Soul wide open. Give vent to feelings

Маленькая камера была пропитана сигаретным дымом. Глаза почти что слезились, но курить хотелось до одури после ещё одного выматывающего дня. Если бы не охуительный парень под боком, Йен давно бы уже двинулся умом. Хотя, такое чувство, что он к этому близок, потому что увидеть Микки не удавалось целый день. Хер знает где он шлялся, может опять играл в карты на сигареты, которые они сейчас курят, а может честно работал в прачечной, как послушный заключённый. Скорее всего первое... Но факт остаётся фактом: Йен пиздецки соскучился. Столько времени до этого никаких новостей о нём и ничего, а тут один день не видел и уже руки трясутся от желания прикоснуться, поцеловать... Какая ирония В любом случае это не важно, потому что как только их загнали в камеру, Микки набросился на него с поцелуем. Никогда этого не признает, но тоже небось успел соскучиться за такой короткий срок. Отбой был полчаса назад, но они не могли уснуть. Вместо этого лежали на своих койках, курили и болтали. Ну вернее Йен болтал, а Милкович всеми силами пытался не поддаваться на эти сраные провокации. – Хей, Микки,– позвал Галлагер. В ответ ему ничего не последовало. – Мииик. – Ну чего тебе бля?– сдался Милкович. – Как так вышло, что тебя назвали Михайло Александр Милкович? Этож блять издевательство. – Ой, да завали ты. У тебя в имени вообще только три блядских буквы,– отмахнулся Микки. – Не похоже, что тебе не нравится моё имя, когда ты его стонешь, – ухмыльнулся Йен, делая очередную затяжку. – Договоришься, и я буду звать тебя Рыжий лобок. – Как раньше? – Галлагер улыбнулся, вспоминая счастливые (и не очень) деньки. – Ага, только в подсобке я тебе больше не дам. Максимум за трибунами или на стадионе. Эти слова вызвали ещё большую улыбку у Йена. Он считал милым, что Микки помнит все места, где они трахались, когда только начали встречаться. Поддавшись нежности, появившейся сейчас в его груди, он сказал: – Я скучал по тебе сегодня. Йен ожидал любого ответа, но Микки его совершенно поразил и обрадовал. – Я тоже. – Ого, ты становишься милым,– подразнить Милковича дело святое. – Ну так я, блять, для тебя стараюсь,– в его голосе слышалась улыбка. На минуту они замолчали, вслушиваясь в дыхание друг друга и выдыхая сигаретный дым. – Хочешь историю смешную расскажу?– нарушил тишину Йен. – Если откажусь ты всё равно ведь расскажешь, так что валяй. Галлагер сразу воодушевился. – Я приходил к твоему отцу, когда меня только собирались сюда отправить. Ну типо спросить какого в тюрьме и всё такое. Он начал рассказывать про оружие, драки и изнасилования и я такой: "Вас насиловали?", а он мне: "Ёбнулся?! Милковичи не подставляются"... Микки усмехнулся. Прийти с таким вопросом к его отцу... Йен мог вообще жизни лишиться. Галлагер продолжил: – И я спрашиваю: "Микки усыновлённый?". Пиздец, его лицо надо было видеть!– засмеялся Йен. – Ну и сука ты, Галлагер, – Микки почти засмеялся, потому что прикол и так смешной, а представления о вытянутом лице его папаши добавляют ещё большего смеха ситуации. Но изобразить оскорбление все же надо было. – Да брось, я слышал как ты посмеялся. – Нихуя подобного. – Ну конечно. Они оба сейчас улыбались, лёжа на своих койках. И как бы не хотели это скрыть, были рады, что наконец вместе. Ну окей, Микки пытался это скрыть. Хотя в последнее время он сильно размяк, а все из-за Рыжика. Йена... "Какое же у этой суки красивое имя",– подумал Мик, – "И лицо, и тело... А, нахуй всё". Поддавшись сраным эмоциям, Милкович решил сделать шаг первым. – Эй, Йен,– заговорил он. – Да? – Не хочу выглядеть сопливым пидарасом, но может... Может спустишься ко мне и пообнимаемся? Чёрт, это стоило ему неебических усилий. Галлагер не ответил. Он потушил сигарету и спрыгнул вниз, после чего сразу прилёг к своему парню. Койка была маленькая и вдвоём они не помещались. Микки обнял Йена за талию и прижал к себе, утыкаясь носом в его ключицы и вдыхая запах. Рыжий чмокнул его в лоб и провёл тёплыми ладонями по спине, успокаивая и согревая. От такого у Микки закружилась голова. Он вообще не хотел бы, чтобы кто-то видел его таким: уязвимым и нуждающимся. Но в конце концов это же Йен. Любовь всей его чёртовой жизни. Ради него он постарается. Даже если для этого нужно стать сопливым пидарасом.