Ночная вылазка

       Воздух вокруг был непривычно сырой и свежий.               За долгое время отсутствия таких вот вылазок Марибель совсем отвыкла, что воздух в их родном мире может быть таким свежим. Возвращаясь из Генсокё или какой-то иной вселенной, она всегда морально готовила себя к тому, что при первом вдохе её лёгкие наполнятся тяжёлой городской пылью и остатками многолетнего смога, в её детстве являвшегося неотъемлемой частью любого мегаполиса. И, конечно же, так и происходило: на контрасте с нетронутыми мистическими уголками, цивилизация неизменно давила на Марибель.               Однако сегодня Марибель была не в городе — сегодня они с Ренко покинули его душащие границы и уехали в далёкую деревеньку, чтобы устроить пикник под открытым небом. Прямо как во время студенчества.               Когда Ренко предложила изменить их привычке навещать друзей из иных миров на выходных и вместо этого съездить вместе за город, Марибель и не предполагала, что это будет настолько хорошо. Теперь же, запрокинув голову и любуясь звёздным небом, она в тысячный раз мысленно благодарила Ренко за эту идею (потому что вслух Ренко немного устала это слушать где-то на сотый). И, с наслаждением втягивая носом свежий ночной воздух, Марибель водила ладонью по прохладной сырой траве, получая удовольствие от ощущения прикосновения колючих травинок к коже и чувствуя, как по спине бегут мурашки от контраста этой прохлады с теплом термоса в другой руке и тела Ренко рядом.               В какой-то момент Марибель оторвалась от созерцания мириад бело-голубых огоньков в густо-чёрном небе (таких в Киото не увидишь!) и повернулась к Ренко. Та сидела на пледе, обхватив руками колени (синий, блестящий металлическим блеском термос стоял под боком), и с умиротворённой улыбкой довольно щурила глаза на открывающийся перед ней бескрайний космос. Марибель также невольно улыбнулась, заметив под полуопущенными ресницами знакомый блеск. Убрав руку от травы, она упёрлась ей в мягкий плед и, пересев поудобнее, заметила:              — И всё-таки давно наш клуб не совершал таких ночных вылазок, не находишь?..               Ренко моргнула и, слегка наклонив голову вбок, скосила глаза на Марибель. Встретив тёплый взгляд подруги, она усмехнулась и ответила:              — Да уж... С универа не ездили куда-то в нашем родном мире — всё Генсокё да Генсокё... А ведь у нас не хуже, если знать места, — проговорила она после паузы и вновь возвела глаза к небу.               Марибель последовала её примеру. Вглядываясь в вышину, она начинала различать гораздо больше оттенков; и это касалась и звёзд, и самого неба. Чернота уже не выглядела такой однотонной — её прорезали всполохи тёмно-синего и фиолетового, голубоватые и даже розовые пятна. Что до звёзд, их блеск был не просто белым, а чередой разноцветных огоньков, оттенков менее доступных человеческому глазу, чем разные цвета даммаку. И в какой-то момент Марибель с замиранием сердца начала узнавать эти последовательности белого, голубого и жёлтого: десяток лет назад, когда они вот так же сидели после очередной поездки в загадочное место, Ренко с упоением рассказывала Марибель про все-все созвездия, которые видела — преимущественно про то, в каких галактиках они располагались. Конечно, это было не так романтично, как если бы она побольше сосредотачивалась на мифологии, но даже так, Марибель помнила, как хорошо и спокойно было у неё на душе в тот момент.               Марибель отпила немного чая (при открытии крышки ноздри уловили аромат винограда, и с первого же глотка по языку разлилось приятное тепло вкупе с терпким вкусом) и с улыбкой заметила:              — Я успела соскучиться по таким посиделкам. Ну, знаешь, когда вокруг нас ни души — только природа, темнота и мы вдвоём...              — Да уж, — криво усмехнулась Ренко, — в Генсокё в два семнадцать уединением не насладишься — вечно какие-нибудь ёкаи повылезают, только и отбивайся даммаку...               Марибель повернулась к Ренко и шутливо фыркнула. Легонько пихнув подругу в бок, она воскликнула:              — "В два семнадцать!" Ренко, тебе необязательно каждый раз включать режим человека-часов, когда ты видишь звёзды!               Ренко хихикнула.              — Извини-извини! — со смехом отозвалась она. — Просто это так соблазнительно — покрасоваться знанием, когда оно тебе доступно... Тем более, — продолжила Ренко более мягким тоном и улыбнулась, — мне, на самом деле, так спокойно, когда я вижу звёздное небо. Когда перед глазами звёзды, я знаю, что найдусь, куда бы я ни попала. Это нечто гораздо более надёжное, чем всякие навигаторы. Ни в Киото, ни в Токио, ни даже на Окинаве у Тоуко-тян такого нет.               Говоря это, Ренко смотрела на небо, выглядя при этом так, будто смотрит на старых друзей. Марибель невольно улыбнулась этой мысли. Если так подумать, они с Ренко друг другу как раз являются такими вот старыми друзьями: они знакомы более десяти лет, они столько вместе пережили, от двухлетней комы Ренко до относительно недавнего кризиса Марибель с попыткой принять давно назначенную ей судьбу и исчезнуть в Генсокё — не передать словами, сколько ещё! — и они всё так же иногда продолжают совершать нелепые, но милые поступки, как в самом начале их знакомства.               Поддавшись внезапному порыву, Марибель вдруг села ещё ближе к Ренко, буквально прижимаясь к ней, и, не успела Ренко опомниться, как Марибель прикрыла глаза и с тёплой улыбкой прильнула к ней. Пока Ренко растерянно моргала, Марибель счастливо проговорила:              — Знаешь, Ренко, я тут подумала: я так рада, что у меня есть такая чудесная подруга, как ты...               Немного пришедшая в себя Ренко криво ухмыльнулась.              — Эй-эй, Мери, вообще-то у тебя есть муж, а у меня — парень... — с шутливым укором напомнила она.               Однако Марибель, вопреки её ожиданиям, вовсе не смутилась и не отстранилась, а спокойно согласилась:              — Верно. У тебя есть парень, у меня — муж и дочка... а ещё мы есть у друг друга. Мы с тобой, которые столько всего пережили: и иные миры, и учёбу, и личную жизнь, и почти потерю друг друга... Однако вот мы сегодня: сидим на пледе под звёздным небом, пьём виноградный чай из термосов и едим печенье.               Будто для подтверждения своих последних слов, Марибель потянулась в лежащей перед ними пачке и выудила оттуда шоколадное печенье. Пока она жевала сладость, Ренко некоторое время задумчиво вглядывалась ей в лицо, прежде чем усмехнуться и, прильнув в ответ, с мягкой усмешкой проговорить:              — Да уж, насыщенная у нас с тобой дружба, Мери: то я дурю, то ты... — Чуть помолчав, она неожиданно отпустила колени, лишь чтобы освободившейся рукой приобнять подругу за плечи, и на выдохе произнесла: — Я тоже очень счастлива, что у меня есть такая замечательная подруга, как ты.               Марибель пару мгновений хлопала ресницами... а затем её взгляд потеплел. Невинно хихикнув, она обняла Ренко в ответ и беззаботно проговорила:              — Я так люблю тебя и такие разговоры, Ренко!               Ренко в ответ так же хихикнула и, взяв свободной рукой свой термос, легонько чокнулась им о термос Марибель, словно только что они обе сказали тост.               Тихая ночь наполнилась счастливым смехом пары членов Клуба Тайной Печати. И, хоть воздух вокруг них был свежим и прохладным от сырости, Марибель и Ренко чувствовали лишь тепло.