Маховик времени, или Новая история Гарри Поттера

      — Нотт, Теодор!       — Слизерин!       Пятое звено слизеринско-грифиндорского, а ныне чисто слизеринского квинтета наконец заняло свое место за столом серебристого-зеленого факультета рядом с Блейзом Забини, умело отодвинув в сторону третьекурсника Кассиуса Уоррингтона, который уже и не мечтал убраться подальше от своего персонального кошмара на ближайшие пять лет учебы в школе.       — Я уж думал, что никогда не присяду! — возмущался Нотт, не замечая, что только-только умолкшие ребята после его фразы снова начинают смеяться. — Так, я не понял, а что я смешного сказал? — надулся он точно так же, как надулся как-то в саду, когда пропустил шутку. — Кас, — повернулся он к другу и прищурился, — ты что, опять предложил им меня отравить? Или в этот раз зелье другой направленности? Но смотри, я же тоже могу сварить эту бурду!       — Нет, Тео, — приподнял в защитном жесте руки Блэк, как первый отсмеявшийся и главный подозреваемый. — Просто ты слово в слово повторил возмущение нашего общего блондинистого друга, хотя и не слышал его.       — Ну просто вылитая Кассандра Ваблатски! Та тоже могла дословно воспроизвести недавние разговоры! — усмехнулась Дафна. — Причем и внешне ты очень похож на представителей этого рода! Тео, может, сменишь меч и палочку на шар и карты?       — Ах вы! Знаете что, ребята? — Теодор прищурился, словно обиженный котенок. — Вот возьму и не покажу вам свою новую покупку для… — он сделал драматическую паузу, как бы давая ребятам самим предположить, для чего именно. — А вот и не скажу, для чего! И не покажу!       — Хэй! — возмутились те, так как поучаствовать в новой шутке хотели все.       — А что, неизвестность — она пострашнее будет, — он усмехнулся. — Так что теперь спите и думайте, не использую ли я это что-то на вас, — он ещё раз лукаво улыбнулся, а потом перевел взгляд на не распределенных первокурсников, будто ему было интереснее то, что происходило там. Хотя, возможно, так и было, ведь все с нетерпением ждали, когда МакГонагалл, наконец, перейдет к распределению национального героя, ведь Риона О’Нил, пока они разговаривали, уже отправилась на Пуффендуй, а Джон Пайк — на Гриффиндор.       — Паркинсон, Пэнси!       — Слизерин!       Любовь всей жизни Невилла наконец заняла место рядом с ним, хотя ей и не хотелось смотреть на своего бывшего жениха, что сидел рядом с компанией Лонгботтома. Но на то он и бывший, чтобы сидеть молча и не смотреть на нее осуждающе. Теперь его вообще не должно волновать, с кем она сидит и от кого принимает ухаживания. Однако, зная характер Уоррингтона, Пэнси надеялась узнать хоть что-то о своем будущем женихе, чтобы суметь найти способ разорвать или не заключать с ним помолвку. Она не знала, каков он будет, но то, что сердце свое она отдаст только Невиллу — знала точно. Пусть ей и одиннадцать, но особенности рода на то и особенности, что им все равно, сколько лет его представителю и что она как бы наследница рода отца, а не матери — сказано: почувствует вторую половину души, значит, почувствует. Разница только в том, когда — до или после совершеннолетия, хотя в девяноста пяти процентах случаев чувствовали это все-таки после пятнадцати-шестнадцати, как раз в период заключения помолвок. Самыми известными исключениями были основательница их рода, которая нашла свою любовь в тринадцать, ее правнучка, встретившая мужа в двенадцать, когда того распределяли на первый курс, прапрапрабабушка Пэнси, узнавшая мужа в четырнадцать, хотя знакомы они были с трех лет, и ее собственная мать, которая влюбилась в старосту школы еще на своем первом курсе. Были, конечно, и другие исключения, как то Мариетта Прюэтт, встретившая своего мужа в сорок, Амалия Блэк, узнавшая мужа в пятьдесят пять, и Джиневра Грановски, которая нашла своего супруга только в семьдесят три, после трех неудачных браков, но, несмотря на это, родившая ему двоих детей.       — Патил, Падма!       — Когтевран!       Падма, как и хотела — отправилась к столу синих. Правда, в отличие от прошлого раза, перед тем как присесть на свое место и познакомиться с воронами, нашла глазами за столом Гриффиндора Джорджа Уизли и мягко ему улыбнулась. Тот тут же послал ей воздушный поцелуй и счастливый взгляд — девушка явно ему понравилась. Его брат в это время мило перемигивался с Парвати и как мог успокаивал своей нелепой пантомимой нервничающую девушку.       — Патил, Парвати!       — Пуффендуй! — выкрикнула Шляпа, а через секунду на общее обозрение предстали счастливые глаза Парвати, которая в ответ на вопросительный взгляд Фреда лишь пожала плечами и глазами указала на свою сестру и его брата, что то и дело бросали друг на друга нежные взгляды. Тот сразу же все понял — разницы между факультетами нет, а если у них что-то и завяжется, то только на равных условиях с сестрой, то есть они обе будут на разных с ними факультетах. Тем более пропуск в гостиную Гриффиндора они и так получат, как, собственно, и парни получат пропуски в их гостиные.       — Перкс, Салли-Энн!       — Пуффендуй!       Распределение все продолжалось и продолжалось. Дамблдор смурнел с каждой минутой, не находя в толпе остававшихся замухреныша в очках, Снейп по этому же поводу расцветал на глазах — пусть он и не носил уже в себе обиду на Поттеров, но если Гарри не будет похож на Джеймса, то он даже сможет уделять ему больше времени, чем остальным, ведь все же он сын его единственной подруги, которой он обещал заботиться о Гарри как о своем крестнике. Лили не очень хотела в крестные сыну Блэйка — слишком уж тот был ребенком, но переспорить мужа не могла. МакГонагалл же смотрела на них обоих и ехидно улыбалась — Северус, как она думала, не сильно расстроится, что она его не предупредила, а вот директора ждал большой сюрприз, о котором она «забыла» ему сообщить. И «вспомнит», только когда ее спросят. Дамблдор, конечно, мог на нее и обидеться, но ведь такого хорошего человека и обидеть приятно.       И вот, наконец, пришел черед…       — Смит, Захария!       — Гриффиндор!       Поттера в списках не оказалось, и вместо него уже пошел Смит. Это выбило директора из колеи настолько, что те, кто смотрел на него в тот момент, увидели, как маска добродушного старца слетела с него, а под ней показались страх и злость. Взгляд старика на мгновение переместился к Хагриду, однако растерянное лицо того чуть примирило директора с ситуацией, хотя разговор все равно предстоял им тяжелый. МакГонагалл же краем глаза посмотрела на Альбуса и ехидно улыбнулась:       «Один — ноль, Альбус. Твой ход», — пусть она пока и не могла открыто противостоять директору как «дамы», но вскоре и она сможет кое-что!       — Томас, Дин! — огласила она следующего человека, с наслаждением называя любое другое имя, но не Поттера.       — Гриффиндор! — поддержала ее улыбку Шляпа, хотя этого, естественно, никто не заметил. Кто вообще смотрит на артефакт, пусть и разумный?       Новые ученики Гриффиндора уже не радовали Дамблдора. Все его планы покатились к Мордреду. Куда мог деться этот драклов Поттер? Хагрид же сводил его на аллею, значит, тот определенно не был сквибом. Билет и письмо он точно получил, а значит, в другую школу пойти не мог и в списках на распределение сразу же должен был появиться, но его не было. Единственный вывод, который сам по себе напрашивался — он умер. Но этого же не могло быть? Или могло? Пока шло распределение, мысли Дамблдора были далеко. Он и не заметил как Трейси Дэвис и Лайза Турпин попали на Когтевран, а его подопечный Рональд Уизли и полукровка Симус Финниган — на Гриффиндор.       — Крайне любопытное распределение, не правда ли, директор? — Флитвик, как единственный более или менее общающийся с директором декан, решил донести до директора наличие к нему претензий со стороны преподавателей и своих ближайших родственников — гоблины тоже были весьма заинтригованы некоторыми вопросами его опекунства, причем не только над Поттером. — Надеюсь, после пира мы получим объяснение некоторым… фактам?       — Конечно, Филиус, мы со всем разберемся, — Альбус мягко по-отечески улыбнулся и вновь посмотрел на учеников, которых с каждой минутой становилось все меньше и меньше.       — Финч-Флетчли, Джастин!       — Пуффендуй!       За столом Слизерина же в это время среди первокурсников шло шуточное противостояние — Пэнси и Дафна стояли на том, что Гарри Поттера не существует в реальности и тот лишь выдумка авторов книг, так как на гобеленах такого имени нет, Луна и Невилл утверждали, что тот мог просто сменить имя и поступить как простой никому не известный полукровка или магглорожденный, Кастор и Драко придерживались мнения, что тот так устал от внимания людей, что укатил учиться в другую страну, коих на планете множество, Теодор и Блейз говорили, что после встречи с Темным Лордом мальчик просто стал сквибом и не может учиться в волшебной школе, пусть он хоть трижды герой или сын самой Морганы, а Грегори и Винсент считали, что Дамблдор как опекун мальчика-который-выжил мог оставить его на домашнем обучении, чтобы обучать самостоятельно.       Старшекурсники сначала молчали и прислушивались к их разговорам постольку поскольку, но после уже сами поддерживали мнение то одних, то других. В конце концов вышло, что больше всего поддержки было у историй с переездом и домашним обучением. Хотя и сквибство собрало достаточно голосов поддержки. Так, минута за минутой, слово за словом, и на распределение никто не смотрел — все спорили за тот, или иной вариант развития событий.       — Хопкинс, Уэйн! — прозвучало имя последнего первокурсника.       — Гриффиндор! — распределила ребенка Шляпа, и не собирающаяся отдыхать — в отличие от директора она была в курсе всех новостей и готовилась к этому событию уже несколько дней.       Дамблдор приподнялся со своего трона и хотел было начать свою ежегодную пафосную речь, но не успел и застыл с открытым ртом, потому как его бесцеремонно и с большим наслаждением перебила МакГонагалл:       — Теперь, когда первокурсники, которых я от всего сердца поздравляю с обретением дома на ближайшие семь лет, распределились, я хочу сообщить, что в этом году к нам из Колдовстворца сразу на седьмой курс поступят четверо ребят. И пусть для них Хогвартс станет домом всего на один год, но я искренне надеюсь, что вы примете их достойно и сможете показать всю глубину нашего гостеприимства. Прошу, молодые люди!       После ее слов двери Большого зала распахнулись, и перед студентами предстало четверо молодых людей. Три девушки и один парень легко и элегантно вошли в зал и направились к госпоже заместителю директора. При этом парень шел чуть впереди, позади него шли две девушки, — рыжеволосая и блондинка — которые с интересом смотрели на парня, а третья шла, чуть отстав от всех, и с презрением смотрела на двух дурочек, остальные же удостоились простого безразличия.       — Итак, — МакГонагалл посмотрела на прибывших. — Вы готовы?       Ребята синхронно выровнялись, стали прямо, приняли одинаковые позы с уверенной и правильной осанкой, приподнятым подбородком, зафиксированными сбоку прямыми руками и сведенными вместе ногами, расходящимися в области носков на идеальные сорок пять градусов, словно репетировали такой совместный выход, и изящно кивнули, продолжая после этого неподвижно и сосредоточенно стоять лицом к заместителю директора в колонне, где первой была рыжеволосая девушка, за ней темноволосый парень, следом блондинка и снова темноволосая, только уже девушка.       — Оболенская, Мстислава! — проговорила Минерва словно и не замечая ничего удивительного в таком построении.       — Гриффиндор! — прокричала Шляпа, и рыжеволосая зеленоглазая девушка невольно скривилась, хотя этого никто и не заметил — все-таки в Колдовстворце хорошо учили прятать эмоции. Особенно перед старшими по званию и равными по титулу.       Мстислава оказалась весьма недовольна таким распределением. Ей ни в коем случае не подходил Гриффиндор, находящийся в конфронтации со Слизерином и состоящий в не самых лучших отношениях с остальными факультетами. По крайней мере, именно такую информацию ее семья получила от своих информаторов в Англии. Еще дома она была уверена, что не будет никаких проблем в том, чтобы поступить на Когтевран, так как именно туда по прогнозам их семейных аналитиков должен будет поступить Орлов. Так считали трое из четверых специалистов, и только один был уверен, что тот поступит на Слизерин, как и большинство представителей рода Блэк. Хотя если бы тот был на нынешнем распределении, то он, Мстислава уверена, не был бы так категоричен — из трех Блэков на Слизерин поступил только один. И скорее всего это был наследник, так как поступивший на Пуффендуй парень пусть и выглядит чуть рослее, но слизеринский Блэк был более уверенным и харизматичным, что ли. Она не знала, как это передать словами — просто чувствовала.       Присев за стол факультета и обернувшись на оставшихся, Мстислава опять скривилась. Что Ржевская, что Шуйская были довольно сильными конкурентками за сердце Орлова. Сама она была из старинного русского княжеского рода, князей черниговских, ветви князей Тарусских, берущих свой род от знаменитого на Руси рода Рюриковичей. Первый известный простакам Рюрик был магом, иначе так просто не взошёл бы на престол, как, собственно, и его сводный брат Олег. Родной и единственный сын Рюрика Игорь был сквибом, а вот его супруга Ольга, дочь его дяди Олега и скандинавской княжны Габдель, считалась достаточно сильной даже для того времени волшебницей, как впоследствии и их общие с Игорем дети, хотя обычный среднестатистический волшебник тогда, сейчас считался бы как минимум сильным, а то и очень сильным. Основатель же рода Мстиславы был всего лишь XIII коленом от Рюрика и создал род Оболенских в 1320 году в возрасте двадцати лет. Род Шуйских также шел от Рюрика, основатель их рода был XIV коленом от Рюрика и создал род в 1370 году, также в возрасте двадцати лет. Ржевские — такой же древний русский дворянский род, происходящий от смоленских князей, и также относящийся к потомкам Рюрика. Его основатель также был XIV коленом от Рюрика, но создал род Ржевских в 1315 году в возрасте тридцати пяти лет. Орловы же хоть и не были связаны с Рюриком напрямую, но их род был довольно древним и к ним, бывало, входили представительницы такого крупного клана как Рюриковичи, в частности жена сына основателя рода была потомком Рюрика в XVI колене. Сам род Орловых шел от Василия Тимофеевича Орла, который основал род Орловых в 1480 году в возрасте пятнадцати лет.       Всю эту информацию Мстислава тщательно запоминала и обрабатывала, когда родители поставили ее перед фактом, что молодой князь Орлов-Блэк будет доучиваться в Англии, как и все представители его семьи, но искать себе русскую жену, как завещал его магический крестный отец, последний из рода. В то время, пока они с ним учились, Орлов и жестом не показывал, что его хоть каплю интересуют девушки, напротив, если с кем-то и общался, то это в основном были представители мужского пола. На девушек он реагировал прохладно, да и князь Орлов не спешил заключать помолвку наследника с кем бы то ни было, хотя предложений было много и время шло. Поговаривали, что он искал подходящую волшебницу для того, чтобы она родила ему другого наследника, но не успел — тяжело заболел и в течение трех месяцев умер. Это сейчас понятно, что Орлов был ему не сыном, а крестником, поэтому он и не стремился его женить и передать титул, ведь хотелось своего сына, к тому же ритуал обновления крови не самый приятный и не гарантировал, что человек выживет, а рисковать наследником Блэков было чревато. Но уж раз сложилось, что наследника у Орловых не предвиделось, то пришлось рисковать, и, слава Валесу, все вышло как нужно. Так что теперь жениться юному Орлову придется, и Оболенская постарается сделать все возможное, чтобы следующей княгиней Орловой стала именно она.       — Орлов-Блэк, Арктурус! — прервала мысли Мстиславы заместитель директора Хогвартса и заставила ее затаив дыхание смотреть на юношу, который все-таки был удивительно красив еще до ритуала, а после стал вообще идеален.       — Гриффиндор! — выкрикнула Шляпа, заставив Мстиславу задохнуться от восторга и на секунду представить, что Орлов сделал это ради нее.       Арктурус же улыбнулся и присел к братьям-близнецам Уизли, с которыми хорошо начал общаться еще в поезде. Его поступление на Гриффиндор не было актом бунта, как то было у брата, или полной неожиданностью, как у Мстиславы, которая, он был уверен, собиралась поступить на Когтевран или Слизерин, нет. Его поступление было тщательно обдуманным и спланированным. И пусть Белла и Тони думали, что у него был выбор, но его не было — Кастор просто знал, что Белла попадет к воронам, а Тони или к барсукам, или ко львам, и тогда Арктурусу оставалось просто пойти на оставшийся. Конечно то, что именно он попал на Гриффиндор, было самым лучшим вариантом. Тони у барсуков и правда будет лучше, а он заработает авторитет среди тех, кто соберётся идти в министерство и в Аврорат. Блэкам нужна поддержка — слишком долго они были в тени.       — Ржевская, Анна! — назвали имя следующей девушки, и она гордо проследовала к Шляпе.       Анна знала куда поступать, пусть план немного и поменялся, но основные пункты остались не тронутыми.       — Гриффиндор! — как само собой разумеющееся прокричала Шляпа.       Анна же мягко поднялась, вздернула носик, мягко посмотрела на Арктуруса и аккуратно присела за стол Гриффиндора, потеснив Анджелину Джонсон, сидевшую между Фредом Уизли и Оливером Вудом — садиться рядом с Орловым она сочла пока излишним.       — Шуйская, Ольга! — прозвучало последнее в этом учебном году имя.       — Слизерин! — неожиданно для Арктуруса прозвучал голос Шляпы.       Он был уверен, что все три девушки постараются поступить с ним на один факультет и любым доступным способом добиться его внимания, а потом и помолвочного кольца.       Ольга же не обратила на Орлова никакого внимания и гордо прошествовала к столу зеленых. Ей поручение родителей привлечь внимание Блэка оказалось в тягость. Она никогда не любила красоваться перед парнями, ругаться с остальными за их внимание или подставлять конкуренток. Ей больше по духу было проклясть неприятного человека, отвратить кого-то от какой-то компании, или, если ее, не дай Перун, обидели, проклясть так, что только ее маменька — главный целитель в ведущей цитадели страны — могла вернуть несчастного к нормальному существованию. Ее магия — это кровь, плоть и дух человеческие. Она на четверть демоница и будущая княгиня Шуйская, не в ее принципах спорить в песочнице с недостойными.       После оглашения волшебной Шляпой последнего вердикта в учебном году профессор МакГонагалл скатала самообновляющийся свиток и вынесла оба артефакта из зала.       Дамблдор же снова поднялся со своего трона, который теперь казался Кастору лишним, ведь когда директором стала Минерва, оно исчезло, подозрительно глянул на МакГонагалл, будто бы ожидая, что она снова прервет его, стоит только ему открыть рот, и, не заметив ничего предосудительного со стороны своего заместителя, широко развел руки. На его лице в этот момент играла до того слащавая и притворная улыбка, что Кастора невольно затошнило, хотя они ничего не ели практически половину дня. Как он мог не замечать этого раньше? Или это на него так повлияло нынешнее распределение? Невилл, похоже, тоже заметил его улыбку, так как передернулся зеркально Кастору. Они оба не любили Дамблдора за его игры и оба желали ему всего самого-самого ужасного.       — Добро пожаловать! — произнес старик, и те, кто хорошо его знал — почувствовали в его голосе фальшивую радость.       Видимо, то, что Поттера не было на распределении, сильно расстроило его, а непонятно откуда взявшиеся русские только добили. Все, кто был старше четвертого курса и хоть толику интересовался политикой, знал, что русские на дух не переносят Дамблдора, его английскую школу, да и всю Британию в целом. По крайней мере, ее волшебную часть.       — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов, — он мельком глянул на «русских» студентов, немного покривился, но все-таки продолжил: — Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо!       Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами, а Кастор, Невилл и «русские» студенты скривились. Директор Хогвартса мог придумать любую кодовую фразу для начала праздничного ужина, но Дамблдор пошел по пути эксцентричности и выбрал четыре глупых, совершенно не подходящих к серьезному мероприятию слова. В Колдовстворце домовые тоже работали под кодовую фразу, но у них было: «Да начнется пир на весь мир!», но кто поймет этого старика.       

Утро после распределения. Кабинет директора Хогвартса.

      — Это неслыханно! — Флитвик негодовал.       По словам его учеников, Поттер находился на домашнем обучении лично у Дамблдора, что вообще-то в их стране было запрещено, так как все наследники древних родов должны были обучаться в Хогвартсе. К тому же Флитвику не нравилось, что он не знал, как отвечать на вопросы типа: «Почему Поттеру можно учиться у директора, а для них консультации у светлейшего стоили от тысячи галлеонов, а об ученичестве и речи не шло», или «Разве можно не учиться в школе наследнику рода?», или «Как вернуть деньги, если ученик не доучился или не учился в школе?». Как вот такое объяснишь?       — Директор, где ребенок, вы же его опекун? — усмехнулся Северус, подливая масла в огонь.       То, что с Поттером все в порядке, он был уверен — Минерва еще вечером зашла к нему и все рассказала, но кто откажет себе в удовольствии подергать тигра за усы?       — Альбус, почему мои барсучата говорят, что Поттер — сквиб? — сразу и без церемоний вклинилась в разговор Помона, не испытывая к директору ничего, кроме отвращения и злости. — Может, из-за этого ты его и не показываешь людям?       — Господа, тихо, тихо, я сейчас все вам объясню, — начал успокаивать тот своих коллег, хотя и видел, что все это принесет мало пользы, уж больно они были накручены.       — Мне тоже интересно знать, — прозвучал за спинами учителей голос, которого они не слышали уже десять лет. — Где Поттер, Альбус?