Чужой. Сердитый. Горячий.

Выбравшись из спальни к позднему обеду, я становлюсь у плиты, занимаясь быстрой и незаменимой яичницей. Вокруг нас уютная тишина, пока мы переглядываемся, беспрерывно улыбаясь друг другу в ответ. Не могу перестать реагировать на этого парня без смущения, и он это отлично знает, чем бесстыдно пользуется, отслеживая каждое мое движение! Вадим не дал мне одеться в мою одежду, надевая на меня свою футболку, которая кое-как прикрывает мою попу. Он ещё не знает, но я всё-таки надела белье, чтобы было меньше соблазна вернуться в спальню. Я устала, и хоть умираю сейчас без его рук на своих бедрах, понимаю, что больше не выдержу. Вадим здоровый парень, но думаю столько раундов слишком даже для него… Вдвоём сервируем стол. Как оказалось, рядом стоящий с ним стул его категорически не устроил… Завтракала я у него на коленях, и была вполне довольна таким раскладом. Когда телефон Вадима начинает разрываться в спальне, он совершенно не реагирует. Ну, как не реагирует… Вадим углубляет поцелуй, обвивая мою талию рукой, а второй, играючи, обводит пальцем напряженную вершинку груди под футболкой. — Тебе звонят, — говорю я, разрывая поцелуй. — Я занят, — отвечает он, не задумываясь. — Вдруг что-то важное? — улыбнувшись, запускаю свои пальцы в его темные густые волосы. — Все важное при мне, — Вадим опускает свои губы на мою шею, медленно изучая своим языком каждый миллиметр. Я покрываюсь мурашками. — Вадим, — настаиваю я, но телефон перестает производить надоедливый рингтон. Парень, усмехнувшись, самодовольно на меня смотрит сверкающим взглядом, чувственно ущипнув за сосок. — Забудь. Лучше поцелуй меня, — настаивает парень, и порывается продолжить исследовать меня своими губами и языком, но теперь очень настойчиво стучатся в дверь. Вадим на какое-то мгновение замирает, обдумывая варианты возможных упертых гостей, и встает, поставив меня на ноги. — Оденься и не выходи из комнаты, пока я не скажу. Ладно? — А кто там? — озабоченно поворачиваюсь в сторону прихожей. — Не знаю, но предполагаю. Сиди, как мышка, хорошо? Я киваю и ухожу в спальню, хватая свою сумку. Прислушиваюсь, как Вадим открывает двери, и торопливо перерываю свою сумку в поиске вещей. Папку, о которой я уже успела забыть, откладываю на тумбу, а из сумки достаю толстовку, надеваю джинсы и даже успеваю натянуть носки. Вдруг что? — Давай, ты обещал мне, показывай свою Леди, — слышу мужской голос постороннего мужчины. — Ты не вовремя, Кир. Ей нужно отдохнуть, — видимо разговор обо мне, и я прислушиваюсь. — Не стоит пугать девушку твоей уголовной мордой. — Оскорбляешь меня, — слышу задумчивый голос. — Значит прячешь что-то действительно интересное. Показывай, — тон сменяется на коварный, даже насмешливый, но вполне безобидный. — Кир, — настойчиво перечит Вадим. — Показывай, — не отступает мужчина. Когда я слышу шумные шаги, по которым легко узнаю Вадима, не шевелюсь, заинтересована тем, что происходит. Парень заходит, прикрывает двери и первым делом быстрым взглядом пробежался по моей одежде. — Не беспокойся, пришел мой знакомый, — говорит парень, подойдя ко мне поближе. — Он очень хочет с тобой познакомиться, — смотрит на меня так, будто пытается найти в моих глазах страх… Но его нет. Слишком много уже видела и пережила, чтобы шарахаться от каждого встречного. К тому же рядом со мной Вадим, мне нечего бояться. — Ты можешь отказаться, — настойчиво предлагает свой вариант Вадим, похоже, не желая меня знакомить со своим другом. — Выходи, Леди, я не тот, кого следует бояться! — я нетерпеливо поглядываю на прикрытую дверь спальни, за которой слышен басистый голос. — Некрасиво заставлять гостей ждать, — улыбнувшись, я перехватываю ладонь парня, — ты чего? Вадим качает головой и ухмыляется. — Моя бесстрашная, — он заглядывает в мои глаза. — Ты круто стреляешь, знаешь рукопашный бой и очень эффектно водишь машину. Неужели мне есть, чего бояться рядом с тобой? — задаю я глупый вопрос, замечая плохо скрываемое восхищение в серых глазах. Он дергает меня за руку, заставляя прижаться к нему своей грудью. Вадим склоняет голову, шумно вдохнув носом мой запах. — Пахнешь сексом. После я помогу тебе принять душ, — шепчет он, очередной раз заставляя меня краснеть. Почему у меня такая реакция именно на него? Я делала столько отвратительных и развратных вещей, но сейчас смущаюсь, как школьница. — Пойдем, Кир очень нетерпеливый, может ворваться даже в спальню, — он ведет меня в просторную гостиную с кухней. Мужчина, который напоминает большого медведя, выжидающе стоит в центре комнаты. Он огромный, бородатый, грозный и сердитый… На вид. Его глаза противоречат тому угрожающему виду, который он имеет. Мужчина одет в кожаную курточку, темные джинсы и огромные сапоги со шнуровкой. На его щеке кривой шрам, который не прикрывает даже суровая темная борода с редкой сединой. — Отойди, мне же совсем её не видно, — возмущается мужчина, и Вадим заходит за мою спину, при этом тяжело выдохнув. Не хочет показывать, он хочет спрятать меня за своей спиной. — Леди… — Можно просто — Ярослава, — улыбнувшись, предлагаю я другой вариант. Почему именно Леди? — А вас как зовут? — Вадим берет меня за руку, переплетая наши пальцы. Он показывает наши чувства только в одном легком жесте. — Кирилл, — говорит он, подобравшись ближе, разглядывая меня своим щепетильным взглядом, не упуская ни одной детали от своих темных карих глаз. — Ты очаровательная. Понимаю Бродягу и его нежелание знакомить нас. Такое сокровище прячут от плохих взглядов. Бродяга… Это что, отсылка к детскому старому мультфильму? Леди и Бродяга. Весьма оригинально! — А у вас плохой взгляд? — переспросила я, так же внимательно рассматривая мужчину. Его смех низкий, но спокойный и очень приятный. — Для тебя, Леди — нет. Ты мне нравишься, — кивает он. — Ты уложила двух моих здоровяков, а они даже не сообразили, что произошло. Леди, я по-настоящему тобой восхищаюсь! — он подходит ближе и протягивает большую мозолистую ладонь вперед, похоже, для рукопожатия. Я выпучиваю глаза, услышав про двух здоровяков. Протягиваю руку, но мужчина перехватывает мою ладонь, и поднимает выше, а сам наклоняется, оставляя своими губами неожиданно мягкий поцелуй на моей руке, щекоча пальцы своей бородой. — Кир, не переусердствуй, — слышу сзади недовольное ворчание. — Ревнивец тебе попался знатный… — хрипло шепчет он, заставляя меня улыбнуться. — Чай, кофе? Могу сделать бутерброды. Или вам нужно по-мужски поговорить? — Да, — не задумываясь, говорит Вадим. — Нет, — вторит ему мужчина. И оба переглядываются. — Я буду чай с молоком, — говорит Кирилл, внимательно меня осмотрев. Резкий выдох Вадима ударил мне в шею. — Кофе, пожалуйста, — шепчет на ухо парень, и я киваю. Мужчина проходит к дивану, устраиваясь таким образом, чтобы видеть меня. Вадим, замечая это, качает головой, но молчит, показывая своё недовольство сложенными руками на груди. Они тихо о чем-то переговариваются, пока у меня кипит чайник и турка с кофе на две порции. Я не спеша нарезаю бутерброды. Неоднократно ловлю на себе любопытный взгляд Кирилла. Я складываю на поднос чашечки с горячими напитками, бутербродами и сахарницей, подавая на низкий столик между креслами и диваном. — Присаживайся, — мужчина указывает рядом с собой на свободное место дивана, а я не против. — Мне всё-таки очень интересно, как ты смогла вырваться из квартиры и завалить двух больших парней. Они у меня гордые, молчат, очень беспокоятся, что все узнают, что их положила на лопатки хрупкая девушка, — Кирилл берет свою чашку с черным чаем и молоком, косо на меня поглядывая. Вадим тоже заинтересовался. — Они меня очень напугали. Ломились в квартиру и обозвали соплячкой, — деловито отвечаю я, взяв свою чашку. Поднимаю взгляд на Вадима. — Ты говорил, что в безвыходной ситуации нужно действовать непредсказуемо. Пистолет, я, конечно, не стала трогать, но у меня был шокер, полицейский, мощный. А так, как мне колотили дверь, я её открыла… С разбегу, — пожимаю я плечами, замечая, как довольная усмешка Вадима бежит по его губам. — Это было не сложно, к тому же адреналин в этой ситуации очень здорово помог. — У тебя есть пистолет? — удивился мужчина. — Конечно, позаимствовала у брата, пока копалась в его сейфе… — я снова вспоминаю о папке. — Вадим, у меня для тебя кое-что есть. Не совсем разбираюсь в таких вещах, но мне не понравилось, что подобное лежит у нас дома в сейфе, — отставив чашку, я встаю и торопливо выношу из спальни черную папку, которую я передаю озадаченному парню. — Ты что же, и сейфы вскрываешь? — смеется мужчина. Вадим хмурит брови, открывает папку и тяжело сглатывает, метнув в меня шокированный взгляд. — Нет, что вы. Мой брат слишком предсказуем и любит меня. Все пароли составлены из цифр даты моего рождения, — пожимаю я плечами. — Что там в папке? — Ярослава… — он так тяжело вздыхает, будто сейчас начнет отчитывать за самодеятельность. — Ты моё самое настоящее сокровище, — шепчет он, — это мое дело, то, с которым меня можно посадить на цепь, как и сделал Андрей. Ты не представляешь, как помогла решить сразу несколько проблем! — Вадим листает бумаги, убеждаясь в том, что это нужные ему бумаги. — Как эта папка оказалась у Андрея? — спрашиваю я парня, который задумчиво поджимает губы, покачав головой. — Это уже неважно, — качает он головой, очевидно не желая разговаривать о моем брате. — Главное, что теперь у Андрея на меня нет никакой управы, и он не сможет ничего предъявить в случае обвинения, — парень откидывается на спинку кресла. — Гребанная справедливость… Эта сука всё-таки существует! — Не зарекайся, — неожиданно говорит мужчина, отставляя почти пустую чашку на поднос. — Мне уже пора идти, дел по горло. А ты держи меня в курсе своих планов, чтобы мои ребята прикрывали твою задницу, — мужчина предупреждающе смотрит на Вадима, а затем поворачивается ко мне. — Ты тоже не глупи, Леди. Может, мои парни и грубые раздолбаи, но очень ценят свою работу и будут вас защищать до последнего. — Спасибо, Кирилл, — киваю я. — До свидания. — Проводи меня, — он хитро поглядывает на парня, медленно обходя мебель, держа путь на выход. — Я проведу, — говорит мне Вадим, удаляясь за Кириллом. Ясно, у них намечаются мужские секреты, которые нельзя подслушивать такой девчонке, как я.

***

Вадим не отходит от меня ни на минутку, наслаждаясь нашей близостью. Он словно решил вообще не вспоминать, что нам угрожает опасность, замуровавшись в этой квартире вместе со мной, как в настоящую башню. Мы смотрим несколько комедий подряд на тесном, но очень удобном диване. Он заливисто хохочет, заражает меня своим настроением, заставляя на время отпустить негативные мысли. Его глаза блестят, руками он гуляет по моему телу, иногда проникая к обнаженной груди или поглаживая бедра. А мне хорошо от того, что он просто рядом. Но в какой-то момент мне становится невыносимо тяжело только от одной мысли, что будет, если Гордеевы нас поймают. Плевать, что будет со мной… Что будет с ним? Я не смогу пережить, если с ним что-то случится… Мне страшно, что он умрет на моих руках, защищая меня… Я знаю Виктора, этого кровожадного монстра. Ему доставят удовольствие мои мучительные крики безысходности и боли. Я знаю Максима, как он ревнив и не прощает измен, наказывая болезненно, ломая меня и загоняя в свою клетку тирании. Вадим, наверное, даже не предполагает, что я уже готова идти на жертвы и действовать. Покончить со всем этим дерьмом как можно скорее! Он не даст сражаться с ним в одиночку. Не даст поддержать его, потому что элементарно не покажет слабости. Он не остановится, потому что хочет защитить меня. Его упрямство может сыграть с ним же в плохую шутку… Я не хочу, чтобы его серые глаза так же безжизненно погасли, как глаза Эльдара. — Ты чего это грустишь? — замечает Вадим моё сменившееся настроение. — Не понравилась концовка? — спрашивает парень, кивнув на телевизор, в котором уже бегут титры на черном фоне. — Нет, это замечательный фильм, — я определяю для себя план действий. Боюсь, ему он очень не понравятся, поэтому решаю умолчать обо всём. Не хочу его волновать. — Уже поздно. Пора ложиться спать, — хочу встать с парня, но он прижимает меня к себе. — Спать? — шепчет он, растягивая гласные. — Не представляю, как с тобой теперь можно просто заснуть, — он зарывается носом в мои волосы, крепко обвивая мою талию, очень плотно прижимая к своей груди — Аккуратно, у тебя же больные ребра, — упираюсь руками в диван, пытаясь ослабить давление на его перемотанные ребра, на которые, кажется, он ещё не разу не обратил свое внимание, как бы не был активен в постели. Вадим с истинным упрямым мужским характером, не позволяет увидеть его слабость. — У меня есть обезболивающее, — усмехается он, но всё-таки прислушиваясь ко мне, ослабевая свою хватку. — Правда? Что-то я его не заметила, — хмурюсь на его равнодушие к собственному здоровью. Вадим лукаво прищуривается, снова запуская руки мне под одежду, обеими обхватывая мою грудь. — Да вот же оно, невнимательная моя, — мягко сжимает, заставляя меня рассмеятся. — Правда, мне сразу становится легче. Станет ещё лучше, если ты будешь спать рядом со мной без одежды, — заключает он исключительно профессионально-деловым тоном. — Неужели? — смеюсь я. — Тогда пойдем тебя лечить. Пару часов мы просто ещё разговариваем. Я лежу на его горячей обнаженной груди, а он водит пальцами по моей спине. С ним так спокойно… Он много рассказывает о себе, своей семье, работе, о своих амбициях. Его интересно слушать, и совсем не хочется вмешиваться или дополнять. Мой мир сузился только до этой квартиры и Вадима, а остальное в эти минуты мне неважно. Жизнь начинает делиться на «до» и «после», как в книге. Первую часть не хочется перечитывать, ее хочется сжечь к чертовой матери. А вторую дочитать до конца и облегченно выдохнуть. По крайней мере, сейчас моя «вторая часть» сказочная и романтичная. Мы вместе. Вадим засыпает. Я лежу, не шевелюсь. Слушаю его глубокое равномерное дыхание, ещё раз обдумывая свою безумную идею, чтобы покончить со всем этим кошмаром, и какое-то время не могу решиться выбраться из этих жарких объятий. Я смотрю на Вадима, которого освещает бледный свет из окна. Черты его лица стали острыми, немного опасными и угрожающими, но я знаю, что это лишь игра теней. Вадим привлекательный, и не только внешне, но и внутренне. Характерный, но умеет тормозить, в отличии от меня. И узнав его поближе, вижу, как он одинок… И это одиночество хочется заполнить собой, чтобы он думал обо мне всегда так же, как и я о нем. Внутри что-то решительно щелкает. Я осторожно подбираю его запястье со своей талии, придерживая и медленно выкатываюсь из объятий Вадима. Быстро пододвигаю свою подушку, положив на нее его руку и прислушиваюсь к равномерному дыханию, которое ничуть не изменилось. Хватаю свою сложенную одежду, которую оставила на подоконнике с сумкой, и мышкой выхожу из комнаты, прикрывая дверь. Быстро одеваюсь в джинсы, толстовку, расчесываюсь и заплетаю хвост. Курточку не надеваю из-за того, что слышен шелест материала. Закидываю на плечо сумку и подхватив из ключницы один из экземпляров ключей, открываю дверь. Ну, как открываю… Тихо шкрябаю замочную скважину и не могу понять, почему дверь не поддается. Меняю ключ за ключом, которые прикреплены к одной связке и начинаю нервничать. В дрожащей руке ключи падают, а я замираю, будто это мне поможет оправдаться. Не услышав шагов, задумчиво смотрю на дверь и подсвечиваю своим телефоном замки. Огорчаюсь, когда он один-единственный и не поддается моему напору. Измученно выдыхаю. Провальная я беглянка, которая даже дверь открыть не может! Но я же Соколовская, а поэтому кладу вещи на пол и встаю на колени, пытаясь протиснуть проклятый замок. Свет зажигается резко, отчего я дернулась. Смотрю на дверь и вспоминаю, как мой отец совсем недавно поймал меня на горячем. Вадим, оказывается, тоже имеет чуйку. Оборачиваюсь и поднимаю взгляд на Вадима передо мной, который облокотился об дверной косяк и сложил руки на груди. Видимо, ждет объяснений, но я молча поднимаюсь, не решаясь искать оправдания. — Яра, — зовёт низко и требовательно. Моё сердце забилось с такой волнительной силой, что даже немного закружилась голова. — Что ты делаешь? — чеканит он каждое слово. Молчу. Да и что я ему сейчас скажу? Он имеет полное право злиться, так как он ложился спать и не подозревал, что я соберу вещи и решу тихо уйти, чтобы найти Кирилла, а позже связаться с Гордеевым. Черти, как он так быстро проснулся и спохватился моей пропажей? — Не это ли искала? — он достает из кармана спальных штанов ключ. Знаю, что не имею право возмущаться, и как только оно проскальзывает на моём лице, опускаю голову пониже. Чувствую себя, как в детстве, когда подралась с девочками в школе, и стою перед родителями, переминаясь с ноги на ногу, не зная, как себя оправдать. — Умница, что попробовала усыпить мою бдительность. И спасибо, что не додумалась использовать снотворное, — неожиданно говорит Вадим, и я изумленно поднимаю голову, вперив свой взгляд в серые глаза. Мне послышалось? — Но теперь я не выпущу тебя из квартиры ни под каким предлогом. Переодевайся и ложись спать, — меня морозит не от зимнего холода, а от его тона. Он обижен. Понимая это, взгляд Вадима ошпаривает меня изнутри только своим взглядом, когда я чувствую свою вину. Но я же его не обманула… Хотела только защитить, так же, как он это делал на протяжении стольких недель! — Вадим, я хотела, как лучше… — тихо шепчу я. Черт. Неужели он не спал? Или я громко одевалась? Шумела замком? Не понравилась подушка? Почему он проснулся? Хотя… Если бы не он, кто знает, на что я могла пойти ради него... Вдруг бы действительно пустили пулю в лоб. Очередной раз уберег от неприятностей… Но внутренне я с этим не согласна. Вадим отправляется в спальню, и я за ним. Неожиданно он начал меня раздевать, но при этом не смотрит в глаза, молчит. Мне не по себе от этого всего. Присаживается, снимает с моих ног кроссовки. Немного напрягаюсь, потому что вспоминаю, как Гордеев не раз раздевал меня лично, чтобы зверски наказать. Немного волнительно, когда я остаюсь в одних трусах и майке, но, наверное, я настолько ошеломлена его действиями, что послушно стою и не шевелюсь. Вадим спокоен, сдержан, даже не блуждает своим заинтересованным взглядом по моему телу, когда я оказываюсь перед ним в нижнем белье. Ведет к кровати, как ребенка, и ждет пока я лягу, чтобы накрыть одеялом. Не целует, ничего не говорит, продолжает игнорировать мой взгляд и ведет себя отстранено. Он выходит из спальни, тихо закрыв за собой дверь. Несколько минут слышится шуршание в прихожей и его шумные шаги по студии, словно он что-то выискивает. Точно слышу, как он пьет воду из-под, перекусывает чем-то из холодильника. И вдруг… Там что-то падает, шумно, очень громко. Наверное, тот милый деревянный столик… А с него ваза с цветами. Мне страшно. Вадим в настоящей тихой ярости, хотя мне демонстрировал полное равнодушие… Не хочу, чтобы он заходил в спальню в таком состоянии. Меня начинает трусить. Я слышу, как он ходит по квартире, а затем отправляет в душ на долгие полчаса. В этот момент я немного успокаиваюсь, но ни о каком сне речь не идет. Я задерживаю дыхание, когда Вадим направляется в спальню и по пути тушит свет громкими хлопками по светильникам. Теперь пришло моё время для поучительных разговоров? Но Вадим остается молчалив. Заходит и тихо прикрывает дверь. Он просто ложится в кровать, сразу поворачиваясь ко мне спиной, оставаясь на своей половине. И всё. Он не собирается со мной выяснять отношения, не собирается кричать, ругать или что-то ещё… Вадим просто молчит, а меня выворачивает наизнанку и распирает от непонимания. Я уже так себя накрутила, что сейчас чувствую вину вдвойне. Нужно извиниться. Да, нужно, но я не могу привести в порядок даже своё собственное дыхание, не то, чтобы связать несколько слов в грамотное предложение. Сбито дыша, я осторожно пододвигаюсь к нему немного ближе, и хочу прикоснуться к его плечу, провести по напряженным мышцам своей ладонью, немного утихомирить его гнев… Едва прикоснувшись, он дергает плечом. Пренебрежительно, словно не желает больше, чтобы я к нему прикасалась… Чтобы никогда не прикасалась. Сердце больно сжалось от этого болезненного осознания, а горло оцепило раскаленное железо от сдерживаемого всхлипа. Рыдания рвутся наружу, но я себя держу в руках. Сказать ничего не удается, поэтому выждав минуту, пробую прикоснуться к нему ещё раз. — Ярослава, не нужно. Ложись спать, — его тон безжалостен ко мне. Внутри всё покрывается морозной коркой льда от такого ответа, и слезы бесконтрольным градом падают на постель. Горло болит от подавленных всхлипов, и ощущение такое, словно я проглотила его слова, а они поцарапали меня внутри. — Вадим, — с моих губ срывается жалкий шепот. — Пожалуйста… — слезы заливают всё моё лицо горячим и соленым сожалением. — Нет. Ты сделала свой выбор, когда намеривалась сбежать, — отвечает он, отодвигаясь на самый край. Это был удар. Настоящий. По лицу, по сердцу, по моим чувствам. Во мне всё горит, но Вадим даже ко мне не прикоснулся, даже мне запретил к нему прикасаться! Я ощущаю, как моё тело дрожит. Опускаюсь на подушку и смотрю на его спину. Я виновата, знаю… Но я не хочу навредить ему тем, что нахожусь рядом, наслаждаюсь его руками, греюсь на горячей груди, испытывая счастье. Он слишком хороший, чтобы платить за мои ошибки. Не хочу, чтобы он держал на меня обиду или злился на меня, но и не могу ничего толково объяснить, захлебываясь эмоциональными слезами. Зарываясь в клочок одеяла, заглушаю своё шумное и сбитое дыхание. Меня будто что-то ломает изнутри, и я вздрагиваю, когда хочет вырваться отчаянный всхлип, который больше похож на удар под дых, нежели на нормальную реакцию вдоха при таком состоянии. Я держусь минуту. Вторую. Может, даже третью… И не выдерживаю. Это настоящая пытка — смотреть, как он отвернулся и молчит. Нужно успокоиться. Я отбрасываю одеяло, и уже хочу встать, предчувствуя, как выпущу истерику в горячем душе, но Вадим оборачивается и перехватывает меня за предплечье. — Ну что же ты со мной делаешь? — негодует он, пододвигаясь ближе, притягивая меня к себе и в этот момент моя плотина, которую я так долго сдерживала — прорывается с ошеломительным истерическим плачем навзрыд. — Прекрати, Яра. Почему ты плачешь? Я не кричал на тебя, ничего плохого тебе не сделал и не собирался, — он не понимает, что происходит, но в ответ я крепко сцепляю руки за его спиной, упираясь лбом в плечо Вадима. — Не-не… Не надо… От-от-отворачиваться от меня… Пож-а-алуйста, я больше не буду… Так делать, — не могу успокоиться, не могу его отпустить, не могу перестать чувствовать щемящую боль в сердце. — Мне страшно… Не бросай меня, не надо. Б-больше не буду… Так делать, — нашептываю ему, пытаясь говорить с ним, пока он слушает, но всхлипы сдавливают горло болезненными судорогами, выталкивая из меня громкие мучительный рыдания. Вадим приподнимается, а я испуганно усиливаю хватку. — Нет, нет, нет, — лихорадочно плачу. — Пожалуйста! Не надо… — Тш-ш-ш, я никуда не ухожу, — он каким-то образом садится со мной на руках. Опирается на изголовье кровати, подтягивая подушку под спину и укладывает меня, как ребенка, едва отцепив от своей спины мои руки. Меня трусит, я замолкаю, но дрожу от рыданий. Вадим удобно натягивает одеяло, укрывая меня, и поглаживая мою спину ритмичными движениями пальцев. Сидит. За эти доли секунд ему удалось напугать меня, дать почувствовать боль и так же быстро успокоить, при этом молчать и просто находиться рядом. Как такое вообще возможно? Я прикрываю глаза, они щипаются от слез. Дыхание приходит в норму. Я чувствую себя опустошенной, но успокаиваюсь. — Ты только представь, что я почувствовал, когда проснулся, а тебя нет рядом. У меня едва сердце из груди не выпрыгнуло от волнения, — говорит он, покрепче прижимая меня к себе, убеждаясь, что я в его руках. — Я по-настоящему испугался, и это было самое ужасное, что можно было почувствовать за последние несколько лет. Я не нахожу слов, вместо этого по щекам текут отчаянные слезы. — Мне жаль, — шепчу ему в грудь, прижимаясь к его плечу щекой, слушая как сильно бьется его сердце. — Я хотела… Хотела защитить тебя, — нахожу в себе храбрость сказать правду. Он наклоняется, пытается найти мой взгляд. И тянется к лампе, включив тусклый свет. — Не понял, — он непонимающе качает головой. — Хотела защитить… Меня? — он это так спрашивает, что заставляет меня смутиться и опустить взгляд. Этот парень умеет куда больше, чем я, и звучит это действительно очень странно, но так на самом деле и есть. Я хочу его защитить. — Свет мой, ну разве можно быть такой… — он не подбирает слов, тяжело выдыхая. — Пожалуйста, в следующий раз побеспокойся о моём сердце, которое не выдержит твоего внезапного исчезновения, ладно? — я слышу, что он улыбается. Именно слышу, поэтому поднимаю взгляд. Киваю. — Ладно, — согласно шепчу я в ответ. — Хотела наведаться к Киру, да? Расскажешь свой план дальше? — спрашивает он. Зачем спрашивает то, что самому не понравится услышать? Я упрямо молчу, опуская голову, упираясь щекой в его грудь очередной раз, и даже не собираюсь считать… Бессмысленно. Не хочу, чтобы он ругался или осуждал меня. Я правда хотела, как лучше… А, получилось, как всегда. — Ладно, и так не сложно догадаться. Что же мне с тобой делать? — Целовать, — неосознанно, очень тихо шепнула я себе под нос, но Вадим расслышал. Его грудь содрогается, он смеется, заливисто, откидывая голову назад. Я не удержалась, поднимая голову, наблюдая за ним, улыбнувшись такой открытой реакции. Между нами ежесекундно начинает теплеть. — Будут ещё какие-то пожелания? — спрашивает он, сверкая своим довольным взглядом. — Убраться подальше из Москвы… — осторожно говорю следующее важное для меня предпочтение. Он заглядывает в мои умоляющие глаза, стирает со щёк мокрые дорожки от слез и умиротворенно улыбается. — Будут тебе и поцелуи, и подальше от Москвы, — с теплотой отвечает он, лаская меня своим нежным взглядом. Я почти задыхаюсь от восхищения, от благодарности, от счастья. — Вадим! — приподнимаюсь, обхватывая его руками за шею, крепко обнимая. Он обнимает в ответ, спокойно, но крепко, упираясь лбом в моё плечо. — Спасибо… — целую его в колючую щеку, прикрывая глаза от той мягкой безмятежности на сердце, которая наступает только после самой сильной бури. — Спасибо. Он перехватывает мои холодные щеки своими горячими ладонями, заставляя посмотреть в его глаза. — Обещай, что больше не попытаешься сбежать, что будешь слушаться. Обещай, что мне не придется волноваться и если мне нужно будет вернуться в Москву, то ты отпустишь. Нет. Не хочу обещать. Нет, ни за что… — Обещаю, — сдаюсь я в его власть. — Тогда нужно ложиться спать, чтобы выспаться и до завтрашнего вечера уехать, — говорит он то, что мне хотелось услышать больше всего именно в этот момент. Ещё вчера он был против, но теперь… Неверное, он чувствует, как мне нужно это, поэтому соглашается и решает помочь осуществить мои желания. — А можно… Подальше от Москвы завтра, а поцелуи сейчас? — он снова смеется, но сразу же целует, поглаживая мои щеки, проникая своим языком мне в рот, творя там бурный хаос. Он тяжело дышит, прикасаясь своим лбом к моему, глядя в глаза. — Где же ты всё это время был? — неверующе спрашиваю я. С ним меня выворачивает наизнанку. С ним кружится голова. С ним сердце бьется чаще от чувственных эмоций. С ним иначе. С ним всё намного ярче… — Рядом. А буду еще ближе.