Я не Иван, я только учусь

      На улице стояла безумно жаркая пора. Лагерная одежда не была приспособлена под различные погодные условия, поэтому все, кто мог, настоял на работе в помещении. Безусловно, не повезло тем, кто сейчас находился на каторжных работах. Но даже не всем, кто в данный момент находился в помещении, было так уж хорошо. — Я не понимаю, как эта хрень читается! Вот не понимаю! — злился Ивушкин на… учебник немецкого для начинающих. А зачем танкисту, да еще советскому танкисту, учить немецкий, интересно узнать? Ярцева тоже не знала. Младший лейтенант просто попросил ее научить азам языка, когда она заглянула к нему в мастерскую, и все на этом. И Анна учила. Терпеливо сидела, облокотившись на ящик с инструментами и время от времени объясняя, как читается то или иное слово. Хотя нервы девушки потихоньку начали сдавать. «Аня, спокойно. Он солдат, его дело — из танков стрелять на благо Советского Союза, и не нужно требовать от него знания студента лингвистических вузов. Но на кой черт он ему вообще нужно на эти знания претендовать?..» — мысленно успокаивала переводчица сама себя. Ярцева вздохнула. Она понимала, что танкист от нее не отстанет. Поэтому девушка спокойно поправила подол лагерного платья и принялась объяснять по новому кругу. — Коля, повторяю еще раз. Это читается как «их хайсэ». — Да где же тут «с», ну вот где?! Я только недо-«б» вижу! — фыркнул Ивушкин, перелистывая страницу. — Тем не менее, это читается как «хайсэ», — пожала плечами Анна, надеясь, что с пятого раза до танкиста дойдет эта простая истина. — Ладно… Хрен с ним, — Николай, словно великомученик, возвел голубые глаза к потолку мастерской и наконец перестал мучить немецкий учебник, отложив его в сторону. — Спасибо еще раз, Ань. Можно я эту книженцию у себя оставлю, почитаю на досуге? — Увы, нельзя, — с сожалением ответила Ярцева, которая сама была бы непрочь избавиться от должности репетиторши. — Ягер попросил «вернуть собственность Третьего Рейха в кратчайшие сроки», я и так еле выпросила хоть какие-то книги. — Вот гад! — лейтенант еле сдержался, чтобы не стукнуть от злости кулаком по корпусу танка. — Ладно, пускай забирает, без него разберусь. До встречи, Ань. — До встречи, — вздохнула Аня, направляясь к выходу из лагерной мастерской, так и не поинтересовавшись, зачем Николаю постигать немецкий. Вообще, даже собственный экипаж не знал, откуда у Ивушкина желание переквалифицироваться в лингвиста. Младший лейтенант хранил это в стражайшей тайне, и неудивительно: его угораздило влю… очень сильно привязаться. И не просто привязаться к кому-то — к Ягеру! Гадской нацисткой морде, которая вынудила плясать под дудку Рейха путем подлого шантажа! Чего уж скрывать, тёзка Николая был отличным танкистом, вызывал уважение к себе как к противнику, да и был довольно симпатичным. Но разве ж это повод, чтобы так предавать свою родину и свои принципы?! Ивушкин не знал. Он вообще ни разу в жизни не влюблялся, и не знал, как это бывает. Нет, конечно, он любил свою маму, своих товарищей, и страну свою тоже любил! Но чтобы влюбляться… Да еще и в мужчину! да еще и в нациста! да еще и в Клауса Ягера, чтоб у него печень лопнула! Внутренняя борьба танкиста остановилась на мысли, что его уважение к немцу просто переросло в нечто большее. Уважение, и ничего больше, и ничего такого! Коля так думал. Или хотел думать.

***

      Ане уже осточернел этот коридор, по которому ей раз за разом нужно бегать по немецким поручениям. Хотя, внезапно нарисовавшийся Ивушкин давал девушке, казалось, давно утерянную надежду на побег и свободу. Постучавшись в дверь ягеровского кабинета и дождавшись привычного «herein"(войдите), Ярцева вошла в кабинет. — Младший лейтенант Ивушкин благодарит за предоставление собственности Третьего Рейха и возвращает ее в законное пользование, — отрапортовала девушка на немецком, скромно положив книгу на стол штандартенфюрера. — Хорошо, — отрезал Ягер, не отрываясь от изучения документов. — Можешь идти. Анна коротко кивнула и заспешила к выходу из кабинета, как вдруг Клаус наконец оторвался от документов и окликнул ее: — Стой! А зачем вдруг Никол… Ивушкину потребовался учебник немецкого? Девушка развернулась и затараторила: — Я не знаю, штандартенфюрер. Младший лейтенант Ивушкин просто попросил меня приблизительно обучить его немецкому языку, могу предположить, что ему это нужно для общего развития… — Да подожди ты! — раздраженно отмахнулся Ягер. — Для общего развития, говоришь? Я, видимо, должен поблагодарить его за такой интерес к Германии. Принеси-ка мне… Немецко-русский словарь. Он в том же отделении библиотеки, — Николаус торопливо выписал разрешение для входа в библиотеку и впихнул его в руки переводчицы. — Но штандартенфюрер, зачем вам?..— робко начала девушка. — Немедленно! — прикрикнул Ягер, заставив Ярцеву со скоростью пули выйти из кабинета. «Значит, оказываешь знаки внимания, Николай? Что ж, похвально. Я этого и ждал. И я уверен, мой комплимент тебе тоже понравится» — усмехнулся про себя Клаус, возвращаясь к документам. *** — В смысле, опять к этому фрицу в кабинет?! — недовольно пробурчал Ивушкин, которого бесцеремонно оторвали от ремонта уже родной тридцать четверки. — Да, придется, — Аня опустила взгляд и неопределенно пожала плечами. — И еще… — Ярцева зачем-то понизила тон до шепота. — Я надеюсь, ты из того учебника что я тебе давала что-то запомнил? — Так, — Коля нахмурился, почуяв неладное. — А это еще зачем? Переводчица на мгновение замялась. — Ягер… Хочет поблагодарить тебя за проявленный интерес к Германии… — Анна опустила взгляд, почувствовав себя виноватой. — Он сказал идти только тебе, а мне не заходить… По его словам «ему интересны твои познания»… — Он что, издеваться вздумал, морда нацисткая?! — Ивушкин аж скрипнул зубами от злости. — Ну я с ним поговорю, да так что просто зеир гуд! — танкист поднялся с места и быстрым шагом направился к кабинету штандартенфюрера, наплевав на больную ногу и хромоту. — Провожать не надо, дорогу знаю! — поспешно крикнул младший лейтенант Ане, которая уже собралась бежать за ним. Да что этот фриц себе позволяет?! Думает, погоны напялил — и уже может в экзаменатора играть и отрывать от ремонта?! Да еще и быть таким привлекательным, чтобы так и хотелось прийти к нему! Преступление просто! Стоп… Ивушкин решил, что последнюю мысль можно и не афишировать. Когда эмоции поутихли и боль в ноге стала более ощущаема, Николай сбавил шаг, идя по немецкому коридору. В это время его тёзка сидел в кабинете, погруженный в свои мысли. Что его привлекало в этом русском? Красивая внешность? Извольте. Клаус давно вышел из возраста, когда ведутся на одну лишь смазливую мордашку. Скорее всего, он просто видел в нем редкого хорошего соперника. Он поражался самоотверженности и силе Ивушкина: не каждый может с одним экипажем разбить роту танков. Тот случай, конечно, нанес удар по самолюбию Николауса, поэтому он и хотел показать младшему лейтенанту, что он тоже чего-то да стоит. Именно поэтому он выбрал его в качестве командира Т-34 — в мастерстве этого солдата точно не придется сомневаться. Но, несмотря на подбитый танк и самооценку, Ягер после этого начал испытывать к Николаю огромное уважение. А может, даже не только… От мыслей штандартенфюрера отвлек чей-то раздраженный голос за дверью и неразборчивые тарабарские ругательства. Клаус встал из-за стола и направился к двери намереваясь разрешить конфликт. — Да еп твою мать, чтоб тебя танк переехал! — уже чуть ли не рычал Ивушкин, активно жестикулируя в попытках объяснить. — Мне, мать твою, туда, к этому фрицу надо! Я танк ему чиню, курсантов готовлю, ферштейн?! Да пропусти же ты меня наконец! — безуспешно пытался он прорваться в кабинет, однако солдат (офицер, очередной хренюрер какой-то, видимо) был непоколебим. — Либо ты сейчас заткнешься и вернешься в лагерь, либо я пристрелю тебя здесь и сейчас, расходного материала у нас предостаточно, — нервы офицера были не крепче, и он, недолго думая, полез рукой перезаряжать пистолет. — Да что ж ты!.. — Так, прекратить балаган! — Клаус распахнул дверь и вышел из кабинета, встав между разругавшимися. — Тилике, что вы тут делаете? Этот Иван пришел ко мне, и не помешало бы его впустить, а не устраивать тут вторую битву за Москву, — отчеканил Ягер, смотря прямо в глаза сослуживцу. Плохо дело. Появись он на несколько секунд позже — мозги русского уже были бы размазаны по стенке. Идиот. — Штандартенфюрер, я… Стоп, к вам? — этот озадаченный взгляд нужно было видеть. — Я… Прошу меня извинить, — капитан коротко поклонился и зашагал прочь. Что ж, посторонние свидетели исчезли, можно начинать удивлять свою публику. — Что жи вы так неасторожный, Ивущкин? Ай-ай-ай, — притворно-расстроено покачал головой Ягер, усмехнувшись. — Да чего там! Фриц этот сам напросился, куда прешь, видите ли… — и тут до Ивушкина дошел смысл произошедшего. — Стоп, чего?! Ты по-русски понимаешь, что ли?! — челюсть танкиста в этот момент могла бы переселиться на пол. — Немного. Проходить сюда, Ивущкин, — добившись более чем желаемого результата, Ягер гордо распахнул дверь кабинета, пропуская Николая вперед. — Клаус, ты серьезно? — Николай удивленно вздернул бровь. — Аб-са-лю-тна! — на корявом, но все же русском выговорил Ягер, который был явно доволен своей работой. Немецко-русский словарь он решил тактично прикрыть горою документов. Ивушкин, хмыкнув, сел за свое уже завсегдатое место за столом рядом с тактической картой полигона. — Ну, и зачем ты меня позвал? Да еще и без Ани? Николаус, после того как переварил все сказанное младшим лейтенантом, широко улыбнулся. — Да так, хотел всего лишь отблагодарить за проявленный интерес к немецкому, Ярцева должна была тебе передать, — нарочно быстро проговорил штандартенфюрер, чтобы Ивушкину было труднее разобрать. Коля стоял ни жив ни мертв, зато в его голове напротив — творился полный, самый что ни на есть живой кавардак. «Так, черт возьми, черт возьми… Май нейм из… Так он немец, мать твою! Их хайсэ… Да он и так знает, как меня зовут!» Собравшись с мыслями, Ивушкин все-таки выдавил из себя на английском с сильным акцентом: — Фриц, а может, ты по-английски говоришь? Клаус лишь усмехнулся. — Ну, допустим, говорю. Собственно, я и не рассчитывал, что ты за неделю выучишь немецкий по одной книге, поэтому все нормально, — Ягер пожал плечами и сел за стол, жестом приглашая танкиста сесть рядом. Младший лейтенант облегченно вздохнул, и сел на предложенное ему место. — Ну, я не вундеркинд, чтобы книги разом проглатывать, увы и ах, — Николай даже как-то по-доброму улыбнулся. — Так, зачем звал помимо этого? Очередную карту полигона изучить? — А разве нужен еще повод? — штандартенфюрер наигранно удивился и как бы невзначай положил свою ладонь поверх ладони Ивушкина. — Ну… Вы, немцы, все такие педантичные, наверное ты все рассчитал… — предположил Коля, даже немного покраснев от такой нежности со стороны немца. — Значит, я педант? — Ягер вздернул бровь и навис над Ивушкиным, вжимая того в спинку кресла. — Ну… Не то чтобы совсем… — танкист немного стушевался и зажмурился, ожидая почувствовать пистолет у виска или удар по лицу в лучшем случае. Однако почувствовал он совсем другое. Этот немчуга нагло и без возможности капитуляции его поцеловал. «Должен признать, целуется этот гад достаточно неплохо… Или просто меня давно никто не целовал?» — подумал Ивушкин, отвечая на поцелуй. Спустя несколько секунд, Клаус отстранился, довольно ухмыляясь. — Фриц… — щеки Коли предательски покраснели, а дыхание сбилось. Что ж он как школьник, ей богу? — Знаю, может я целуюсь не так хорошо, как твоя Анна, — пожал плечами штандартенфюрер, ревниво прищурив глаза. — Но я не Иван, я только учусь. — Да что ж ты все издеваешься, немец поганый?! — Ивушкин (как всегда) быстро потерял терпение. Но вместо того, чтобы по обыкновению ударить, Коля порывисто обнял так ему ненавистного СС-овца. — Люблю я тебя, дурака! — выпалил он на одном дыхании, зажмурившись и прижимаясь всем телом. — Любишь? — хмыкнул Николаус, не долго думая обнимая в ответ. — Тогда почему хочешь убежать от меня? — Ты о чем? Клаус, кажется, даже как-то грустно вздохнул. — Зачем же мне сейчас врать? Николай, я прекрасно знаю, как выглядят танковые снаряды и где вы трупы с этими снарядами похоронили, — это было сказано каким-то чересчур серьезным тоном. — Дорогой мой тезка, — Коля отстранился и посмотрел в глаза немцу. На губах танкиста блуждала какая-то мученическая улыбка. — Я хотел убежать не от тебя. Я хотел убежать к свободе. Хоть на небо чистое, без решеток, посмотреть, пусть и в последний раз. Житья в лагерях никакого нет, думаю, ты сам это понимаешь. Стал бы я иначе семь раз бежать? — Думаю, стал бы. Чтобы персоналу досадить, — Клаус неожиданно даже для самого себя рассмеялся и снова обнял своего «Ивана». — У меня есть фальшивые иностранные документы. Хочешь, убежим вместе? — Хочу… — прошептал Ивушкин, поспешно утирая слезу счастья и обнимая Ягера в ответ. — Только пожалуйста, выполни одну мою просьбу. — Какую же? — Дай моему экипажу сбежать. Пожалуйста. Тебя же не убьют за побег трех танкистов, а я уже им обещал… — Коля был похож на умоляющего котенка, штандартенфюреру даже стало его жаль. — Ну, раз ты так просишь… — Клаус вздохнул. — Только и ты мне пообещай кое-что. — Что же? — Коля был полон решимости. — Говори, я все сделаю! Николаус собрался с мыслями и, неожиданно на русском произнес: — Вернись. Потом. Ко мне. Обещай. Николай готов был рассмеяться от счастья. — Нашел, чего требовать! Обязательно вернусь. Обещаю. Ты только дождись. И Клаус Ягер дождался. И жили они долго и счастливо! Конец