***
– Это конечно не мое дело, однако… – я встала, повернувшись всем телом к Дазаю. – Объяснения. Ёсано-сан, я все понимаю, однако могу я тебя попросить еще об одном одолжении? Мы пристально смотрели друг на друга, однако эта ситуация мне нравилась все меньше и меньше. Единственное, что я сейчас могла сказать, Дазай стал прежним. Тем беспечным, веселившим и бесившим Куникиду разгильдяем. – Можешь за ним присмотреть пока я не вернусь. И еще одна просьба. Проследи, чтобы он никуда не ушел, если к этому моменту я не вернусь. – как бы на распев сказал он. Тишина. – Что?! Дазай, это уже слишком, куда ты собрался?! Что все это значит?! Я уже не могла сдерживать свои возмущения, так как он вытащил меня посреди ночи исцелять мафиози! Да и к тому же, этим мафиози был член Исполнительного комитета Портовой Мафии – Накахара Чуя! – Я вернусь, нужно кое-что закончить. Не хочу, чтобы старания этой спящей красавицы пропали даром, а то думаю придется ему себя доводить до такого состояния во второй раз. – Дазай повернулся ко мне спиной и уже пошел к двери, я последовала за ним. – Нет, ты никуда не уйдешь, пока хоть немного не прояснишь ситуацию! – тесак врезался в дверь возле лица Дазая. – Эх… Осаму кратко обрисовал ситуацию: они выполняли с Чуей задание, по уничтожению какой-то организации, где ему пришлось использовать „Порчу” из-за чего его тело оказалось в крайне плохом состоянии. Несколько взрывов произошедших там этому поспособствовало. – Почему ты выполнял задание Мори? – вот что не давало мне покоя во всей этой истории. Неужели Дазай снова переметнулся на сторону нашего врага… – Я не столько выполнял задание Мори, сколько помогал своему бывшему напарнику не умереть. – голос его звучал отстраненно. – Это и вся причина. Ёсано-сан, сейчас меня с Мори-саном больше ничего не связывает, кроме того, что раньше я был его… Если так можно сказать воспитанником, однако не думаю, что это слово полностью описывает наши с ним взаимоотношения. Это все. – беззаботная улыбка появилась на его лице, когда он снова ко мне повернулся лицом. – Насколько я поняла, Президент не должен об этой ситуации узнать? – Именно. Я могу на вас рассчитывать, Ёсано-сан? Тишина.***
Глубокая ночь. Не помню, кто сказал это, но уже который раз приходится в этом убеждаться. А звучало это так: “ночь все искажает”. То же касалось и реальности, и наших действий, и наших ощущений, и наших мыслей, и наших поступков, и наших решений. Дазай ушел, но перед этим я согласилась умолчать об этом инциденте; также согласилась и присмотреть за Накахарой Чуей. Как только дверь за Осаму захлопнулась, только тогда я осознала свой поступок, который я все же считаю глупым. Во всем виновата ночь и этот чертов суицидник. Войдя в комнату, в которой теперь покоился Накахара я приоткрыла окно. Ночь была темна, луна была как никогда яркая. В комнате сразу же стало намного свежее, а запах крови стал ощущаться чуть менее. Возле окна был расположен стол на котором сейчас находились: старая шляпа, пачка сигарет, нож. На стуле висел пиджак, жилетка и портупея. Возле футона стояли туфли. „Дазаю повезло, что этой ночью я уснула без помощи снотворных, а иначе бы недостучался.” К этому моменту уже было пол второго. Пол второго, тринадцатое июля. „А ведь это сегодня.” Воспоминания нахлынули на меня волной, пока стоя в ванной я отмывала руки от крови, которая все таки попала на них. Пожалуй, разумным решением было пол часа назад не одевать перчатки. „Иронично, что ночью, когда я не смогла спасти жизнь человека, который мне дорог, я смогла спасти жизнь мафиози, что использовал наших сотрудников как приманку для Гильдии.” Вода перестала течь- кран закрыт. „А ведь это сегодня, твой призрак так и пытается меня задушить на тех же веревках, где висел ты. Точнее, это мои чувства меня душат словно веревки.” Выйдя из ванной я могла более детально рассмотреть квартиру Осаму. Чтож, несколько аскетично, была вся необходимая мебель и не было ничего лишнего, не было ничего, то могло бы хоть немного рассказать об обитателе этой квартиры. Разве что небольшая фотография в рамке, висевшая на стене в гостиной. На ней было изображено три мужчины: один в очках, похожий на чиновника; второй высокий в бежевом пальто, а третий- Дазай, но с перебинтованным одним глазом. Они все держали в руках по стакану виски. Эта фотография показалась мне интересной, так как Дазай никогда не рассказывал ни о ком из них, да и к тому же на ней не было Накахары, хотя он и был его напарником. Может ли быть, что эти два человека были ему дороже, чем Накахара? Безрезультатные размышления, но это было интересно. Ночь обещала быть долгой и самое ужасное то, что я не могла ее быстро пропустить, как я обычно это делаю после принятия снотворного или же моментально засыпая. Ведь эта ночь навсегда отразилась, хотя я потом уже узнала, что это было ночью. Как только чайник начал закипать я сразу же его выключила и налила себе крепкого кофе и уже с ним прошла в комнату. „Думаю он будет не против, если я буду так по-хозяйски вести себя в его квартире. В конце концов он меня оставил тут одну… Точнее с мафиози.” Тусклый свет лампочки рассевает мрак, но не мешает покою рыжего мафиози. Свет в комнате, где он спал, я выключила после того как открыла там окно и забрала свои. Не нравилось все это, но старалась не зацикливаться, ведь больше, по идее, в ближайшее время меня это никак не коснется. Да только, выбрали же они время, в самую кошмарную ночь. Где ветер веревками оплетает мою шею. Где мои спутанные волосы не мешают взору смотреть на ноги, что покачиваются с севера на северо-запад, на запад, на юго-запад, остановились и медленно повернулись в обратном направлении. Лампа начала тускнеть, кофе в чашке становилось постепенно все меньше, а воздух все свежее, что квартира перестала отдавать запахом заброшенности, хоть тут и жил человек. Все погрузилось во мрак. Лампочка перегорела. „Серьезно? Дазай, как ты вообще тут живешь?!” Негодование по этому поводу быстро прошло, хотя и оставило неприятное послевкусие. И все же одна мысль не давала мне покоя. „До чего же удивителен этот о дивный новый мир. Мир, в котором я спасаю жизнь мафиози, возможно которому завтра прикажут уничтожить агентство; но не спасла твою жизнь.” Когда глаза немного привыкли к темноте я поднялась и поставила чашку с недопитым кофе на стол. В этот же момент из соседней комнаты послышалось копошение. Тесак, до этого стоявший возле стола, я быстро взяла в руку. А не буду ли я так выглядеть угрожающее? К черту, исцелю второй раз. Стою в проеме. Он сидит на кровати. Рубашка расстегнута, измята, порвана и грязная от пыли, грязи и крови. Луна одиноко светит в окне, немного освещая комнату. Смотрим на друг друга. По его взгляду заметно что пришел он в себя недавно, но не только что. Лежал тихо и осматривался? Возможно. – Где эта перебинтованная скумбрия? – со злостью говорит он. – Если ты о Дазае, то не знаю. – Ты же…– он внимательно присмотрелся – врач из агентства? – Да, благодаря мне ты сегодня не умер, однако еще с нашей первой встречи я бы не отказалась тебя покромсать. Накахара злобно и хитро ухмыльнулся. Также хитро, как и в нашу первую встречу в тоннеле. – В таком случае ты упустила отличную возможность. „Полудохлый он был куда привлекательнее. Что за мерзкая ухмылка…” – Советую дождаться, как ты выразился, перебинтованную скумбрию, и она тебя посвятит в кое какие детали. Во всяком случае, ты ему еще будешь нужен. – похоже мои слова его удивили. – Не знаю подробностей, лучше тебе его тут дождаться. – продолжила я. „Полумертвый он был определенно куда приятнее.” Нахмуренный, сидя в кровати, было заметно, что в уме он что-то пытался сопоставить, соотнести, установить логическую связь. Я усмехнулась вспоминая как о нем отзывался Дазай: „может он и сильнейший в мафии и его способность разрушительна, но умом он точно не блещет.” – Чертов Дазай! – воскликнул. – Никогда не оставляет выбора. – Если что, я в соседней комнате. – я вышла из комнаты зажигая лампу стоящую на небольшом столике возле дивана. Стало ярче, но не особо сильно. Мрак выглядывал из всех щелей. „ Люди сильные могут ломаться, а слабые быть крепче гранита” – говорил милый голос из пустоты. „Это всего лишь 13 июля и не более.” – успокаивала я себя. „Ты правда так думаешь?” Ночь 13 июля навсегда пропахла смертью дорогого мне человека. Это была ночь, когда мертвый оживал в моей памяти и становился реальнее самое реальности. Ночь, когда я снова могла слышать милый голос твой. Ночь, которую я не всегда была в состоянии выдержать и убегала в великий сон, в великое Ничто при помощи снотворного. Ну разве мы не похожи? Два дезертира с поля боя, да только твой сон вечен! „Я снова с тобой.” Этот голос принадлежит человеку, что был умен и любил поэзию, чьи свидания со смертью я отсрочивал множество раз. И под тяжестью справедливого креста сломался ты и забрала она тебя. Я помню точно когда это впервые проявилось. На следующий год после твоей смерти, в этот самый день. В моей белой, запертой одиночной камере, когда жизнь для меня стала лишь болезненным сном, коматозом; появился ты. В запертой комнате я и ты. Ты молчишь, а твоя улыбка слишком родная, теплая и грустная. А с твоего тела спадает веревка, а на шее покоится петля и моя „справедливость” выжжена в твоем сердце. И так ты приходил ко мне каждый год. Лишь спустя пять лет ты впервые что-то произнес. Дазая вcе не было Рыжий мафиози прошел мимо меня (в прочем я смутно помню этот момент) и ушел в ванную. Сразу же послышался шум воды. А ты все молча на меня смотрел, пока…. „ Мой ангел, ты стала такой прекрасной.” – он улыбнулся своей привычной грустной улыбкой. Интересно, а мертвые могут весело улыбаться? А мне захотелось плакать, ведь мне так и не удалось спасти тебя. Ведь по сути, я – твой ангел смерти и забрала тебя. Посланница смерти, что отсрочивает момент жатвы, но не стирает из истории вашей жизни. „Когда я создавал эту заколку я не даже не подозревал, ка кона тебе подходит.” Было больно слышать твой милый голос. Я так хотела бы, чтобы ты был жив! Чуя стоял в комнате Дазая облокотившись на подоконник и курил. Я абсолютно не заметила как он прошел мимо меня и видел ли он меня в таком состоянии. Странно, но мне тоже захотелось курить, и не чувствовать эту невыносимую горечь. Это была единственная ночь, когда моя жизнь давала сбой, программа моей жизни выдавала „error” и я была слабой. Однако, первые в жизни эта ночь меня разбивает на такое огромное количество осколков. „Ты тоже был не сильный, поэтому ты тут. Умный, чуткий, но абсолютно не сильный. Однако именно твоя стойкость и доброта меня покорили и я полюбила тебя.” – четкое осознание своих чувств пронеслось в голове. „Милый ангел, я видел как ты страдала после того, как справедливость твоя сломала меня, но я понял, что тогда я абсолютно не сломлен был. Твое страдание разрушало мне душу, также как моя смерть разрушала твою. Тогда-то я понял, что у моего сердца есть предел, но до него еще далеко. Когда я это увидел, то осознал, что натворил, и у меня появились желание продолжать бороться за жизнь дальше, ради одной только тебя, но… Уже было слишком поздно. И я не смог быть с тобой.” – Не против, если я присоединюсь. – беру из пачки сигарету в рот, он протягивает ко мне огонь зажигалки, поджигает. Как любезно. Тишина. Уже нет зажженных окон в домах, оно и не удивительно. Даже звезд нет, только лишь луна. И мы- блуждающие полуночники. – Скажи, мафиози, мертвые могут говорить? Накахара удивленно и тупо уставился на меня, также и я на него. В его взгляде так и читалось немое непонимание. Не знаю, что за мысли проносились в его голове, может он размышлял над тем съязвить ли мне, или пофилософствовать, то ли сказать просто и однозначно „нет„ , но это не тот вопрос, на который можно ответить однозначно и мы оба это знали. Наши сигареты тлели. Пепел с его готов был упасть на, удивительно, белый подоконник. А ты все стоял и с грустной улыбкой смотрел на меня. И видеть тебя было настолько невыносимо, как и слышать твой голос. Также как и видеть эту петлю из сотен справедливостей, что лгали, эту форму, волосы и сборник поэзии, который ты читал при нашей первой встрече, который сейчас у тебя в руках покоится. Я сделал сильную затяжку, горло как буд-то поцарапало, но это скоро пройдет, я в этом уверена. Лишь на несколько мгновений закашлялась. Накахара перевел взгляд на ночной город. – Черт его знает. –только и смог сказать он. Нас было трое, у нас была ночь, у нас была одинокая луна, у нас было две зажженные сигареты, одна недопитая чашка кофе, звенящая тишина, мои слезы и твой милый голос. Голос мертвеца.