Gourmet

      Итачи — повар-технолог по образованию и шеф местного ресторанчика средиземноморской кухни. Ни на работе, ни дома мужчина не готовил что-то откровенно вредное. Даже мексиканское бурито было полно свежих овощей, мясо в нем было диетическим, соус Учиха также готовил сам, избегая готовых заправок из супермаркетов. Исключение, пожалуй, составляли жирненькая сливочная фуагра и стейки из мраморной говядины прожарки medium well или well done, приготовленные на открытом огне на родительской даче.       Сколько себя Итачи помнил, ему всегда нравилось кормить маленького брата. Все началось много лет назад с обычной овсяной каши, которую малыш не хотел кушать — приготовленная Микото без каких-либо специй, она была пресная и абсолютно безвкусная. Но стоило Итачи добавить в нее ложечку мёда и горсть орехов, как Саске изменил свое категоричное решение по поводу завтрака и стал уплетать лакомство за обе щеки, причмокивая пухлыми и сладкими от мёда губами. Он облизывал десертную ложку с энтузиазмом, будто это большой и вкусный леденец. Тогда-то Итачи в первый раз испытал это чувство. Томительное тепло, затапливающее грудную клетку и стремящаяся волной в самый низ живота.       Итачи хотел попробовать брата точно также, как Саске пробовал его стряпню — с благоговением и удовольствием. Но взять Учиха его не мог; не мог позволить себе — взрослому мужчине склонить к откровенному разврату юное создание. Итачи должен оберегать своего маленького брата, а не мечтать о его юном теле. Но все изменил один случай. Неприятная ситуация. С бушующими гормонами шестнадцатилетний Саске пришёл за помощью и советом к своему нии-сану.       — Нии-сан, я правда такой жирный? — Саске мнется на пороге комнаты брата, теребит пальцами подол домашней футболки.       — С чего ты взял? — Брови Итачи улетели вверх. Его маленький брат, конечно, не был таким сухим и жилистым, как сам Итачи. Но и толстяком его назвать язык не поворачивался. Саске был подтянутым, молодым и сочным. С аппетитным бёдрами и не потерявшими детской пухлости щеками.       — Сакура сказала… она отказала мне, — юный Учиха чуть ли не мямлил. Нежный румянец окрасил бледные мальчишеские щеки.       — Вот оно что, — задумчиво протянул Итачи, — раздевайся.       — Но зачем, нии-сан?       — Раздевайся, посмотрим в каком месте ты жирный, — Итачи бесила Сакура — маленькая розововолосая доска. Ни груди, ни попы, ни ума. И что в ней Саске нашёл? Пока Саске смущённо снимал одежду, густо краснея и всячески пытаясь прикрыться, мужчина раздумывал над тем, правильно ли он поступает и как действеннее объяснить маленькому глупому брату, что тот чертовски красив и соблазнителен.       Итачи повёл мальчика к большому зеркалу, остановившись за его спиной. — Посмотри на себя. Что ты видишь?       — Это я… — Взгляни внимательнее, — широкие ладони огладили дрожащие плечи. — Саске ты очень красивый мальчик. Выступающие ключицы и тазовые косточки, аппетитные бёдра и ягодицы, поджарые крепкие голени. — Итачи перешёл на шёпот, ещё больше вгоняя мальчика в краску.       Мальчишка зарделся, его щеки окрасились в густой красный, налились спелой вишней. — Тебе легко говорить, — промямлил Саске. — Кто захочет…       — Дело в этом? Боишься, что какая-нибудь доска не захочет объездить тебя? — Итачи шёл напролом. Он очертил пальцами выпирающие кости и скользнул раскрытой ладонью на мягкий тёплый живот. Да, у его брата не было кубиков, но и лишние складки отсутствовали.       — Нии-сан, что ты такое говоришь! — Саске было стыдно. Итачи касался его, как хотел. Красивый, худой старший брат прижимался грудью к юношеской спине. Саске чувствовал жар чужого тела. Приятное тепло, которое подстегивало и возбуждало. Перенасыщенное гормонами тело мгновенно реагировало на малейшее прикосновение, на самую малость.       — Тогда зачем ты слушаешь эту Сакуру? — Изящные пальцы провокационно прошлись над резинкой белья, подушечками приглаживая нежную кожу. Саске шумно втянул носом воздух. Он был возбуждён. Хлопок белья облеплял эрекцию, подчёркивая размер.       — Но она сказала…       — А на заборе «хуй» написано, — Итачи прижимается пахом к упругой попе брата. «Жопа» слишком грубое название для этих восхитительных ягодиц. Саске вздрагивает. Он чувствует, что у Итачи стоит. Прекрасный, талантливый старший брат возбудился, прикасаясь к его телу.       — Нии-сан? — Это как минимум странно, трепетать внутри от осознание того, что ты возбуждаешь своего старшего брата. Но Саске готов пищать от восторга, словно детеныш — щенок, которого приласкал хозяин.       — Что такое, Саске? — В зеркале отображается хищная ухмылка Итачи. Саске красный, словно варёный ароматный рак. Сердце бешено стучит в груди. Мальчик никогда ранее не находился в одном помещении с кем-либо возбужденный и практически обнаженный.       Итачи чувствует себя гурманом, который только-только отведает редкий деликатес. Тонкие узловатые пальцы очерчивают горячую плоть, трут головку, и на мягкой ткани расплывается влажное пятно. — Ты когда-нибудь трогал себя?       Саске срывается на скулёж. Он не в силах шелохнуться. — Да, я мастурбировал. — Мальчик интуитивно прогибается в пояснице, силясь прижаться.       — Маленький развратник, — жаркий шёпот на ухо. Итачи трется о брата, ведёт пахом по ягодицам, имитируя фрикции. — И что же ты представлял в своих фантазиях?       Саске дышит загнано. Ему стыдно. Невероятно стыдно. И до мурашек приятно. Внимание Итачи и его ласка дорогого стоят. — Тебя, я представлял тебя! — Мальчик дрожит, его глаза влажные, наполненные кристалликами слез.       — Ну, ну, ну… — Итачи обхватывает ладонью юношеское лицо за подбородок и склонившись через плечо, коротко целует. — Не надо плакать.       — Нии-сан, — Саске оборачивается, шумно выдыхая и тянется к чужим губам.

———

      Итачи пробует мальчика. Слизывает солоноватый пот со сливочной кожи. Посасывает мягкие сладкие губы и упругий язык. Он зарывается лицом в грудную клетку брата, утопая в его сладковато-пряном аромате. Саске дергается и зажимается. Он все ещё не верит, что Итачи касается его. Так бережно, ласково и с любовью. Старший брат вылизывает мальчика, обгладывает суставы и хрящи, сосет кожу на запястьях и сгибе локтя. Саске трепещет и льнет к обнаженному, горячему телу, дрожит осиновым листом и выстанывает имя брата. Итачи хочет взять его, но пока рано. Поэтому мужчина дальше смакует и пробует на вкус.       У Саске глаза широко распахиваются, когда брат опускается ртом на его член. Итачи с наслаждением ведёт головой, втягивая щеки. Плоть брата солёная, пряная, естественная смазка чуть горчит на языке. Стон вибрацией прокатывается по горлу. Итачи вжимается промежностью в ногу брата, который мечется на постели, сжимая в руках кипельные простыни.       Саске совершенно не искушён в любви. Все, что происходит сейчас кажется ему чем-то невероятным и запредельным. Тёплый язык брата, плотное кольцо тонких губ, плен жаркого рта. Мальчик задыхается, его тело пробивает крупной дрожью, а глаза блаженно закатываются. На языке морская соль, кардамон и пара звёздочек гвоздики. Итачи проглатывает вязкую эссенцию брата, всю до последней капли.Саске смотрит и не верит своим глазам. Неужели, нии-сан его так сильно любит, что не брезгует принять в себя терпкое семя?       — Можно мне? — Тихонько лепечет мальчик, заворожённый братом.       Положение тел меняется. Саске сидит на узких бёдрах. Он кожей чувствует чужой жар и желание. В памяти всплывают все те вкусности, которые готовил брат. Сочные стейки, глазированные индюшиные ножки, нежнейшие крем-супы, которые пробовал Саске. Теперь он хочет вкусить брата.       Итачи пахнет можжевельником. Язык скользит в ямке между ключиц. Мужчина зарывается пальцами в смоляные волосы на затылке брата и прижимает его голову к собственной груди.Итачи солёный, будто монгольский чай и пряный как индийская масала. Саске хнычет и накрывает ртом твёрдый сосок — нежная мякоть зрелого персика. Он сжимает губами, сосет и слегка прикусывает. Мужчина стонет, гладит ладонью затылок.       Саске нравится такая реакция. Он возбуждается снова. И хочет большего. Хочет насладиться Итачи сполна, испить его, словно бокал дорогого вина. Мальчик сползает ниже и с восхищением скользит масленным взглядом по гладкому паху, твёрдому члену с румяной головкой. Саске трется о неё губами на пробу, собирает предэякулят языком и вылизывает поджавшиеся яйца.       Итачи раздвигает стройные ноги пошире, предоставляет больше доступа маленькому развратнику, который с аппетитом ласкает мошонку. Саске причмокивает губами и кружит языком по кольцу мышц. Горько, пряно. Вкусовые рецепторы впитывают в себя набор азиатских специй. Итачи слишком вкусный, чтобы останавливаться.       Мужчина усмехается, откидываясь назад. Малыш решил его заласкать, оторваться по полной. Итачи и не против. Он так долго желал близости с Саске, что совсем не против того, чтобы ребёнок раскрепостился и наполнил его собой. Промежность полна нервных окончаний. Нежная кожа между ног, между ягодиц невероятно чувствительная и моментально реагирует на малейшую ласку.       Саске то ли сомелье, то ли гурман — дегустатор. Он помогает себе пальцами, раскрывает брата на влажных из-за обилия слюны костяшках и проталкивает язык глубже. Сухое вино или дорогие трюфели. Саске не может разобрать, голова кругом идёт от переизбытка ощущений. Итачи приподнимает бёдра, сжимая мягкие волосы у корней и срывается на хриплый протяжный стон. Малыш попал по простате. Аж поясницу прострелило.       — Все хорошо, нии-сан? — Маленькая переживашка. Вытрахивает своими пальчиками всю душу из брата, а так волнуется.       — Прекрасно, — Итачи подрагивает. Он натурально течёт из-за обилия глубоких и чувственных ласк. — Саске, достаточно, давай.       Саске смущён до нельзя. Старший брат не только разрешает и поощряет, но и просит. Внутри все дрожит и поёт.       — Аккуратнее… Вот так… Ты молодец, — Итачи скрещивает голени на чужой пояснице и подаётся навстречу каждому движению. Обнимает мальчика за спину и всхлипывает. Маленький негодник наполняет брата до самых краев и активно стимулирует простату, подталкивая к сухому оргазму. Снова поцелуй. Соприкосновение губ и скольжение языков. Любовники смакуют друг друга, упиваются жаром и страстью.       Итачи вскидывает бёдра, и Саске обхватывает ладонью влажную плоть. Движения ритмичные, синхронные, проникновение глубокое. Мальчишка буквально втирает брата в матрас, не прекращая фрикций, пока не заполнит его собственным семенем. Саске слизывает тёплую эссенцию брата с собственной ладони. Горько, солоно и сладко. Он собирает языком белесую жидкость, пытаясь распробовать. Словно гималайскую соль смешали с сахаром демерара и палочкой бадьяна.

———

      Итачи хочет побаловать своего мальчика. Саске заслужил лакомство, ласку и нежность. Он так старался поздним вечером, что у мужчины до сих пор сладко поясница ноет. Поэтому мужчина встает с теплой постели на час раньше и наскоро заканчивает утренний ритуал: принимает контрастный душ, умывается и чистит зубы.       Учиха в мыслях называет это «завтрак для любимой женщины». Потому что нужно встать на час раньше и немного дольше ебаться у плиты, чем обычно. Он выключает кастрюльку с кипящей водой, и как только та перестаёт бурлить — вливает ½ стакана винного уксуса и осторожно добавляет два яйца. Они схватятся через пару минут. Итачи нарезает тонко ветчину. Влажную, копчёную, сочную, с жирочком. Затем ароматный пармезан — тонкими аккуратными ломтиками. Все должно быть не только вкусно, но и красиво.       Пока яйца-пашот остывают, Итачи обжаривает слегонца ветчинку на сковороде — гриль и на вытопившемся жиру румянит тосты. Мужчина складывает на поджаристые ломтики хлеба ветчину и сыр, накрывает сверху тостом и отправляет в духовку на пять минут, чтобы блюдо было горячим, а сыр расплавился внутри. Пора заняться соусом, для которого требуются желтки и сливочное масло. Итачи готовит на водяной бане, добавляя лимонный сок, соль и перец и быстро-быстро взбивает венчиком до однородной консистенции. Запястье, конечно начинает неприятно ныть, но это не так важно. Духовка щёлкает. Итачи отставляет соус в сторону. Остывшие яйца-пашот отправляются сначала в панировку, а после во фритюр, превращаясь в яйца по-ирландски с хрусткой корочкой сверху и нежнейшие, почти кремовые внутри. Саске обязательно понравится такой завтрак.       Саске буквально заползает на кухню. Он стыдится себя, своего развратного поведения и томных желаний прошлым вечером. Он не должен был вести себя так грязно, так развратно по отношению к старшему брату. Может, стоит извиниться?       — Доброе утро, отото, — Итачи даже не оборачивается. Он занят сервировкой. Выкладывает на тарелочку свежую руколлу, затем горячие тосты, на них сверху яйца по-ирландски в панировке из сухарей и розмарина, а сверху щедро поливает соусом.       — Доброе, нии-сан, — пахнет вкусно, очень вкусно. Жареное, свежее и сливочное. Саске даже аромат специй возбуждает.       — Что случилось? — Итачи варит кофе в медной турке по всем канонам, добавляя тростниковый тёмный сахар, бадьян и маленькую щепотку розовой соли.       Саске втягивает носом воздух. Он готов кончить в пижамные штаны только от этого. Юношеское лицо румянится, наливается спелой ягодой. Мальчик неуверенно оправдывается за вчера, что-то мямлит. Итачи улыбается и в третий раз ставит отставшую турку на плиту. Кофейно-пряный аромат густой, насыщенный, возбуждающий. И стоит пенки появиться, Учиха тут же снимает медную емкость с плиты и выключает газ.       — Тебе нечего стесняться, ты был великолепен, Саске, — Итачи ставит перед братом тарелку с сэндвичем и кружку дымящегося кофе, садится рядом со своей порцией.       Саске густо краснеет. Завтрак выглядит очень красиво. Он закусывает нижнюю губу и разрезает тосты напополам вместе с яйцом. Желток вытекает, заливая аккуратный срез. Крамольные мысли заполняют мальчишескую голову. Итачи цедит кофе и наблюдает за смущенным братом. Видно, что малыш старается кушать красиво. Мужчина уверен, что если бы он не сидел рядом, то Саске вёл себя более аутентично.       — Тебе не обязательно так красоваться, — Итачи отламывает кусочек тоста пальцами и макает его в смесь соуса и густого желтка, отправляя в рот. Он слизывает остатки крема с подушечек пальцев.       — А как же культура еды? — Саске румяный, смущённый. Каждое движение брата волнует его.       — Мы здесь одни, тебе не обязательно так стараться передо мной, — Итачи замечает толику желания. Он видит, как милое лицо румянится, как мальчик ёрзает по стулу. Но Саске хочет стараться. Он упивается вниманием брата и совсем забывает про плоскогрудую Сакуру. Глупая девочка не ровня великолепному брату. И как он раньше не замечал этого?       Когда с завтраком покончено, а посуда убрана в мойку и залита водой, Итачи позволяет себе в полной мере обратить внимание на брата, который не в силах контролировать собственное дыхание.       — И в какой момент ты возбудился? — Итачи опускается перед братом на колени и кладёт тёплые ладони на его бёдра, размеренно поглаживая сквозь тонкую мягкую ткань пижамных штанов.       Саске едва ли не пискнул. Его так легко раскрыли. — Когда ты заканчивал готовку, — мальчик вряд ли признаётся, но его дико будоражит образ брата с увесистым «шефом» в руке. Нежная тёплая ладонь и холодный металл.       — Мой маленький, нежный ребёнок, — Итачи сжимает ладошки брата в своих, целует тонкие пальчики и костяшки. Саске краснеет, закусывая нижнюю пухлую губу. Он мелко дрожит и едва-едва скулит. Брат так нежен с ним, так обходителен. Малыш чувствует себя любимым.       Итачи приспускает домашние брюки с бельём и задирает футболку до груди. Он любовно целует мягкий подтянутый живот и прихватывает кожу под пупком, посасывая. Мужчина покрывает нежными поцелуями бёдра. Саске тихо-тихо постанывает, томно выдыхает и поглаживает подушечками сустав большого пальца, сжимая ладонь брата. Малыш плавится под прикосновениями брата. Он течёт, будто маленькая влюблённая девочка.       На этот раз Итачи играется, растягивает удовольствие сладкой патокой и высунув язык, мягко шлёпает румяную мокрую головку о него. Саске поскуливает и раздвигает ноги шире. Он оглаживает брата по волосам, массирует тонкую белую шею ладошкой, гладит подушечками пальцев выступаюшие шейные позвонки. Итачи сосет с удовольствием, наслаждением, жмурит темно-карие глаза. Вбирает в себя плоть по самые яйца, сжимает плотно припухшие губы и крепко сжимает чужие бёдра. Он причмокивает губами и пропускает член глубоко в горло, когда-то вибрирует из-за хриплых стонов.       Саске мечется, елозит округлой попой по стулу, толкаясь в тёплый плен чужого рта. Мальчишка выгибается и не может сдержать, рвущиеся из груди стоны наслаждения. Он мелко подрагивает, чувствуя, как низ живота обливает волной жара, а под кожей буквально жидкий огонь растекается. Невообразимо хорошо, невероятно горячо.       — Нии-сан, — Саске собирает смоляные волосы в горсть, сжимает их у корней и вне терпения привлекает любимого брата еще ближе. — Я сейчас… — ломающийся подростковый голос срывается. Итачи чувствует, как плоть тяжелеет. Он с усердием обсасывает головку, раздражая чувствительную уздечку, позволяя Саске направлять себя. Мальчишка кончает густо, обильно, наполняет терпкой эссенцией сладкий рот богоподобного старшего брата.