Бецких?       — Доводилось. — Орлов с интересом ждал продолжения, поверх её плеча глядя на танцующие вокруг пары.       — Может, проведёте мне экскурсию? — Он обратил к ней взгляд, но на лице по-прежнему играла безмятежная улыбка.       — Вы в этом уверены? — низким голосом уточнил он.       — Абсолютно! — прошептала она, на мгновение прикусив губу.       Вальс подошёл к концу, и Орлов отвёл княжну к её знакомым. Сердце гулко ухало в груди, подбираясь к горлу — правильно ли он понял Тамару? А если правильно, то стоит ли откликаться на её предложение? Он покосился на неё, весело смеющуюся над какой-то шуткой стоявших рядом офицеров, и усмехнулся про себя. Почему нет? Поставив пустой бокал на столик, он медленно пошёл к выходу из зала, огибая гостей. В доме Бецких Орлов был частым гостем и отлично знал расположение комнат, поэтому легко нашёл картинную галерею, миновав анфиладу комнат, каждая из которых была полна людей.       По галерее прогуливалось несколько пар, сквозь высокие, в пол, окна лился лунный свет, а рамы картин, освещённые ярким светом свечей, мерцали позолотой. Остановившись у пейзажа, на котором был изображён зимний лес, он задумался. Меж чёрных стволов виднелся домик, в котором светилось одинокое окошко. Кто ждал там усталого путника? Дмитрий представил, как бредёт по лесу, замёрзший, усталый, а там, в доме, его ждёт…       — Заждались? — раздался тихий голос, и Орлов обернулся, встречаясь взглядом с Тамарой.       — Вас можно ждать вечность, — галантно откликнулся он, оглядываясь. Галерея опустела, и они остались совершенно одни. Он взял её руку и поднёс к губам.       — Вечность — это слишком долго, — прошептала она, сверкнув глазами, и вдруг поймала его свободную руку и положила себе на грудь. Пальцы Дмитрия дрогнули, осторожно прочертили контур нежной округлости, скользнув шёлком перчатки по коже. В паху шевельнулось желание, заволакивая разум сладким туманом.       — Вы времени зря не теряете, княжна, — хрипло прошептал он, отпуская её руку и резко притягивая к себе.       — Ни одной минуты, — выдохнула она, прикрывая глаза, когда он склонился над ней, обжигая её губы горячим дыханием. Но в следующую секунду уже отстранился, выпрямился и отступил на шаг: в коридоре, ведущем в галерею, послышались шаги.       — Пойдём, — шепнула Тамара и потянула его за руку, распахивая первую попавшуюся дверь. В небольшом салоне было темно, сквозь не зашторенные окна лился лунный свет; отражаясь от снега, он наполнял её призрачным голубоватым сиянием. Едва дверь захлопнулась, как она прижалась к нему всем телом, запуская руки в волосы и впиваясь в его губы. Опешив поначалу от такого напора, Орлов отпрянул на мгновение, чтобы в следующую секунду перехватить инициативу и сжать её в своих объятиях, покрывая точёные скулы лихорадочными поцелуями. Тамара задышала тяжело, шумно, и её грудь, стиснутая корсетом, грозилась вот-вот выпрыгнуть из пенного кружева лифа.       Руки принялись порхать по мундиру, расстёгивая многочисленные пуговицы, стаскивая китель с плеч и роняя его на пол. Дмитрий резко развернул Тамару к двери, сжал грудь в ладонях, ныряя под лиф, проводя по острым соскам. Она тихо застонала, выгнулась дугой, а его пальцы уже сражались с крючками на спине, лихорадочно стаскивая с плеч, обрушивая на них град влажных, горячих поцелуев. Завязки, державшие юбки, поддались сложнее, но вскоре и они лежали бесформенной грудой на полу, а княжна осталась в одной сорочке и панталонах чуть выше колен.       — Вы так ловко расправляетесь с женской одеждой, граф, — прерывисто прошептала Тамара, разворачиваясь к нему и протягивая руки, чтобы расстегнуть рубашку.       — При должном опыте, княгиня, — ответил Дмитрий, перемежая слова поцелуями, — любое платье снимается за несколько минут.       — Я охотно взяла бы вас в горничные, — Тамара выдернула рубашку из брюк и приникла к его груди, пока его руки задирали сорочку, стаскивая её через голову.       — Боюсь, я плохо справлялся бы со своими обязанностями, — ответил он неразборчиво, лаская её обнажившуюся грудь.       — Отчего же? — выдохнула княгиня, принимаясь за пуговицы на брюках.       — Я бы постоянно вас раздевал…       Он запустил ладони под панталоны, сжимая ягодицы, толкаясь в неё и тяжело дыша сквозь зубы. Все желания сейчас сосредоточились на одном — обладать ей. Она дёрнула вниз его брюки вместе с исподним, переступила через панталоны и обвила руками, скользя ладонями по влажной груди, слегка царапнув спину короткими коготками. Дмитрий одним движением перехватил её руки и поднял над головой, сжимая за запястья.       — Не томи! — простонала в его губы, прежде чем поцеловать, и вздрогнула всем телом, когда его палец коснулся пылающей, влажной плоти, проникая в неё, скользя внутрь и обратно в рваном, резком ритме. Второй палец присоединился к первому, и Тамара, задыхаясь, качнулась вперёд, насаживаясь на пальцы глубже, пытаясь потереться о него всем телом, царапая острыми сосками грудь.       Голоса в коридоре стали громче, кто-то вполголоса обсуждал достоинства портрета в нескольких шагах от салона, когда Дмитрий, выпустив её руки из плена, подхватил под ягодицы и резко толкнулся внутрь, заполняя на всю длину. Тамара ахнула, и его ладонь тут же накрыла её рот. Движения замедлились, стали тягучими, мягкими, плавными. Он медленно раскачивался, и она дрожала, прикусывая его пальцы, скрестив ноги у него за спиной.       — Это удивительная работа! — воскликнул женский голос в паре метров от двери. — А там у вас что, князь?       — О, там голубой салон, хотите, покажу? — раздался голос князя Бецкого. Любовники застыли, только мышцы внутри княжны коротко сокращались, заставляя низ живота Дмитрия вздрагивать.       — Нет, я там уже была, — капризно протянула незнакомка, зашелестев платьем. Шаги принялись удаляться, пока не затихли совсем, и Дмитрий глухо застонал, вжимая Тамару в дверь, размашисто врываясь в неё с глухими, влажными шлепками.       Княгиня, не сдерживаясь, громко стонала, впиваясь в его плечи, но вот застыла, распахнув глаза и беззвучно хватая ртом воздух. Граф, не останавливаясь, крепче стиснул её мягкие бёдра, сдавленно рыча сквозь зубы, и через минуту присоединился к ней, вздрагивая всем телом.       — У меня только один вопрос, — тяжело дыша, прошептала Тамара, не выпуская его из объятий. — Почему вы не отнесли меня на диван?       — Боялся испортить вашу причёску, — ответил Орлов, целуя её.       — Если я буду сверху, моя причёска не пострадает, — томно прошептала Тамара, опуская ноги на пол.       — Вы полны сюрпризов, княгиня, — проворковал Дмитрий, позволяя увлечь себя к видневшемуся в темноте дивану.