***
Два молодых человека стояли в просторном кабинете губернатора и никак не могли начать диалог. Один глупо пялился в деревянный стол с документами, временами поглядывая на второго. Он же в свою очередь увлеченно рассматривал полуразрушенные дома на улицах столицы. — Церквушку разрушили, — грустно сказал второй. — Прошу прощения, господин губернатор? — Церквушка… Подойдите сюда, генерал. Губернатор поманил тоненьким пальчиком военного к себе, а тот покорно встал рядом, всмотревшись в пейзаж. — Вон там, — протянув руку, показал губернатор. — Там была маленькая церковь. Мою младшую сестру там крестили. А теперь этого места больше нет. Молодой человек грустно вздохнул и направился к своему креслу. — Мне очень жаль, но мы… — Вы что-то хотели. — Да, я хотел бы взять у Вас разрешение на… — генерал стремительными твердыми шагами направился к столу губернатора. Его рука опустилась на примеченную стопочку с документами, и в этот же момент губернатор сам решил взять этот лист. Тяжелая офицерская рука накрыла тонкое запястье. — Если позволите, генерал, — губернатор отвел взгляд. Военный рефлекторно сжал руку, но опомнившись, тут же отпустил. — Прошу прощения… Я. — Не стоит, все в порядке, — губернатор в который раз благодарил природу за то, что она подарила ему эти густые волосы, потому что если бы не они, генерал бы сейчас видел, каким ярким румянцем заливается молодой человек. — Тогда я… могу?.. — у генерала таких волос не было, да и если бы были, он из заплетал в тугой хвост, и его краснеющие щеки скрывала только смуглая кожа. Он отвел взгляд, лишь бы не смотреть на этого ангела в костюме. — Да, держите, — губернатор буквально впихнул в руку генерала документ и, встав со своего места, подошел в окну. Генерал воспринял это как знак того, что он может быть свободен и, откланявшись, вышел из кабинета. Дверь с громким звуком закрылась и молодой губернатор позволил себе выдохнуть и, присев на кожаный диванчик, глупо заулыбаться. POV Лафайет. Мы выигрываем сражение за сражением, не пускаем британцев вглубь штата. Генерал Вашингтон обязательно будет мной доволен, но что насчет моих чувств… У меня есть ощущение, что одно сражение я проигрываю каждое утро и каждый вечер. Я вижу губернатора Джефферсона два раза в день, если повезет. За завтраком, если он не есть на рабочем месте, и за ужином, если он не засыпает раньше приема пищи. И каждый раз я не могу выдавить из себя ничего большего, чем ответное «Доброе утро, господин губернатор» на его «Доброе утро, генерал». Меня так трогает его улыбка… Этот идеально ровный ряд белоснежных небольших зубов… Такое не часто встретишь… В любом случае, даже если бы я и мог что-то ему сказать, то он бы не нашел времени для моих слов. Каждый раз он куда-то уходит, за едой он читает или заполняет какие-то бумаги. Он занятой человек, я понимаю, но… разве он не видит таких простых вещей, как мой интерес к нему? POV Джефферсон. Присутствие генерала де Лафайета в моем доме сведет меня в могилу. Я стараюсь как можно больше уделять времени работе, чтобы не находить возможностей видеться с ним. Я знаю, что у него есть, что мне сказать, как и у меня, но… разве мы можем это себе позволить? Конечно, нет. Тем более, никто из нас не может рассчитывать на какое-то долгосрочное общение. В конце концов, закончится война, и генерал уедет к себе на родину. Будет глупо думать, что он останется. Я прячу от него глаза, лишь бы не поймать его пристальный взгляд. Каждое утро я стараюсь спускаться к нему и желать доброго утра, но иногда мне кажется, что я только раздражаю его этим… Это огорчает, но я ничего не могу с этим поделать. Осталось всего три дня, я смогу их пережить.***
Стоило ожидать этого, войска британцев быстро отступили. Сдались. Молодого генерала переполняли эмоции. Он самостоятельно, без чьей-либо помощи смог дать отпор врагу! С улыбкой до ушей, Лафайет залетел в зал, где Томас наигрывал какую-то спокойную мелодию на скрипке. Эта картина слегка приостановила Жильбера, но эмоций все равно было слишком много, чтобы сдерживать их. Сильные руки подхватили Джефферсона под бедра и подняли. Тот вскрикнул и крепко вцепился к широкие плечи. — Мы победили, принцесса! Томас слегка опешил, почти выронил скрипку из рук и ослабил хватку. — Вы… — Победили! На глазах Джефферсона навернулись слезы. Боже, как же он волновался все эти несколько дней за родной штат. Как он волновался… за генерала. Обвив руками шею молодого человека, губернатор уткнулся носом в жесткий воротник и, сильно прикусив его, заплакал. Соленая вода стекала по щекам, пока генерал заботливо гладил Джефферсона по голове, приговаривая какие-то милости на французском.***
Уже поздно вечером, когда солнце село за годизонт, но на небе еще не появилась та россыпь звезд, которая бывает по ночам, Томас Джефферсон внимательно слушал рассказы Жильбера де Лафайета, сидя за маленьким столиком на терассе, положа голову на сложенные руки. Генерал же воинственно восседал на низком оградке и активно жестикулировал, хотя Томас просил его этого не делать, тот мог свалиться со второго этажа. Наконец-то у них появилось время на то, чтобы узнать друг друга получше. Томас смеялся над каждой нелепой шуткой генерала, как делают это девушки, когда хотят кому-то понравится, но у него это было как-то искренне, не наигранно. Вдруг генерал замолчал и очень пристально посмотрел на Томаса. — Могу ли я задать Вам очень деликатный вопрос, господин губернатор? — Конечно, задавайте, — Джефферсон сладко зевнул, поудобнее укладываясь на столе. — Вы ведь омега? — Верно… Джефферсон слегка покраснел. Все-таки он был прав, когда думал о природе такого интереса к своей персоне со стороны генерала. — А еще более деликатный вопрос…? — Да, я девственник. Что-то еще? Томас залился краской и, тряхнув головой, скрылся за своей «занавеской». — Вообще-то я хотел спросить, нравлюсь ли я Вам, но это была тоже очень интересная информация. Генерал будто насмешливо хмыкнул и слез с оградки. Его взгляд устремился куда-то к звездам, он о чем-то задумался и уже не сильно заботился о румянце Джефферсона. — Да Вы просто издеваетесь, генерал! — Томас вскочил и уверенно подошел к Лафайету. Взял того за руку и смело, как мог, посмотрел в его темно-карие глаза. — О чем Вы? — генерал сжал руку Джефферсона, не давая тому возможности уйти. — Как Вы можете мне не нравится? Вы не видите всего того, что я чувствую к Вам? — Я вижу только то, что Вы пытаетесь закрыться от меня, хотя… — Что? — Вы ведь неопытны. Генерал ласково улыбнулся. — Да Вы.! Губернатор уже хотел вывернуться и убежать, но сильные руки остановили его, крепко схватив за загривок. Тонкие мягкие губы Томаса накрыли слегка пухлые и грубоватые губы Лафайета. Томас что-то недовольно промычал, но когда шею сильнее сжали успокоился и покорно, как и велел настойчивый генеральский язык, открыл ротик. Тело плавилось под таким напором, а колени уже подгибались. Жильбер ловко подхватил Джефферсона, не прерывая поцелуй. Тот запротестовал, легко забил рукой по плечу, и тогда Лафайет отступил. Наклонившись к самому ушку, генерал прошептал: — Вы точно против продолжения, господин губернатор?