giwook, 19:38 «привнт. хочешь завтра погуляться, встретить?»
донмён отвечает через двенадцать минут сорок пять секунд (гиук нервно считает каждую секунду, думая о том, какой же он глупый, о том, что давно стоит перейти на мессенджер, где можно редактировать сообщения).донмён-и, 19:50 «привет! конечно, я свободен после трех часов дня и буду рад увидеться 💞»
«погуляться, встретить, – думает гиук после того, как они договариваются о месте и времени встречи. возможно, на часах уже около полуночи. – ты, дурак, читать умеешь перед тем, как отправляешь? он подумает, что ты глупый». гиук не привык так долго и так много думать о подобной ерунде. он прошёл через столько знакомств, что давно научился отпускать какие-то переживания, но с донмёном что-то идёт совсем не так. его сияющие глаза заставляют отвести взгляд смущённо, а смех – замолкнуть и просто наблюдать. когда донмён улыбается, он морщит нос, и гиук находит это ужасно милым. он продолжает делать вид, будто чувствует себя уверенным, когда в четыре с половиной часа стоит у булочной, где они договорились встретиться. он взрослый и самостоятельный парень, и что, он не может владеть собой рядом с каким-то милым мальчиком, которого знает по часу общения в жизни и десятку часов общения по переписке? ответ приходит сам собой вместе с появившимся на горизонте донмёном: не может. донмён напоминает суетливую маленькую птичку – он щебечет и смеётся, крутится вокруг, жестикулирует. а гиуку остаётся только наблюдать за ним. донмён рассказывает об уроках фортепиано, о белке, которую он сегодня подкормил орехами по дороге на прогулку с гиуком, о том, что он совсем-совсем близок к тому, чтобы накопить на небольшой б/у-шный телескоп. – будешь летом со мной выбираться на холм и смотреть на звёзды? гиук неконтролируемо краснеет. это звучит как что-то намного более личное и интимное, чем ожидалось, но донмён, кажется, абсолютно серьёзно. да и был бы смысл говорить это в шутку? со стороны в этом нет ничего особого, но сердце гиука наполняется нежностью. он любит всё, что заставляет его чувствовать, и любит, когда ему доверяют. не удивительно, что он влюбляется в донмёна по уши. – и что ты собираешься делать? – и снова прилавок с кистями и карандашами, и снова заботливые кошачьи глаза хёна. у стены на стуле сидит ёнхун, что-то делая в телефоне. – ну я… – просто поговори с ним, – встревает ёнхун. – типа, словами через рот. – молчал бы, – ёнджо смеётся. у него, думает гиук, приятный и интересный смех. – не тебе учить его говорить с людьми. – согласен, я просто не хочу, чтобы он повторял моих ошибок. гиук закатывает глаза. эти двое невыносимы, но младший всё равно водится с ними, потому что оба души в гиуке не чают, до того любят его. да и ему, если честно, нравится иногда проводить с ними свободные минуты. – всё со мной будет нормально. я просто иногда очень нервничаю, а так я вообще держу всё под контролем, – гиук немного вскидывает подбородок, показывая свою уверенность, но ёнджо только улыбается ему. – мы сегодня договорились сходить в кино, так что, думаю, мы хорошо проведём время. вечер действительно складывается отлично. они болтают (донмён болтает, гиук – молча слушает, иногда кивая и вставляя пару слов), после покупают на двоих большое ведёрко мороженого, которое кончается ещё до середины фильма, а после выходят на улицу, когда сеанс кончается. – хочешь ко мне в гости? дончжу сегодня гуляет допоздна, мы можем что-нибудь ещё вдвоём посмотреть или заказать пиццу, – предлагает донмён у младшего, улыбаясь гиуку ярко-ярко, как будто случилось что-то особенное. и кто он к чёрту такой, чтобы отказать этой улыбке. у донмёна в квартире свежо, и гиук благодарит всех богов за то, что у него нет аллергии на цветы. у донмёна дома куча конфет и мармелада, которым он радостно делится, и гиук благодарит судьбу за то, что у него нет аллергии на сладкое. у донмёна очаровательно морщится нос, когда он улыбается, и гиук благодарит всё живое за то, что у него есть сердце, которое может чувствовать. посмотреть фильм мягко говоря не получается. они вдруг начинают разговаривать на пустом месте: донмён спрашивает о том, как гиук сдал экзамены, гиук спрашивает о том, как донмён ухаживает за всеми этими цветами. гиук видит, как сильно другу нравится тема растений, а потому радостно развешивает уши, с интересом слушая его. они расходятся в половине третьего ночи. гиуку завтра на работу после долгих выходных, его на почте ждать не будут, и лучше ему поспать хотя бы три часа, чем не спать вовсе. на душе легко и приятно после часов болтовни с донмёном. гиук даже не уверен, доели ли они пиццу, обсудили ли они всё, что хотели… что они вообще обсуждали? парень думает об этом всю оставшуюся ночь, когда не может уснуть. может, переписывайся они последние две недели помедленнее, чем со скоростью тысячи сообщений в секунду, гиук не привязался бы так сильно; не скучал бы на работе, за обедом, в душе, перед сном. донмён звонил ему несколько раз в день ради пятиминутных разговоров, когда гиук не мог позволить себе взять телефон в руки (благо, наушники у него всегда были при себе). стоило донмёну сбросить трубку, и младший снова начинал глупо тосковать по его громкому смешному голосу с очаровательными интонациями; такими, будто после каждой фразы донмёна можно было поставить значок «тильда»*, и он бы идеально описывал его манеру речи. – гиук-а! – почти пищит донмён в трубку, и гиук морщится немного, убавляя звук в наушниках – донмён иногда слишком громкий. он пришёл с работы почти без сил (пришлось отработать две смены до самого вечера, потому что его коллега заболел), и сейчас парень лежал в одежде поперёк узкой кровати, пялясь в потолок. – приходи ко мне завтра вечером, м? я тебе кое-что покажу! – что? – интересуется гиук. – ну я не скажу, это сюрприз! – скажи, пожалуйста. – ну нет, не могу! – ну ладно, как хочешь, – гиук наигранно тяжело вздыхает, будто обидевшись, и слышит как донмён начинает суетиться на другом конце провода. – агрх, ладно! мне пришёл мой телескоп! – правда?! классно! – гиук приподнимается на локтях, улыбаясь. – и как он тебе? – я пока не знаю, потому и предлагаю придти ко мне. вместе сходим на крышу, посмотрим на звёзды, как думаешь, м? – донмён, охая, чем-то шуршит: видимо, распаковывает детали телескопа. – типа, – гиук краснеет, вокруг становится как-то жарковато, сердце начинает колотиться где-то в глотке от волнения, – вдвоём? – угу. ну так что? парень на секунду достаёт наушники из ушей (какой толк от этого – неясно, потому что донмён всё равно слышит его), глубоко вдыхает, а после, отключив наушники от телефона, подносит его к уху и негромко выдыхает: – да, конечно. было бы классно. встретиться получается только в семь часов вечера. гиук извиняется – загоняли на работе, зато дали зарплату, и следующие три дня у него долгожданные выходные. донмён звонко смеётся, морща нос, что-то спрашивает, но гиук просто глупо пожимает плечами, потому что не слушал и не слышал, залюбовавшись. что-то щебеча о чае и сладких булочках, которые он купил буквально полчаса назад в магазине неподалёку, донмён носится по прихожей, закидывая перекус в рюкзак. гиук думает о том, что его, такого маленького и солнечного, хочется только оберегать и защищать, словно он единственный, кто этого достоин. – гиук-и, держи, – ему суют в руки мягкое покрывало, чтобы постелить его на холодную поверхность крыши, а после донмён суёт ему в руки ему ещё и большой мягкий плед, сам беря рюкзак и телескоп. по пути на крышу гиук только и думает о том, как сильно ему бы хотелось вдвоём укрыться одним пледом и просто смотреть на звёзды. они устраивают себе место, садятся рядышком, чтобы поместиться на покрывале, и немного впереди ставят телескоп так, чтобы каждый по желанию мог заглянуть. донмён в восторге, и гиуку до жути, до скрипа в сердце нравится видеть неугасающую радость в его лице. они открывают термос с чаем и пакет с выпечкой, донмён делает глубокий вдох, прежде чем заглянуть в телескоп, а после восторженно пищит: – гиук, гиук, глянь! гиук заглядывает в телескоп, как только донмён позволяет ему это сделать, и улыбается. конечно, всё видно не идеально: телескоп маленький и недорогой, это было всё, что донмён мог себе позволить. – красиво, – комментирует он. – луна кажется такой большой и серебряной, вау. – послезавтра будет полнолуние. ты знал? луна будет очень-очень большой, – донмён чуть подпрыгивает на месте, хлопает в ладоши с широченной улыбкой на лице, и гиук думает о том, что он действительно похож на гиперактивного щенка. когда небо окончательно темнеет, а на улице холодает, донмён накидывает на их колени плед. он увлечённо рассказывает легенды о звёздах и созвездиях, и теперь гиук знает: в созвездии персея есть несколько звёзд, которые периодически меняют яркость своего сияния, а андромеда – это не столько созвездие, сколько целая галактика, которая приближается к млечному пути. гиук думает о том, что однажды они образуют млекомеду, одну большую галактику с, может быть, двумя центрами, которые будут соперничать, и не замечает, что под покрывалом донмён мягко держит его ладонь, поглаживая её своими тёплыми пальцами. гиук чувствует себя странно. он одновременно боится наглупить и хочет как можно больше всего обсудить с донмёном. ночь не бесконечная, а вот любопытство гиука – очень даже. он хочет узнать буквально всё о донмёне, но стесняется задавать глупые вопросы, бубнит себе что-то под нос. донмён – он какой-то близкий и в то же время недосягаемый, что-то, что гиуку не по зубам. в его глазах – млекомеда, сияющие скопления звёзд, всё особенное и таинственное, но стоит задуматься об этом, как сразу всё это становится откровенным, большим и очень-очень тёплым. – знаешь, будь у меня телескоп получше, я бы показал тебе всю вселенную. в ней столько тайн, интересностей… чёрные дыры с их горизонтами событий, пульсары, парные или тройные звезды, медленно друг друга пожирающие, кометы, – донмён вздыхает. он отпускает руку гиука, чтобы поправить волосы, и только тогда он замечает, что всё это время их пальцы были сплетены. гиук знал, почему не заметил. это всё казалось естественным, будто так всё и должно быть, поэтому он просто принимал это на подсознательном уровне. вот он донмён, а вот – его небольшая ладонь, и её нужно крепко-крепко держать и ни за что, никогда, ни при каких условиях не отпускать. – тебе не нужен телескоп получше, чтобы показать мне галактику. ты сам по себе, как целая вселенная, – гиук тараторит это, глупо улыбается, надеясь, что донмёну приятно, впервые замечая, как друг смущается. он милый. они сидят почти молча до самого рассвета. когда небо начинает светлеть, становясь сначала бирюзовым, потом жёлто-оранжево-розовым, после снова бирюзовым и голубым, они собирают вещи и спускаются в квартиру донмёна; случайно будят дончжу перешёптываниями и копошением в попытках разложить всё по местам. мимолётом донмён упоминает, что они с братом и мамой уезжают на несколько дней в соседний город, а значит, возможности увидеться им с гиуком не будет как минимум три дня. донмён медлительный, когда сонный, устало улыбающийся, и гиук говорит ему идти спать, но друг упёрто заявляет, что хочет провести гиука хотя бы до выхода из дома. они спускаются по лестнице молча. выходят на улицу, топчутся у подъезда, донмён застенчиво перебирает ключи в руке, гиук прячет глаза. он хочет поцеловать донмёна, обнять его, поблагодарить за эту ночь, но он слишком стесняется спрашивать разрешение на поцелуй в губы. а если донмён ему откажет? будет неприятно, но гиук-то ничего с этим не сделает. гиук вздыхает, берёт донмёна за локоть, притягивая к себе, и, пока друг в смятении, быстро и легко целует его в самый уголок рта, тут же отстраняясь весь красный и нервный. – прости. прости. я идиот, прости, я не должен был… забудь об этом, я дурак, пока! – бубнит он и срывается с места, убегая. донмён удивлённо смотрит ему вслед. гиук надеется, что донмён забудет об этом через десять минут. донмён думает об этом следующие четыре дня. может, он бы хотел, чтобы гиук сделал это снова.