Я ухожу

      Никогда еще сражения не были такими страшными и жаркими. Никто не сражался поодиночке, все стояли спина к спине, компашка «мародеров» с Эванс и МакКинон вообще стояли плечом к плечу в плотном кругу, помогая друг другу. Мы с Фабом стояли поодаль от них в соседней пещере, где потолки были на пару метров ниже и почти касались наших макушек.       В этот раз все шло не так с самого начала. На операцию отправилось вместо двадцати человек всего десять, остальные физически не смогли, из-за сломанной ноги или комы, например. Уважительная причина, не правда ли? Потом мы блуждали с час по этим пещерам, а сейчас мы боремся в ледяной воде с ледяными мертвецами, которых попросту нельзя убить! Только огнем разве что, но они прячутся в… Стоп! Почему он подошел со спины? Где Фаб?       — Фабиан! — громко крикнул я, и эхо, разлетевшееся по пещерке и отскакивающее от стен как шарик для пинг-понга от стола, привлекло внимание еще нескольких женщин-мертвецов с белыми волосами и столь же белыми глазами.       Выглядели они, надо сказать, очень жутко.       — Фабиан, черт тебя подери! — вскрикнул снова я, в порыве ярости влепив кулаком в лицо одной девушке, та зашипела и отлетела прочь. И тут я заметил…       — Неа, не черт тебя дерет, а эти твари. Адриналин катался в моих сосудах как на американских горках вместо крови, страх с такой силой бил в ушах, что я совсем перестал слышать визги, шипение и рычание этих тварей. Ненависть налилась сталью в мой кулак и я, уже совсем не используя палочку, расчищал себе путь кулаком так, что все уроды откатывались от меня кувырком. Вода поднялась уже по пояс.       Я ускорил бег в сотню раз, но бежать в воде не так-то просто, очень непросто, я бы сказал.       Добравшись до кучки инферналов, жадно погрызающих моего полумертвого брата… Эти чувства не описать. Мое сердце не только упало куда-то в тартарары, его начали грызть твари похуже этих. Моя душа сама разлеталась на миллионы обрывков с каждой царапиной на его теле.       Ноги сами двигались в бой, руки уже колотили этих тварей, я бил и не слышал криков, не чувствовал боли, я будто был отдельно от своего тела, как свободный наблюдатель от первого лица. Я все до мельчайшего шага и удара делал инстинктивно, совершенно отключив мозги и потеряв разум.       Наконец мы остались одни на 3 квадратных метра. Потолок пещеры здесь начинал подниматься, поэтому я мог свободно сидеть на единственном сухом островке в этом озере, на котором лежало позеленевшее тело моего брата. Я не знал что делать. Плакать? Кричать? Пытаться оживить? Все, все глупо, все бессмысленно.       Девушки и парни с белыми лицами, покрывшимися трещинами, словно они сделаны из штукатурки. Глаза у них были совершенно белые с черноватыми кругами до бровей вокруг них. Белые волосы у всех придавали им вид близнецов. Все по грудь они стояли в воде и безумным голодным взглядом незрячих глаз уставились на нас.       Фабиан тихо захрипел.       Я не думал, что уже умер. Я знал, что я жив. Я не спрашивал: «умру я или нет?». Я знал, что мы умрем, вместе. Счет был ни на количество жизней, оно было рассчитано давно, счет шел на время. Я спрашивал только: «сколько же я еще проживу?»       Белые фигуры начали медленно двигаться на нас. Во мне больше не было ничего. Ни ненависти, ни ужаса, ни даже боли. Я продолжал постепенно отделяться от своего тела.       Через мгновение вокруг все стало темно. Я не смел радоваться, я не умер. Я сидел в темноте одинокой тенью, никем. Простой обморок, но я не мог сказать, что полностью отключился из жизни. Я все еще слышал тихое рычание и всплески воды около своих ног. Я представлял как их белые, слегка тормозящиеся водой ноги шагают, не чувствуя острых камней дна пещеры, предвкушая тот солоноватый вкус нашей крови, так безжалостно смешанный со сладостным соком победы. Я признал, что паду перед мертвецами, хотя бы ради того, чтобы быть с братом там, а не одному — здесь.       Вдруг я прозрел на пару доли секунды, они были уже в метре от нашего островка, и я снова впал в трусливый обморок.       Желая снова поднять голову, встретить свою смерть, смотря в белые глаза бессмертных мертвых тварей, я заставил себя выйти из странного забвения.       Они были совсем рядом. Я четко видел каждую трещинку на их лице, смотрел прямо в глаза каждому и не смел отводить взгляд.       Положив руку на грудь брата я осознал… живой в этой пещере остался я один. Резко волна отчаяния и ненависти нахлынули на меня снова, армия белых гадов поплыла за пеленой слез. Я не хотел, я не должен был плакать как… как… девчонка, хотя бы ради него! Но нет, я не смог. Горячие соленые слезы начали градом спускаться по моим щекам.       Я увидел выход, увидел путь к жизни через который я смог бы выбраться от сюда, но я не собирался этого делать.       Они уже начали рассекать мою грудь своими ледяными когтями. Я смотрел на них и, вероятно, в совершенном предсмертном бреду я видел на штукатурных лицах знакомые маски. Здесь мне казалась Лили, там Ванесса, а мою грудь жадно терзала Дорказ. Девочка, которую я оставил одну. На ее лице не отражалось ничего, просто маска, но ее.       Еще немного и… Я снова погрузился в темноту. Я больше не слышал воплей, шума воды, не чувствовал боли и не дышал.       Я ушел, ушел от них, ушел с братом, ушел гордо, смотря в белые глаза смерти, не смея отвести взгляд.