// so, so you think you can tell heaven from hell? blue skies from pain? can you tell a green field from a cold steel rail? a smile from a veil? do you think you can tell… //
Анна Гримсдоттир, главный хакер «Четвёртого Эшелона» с одним из самых высоких показателей личных качеств, несвойственных обычной женщине, была по своей сущности вовсе не обычным рядовым техником, работающим только на благо команды. Эдакая неподкупная рыжая мисс Несгибаемость. Снежная Королева. Существовала догадка, что никто и никогда так и не слышал её смеха, не видел её настоящей, искренней улыбки. Хм. Многие в штабе вообще боялись лишний раз потревожить её, чтобы доложить о новых зацепках или об очередной зарегистрированной активности противника, а, уж тем более, сказать о чём-либо, что не касалось работы… Все привыкли обращаться напрямую сразу к лидеру «Четвёртого Эшелона». К счастью или к сожалению, только один человек во всём штабе в действительности знал о том, какое вино предпочитала пить Анна пятничными вечерами, в чём она ходила дома, какой марки у неё был ноутбук и прочие мелочи, которые можно было знать о человеке, только будучи с ним в близких отношениях. Только Сэм Фишер знал, как была хрупка эта женщина на самом деле под своей маской рабочей строгости. Их отношения начались слишком давно, чтобы они всё ещё помнили, какие цветы [какую новую разведывательную информацию] подарил ей сдержанный и осторожный, как курсант на итоговой аттестации, Фишер на их первом свидании, прошло которое в стенах «Третьего Эшелона», когда Сэм досрочно закончил тренировочные курсы и на день раньше вернулся в штаб. Тогда вместо дорогостоящего алкоголя они пили кофе, а вместо шуток и дружеских бесед о жизни — разговаривали о новом задании. И это было именно той романтикой, которую они оба хотели и которую заслуживали. В тот вечер им впервые удалось остаться наедине, однако появившийся из ситуационной комнаты Ламберт досадно отдал приказ выдвигаться на очередную операцию. Это было далеко не первое задание Фишера, закончившееся для него занесением благодарности в личное дело, но тогда он действительно разочаровался в его срочности — не оставалось никакого желания покидать уютную компанию Грим в тот вечер. Впрочем, официально он и не оставлял её — Анна осталась в его голове в виде голоса и технической поддержки, но это показалось Сэму таким неправильным, словно судьба посмеялась над ним в очередной раз. И, как и следовало бы того ожидать, Грим нашла в себе силы приободрить Сэма своей фирменной улыбкой и дружеским хлопком по плечу. Наверное, именно из-за этой оптимистичности он и любил её в те времена. Как друга. И, хоть на следующий день Фишер и заявился к ней домой с бутылкой красного вина, выражением мрачной нерешимости на лице и абсолютным нулём алкоголя в крови — бутылка предназначалась в подарок — Грим оказалась в полной несвойственной для себя растерянности, ведь не успела даже накраситься в то утро. Сэм был парнем настойчивым, даже упрямым, а отсутствие макияжа у девушки — это явно последнее, что его интересовало. Как он потом признался, вкус губной помады и запах туши наводил на него тоску и вселял нерешимость. Отказать ему, правда, в тот день ей так и не удалось — вино требовало срочного распития, а лето было дано не на то, чтобы сидеть дома в полном одиночестве. И Фишеру, разумеется, понравилось — ещё бы, раскрасневшаяся, чуть подвыпившая Анна в одном полупрозрачном халате и ремнём от его собственных брюк, крепко затянутом на её талии, так неумело, но явно стараясь, двигалась в развратном танце под медленный джаз Саманты Браун. Сказка, о которой Сэм не мог и мечтать… Хотя нет, мог.// and did they get you to trade your heroes for ghosts? hot ashes for trees? hot air for a cool breeze? cold comfort for change? and did you exchange a walk on part in the war for a lead role in a cage?.. //
В «Четвёртом Эшелоне» об отношениях Фишера и Анны узнали постфактум, и далеко не все верили в то, что они вообще могут на самом деле в них состоять: Сэм, такой весь из себя таинственный бывший Splinter Cell и нынешний агент, всегда с серьёзной миной, услышать комплимент от которого за хорошую работу было сравнимо с чем-то нереальным, и Грим, истинная Снежная Королева, равнодушная и хладнокровная ко всем и всему, кроме работы. Ничего так «парочка», верно?.. Хотя и Бриггс, например, часто делал ставки с Чарли на то, когда уже Анна всё-таки потеряет терпение и наорёт на Сэма за его многочисленные попытки лишний раз рискнуть на штурм-заданиях, оставаясь захватывать очередной приоритетный объект в то время, как сам Фишер с хитрой улыбкой снова и снова обходил этих идиотов-инженеров, приходящих на охоту за ним, будучи экипироваными лишь в сланцы и джинсовую куртку, вместо серьёзного боевого снаряжения. Или Чарли, вечно надоедавший со своими извинениями перед Грим за то, что снова влез в тот уголок информационной сети, куда не стоило, ровно так же, как и Бриггс, удивлялся её отношениям с лидером «Четвёртого Эшелона» — уж слишком просто и по-дружески они всегда разговаривали. Единственным человеком, который не сомневался в их отношениях был, как ни странно, Кобин; он видел и даже чувствовал, ещё со времён, когда Сэм отчаянно пытался найти и убить его, то доверие, которое оказывалось «Машине Смерти» со стороны Гримсдоттир, ту неозвученную иронию, когда Снежная Королева в таких цветных красках угрожала ему появлением Фишера в том особняке… Кобин сразу понял, что всё было далеко не так, как казалось с первого взгляда, и что они − далеко не простые коллеги. Даже сейчас, по-прежнему оставаясь на «Паладине», Андрей, рассказывая Фишеру об очередном своём бывшем друге-наркодилере, подмечал для себя несвойственную заинтересованность его рыжей коллеги, стоявшей позади них, якобы составляющей план атаки на следующую цель. Хоть однажды Грим и была актрисой, сейчас она явно утратила навык правдоподобно притворяться.// how I wish how I wish you were here… //
На протяжении нескольких месяцев Анна тщетно пыталась забыть всё, что произошло с ней в последний год, ведь сейчас позади оказалась даже угроза «Чёрного Списка». И время, потраченное на нейтрализацию всех атак «Инженеров», казалось Грим ничем иным, как доказательством того, что все отношения, связывающие её и Сэма, вплоть до дружеских, просто остановили своё существование на период их взаимной вынужденной работы, а, в конечном итоге, и вовсе исчезли… ведь для того, чтобы подойти и просто сказать, что их разлука была ошибкой, Гримсдоттир была слишком гордой, а Фишер подрастерял смелость в таких делах за прожитые годы, взаимно не желая говорить на эту тему. Прошло семь недель с момента последней миссии «Четвёртого Эшелона». После завершённых дополнительных боевых операций-разведок по зацепкам, предложенных Бриггсом и Кобиным, активность противника перестала превышать нулевую отметку, потому Госпожа Президент объявила отпуск всем членам экипажа. Это не могло не радовать, однако Фишер почему-то категорически отрицал свой выходной, желая остаться на работе. Возможно, в последнее время именно работа и спасала его от ненужных ему задушевных мирских встреч и такой заразы, как личная жизнь. В любом случае, нельзя было пойти против президента, потому Сэму пришлось вернуться в Мэриленд, как и всем остальным частям команды вернуться в свои родные штаты, к своим друзьям или близким. Оставшись на сегодня дома и отложив поездку к дочери, что была очень занята офисными отчётами и вечерними свиданиями по её собственным словам, Фишер, решив немного прогуляться, вышел из апартаментов в парк, якобы просто подышать свежим воздухом. Но, разумеется, самообманом он занимался не так долго и самозабвенно, чтобы поверить в это. Отметив собирающиеся серые тучи над головой, мужчина с чёрной кожанкой в руках и седой макушкой всё равно не отменил своего решения пройтись по улицам. Было в этом немного романтики, что ли. Вдруг Сэм вспомнил, что в бардачке его машины осталась бутылка крепкого Джека Дэниелса памятной марки, но прикладываться к ней сейчас ему не хотелось. Не то время, не то место. Слишком плохо было на душе, потому как одиночество неприятной волной оседало внутри, и Фишер, вспоминая последний телефонный разговор с дочкой, видел уходящую с каким-то парнем Сару в своих мыслях; слишком больно было от того, что когда-нибудь ему придётся отпустить и её. Все стремятся к тем, на кого похожи они сами. А он, идиот, почти всю свою сознательную жизнь бегал от очевидных вещей. Фишер в глубине души всегда был и остаётся старомодным: он всё ещё верил в любовь на всю жизнь, в то, что у каждого человека на планете есть вторая половинка, в то, что каждый должен иметь кого-то, за кого будет готов умирать вновь и вновь. Но он никогда не показывал эту веру на людях, даже в кругу близких коллег и друзей, потому что это было слишком личным, как ему казалось. «How I wish you were here…» — повторил Сэм про себя последнюю фразу самого отчаянного, быть может, человека на этой безумной планете, и где-то в районе печени досадно потянуло — сознание требовало напиться как можно скорее. Но он не мог, зачем-то смотря на собственные ладони, шумно выдохнув после. — По-моему, скоро будет дождь. Этот голос он привык слышать везде, где угодно на работе: в подкожной рации, возвращаясь с миссии, в собственной голове, когда передатчик, мерзкая зараза, отключался или терял сигнал, но сейчас, вне работы, он был немного не готов увидеть обладательницу этого голоса. Не сейчас, когда в памяти оживал не только его собственный уход, но и осознание того, как больно он сделал тогда ей. Но всё равно где-то глубоко в душе Фишер уже знал, чем закончится для них обоих этот вечер, когда обернулся. — Что ты здесь делаешь? Анна села рядом на скамейку и улыбнулась, глядя вперёд. Из-под привычной тёмно-коричневой расстёгнутой куртки, едва достигающей верхней линии бёдер, были видны привычные тёмные брюки — часть её фирменного образа и светло-розовая блузка, красиво подчёркивающая все её прелести, с элегантно расстёгнутыми двумя пуговицами сверху. Сэм вновь недоумевающе взглянул на неё и, заметив то, как она беспокойно собрала пальцы обеих рук в замок, чувствуя себя неудобно, продолжил пытаться привыкнуть к невероятности этого дня. — Решил оправдать свой возраст?.. На скамеечке, один… а, не один, с сединой, да, — Анна взглянула на его голову. — Какая прекрасная пара! Ты, кстати, покраситься никогда не хотел? Анна распустила волосы, пока Фишер ещё пребывал в абсолютном ступоре, вслушиваясь в её слова. Краем глаза он заметил, как на её губах загадочно засверкала красная помада с блёстками, какой она никогда на его памяти не пользовалась. В конечном итоге Сэм так и не понял, что она пыталась этим сказать, но, подарив ей ещё один удивлённый взгляд, всё же слабо улыбнулся, увидев её лицо перед собой в анфас. Да, Грим заметно постарела от бессонных ночей и постоянного стресса, которые сопровождали её на протяжении выполнения и отражения всех атак «Чёрного Списка», и растеряла последние крупицы тепла к другим частям экипажа, постоянно воображая себе лишь успешный итог действий «Четвёртого Эшелона», целиком и полностью отдаваясь работе. — Я?.. Покраситься?.. Благодарю за предложение, но уж лучше я останусь стариком, — грустно улыбнулся Сэм, пытаясь сделать так, чтобы Анна ни под каким предлогом не догадалась о его настоящем внутреннем состоянии. Состоянии совершенного непонимания. Где-то вдалеке неожиданно гулко прогремел гром. Грим посмотрела в глаза мужчине, сидевшему рядом, в миллионный раз для себя отметив их поразительно редкий цвет, и произнесла следующую сказанную вслух фразу так, что в её голосе впервые прорезалась та сталь и боль, которые навсегда проросли в её душе с момента после его ухода тогда, в Белом Доме, когда она думала, что больше никогда не увидит его: — Да, стариком тебе быть привычнее… Сэм устало перевёл взгляд с её лица на точку между своими коленями, опустив голову и шумно вздыхая, казалось, по-прежнему не желая принимать всю абсурдность ситуации, в которой оказался. Вообще, разница в возрасте никогда не мешала им флиртовать. Он был старше неё, но совсем немного на самом деле, да и её жизненный опыт уже сравнялся с его собственным. Им обоим всегда казалось, что кто-то свыше приложил усилия к тому, чтобы они встретились и стали совместно работать. Причём, это казалось так нелепо и странно, что иногда бросало в дрожь или вызывало мурашки. Несмотря на неловкость и взаимный ступор при первой встрече, что произошла очень и очень давно, со временем они притёрлись друг к другу, убрав навсегда те неровности в характерах, из-за которых, они, бывало, часто вздорили и… шутили над собственными возрастами. — То есть, ты прилетела из Нью-Йорка сюда, нашла мой адрес и только для того, чтобы напомнить мне о моих годах и моей седине? Грим, а ты мне сейчас не снишься?.. — А разве мы просто сидим на скамейке, когда я тебе снюсь? — Анна посмотрела на Фишера, игриво прищурив глаза. — Прости меня за эти сны, Анна, — Сэм отвернулся, вновь взглянув на свои руки. — Они взаимны, поверь, — призналась Грим, чуть засмущавшись, но не показав этого. — Впрочем, если хочешь, можешь убедиться, что я — настоящая, — со слабой улыбкой протянув левую руку вперёд, стала ждать его прикосновения. Фишер неуверенно дотронулся до её ладони, тут же отпрянув, но точно отметив для себя её реальное присутствие рядом. Грим быстро подхватила его руку, крепко сжав ладонь, заставив её обладателя в который раз удивиться и посмотреть на неё. Вдруг гром повторился, заставив Сэма замолчать в момент, когда он захотел что-то сказать. Холодный осенний ветер пробирал до костей, забираясь под его свитер, выдувая остатки тепла, но Фишер привык к этому ощущению. Он, как и Грим, не двигался, будто это её касание было способно согреть его. Нет, на самом деле он был готов к резким перепадам температуры, волнуясь больше за Анну, чем за себя. — Веришь? — узнала привычную тактильную грубость и чёрствость его пальцев. — Верю, — ответил Сэм; Грим отпустила его руку. Начался дождь. Это было ожидаемо; и в одно мгновение и Фишер, и Анна пришли к единому выводу — неудачный день они выбрали для прогулки в парке. Холодные капли ледяной воды упали на их лица, сначала одна, как будто на пробу, но затем — целая гроздь новых, ещё более холодных. Ни Сэм, ни Грим не могли пошевелиться, оставаясь в каком-то ступоре в то время, как все остальные, кто были в этом парке, побежали в импровизированные «укрытия» от дождя — густую листву деревьев, козырьки подъездов, магазины и забегаловки. Капли стали падать чаще. Двое, сидевшие на скамейке, почти сразу промокли, позабыв про свои куртки, что, впрочем, никак бы им и не помогли, лишь на время отсрочив неминуемое. Мокрые волосы липли к её лицу, пока Фишер просто открыто пялился на её беззаботную улыбку. Его футболка, надетая под свитер, меньше, чем через минуту начала неприятно прилипать к коже, забирая последние крохи ещё оставшегося тепла. Несмотря на то, что по календарю сейчас был всего лишь сентябрь, Мэриленд, видимо, решил подшутить над своими жителями, устроив неделю проливных дождей, ведь этот ливень — уже не первый за последние семь дней. — Ладно, — лёгкая, почти тёплая улыбка быстро сменилась серьёзным выражением лица, когда Анна обняла себя за плечи, предприняв жалкую попытку согреться. — Как проходят твои выходные, Сэм? — затем поинтересовалась, принимая и осознавая всю нелепость ситуации, в которой оказалась. — Однообразно, — задумчиво и отрешённо произнёс Фишер. — Всё свободное время трачу на фильмы или иностранную литературу, слежу за обстановкой в мире… а с Сарой мы так и не виделись. Не люблю я отпуски; такие бесполезные, ей богу. Гримсдоттир замолчала, внутренне понимая его. И, хотя своих детей у неё никогда не было, она знала, как это было больно и противно, когда хотелось встречи с близким человеком, но такие факторы, как работа, занятость чем-либо, или просто невозможность приехать по каким-то индивидуальным причинам, постоянно мешали произойти этой встрече. Конечно, это было точно не время и не место для задушевных бесед и раздумий, тем более, если учитывать погоду и ливень, что уже успел промочить их обоих насквозь, однако незаметно улыбавшаяся женщина и мужчина, отчаянно пытавшийся рассмотреть что-то на своих коленях, всё равно просто сидели и изредка поглядывали друг на друга, ожидая новых реплик или замечаний. — Она предана работе, — едва слышно проговорила Анна, облокотившись на спинку скамейки. — Прямо как ты. — Да уж, — слишком равнодушно ответил Сэм, поднимаясь с места. — Грим, идём ко мне? А то… заболеем ещё. — Я думала, ты уже не предложишь… — прошептала в ответ, вдруг схватив Фишера за запястье и резко дёрнув к себе, заставив того присесть, согнув колени. Но с тебя кофе… и ты. Нет, сегодняшний день точно будет чем-то особенным. Сэм же, усмехнувшись её словам, ожидаемо лишь кивнул, встретившись с Грим взглядом и увидев в её глазах то, нечто новое, что было способно сделать её более открытой для него, будто бы демонстрируя ещё одну её сторону, о существовании которой он, как ни странно, не знал. Хотя, может быть, впервые в жизни Анна Гримсдоттир была уверена как никогда в том, что ей стоило бы рискнуть снова. Её слабая улыбка, возникшая, скорее, из-за слабой увлечённости и умиротворения от происходящего, подействовала на него словно искра, моментально пробежавшая по всему телу, заставляя забыть о холоде. Всё вновь сводилось к известному итогу, когда их взгляды встретились. Грим устало вздохнула, перенося свои руки с его запястья на его шею, когда Фишер чуть приподнялся, и притянула его к себе, наплевав на дождь, посторонних людей, которых уже и не было на улицах, и ещё кучу факторов, способных помешать им, и просто поцеловала его, прикрыв глаза, впутывая пальцы во влажные, почти мокрые волосы на его затылке. Его ответ был мгновенным, когда он, синхронно с ней полностью выпрямившись, обнял её за талию, углубив поцелуй. Как же сладко было вновь обрести то, что они, казалось, безвозвратно потеряли. И пусть весь мир полетит к чёрту, но никто не сможет отнять их друг у друга.// we're just two lost souls swimming in a fish bowl, year after year running over the same old ground what have we found?.. the same old fears wish you were here… //
Со временем — да, со временем все узнают. Но пока это только догадки, пока никто не готов сказать уверенно, что да, Фишер и Анна вместе, потому что звучало бы это, откровенно говоря, глупо и бессмысленно. Два абсолютных одиночки с единым прошлым, позавидовать которому могли бы сами Бони и Клайд, постоянно ночевали друг у друга и прятались лишь для того, чтобы сохранялась эта атмосфера умышленного незнания со стороны команды «Четвёртого Эшелона». Поэтому Бриггс и не разглашает, что иногда чувствует запах духов Анны в служебном вертолёте, что тянется от снаряжения напарника. Поэтому Чарли, копаясь в истории последних видеозвонков президенту, обходит стороной файлы, связанные с личным делом Гримсдоттир. Поэтому, наконец покидая изолятор «Паладина», Кобин-таки молчит, лишь искоса взглянув на Фишера. И, разумеется, TEC Анна Гримсдоттир — настоящий кремень, но лишь второй такой кремень мог высечь огонь. Да, в голосе этой женщины и во взгляде — крепкий лёд, но он обязательно растает, когда обжигающий взгляд зелёных глаз вновь проскользит по её телу, будто струя горячего растопленного воска. И, хоть Гримсдоттир и сама не понимает, как за то время, что Фишера не было рядом, она успела превратиться в ходячий айсберг, но с Сэмом отчего-то ей всегда хотелось быть той самой едва проснувшейся наивной маленькой двадцативосьмилетней девочкой, которая встретила когда-то свою судьбу на пороге собственной квартиры с красным вином наперевес… но, может быть, она всё-таки и боялась назвать то чувство, которое их охватывало, вслух, ведь знала, что Фишер — это именно то, что ей было нужно; и его потерю, хотя бы ещё один раз, она уже больше не переживёт. А Сэм… А Сэм продолжит греться в лучах её тепла, нерастраченного за прожитые годы, и чувствовать себя тем же сорокалетним достаточно опытным шпионом, который, сжимая в руках лоскут собственной рубашки, наблюдал за неумелым танцем девушки, которая чем-то зацепила его ещё во время самой первой встречи, когда Ламберт предоставил ему новобранца по части техподдержки и произнёс, похлопав того по плечу, фразу, которую Фишер никогда не забудет: «Сэм, это − Анна Гримсдоттир. Твоя голова во время боевых операций». И на сей раз Фишер будет с Анной до конца. А конец, как им обоим кажется, наступит ещё очень нескоро.