heliodor

— У нас получилось, да? — Да, Ло. Я люблю тебя. Ло отвернулся к окну. Росинант смотрел, как золотистые искры скачут по его спутанным темным волосам, и солнце скользит по краю щеки и высокого лба. Ветер трепал ту самую торчащую прядь над макушкой. Ло молчал. Росинанту не нужно было, чтобы Ди отвечал. Он знал всё про него. И то, что он сейчас закусывает губу, сдерживая улыбку, потому что, видимо, считал, что имидж не позволяет ему улыбаться. И то, что он сейчас подопрёт рукой подбородок, прищурится и скажет: — Если ты ещё раз мне так улыбнёшься, я убью тебя. — Неправда, — мягко ответил Росинант и скользнул ладонью в ладонь Ло, переплёл пальцы. Запекающаяся кровь слегка липла к коже. — Машину веди, не отвлекайся. — в своей тихой манере ответил на это брюнет. Сжал пальцы Росинанта в своих. Провёл большим пальцем по костяшкам, будто проверяя на наличие. Живой. Рядом. Ло повернулся, чтобы бросить быстрый взгляд на него. Он пытался это скрыть, но у него не получилось — Росинант поймал его с поличным. Солнце терялось в его ресницах, топило золото в глазах. Росинант сиял, — будто изнутри — и Ло клишированно сравнил его с ангелом. — Погони нет. Все думают, что мы умерли. Машина мягко съехала на обочину. Рожь взмывала к небу. Остро пахло мокрой землёй и немного — кровью, если приблизиться к Росинанту близко-близко. В горах шелестели кроны деревьев. Солнце копьями продиралось сквозь тучи. Росинант слышал, как глубоко и размеренно бьется сердце напротив. Ло мог пересчитать его выгоревшие ресницы и разрывы в радужке, похожие на корни деревьев или на поверхность другой планеты или след от варп-прыжка или полоски на ирисе. Росинант словил его судорожный выдох. — Уедем туда, куда нас никто не знает. — и голос его тоже был слегка вибрирующий. — Нас никто не поймает. — Точно. Снова скольжение поперек пястья. Пауза. — Я хочу тебя. — от Ло это прозвучало естественно и нежно, как признание. — Прямо сейчас? — от Росинанта это прозвучало без сомнений, как "Возьми меня". Вместо этого Ди поцеловал его в губы, перегнувшись через рычаги и подставки для стаканчиков. Мягкий и сладкий вздох наполнил рот Ло, и он воспользовался этим, чтобы глубже и сильнее поймать сердце. Они целовались неторопливо, но оба чувствовали, как солнце наполняет нутро, как под давлением только схлынувшего адреналина и любви, и возбуждения закручивается пружина. — Там снаружи целое поле высокой травы, и я хочу туда. Пойдем? — Росинант прислонился лбом ко лбу Ло, и тот кивнул. Они вышли из машины, но тут же снова взяли друг друга за руки. Рожь была влажная и пахучая, когда они легли в нее. Волосы Росинанта были на неё похожи. Вздохи Ло были похожи на только что прошедший дождь. Они снова целовались, Ло давил на него своим телом, как тучи, жавшиеся к земле, а Росинант стремился к нему вверх, как кроны, и трава, и колосья, сдерживаемо-жадно, как будто долго этого ждал. Ло целовал его горло в воротнике рубашки. Между ключиц пахло так тепло, а кожа была гладкая и с испариной. Он расстегнул все пуговицы, стянул полы к локтям и зарылся лицом в грудь Росинанта, заполнил себя его запахом и надолго прижался губами, поцеловал прямо в сердце. — Ло. — Кора-сан. Они просто обменялись именами, но они оба знали, что это "Я люблю тебя" и "Ты мне нужен", и "Я не хочу тебя терять", и "Не смей умирать", и "Обещаю, что буду рядом", и "Я твой", и снова "Я люблю тебя". Росинант снял с него толстовку и тут же прижал ладони к горячей груди, обвел черное выбитое сердце по контуру. Солнечное копье мазнуло по глазам Росинанта, и они вспыхнули, а Ло вспомнил все оранжевые камни: опалы и топазы, агаты, сердолики, гранаты, яшму и янтарь, и остановился на гелиодоре, потому что Росинант сам был как солнце. Тёплый. Светлый. Необходимый. Он запустил ладони под край его джинс и стащил до щиколоток. Росинант подавил всхлипывание — Ло жарко смотрел снизу вверх, сжав под коленями, и прижимался к паху щекой. Здесь Росинант пах по-мужски, солоновато, терпко, горячо, и слюна вязко наполнила рот Ло. Он без слов снял с него белье и взял так глубоко, как смог. Тёмная чёлка легла на живот, потому что Ло мог очень глубоко, так, пока не прижмётся к лобку, и подбородок не коснётся тугих яичек. — Ло-о-о... — вышло неровно. Росинант положил ладони на широкие плечи, которые лизал закат. Ло ответил ему длинными бороздами на бёдрах от коротких квадратных ногтей. У него вставало даже просто от того, что он сосал, и делать это было восхитительно. Росинант ощущался на языке упруго и тяжело, и Ло глотал слюну со смазкой, двигаясь вверх и вниз, потому что Росинант всегда тёк обильно. Мышцы гладко сокращались под руками — ему было хорошо. Пот скользил из-под густых чёрных волос по вискам и на шею. Росинант сжал их в кулаке. — Ло! Ло понял, как пёс, понимающий хозяина, что это — "Иди ко мне", и он ответил, обласкал сжатыми губами и мягким языком головку напоследок. Росинант не сдержался в этот раз, целуя распухшие и красные губы, обычно бледные, тонкие и ухмыляющиеся — тихо, интимно простонал, и Ло хрипло вторил ему — широкая ладонь грубо сжала натянувшуюся ширинку. Он любил, когда грубо. Пальцы быстро и рвано расстегнули её, нырнули в горячее, сжались вокруг, и Росинант вытащил член наружу. Ло задохнулся и покрылся мурашками то ли от мазнувшей прохладцы, то ли от длинных пальцев, то ли от всего месте. Ло затащил Росинанта на свои колени, притёрся между ягодиц к нему плотно, выдохнул любяще, с придыханием, почти жалко: — Кора-сан... Кора... — Ло... — "Я знаю". Внутри было тесно, хотя они занимались этим так много раз, и восхитительно, скользко, так хо-ро-шо!, что под грудиной стянуло, сжалось в комок. Ло прижал Росинанта так близко, сердцем к сердцу, вдвинул член глубоко меж стенок, заставляя сбиваться в дыхании и ритме. Между напряжённо сведённых лопаток у Ло было мокро от пота, когда Росинант впился туда пальцами и заёрзал у него на бедрах. Солнечный зайчик, отражающийся от серёг в ухе Ло, мигнул, и его поймали губами, оттянули. Впились в кожу под челюстью после, жгуче, пылко, до чужого утробного рычания. Росинант ахнул, снова упав на спину, а Ди закинул на загорелые плечи умопомрачительные длинные ноги. Кожа с шрамами стелилась под его пальцы, нутро принимало послушно, сокращаясь, и пульсируя. Ло почти согнул его пополам, наклонившись, чтобы поцеловать. Росинант просто укусил его, потому что целоваться, когда они трахались, у них никогда не выходило — Ло слишком сильно его брал, неспособный на размеренный темп. Но это не значило, что он когда-нибудь прекратит свои попытки. Даже лизаться и кусаться с Росинантом, как животные, было так охуенно. — Н-н-нгх! — замычал Росинант сквозь, выгнулся, его задница сама насаживалась на член, и Ло понял, что он поймал тот крючок, от которого Росинанта колотит и подбрасывает. Раз, два, три, четыре, пять по тому месту — Росинант хватается за себя, смотрит мутно вверх. У Ло оскалившийся чувственный рот и совершенно дикий, неподвижный взгляд; капля пота на кончике носа и взмокшие пряди раскачиваются, все мышцы напряжены. Росинант чувствует любовь, кончая в свою ладонь с особенным оргазменным вскриком, и Ло чувствует её тоже, молча спуская на примятые стебли ржи после него. Им приходится полежать ещё минут десять, чтобы оргазм отхлынул, оставив истому, вытягивающую мышцы. Росинант вяло подтягивает к груди колено, снова глядит на профиль Ло. В один из моментов, когда тучи с шелестом целуются с вершинами гор, он поворачивается и смотрит. Голые, в грязи ступни, вытянутые голени, узкие светлые бедра и красивый — в Росинанте всё красивое — член. Под взглядом Ло тонкие золотистые волоски встали дыбом. Перепачканная рубашка, кровь и земля, расслабленное лицо, расслабленно сомкнутые губы; мерцающие глаза и волосы. — Поехали? — Поехали. Молча оделись. Одежда отсырела, ботинки Росинант предпочёл не надевать. Возле багажника Ло снова долго целовал его, а тот запрокидывал голову, отвечая, и выпускал смешки в его рот, пока не отпихнул Ди ногой — тот был готов снова взять его прямо на багажнике, а солнце совсем уж село. За руль сел Ло, Росинант выставил ноги за окно, кое-как умостившись. — Кора-сан. — Ло? — Я тебя люблю. Росинант улыбнулся. Ло заметил, как красно-синие отсветы от панели гладко сверкнули на его губах в темноте дороги. Снова пошёл дождь. Бесконечная рожь зашепталась с ним о любви. — Я тоже тебя люблю, Ло.