Нежность на минималках

Сергей Мужчина пожевал губами и, не отводя взгляд, строго сказал: — Артём, ко мне в комнату живо! Артём достал из прикроватной тумбочки ключ, освободил меня и, нисколько не стесняясь своей наготы, пошёл к деду. Я вскочил и быстро обтёршись трусами — уже прям традиция у нас становится — влез в свои шмотки. За дверью ничего не было слышно, и я заколебался. Пойти или подождать? Тысячи мыслей вновь пронеслись в моей голове, да так, что она снова заболела. Главная же среди них была «Ты портишь ему жизнь!». Вскоре дверь отворилась и показался… тот бычара-охранник. Оглядев меня с ног до головы, он брякнул: — Я отвезу тебя домой, пошли! — А Артём? Где он? Что с ним? — Пошли! И сильная рука легла мне на плечо. Я понуро опустил голову и пошёл за мужчиной, но, едва мы вышли в коридор, я рванул к другой комнате. — Артём! Артё-ём! Охранник метнулся следом, но я уже влетел внутрь. Они стояли друг напротив друга, оба красные и злые. Белобрысый по-прежнему был голый, но его это, по ходу, совсем не волновало, он кричал на мужчину, а тот отвечал ему. — Артём! — Сирёж! Мы встретились глазами. Но охранник уже скрутил меня и стал выводить. Тёмка бросился мне на помощь, но его схватил дед. Брыкаюсь изо всех сил, но хватка у мужика железная! Опомнился я в машине. — Пацан, пойми я на работе! Я дёрнулся было выскочить из тачки, но он вовремя среагировал и выкрутил мне кисть. От боли у меня в глазах потемнело. — Пацан, я же сказал! Будешь сопротивляться — будет хуже! — и чуть ослабив хватку добавил: — Куда тебе? Домой? Перед глазами вспыхнул образ озабоченного психолога. Вот уж ему я точно не хочу создавать лишние проблемы! И так жизнь ему попортил порядочно! Домой ехать мне тоже не хотелось, тем более у нас, наверняка, уже отключили всё, что можно, и, наверняка, дубак стоит ещё тот — погода-то, вон, на зиму повернула. И я назвал адрес больницы. Скотство, наверное, с моей стороны, но надо же проведать отца. Хорошо, в больнице меня пускают без вопросов, всех церберов-охранников в лицо знаю. На прощанье этот бык сказал: — Не боись, пацан! Шеф иногда горячку порет, но он отходчив! Я, не прощаясь, вылез из машины, и под удивлённые взгляды гоповатой компашки, что бухала неподалёку, вошёл в холл. Отец спал, его не перевели в коридор, и я мысленно поблагодарил врача. Набираю Артёма, но после десятой попытки доходит, что у него теперь новый девайс и номера я не знаю, поэтому устраиваюсь на лавке возле палаты и откидываю голову назад. Глаза начинают слипаться. И уже сквозь сон я слышу голоса: — Быстрее давай, там пацан, которого на заправке нашли, в себя пришёл! Утро добрым не бывает, это я в детстве ещё понял, поэтому едва братия в белом стала сновать туда и сюда, быстро свалил в сортир, умылся, поссал и стал решать важнейшую задачу: что делать? Идти разбираться с дедом Артёма? А меня там прям так ждут? Поехать к психологу и ныть ему в жилетку? Нет, тут без вариантов! Выходило, что лучше всего остаться пока здесь. К восьми желудок заурчал, и я, борясь с совестью, всё же пошёл в больничный кафетерий. Скрепя сердцем, пришлось потратить деньги психолога на «пирожок без никто» и стакан чая. Потом я потопал к отцу. Он, кстати, то приходил в себя, то снова отключался. Как только появились, люди я надыбал стул и сидел возле него, изображая заботливого сына. «Родной человек, который, наверное, любил меня, а я его так отделал!» Смотрю на него и, как ни странно, сейчас вот нет тех чувств, как тогда! Я по-прежнему не хочу, чтобы он умер, но я не вижу себя рядом с ним потом, в будущем. Он меня не простит, это точно. А я его? — Ну-с, молодой человек, как наши дела? Вы принесли лекарства? — врач возвышался за моей спиной, как монумент. — Нет, — тихо говорю я и смотрю ему в глаза. — У меня совсем нет денег! — Что? Вы понимаете, что ваш отец ум… — Понимаю! Извините, — и я ухожу. Вот хули толку тут сидеть? Надо решать проблему, жаль ночью не догадался, дебил! Ну ничего, сегодня обязательно попробую, надо только из дома кое-какие вещи взять. На выходе из больницы меня уже ждали. Та же машина, тот же охранник-бугай и дед Артёма. — Здрасьте, — бросил я повернул, но бычара ловко перегородил мне путь и повернул в сторону старика. — Сергей, да? Мы вчера немного не поняли друг друга! — вид у него что-то не очень, неужто спал плохо? Мешки, вон, крупные под глазами, волосы толком не причёсаны. — Я не ожидал, что мой внук пид… что он необычный парень! — Зря, вы так, он — самый лучший! — можно было ему ещё про Тёмкины глаза рассказать, но что-то мне подсказывало, что он вряд ли поймёт. — Гхм, — кашлянул он в кулак, — мой внук рассказал мне про тебя, про вас и я бы хотел предложить тебе кое-что. — Типа отойти от него подальше и исчезни из его жизни? — Да! — ОН — САМЫЙ ЛУЧШИЙ ПАЦАН НА СВЕТЕ! И я его… ЛЮБЛЮ! — последнее слово я сказал, твёрдо глядя прямо в глаза старику. — И он сам разберётся, кто я ему?! — Мальчик! — мужчина перешёл на крик. — Ты знаешь, кто я? Знаешь, что я могу сделать с тобой? — Мне по хуй! — Да, вижу, — неожиданно согласился он, — но пойми ты, я его дед! Я его тоже люблю! Я хочу, чтоб у него всё было, а тут он… в яму попадёт! При упоминании про яму я на секунду представил, как Инесса Александровна с этим Ящиком находят Тёмку, узнают, что он их сдал и… Я поёжился, а старик продолжал кричать, брызгая слюной: — Что он тут получит? А? А я отвечу тебе — ни хера! Здесь клоака и жопа кругом! Он сам чуть не стал уголовником! Если он тебе не безразличен, неужели ты хочешь, чтобы он жил такой жизнью? А у меня он будет обеспечен, пойми ты это! Поэтому, — он выдохнул, — предлагаю сделку! Я прямо сейчас перечислю деньги на лечение твоего отца и тебе, а ты забудешь про него! Меня словно доской по черепу уебали, я, кажется, даже выпал из реальности, подловил он меня, подловил. — Чего молчишь? Думай! А чего мне думать, ответ казался очевиден. — Нет! Пусть Артём всё решит сам! — Тогда обо всех твоих похождениях узнают в полиции, и, поверь, я постараюсь, чтобы тебя отправили не в детский дом, а в колонию, а папаша твой к этому времени — сдохнет! — Сука! — я рванулся этой морде, но охранник не спал. Руки вывернуты и тело скрючено, из глаз сейчас брызнут слёзы. — Мой единственный внук не будет пидором! — холодные потные мясистые пальцы схватили меня за подбородок. — Ты понял?! Врач очень обрадовался, что я решил проблему. — Наконец-то, наконец-то! — чуть ли не напевал он. — Приятно с вами иметь дело! Мне же предстояло самое трудное, Артём уже ехал сюда. Едва он выбрался из машины, мы тут же бросились на встречу друг другу и обнялись. Мне было всё равно на тех, кто сейчас был в этом больничном дворике. Я обнимал своего любимого человека. Старик показался из-за Артёмкиной спины, следом ещё парочка близнецов-охранников, и я всё понял и, освободившись из объятий Тёмы, легонько толкнул его. — Ты чего? Сирёж? — Уходи. — Не понял? — Иди с ними, Артём! — Чего, бля? Серый, ты чё? — Я сказал уйди! — Но я думал… думал ты со мной? Мы вместе пое… — Нет никаких нас вместе! — это реально тяжело сказать. — Что случилось? Ты можешь объяснить? А? — Нет! Иди с ними, там у тебя будущее! — Но как же ты? И… — он повернулся в сторону деда. — Это ты всё подстроил, да?! — Я тут не при чём! — ответил мужчина. — Просто, внук, запомни, ради денег люди пойдут на всё! И про любовь забудут и про дружбу! — Серый, о чём он? — Я перевёл Сергею крупную сумму, и он заявил, что ты ему не нужен! Ведь так? — серые тучи глянули на меня. — Да, — говорю я, — у меня теперь есть бабки, а ты мне не нужен! Блондин бросился ко мне и обнял. Какой же он классный! — Сирёж! Ты что? Как же так? — Иди, — я почти силой толкнул его к группе мужчин в костюмах. — Это всё ошибка была! Я… тебя… не люблю — бросил я, глядя в пол, и развернувшись пошёл быстрым шагом. У медсестры, что курила у входа, зазвонил телефон, но она жадно смотрела на нас. Hello from the other side I must've called a thousand times To tell you I'm sorry, for everything that I've done But when I call you never seem to be home Hello from the outside At least I can say that I've tried To tell you I'm sorry, for breaking your heart But it don't matter, it clearly doesn't tear you apart anymore * Что? Что я, блядь, могу ему дать? Ни-че-го! Вообще! Урод-уродом, и такой парень со мной рядом! Так не бывает! И его дед-сука прав! С его помощью Тёмка сможет поступить в универ, выучиться, да просто, бля, будет обеспечен и жить, как захочет, и где хочет! И мир увидит, поедет в свою Америку! И забудет это всё, как страшный сон! А я? У меня на морде написано или ящики грузить всю жизнь, или грабить. Сам не знаю, что хуже? А оставшись со мной, у него только проблемы будут! Со мной, вон, даже батя, алкаш алкашом, не смог ужиться! Ну да, пидоры в семье никому не нужны! А мать? Да я её больше и не видел. Так что без меня ему будет лучше! А вот я? Как я буду без этого сероглазого? Как, блядь? В груди вот болит всё, ноет прямо. Белоголовое чудо ты моё, лучик солнца, сероглазый принц, для меня нищеброда и тупого бычары… Не могу я, сука, без тебя! Не могу, бля! Проще убиться! Подохнуть, быстро и сразу, чем жить без тебя! Не видеть твою улыбку, не слышать твой голос, не растворяться в твоих глазах, не вдыхать твой запах, не зарываться в твои кудри! Но ради тебя, скажу, да и сделаю всё и больше! Лишь бы ты был счастлив! А всё остальное пох… Бренд немецкого люксового автопрома величественно выехал с улицы. Стало холодно, очень. Ветер поднялся, и снежные крупинки витали в воздухе, опускались на землю и одевали её в белое. Куртка у меня была Тёмина, красивая и модная, но не особо грела, но я мёрз не от холода, а от того, что ушёл человек, которого я люблю. Никогда я не испытывал такого, даже когда мать ушла от нас, даже тогда мне не было так больно. Если б было можно, но тут подумав: «Почему нет?» — И заорал в небо! Просто по-звериному, что-то нечленораздельное, кричал не голосом, своим нутром. Всем, что накопилось, орал на это серое небо, на эту жизнь, на этот мир вокруг. Люди вокруг шарахались в сторону, кто-то судорожно доставал телефон, но меня уже ничего не волновало.