***
Окно нашлось на втором этаже с обратной стороны больницы — распахнутое, будто бы в ожидании ночной гостьи. Дэш аккуратно приблизилась, чтобы рассмотреть, что происходит внутри. Она понимала, разумеется, что никто не будет ставить на нее ловушки, но обостренное чутье заставляло излишне осторожничать. Мало ли, вдруг там еще не спят. Но нет. В окне спали, и спали весьма крепким сном. Бутылка яблочного виски на столе давала понять это очень хорошо. Это был Доктор Стейбл. Дэши узнала своего лечащего врача, и где-то внутри нее заворочалась совесть. Этот пони потратил много сил, чтобы вернуть ее в строй как можно быстрее после той травмы — и теперь она видела, какой ценой ему это дается. Вся затея с проникновением вдруг стала казаться глупой детской игрой. Но все же игрой она не была. Дэши боролась за жизнь подруги и не могла просто взять и все бросить под влиянием порыва. Пегаска тихонько спланировала в кабинет и устремилась к двери. Которая оказалась закрыта. Дискордова статуя! Впрочем, найти ключи оказалось делом несложным. Да и вряд ли доктор стал бы их прятать. Они лежали прямо перед спящим жеребцом, на куче больничных бумаг, послуживших ему подушкой. Дэши мелкими шагами двинулась к столу, тщательно следя, чтобы ничем и ничего не задеть.***
Твайлайт встала передними копытами на стол, чтобы заглянуть на одну из полок. Конечно, она легко могла бы достать все, что нужно, с помощью телекинеза — но тогда управилась бы за пару минут. Сейчас же ей нужно было время, чтобы составить план, и отказ от магии служил пусть и слабым, но оправданием для самой себя. Единорожка очень хотела помочь подруге как можно скорее, но прекрасно понимала, что без плана у нее мало что выходит как надо. К счастью, привычный чайный алгоритм отменно запускал разум Твайлайт в работу. Спутанные мысли начали обретать хоть какие-то очертания. Итак… Конечно, очень хотелось расспросить Пинки о ее беде, но делать этого было нельзя. Не сказала, так и не скажет, пока не захочет сама. Тем более, она намекала на то, чтобы Твайлайт во всем разобралась без ее помощи. Так что этот вариант отпадает. …и все же, почему улыбка? Твайлайт, наконец, уцепила зубами коробку с чайными пакетиками и пошла с ней к столу. Да, на самом деле она хотела сделать самый обычный черный чай… или все же нет? Или все же… Осознание заставило единорожку застыть на месте. Разгадка оказалась на удивление проста. Твайлайт очень любила своих подруг, всех, до единой, но никогда не выделяла какую-то из них. Это казалось чем-то, что противоречит самой идее дружбы. Ведь нельзя же дружить чуть меньше здесь, чуть больше там, верно? Дружба либо есть, либо нет. Но в этот раз лавандовая пони сделала исключение. Абсолютно неосознанно и ровно тогда, когда Пинки это нужно было больше всего. Она обещала подруге что-то особенное. Неудивительно, что та была этому рада. И, кажется, этот ответ был ключом и для плана на этот вечер. Пинки сейчас крайне тяжело. Возможно, Пинки сейчас умирает. Она никогда не попросила бы ничего такого вслух, но явно очень хотела, чтобы этот вечер достался ей одной. Вечериночная пони хотела свою, личную вечеринку. Возможно, одну из последних. И кем бы была Твайлайт, если немедленно не решила бы, что сегодня ей нужно окружить Пинки настолько плотным слоем любви и заботы, на какой она способна? Кем-то, наверное… но уж точно не хорошей подругой. Подхватив поднос с чашками и кексиками, единорожка решительно направилась в читальный зал.***
Дэши подхватила ключи зубами и аккуратно оторвала от бумаг. К счастью, доктор Стейбл спал совершенно беспробудно. Мотнув головой, пегаска прибрала ключи за щеку, чтобы не звенели, и решительно двинулась к двери. Разминка закончилась. Впереди самая опасная часть. Дэши тихонько заперла замок за собой, чтобы доктора никто не потревожил, и огляделась, а затем развернула на полу карту. Коридор расходился в обе стороны, и она была примерно посередине задания. Лестница на первый этаж, где находится стойка регистратуры, есть с обеих сторон, а вот ночной сторож в здании один. По какой лестнице он идет сейчас? Непонятно. Придется положиться на удачу. Мотнув головой по сторонам еще раз, пегаска выбрала правый путь и пошла по нему. Точнее, попыталась пойти. Крюк-кошка, болтавшаяся на поясе, зацепилась за стоявшее у стены деревце в горшке и постаралась отправить его на пол. Как здорово, что Дэши умела не только быстро и бесшумно хватать падающие вещи, но и ругаться про себя в опасной ситуации. Как же это было здорово! Окей, судьба, намек понятен. Рейнбоу Дэш двинулась в левую сторону. Проложенный по полу мягкий ковер замечательно глушил шаги, и пусть в палатах было тихо, расслышать пегаску не смогла бы бэтпони. Что уж там ночному сторожу! Кстати, и его шагов тоже не было слышно. Что за прелесть! Все шло как нельзя лучше. Радужная пони в два счета добралась до поворота на лестницу. Еще несколько шагов — и вот он, первый этаж. А там уже… — Леди, что вы здесь забыли в такую пору? — саркастично поинтересовался коротко стриженый пони с фонариком, стоявший сразу за поворотом. От неожиданности Дэши отшатнулась. Ее план был идеален… за исключением одной маленькой детальки. Она не учла, что сторож может стоять — и не издавать звука шагов. Пегаска попыталась было рвануть обратно в коридор, но судьба ее, видимо, обожала плохие шутки не меньше ее самой. А плохая шутка всегда повторяется как минимум дважды. Зацепившись — на этот раз за угол — крюк-кошка удержала пони на месте. Впрочем, времени придумать что-то другое не было. Дэши ничего не оставалось, как сделать еще один рывок.***
— Пинки, ну ты же знаешь. Так бывает, — произнесла Твайлайт мягким голосом, когда подруга закончила свой рассказ. — Жеребята иногда болеют внезапно, а там хочешь, не хочешь, придется отменить вечеринку. Не заражать же других. Зато представь: когда он выздоровеет, ты сможешь устроить ему сразу две вечеринки — одну в честь дня рождения, а другую по случаю того, что он переболел! Под конец Твайлайт улыбнулась, и Пинки, согревавшая копытца о чашку чая, призадумалась, немного помолчала и улыбнулась в ответ. На этот раз еще немного теплее. И это было так здорово, что даже здорово. Похоже, сегодня Пинки не хотелось плакать. А единорожка очень этого не хотела. Признавать это было как-то цинично, но причин тому было две. Разумеется, Твайлайт в принципе не хотела, чтобы Пинки плакала хоть когда-нибудь, но еще… еще она боялась, что не сможет удержаться. Вкус слез раз за разом возникал на языке, и лавандовая пони прекрасно помнила, к чему в прошлый раз привели мысли об этом вкусе. Сегодня же ни в коем случае нельзя было делать глупости. Твайлайт рассматривала лицо Пинки особенно внимательно, продолжая беседу. Пыталась ухватить все то, о чем говорила Дэши, а может быть… просто запомнить как следует. Как можно лучше. В какой-то момент она вдруг осознала, что у нее осталось не так-то много времени на это, и кто знает, увидит ли она эту улыбку через месяц? Через неделю? Через пару дней? Оказалось, что ресницы у Пинки довольно длинные и пушистые. Когда она улыбается, на щеках возникают едва заметные ямочки. Когда ей становится лучше, сначала начинает кудрявиться самый верхний завиток, а лишь затем — остальная грива. А в голосе постепенно начинали звучать колокольчики. Таких мелочей было много, и все их Твайлайт узнала за один-единственный вечер. Сколько же их можно увидеть за долгое время? И как только Твайлайт удавалось всего этого не замечать? Единорожке вдруг захотелось сделать что-то действительно особенное. Именно так. Не «было нужно», не «было важно», как она думала об этом до сих пор. Захотелось. И она легко сообразила, что именно. — Слушай, Пинки! — Да-а-а? — розовая пони ответила все еще немного глуховато, но с явным интересом. — А ты слышала когда-нибудь про осенний танец созвездий? Пинки скосила глаза в сторону, копаясь в голове. — Не-а. Но это же танец, а танцы это всегда весело! Он сложный? Его танцуют вдвоем или в одиночку? Ты же меня научишь? Твайлайт просто не могла не захихикать, левитируя шарфики с дивана. — Пойдем, глупышка! Я все тебе покажу. Взяв Пинки за копыто, Твайлайт устремилась в сторону балконной двери — той самой, за которой ждал ясной погоды в своем осеннем чехле телескоп.***
…и этот рывок удался на славу. Рейнбоу Дэш вложила в него все силы, что у нее были, и реальность поддалась, отпуская пегаску в свободный полет. А вот с крюк-кошкой пришлось расстаться. Кожаный ремень, удерживавший устройство на поясе, не выдержал издевательств и с треском порвался. Ну и плевать. Сейчас это уже неважно. Сейчас — пару секунд на прийти в себя и гнать в обратную сторону. Может быть, удастся успеть там. Или… Видимо, даже на второй раз шутка была недостаточно хороша. Ударившись об пол, крюк-кошка сработала, выстрелив в сторону двери в торце коридора. Попав точно в замок. Сбив его к алмазным псам. Явив взглядам сторожа и Дэши всклокоченную голубую пони, столь же удивленную, сколь и безумную на вид. Пегаска прекрасно помнила эту беднягу с прошлого больничного раза. Скрю Луз была хорошей, доброй кобылкой, но что-то когда-то пошло у нее не так, и теперь она искренне считала себя собакой. Как переговаривались между собой врачи, постепенно она шла на поправку, и Дэш была очень рада — но сейчас надеялась только на то, что выздоровела та не до конца. И на этот раз надежды оправдались. Зайдясь оглушительным лаем, пони опрокинула сторожа одним прыжком и унеслась вниз по лестнице. Суровому земнопони ничего не оставалось, кроме как броситься вслед за ней, мгновенно забыв о нарушительнице в черном костюме. Пегаска затаила дыхание и вслушивалась. Лай. Очень много лая. Возня. Довольно много слов, которые обычно не говорят при жеребятах. Испуганные сонные голоса. Опять возня. Наконец, резкий скрип — и звуки начали удаляться, отступая в ночь. Да! Найтмер меня поглоти, да! Вот он — шанс добраться до цели.***
Твайлайт наконец-то отстроила телескоп и жестом пригласила Пинки посмотреть. — Вот о чем я говорила! — разъясняла единорожка. — Лето и зима начинаются с солнцестояния, осень и весна — с равноденствия… но оно далеко не так эффектно. Поэтому принцесса Луна каждый раз устраивает что-то интересное в небе. Ну, до недавнего времени это делала принцесса Селестия, ну, ты понимаешь… Пинки Пай завороженно слушала, прильнув к окуляру. — Как-то оно не очень-то смотрится… — А ты глаз закрой! — фыркнула Твайлайт. — Да нет, не этот! И не оба! Да, вот теперь все замечательно. Видишь? — Ва-а-ау! — выдохнула Пинки, улыбаясь до ушей. В принципе, увидеть осенний танец кое-как можно было бы и без телескопа, иначе Луна бы и не старалась, но единорожка хотела показать его Пинки во всей красе. В многократном увеличении звезды из неярких точек становились весьма заметными, и будто бы даже линии созвездий сами собой проступали из космической черноты. Небо становилось целой историей, особенно в один из таких, знаменательных дней. — Пинки, — Твайлайт не могла не поделиться с подругой внезапно всплывшим из памяти знанием. — А ты знаешь, что по последним теориям некоторые звезды — никакие даже не звезды, а настоящие планеты, как наш Эквус или Луна? И там, возможно, даже живут другие пони — похожие на нас, и при этом совершенно иные. Иногда я гадаю: если мы с ними встретимся, сможем ли мы их понять? Единорожка ожидала многого, но не того, что волосы подруги мигом опадут. Пинки оттолкнула телескоп от себя, отвернулась и от Твайлайт. Подошла к краю балкона и уставилась в никуда. Твайлайт не знала, что делать. Тихий голос подруги был едва различим в шуме ветра: — Знаешь, Твай… иногда я ощущаю себя одной из тех пони. Которые с другой планеты. То есть… у меня много друзей, да. Это так. Целый Понивиль, да еще окрестности. Да еще… Неважно. И вроде бы все готовы мне помочь. Но все же некоторые вещи я не могу сказать никому. Твайлайт очень, очень хотела понять — но не понимала. В конце концов, это же… это же Пинки! Любой в городке рад выслушать ее, тем более близкие друзья… — Ладно, Твайлайт, — проговорила Пинки, не дождавшись ответа. — Прости. Зря я тебя вывожу. Тебе совершенно не о чем беспокоиться. Земнопони обернулась к подруге. Ветер трепал ее распрямившиеся волосы, а взгляд… взгляд показался Твайлайт знакомым. Нет, он был совершенно иной чем в тот раз, но было в нем что-то такое же. Как в тот раз, когда эта фраза прозвучала впервые в уютных стенах Сахарного Уголка. И Твайлайт поняла. Поняла, уже бросившись вперед. Неуклюжие, но нежные, лавандовые объятия оплели безвольную Пинки. Твайлайт прижала ее мордочку к своему плечу и сказала на ухо, так, чтобы подруга поняла — эти слова предназначаются ей и только ей: — Обещаю тебе: ты больше никогда не будешь для меня «это же Пинки». Ты можешь рассказать мне абсолютно все. И Пинки рассказала.***
Дэши спланировала вниз на первый этаж. Да, приемный покой теперь явно стоило переименовать на время. Скажем, в приемный бардак. По крайней мере, выглядел он теперь именно так. Переступая через мокнущие в кофейных лужах обрывки халатов, пегаска подошла к стойке регистратуры. В распахнутые двери, повисшие на покосившихся петлях, рвался осенний ветер. Уже осенний, машинально отметила для себя Дэш. Ветер восторженно листал приемные журналы, но найти нужный не составило труда — к счастью, он валялся прямо на самом верху, прижатый кружкой на последней заполненной странице. Радужная пони не отказалась от пары глотков, отматывая журнал ближе к началу. Так. Так. Почти. Вот уже примерно нужная дата, где-то вот эти записи… Та-а-ак… Ох! Дэши с места выстрелила в ветреную тьму за дверями больницы. Ей срочно нужно было рассказать все Твайлайт.***
Единорожка оперлась о стену и сползла, выставив вперед задние копытца. Силы разом покинули ее. Она не могла поверить ну вот так сразу. Нет, не Пинки. Тому, насколько все оказалось иначе, чем она представляла. Да, конечно, она допускала, что ошибается, и рада была об этом узнать, но… — Вот поэтому я такая последние дни, Твай. Наверное, это смешно, что элемент Смеха настолько неуверен в своей способности… быть элементом Смеха — но это так. И я правда не знаю, что с этим делать, и… — Пинки, — Твайлайт улыбнулась подруге, устало, но так нежно, как только смогла. — Не волнуйся ни о чем. Мы начнем готовиться уже завтра, и обязательно что-нибудь придумаем. Единорожка протянула вперед копыта, и Пинки благодарно рухнула ей на грудь. Твайлайт зарылась мордочкой в ее кудри, но один вопрос все же требовал ответа. Еще одного. — И все же. То, что твои слезы сладкие, совершенно точно не связано ни с какой болезнью? — Ага. Совершенно точно, — Пинки мгновенно разнежилась и мурчала как ленивый котик. Да, ее проблема никуда не испарилась, но теперь, выговорившись и сбросив часть груза со своей спины, она позволила себе немного отдохнуть. — Ты абсолютно уверена? — Через сердце на луну… — розовая пони с готовностью начала декламировать клятву, но Твайлайт остановила ее. — На самом деле, это не так важно. Я ведь не хочу, чтобы ты когда-нибудь заплакала вновь — так что твоей тайне суждено остаться тайной. Пинки вдруг приподнялась на передних копытах, смотря Твайлайт прямо в глаза. — Я так не думаю. — Почему же? — Ну, как тебе сказать… — Пинки загадочно отвела взгляд. — С чего ты взяла, что все ограничивается одними только слезами? Мордочка Твайлайт выражала совершеннейшее непонимание. Испарившееся в тот же миг, когда губы Пинки встретились с ее губами.