Нужные слова

— Мне не больно. Всё нормально, — говорит он, даже когда пуля проходит насквозь его плечо, кровь толчками выливается из раны. — Мне не больно, командир, — усмехается Дым вновь, утирая кровь и смотря на то, как его успели знатно покусать жуки-переростки. Не больно и тогда, когда он в одиночку ворочает бочки, не отвлекая Тарана от прокладывания маршрута. Лишь улыбается как-то странно, видя недоумение командира и лёгкую злобу от того, что на карте ничерта не понятно. Таран забавно прикусывая клыком губу, посматривая то на бескрайнее море за стеклом экранолета, то на старика путейца, что сидит за рулём и вновь одаривает и командира, и детей новой волной невероятной информации о прошлом. О прошлом, о котором Дым может узнать лишь со слов друзей, ведь чтению и письменности он не обучен. Он обучен терпеть боль и унижения. Он обучен работать. Работать, чтобы доказать нужность. Работать, чтобы показать что за зелёной кожей тоже находится человек, ведь труд сделал из обезьяны человека когда-то давно. И он сделает человеком и мутанта с зелёной кожей. Бац! Трехэтажный мат разнёсся по кораблю и Таран вмиг оказался рядом с ним. Беспокойно расспрашивая куда упала проклятая бочка из-под топлива и сильно ли болит. — Снимай сапог, — строго говорит он, усаживая шипящего Дыма к стене, — давай я гляну ногу. — Боюсь, это последнее что ты увидишь перед удушьем, — рассмеялся Дым, не спеша развязывать тугие шнурки. — Возможно, а теперь снимай сапог, кому говорю. Если у тебя вывих, то нужно его закрепить бинтом. Благо я взял аптечку с «Малютки». Таран всё такой же упрямый. «Грязный мутант!..» На миг Дыму вновь вспомнился тот помост, тяжёлые кандалы, собственная ярость, удивление и кислый привкус предательства на языке. И громкий, уверенный голос Тарана, выплевывающий в сторону друга оскорбления. Тогда было очень обидно… Он встряхнул головой, потёр уши и лицо. Бред, всё в прошлом и Дым давно простил товарища. Правда, кошмары порой говорят обратное… Всё же он снял сапог. Таран даже и носом не повел, лишь гонял Глеба с Авророй то за водой, то за аптечкой. Вывих оказался несерьёзным, но достаточно болезненным. Таран умеючи замотал ногу Дыма и отпустил. — Посиди лучше, я сам бочки переставлю. — Ещё не нафиг! — возмутился Дым, — Вот немного посижу и сам всё сделаю. Я бы на твоём месте поспал, а не жесть ворочал. — Сразу после вас! — в дурашливом поклоне склонился Таран и этого хватило, чтобы ухватить его за шкирку и усадить рядом. — Вот и спи, а я делом займусь, — фыркнул Дым, но встать ему не дали. — Сиди, герой, сейчас мой черед. — Сам сиди! Возня. Упрямый комок покатился под хихиканье детей по железному полу, забавно переругиваясь. — Вот договоришься у меня, — фыркнул Таран, восседая на животе у побежденного Дыма и держа его пудовые руки в замке на груди, — я возьму и заберу твою махорку в наказание! — Не смей трогать! На святое покушаешься! И вновь возня и кряхтение. Таран тянулся к куртке Дыма, забрать табак, но Дым подмял его под себя. Лицом к лицу. — Хрен тебе, — усмехнулся он, — Это и так последнее что осталось от Мощного! Имей совесть, в конце концов. — А вдруг ты курить бросишь? — Таран в ответ построил не менее наглую рожу, чем у мутанта. Их разделяли буквально меньше десятка сантиметров. Совсем близко. Дым почти задержал дыхание, не смея обжигать сухие губы Тарана. Его глаза блестели, словно они совершали что-то очень забавное, но едва ли не смертельно опасное. Дым чуть поддался вперёд. Ещё немного и его губы касаются едва заметно губ командира… — Па, тебя Мигалыч зовёт! Он похоже… ой, — Глеб замер, видя как взрослые отшатнулись друг от друга, словно были разными полюсами магнита. — Д-да, я сейчас приду, — Таран натянутой пружиной подскочил на месте, отряхивая пыль со штанов. Глеб исчез за перегородкой. Дым повел сильной шеей, неловко поднимаясь с пола. Нога дала о себе знать тупой болью. — Извини, оно как-то само, — неловко извинился он, боясь даже тронуть друга за плечо. — Ничего. Я сейчас приду, — он не обернулся и направился к кабине, — и бочки не трогай! Дым только скорчил гримасу ему в спину. Провел языком по сухим губам. Улыбнулся как-то грустно и слабо. В голове крутилась какая-то глупая и наивная мысль, по спине пробегали мурашки, а руки стали горячими и чуть влажными. Что-то нужно сказать, но что именно, Дым не понимал. Что-то важное. Что-то нужное. Но кому оно нужно и зачем?..