Стихия

      — Удивительно ветреная стоит погода, — сдержанно заметил мистер Кенуэй, плотнее запахивая отвороты плаща.       Шэй проследил за движением его рук, отметил белоснежные батистовые манжеты рубашки, выглядывающие из-под плотного сукна с золоченой нитью. Отметил и строгость и чопорность этого движения: определенно, не холод заставлял наставника поддергивать тонкий батист. Тоненькая до полупрозрачности ткань не защитила бы и от летнего бриза на жарких островах, что уж говорить о сыром ветре с залива, терзавшем северные районы Нью-Йорка.       — И этот ветер будет только усиливаться, — заметил Шэй. — Норд-ост.       К черту разговоры о погоде! Шэю хотелось поговорить о чем-то более важном. А тем временем северо-восточный ветер действительно усиливается, пока они тут, как два приличных джентльмена, гуляют по предместьям и беседуют о всякой ерунде.       Однако мистер Кенуэй почитал такие прогулки полезными. Во время них он нередко делился размышлениями об истории Ордена, и Шэй понимал, отчего так. Мистер Кормак, недавно посвященный в тамплиеры, знал эту историю... так сказать, не с лучшей стороны.       Нельзя сказать, что Шэй уж совсем ничего не делал. За время долгосрочной стоянки в доках «Морриган» не только починили, но и неплохо усовершенствовали, при этом изрядно опустошив трюмы. Но этого Шэю определенно было мало, его деятельная натура противилась безделью, и он — с молчаливого одобрения нового наставника — взялся за укрепление связей в Нью-Йорке. Конечно, с мисс Дженсен ему в этом не тягаться, это Шэй осознавал, однако прикормленным ею бандитам пришлось потесниться. Несколько кровью отвоеванных районов преобразились — там хотя бы стало возможно ходить без опасений быть подстреленным.       Отчасти от угрызений совести, отчасти — из здравого рассудка, мистер Кормак вкладывался и в строительство. Но все это были разовые акции или чужой труд, а душа просила... чего-то. Либо действия, либо отдыха, но ни тем, ни другим назвать жизнь было нельзя.       Мистер Кенуэй теперь принимал большое участие в жизни подопечного. Заглядывал на «Морриган» или в гостиницу, пока «Морриган» стояла в доках. Приносил манускрипты, повествующие о былых делах Ордена, и не читать их было нельзя, потому что наставник непременно интересовался мнением о прочитанном, приглашал на прогулки, рассуждал.       Этим Орден сильно отличался от Братства. В Братстве Шэй тяготился другим.       В Братстве его постоянно натаскивали, учили двигаться, сражаться. Готовили к практическим трудностям, и всем этим — не без труда — Шэй овладел. Однако задушевные беседы со старшими велись редко. Гораздо чаще приходилось достигать понимания, зализывая раны и выслушивая, что он сделал не так.       Однако нынешний наставник понял его замечание правильно — и не попытался уклониться от разговора:       — Нас всех тревожат эти веяния, не стану скрывать, — он сокрушенно качнул головой. — Но... Простите, мне не хочется перед вами скрывать. Все мы знаем, что вы прошли нелегкий путь, и понимание досталось вам дорогой ценой. И, конечно, все мы ценим те умения и, главное, знания, которые вы приобрели до того, как печальная правда открылась перед вами. Вы молоды, полны сил, и вам хочется добиваться целей и приносить пользу. Однако теперь вы приверженец порядка, а порядок начинается с осознания.       Шэй даже постоял несколько секунд, а потом почти бегом догнал собеседника, который даже не сбился с размеренного шага. Шэй многое бы хотел сказать, но не находил слов — всё, что приходило в голову, лишь показало бы, что он еще не готов. И все-таки промолчать он не мог:       — Мистер Кенуэй, я понимаю. Понимаю, как важно иногда остановиться и осмыслить, что происходит. Но взгляните вокруг! Эта война...       Однако закончить ему наставник не дал:       — Если вам так хочется...       — Да! — горячо подтвердил Шэй. — Я действительно обладаю оружием против ассасинов. Я знаю их приемы, знаю, как они мыслят и принимают решения. Я мог бы принести больше пользы, чем изучать книги по истории! Дайте мне настоящее дело — и я охотно буду изучать историю перед сном, когда «Морриган» уже будет в пути.       Внезапно мистер Кенуэй остановился. Шэй настолько этого не ожидал, что по инерции сделал еще несколько шагов, и лишь потом обернулся, постаравшись сделать это со всей возможной непринужденностью. В душе всколыхнулась тревога — наставник никогда себе такого не позволял.       Он вообще никогда ничего себе не позволял. Беседовал приветливо, проявлял участие, но сам был настолько безукоризненно, выверенно сдержан...       — Дело, мистер Кормак? — он слегка улыбнулся, когда Шэй внимательно всмотрелся в его лицо. — Дело можно будет делать тогда, когда мы поймем, куда двигаться и как поступить лучшим образом. Не спорю, бывают моменты, когда промедление смерти подобно, но делать что-то, а потом изучать результаты содеянного — это несколько другой путь. Не так ли, мой друг?       Шэй невольно вспомнил Лиссабон — и почувствовал, что скулы заливает горячей волной. Нет, такой путь не для него. Он не знал, заметил ли краску стыда наставник, однако голос мистера Кенуэя прозвучал не только сурово, но и открыто:       — Вы знаете противника не только по жестокой истории. Вы знаете их... лично. Вы можете предположить, что они будут делать и куда отправятся. Я сам пойду с вами, если вы подскажете, где искать. Пока... Пока мы потеряли только двоих людей. Одного из них я тоже знал.       — Я понимаю, — Шэй склонил голову, чтобы тот не прочел ничего в глазах. — Мне следовало самому предложить... Нет, мне следовало сначала узнать, а потом...       — Нет, мистер Кормак, — наставник вновь улыбнулся и зашагал так же размеренно. — Как раз сейчас вы все сделали правильно. Таиться от других, действовать на свой страх и риск, стремиться к результату любой ценой... Это ведь тоже не ваш путь, верно?       — Верно, — Шэй даже улыбнулся.       Он только что получил пару болезненных уколов от наставника — вроде тех, какими «награждала» Хоуп своими кинжалами, когда он недостаточно ловко пытался «убить» ее. Но сейчас это вовсе не было так постыдно и так болезненно-остро. И дело тут, конечно, не в остроте клинков.       Просто мистер Кенуэй действительно его понимал. Слишком хорошо понимал бывшего ассасина. Настолько хорошо... Шэй нахмурился. Он вдруг осознал, что знает про наставника не так уж и много. Нет, разумеется, он уже успел узнать о его успехах в извечной борьбе, но почти ничего не знал про него лично. То же самое можно было сказать про Ахиллеса, но из Ахиллеса — это тоже уже можно было сказать без прикрас — вышел неважный наставник.       — Вам часто приходится нанимать людей на борт «Морриган»? — вдруг спросил мистер Кенуэй и спешно пояснил свой интерес. — В наши времена на море неспокойно, да и слухи о том, что вы обзавелись парой кораблей, мне доставили в первую очередь.       Шэй не понимал, к чему задан вопрос, но ответил честно:       — Я ни разу никого не нанимал за деньги. То есть, конечно, я плачу жалование команде, и без ложной скромности скажу, что довольно щедро. Но все эти люди добровольно захотели идти под моим парусом. Большинство из них обязаны мне жизнью.       — И часто вам приходится... нанимать еще? — аккуратно поинтересовался Кенуэй.       Шэй посмотрел в сторону. Над Нью-Йорком начинали сгущаться сумерки. Быстро темнело, но не оттого, что вечер наступал слишком скоро, а потому что холодный северо-восточный ветер приносил с собой низкие и обвислые дождевые тучи. За беседой Шэй этого не замечал, да это и не слишком его беспокоило — тому, кого регулярно с ног до головы окатывает ледяными брызгами северных морей, не пристало бояться дождя. Однако вопрос наставника задел за живое — и на душе потемнело так же быстро. Несмотря на всю деликатность, суть вопроса оставалась неприятной.       — Чаще, чем мне бы хотелось того, — вот теперь сдержанность пришла сама.       — Не удивлен, — мистер Кенуэй кивнул. — Я слышу в ваших словах горечь и разделяю ее. И, конечно, вы поймете, если я скажу вам, что мне так же горько терять своих людей, как вам — ваших. Но разница все же есть. Для того, чтобы нанять отчаянного парня или даже настоящего моряка-китобоя, много не нужно. Для того, чтобы отыскать подходящих для Ордена людей и дать им не только умения, но и знания, требуется время. И ваши люди, и мы с вами, — все мы понимаем, на что идем.       Шэй вздохнул. Слова наставника упали на благодатную почву — он и сам был обязан жизнью и мистеру Кенуэю, и его друзьям. Ничуть не лучше, чем Гист — ему самому. Что уж говорить о тех, чьи тела упокоились под водами Атлантики; кто отдал жизнь за «Морриган». Но разница, он понимал, все же есть.       — Я найду их, — пообещал он мистеру Кенуэю, не уточняя, кого именно. — Обещаю.       На землю упали первые капли дождя, но наставник не сбился с ровного шага, хотя вокруг немедленно воцарилась неразбериха. Фермеры суетились вокруг своих огородов — что-то прикрывали, что-то утаскивали под крышу или в дома. Женщины торопливо снимали сырое белье, кто-то поспешно утаскивал сено в сарай; кто-то, напротив, прикрывал сеном поленницу. Шэй машинально отметил, что поленница, прикрытая сеном, выглядит почти так же, как большой ворох, а это было... неприятно.       Шэй видел тучи и мог сказать со всей определенностью — грядет не просто дождик. Грядет ливень, и хорошо, если обойдется без луж по щиколотку и сломанных ветром ветвей. Вести неторопливые беседы, когда вода стекает по лицу и струится за шиворот, вряд ли будет возможно.       И тут мистер Кенуэй проявил первые признаки беспокойства:       — Кажется, нам стоит поторопиться. Точнее, вам стоит поторопиться, чтобы успеть на «Морриган» до грозы.       — Уже? — Шэй даже растерялся.       Гроза грозой, но он как-то не ожидал, что наставник отправит его... домой. В самом деле, они же не модницы в бархатных платьях, чтобы бояться замочить подол. Вымокнуть, так или иначе, придется, так почему мистер Кенуэй готов прервать встречу, не расспросив даже об альманахе, который Шэй старательно читал, стоя за рабочим столом? Садиться опасался. Понимал, что если сядет, то точно заснет — чтение было удивительно скучным и нудным.       — Ветер усилился, — мистер Кенуэй тревожно посмотрел в небо и еще плотнее затянул отвороты на груди. — Я полагал, гроза разразится к ночи, и мы с вами успеем плодотворно побеседовать, однако теперь вам будет лучше вернуться к себе. Я загляну к вам завтра, если у вас еще нет планов на вечер.       Шэй тоже мельком взглянул на тучи, на вздымавшийся под порывами ветра песок, который еще не успело прибить дождем, и вдруг спросил:       — А где живете вы?       Наставник разом потерял свое рассеянно-добродушное расположение и ответил — видимо, от неожиданности:       — В нижнем Манхэттэне.       Шэй машинально прикинул — довольно далеко от штаба Ордена. И тем более странным казалось то, что мистер Кенуэй предпочитает встречи в Кингс-Фарм.       — Вы не успеете, — сорвалось с губ раньше, чем сам Шэй успел подумать.       В голове мелькнула мысль пригласить соратника на «Морриган», но Шэй быстро ее отверг. Отсюда до порта Шэй знал довольно удобную дорогу — но она пролегала в основном по крышам зданий. Представить себе чопорного наставника, несущегося по крыше, ему не удалось.       — И что из того? — мистер Кенуэй остановился и повернулся к нему лицом.       — Мы могли бы поговорить где-нибудь поблизости, — предложил Шэй.       И вдруг — впервые, пожалуй, после убийства Адевале увидел на лице наставника растерянность. Тот снова одернул белоснежные манжеты и отрицательно покачал головой:       — Я хорошо знаю город, но...       — Но? — мысль о том, чтобы узнать соратника лучше, снова мелькнула в голове, и на этот раз Шэй возможностью воспользовался. — И вам, и мне довольно далеко добираться. И мы с вами не закончили разговор.       — Нам... — мистер Кенуэй явно находился в сомнениях, но Шэй видел в подобном возможном развитии событий сплошные плюсы.       А потому он предложил прямо:       — Если вас смущает вопрос безопасности... Я знаю поблизости таверну. Так себе заведение, но я там бывал и могу гарантировать — никто из местных завсегдатаев не захочет иметь со мной дела. А если за нами следят ассасины, то им все равно — фермы или кабак.       Казалось бы, утверждения были достаточно убедительными, и все-таки мистер Кенуэй явно медлил.       Резким порывом ветра обожгло лицо. Пора было уже решаться на что-то. Сверкнувшая молния на несколько мгновений ослепила Шэя, а потом и раздался глухой, угрожающий раскат грома. Гроза приближалась.       Мимо, ругаясь на скверном английском, пробежали двое стражников. Шэй безотчетно посторонился, привычно пропуская, чтобы не нарываться на проблемы, и заглянул в глаза соратнику. Тот был серьезен и сосредоточен. И уж конечно, на лице его не отражалось ничего из того, что хотел понять и осознать мистер Кормак.       — Я знаю город лучше, чем кто-либо, — заверил мистера Кенуэя Шэй. — Я вырос здесь. А теперь, вернувшись, успел много где побывать. Соглашайтесь, мастер Кенуэй, я обещаю — вам ничто не будет угрожать.       — Хорошо, — кивнул тот, но лицо его все равно выражало сомнение. — Ведите.       Шэй отправился вперед. Раньше он только следовал за своим наставником, командиром, соратником... Впрочем, передвигаться стало не в пример легче. Праздный народ попрятался, работников стало много меньше — все, кто мог, стремились укрыться от непогоды. Даже уличный музыкант со своей скрипкой поспешно сложил инструмент и удрал. И этому Шэй был только рад. Он любил музыку, но бесконечно повторяющаяся мелодия, которую играл скрипач, надоела до зубовного скрежета.       Оказавшись на нужном перекрестке, Шэй негромко произнес:       — Здесь.       Мистер Кенуэй поймал взгляд, устремленный на дверь, и заметил:       — Я здесь тоже бывал. Через пару домов отсюда — «Корона», отличная лавка с отличными винами.       Неожиданно Шэй почувствовал себя виноватым и предложил:       — Так, может, туда, если вам там удобнее?       — Нет, — наставник качнул головой. — Это именно лавка. Там можно только купить, но не пить. Идемте, мистер Кормак.       Дождь с силой хлестнул по крышам и мостовым.       Шэй решительно толкнул дверь в таверну — и по ушам ударила типичная кабацкая песня, которую громко горланил местный музыкант. Шэй не слышал шагов позади, но в таком шуме это было немудрено. Кроме «певца» тут еще и гомонили разнообразные личности, раздавался визгливый женский смех, а над столиком, где играли в карты, стояла крепкая ругань. Почти настолько же крепкая, как и запах сивухи.       Шэй провел соратника в самому удобному столу в углу — и вышибалы, которые обычно норовили стрясти за удобное место пару монет, даже не пошевелились. Навсегда запомнили первое посещение капитана Кормака, закончившееся девятью выбитыми зубами и двумя сломанными челюстями. Сам Шэй тогда порвал рукав о нож одного из противников и обзавелся потрясающим фингалом. Мистер Кенуэй эту «красоту» тоже видел, но ни слова не сказал.       Трактирщик тоже не лез. Он с первого раза запомнил предпочтения гостя, и к Шэю с мистером Кенуэем устремилась девица с подносом. Девица была пышная и неухоженная, зато пиво здесь было хорошее — правда, это Шэй только на второе посещение распробовал.       Мистер Кенуэй принял в руки тяжелую кружку, но не пил, а лишь отставил ее на столешницу. Шэй вновь почувствовал себя неуютно и спросил прямо:       — Магистр, что-то не так?       И увидел, как насмешливо взметнулась вверх бровь соратника. Голос Кенуэя звучал скептически:       — Я никогда не... Послушайте, мистер Кормак, мне доводилось бывать во многих местах, не всегда приятных. Но я всегда приходил для того, чтобы выполнить свою работу и уйти. Отдыхаю, так скажем, я в подобном месте впервые.       Шэй приложил все усилия, чтобы ничто не отразилось у него на лице. Титаническим трудом не подавился и не сделал чего-нибудь еще столь же глупого. Поднял кружку, отсалютовал ею и поинтересовался вполне вежливо:       — А где обычно вы отдыхаете?       Мистер Кенуэй едва уловимо пожал плечами и все-таки отпил из кружки. На лице его мелькнуло странное выражение — будто бы одновременно удовлетворенное и озадаченное, но он ответил:       — Отдыхать мне доводится не так уж и часто. В последнее время я провожу свой досуг с вами. Иногда выбираюсь в театр. Труппа Халлема, может, не слишком профессиональна, но мне нравятся их постановки. К тому же, выбора все равно нет... В детстве и потом, много позже, я частенько бывал в Ковент-Гарден. Если выдается свободный вечер, провожу его в обществе бокала, сигариллы и хороших книг. А вы?       Шэй понял, что это как раз тот случай, когда абсолютно честно отвечать никак нельзя. Ему вообще потребовалось время, чтобы свыкнуться с мыслями. Театр! В детстве Шэй шлялся по улицам Нью-Йорка в компании таких же оборванцев. Основными занятиями этой компании было вдоволь набегаться, раздобыть табака и, если повезет, подзаработать мелочи. Ныне требования Шэя возросли разве что в качественном плане: теперь он мог позволить себе дорогих шлюх и хорошие вина, хотя, конечно, на это время появлялось нечасто — тут уж Шэй сам чувствовал угрызения совести, когда вместо дела занимался черти чем.       С губ невольно сорвалось:       — И вы никогда, даже в юности, не... — голос прервался, но Шэй мужественно закончил. — Не играли в карты, не пили с незнакомцами, не...       Бровь собеседника взметнулась вверх, и Кенуэй насмешливо ответил:       — Мое детство прошло в Лондоне, юность — во Франции, в замке под Труа. В детстве отец запрещал мне... неподобающие знакомства, а позже я был лишен столь... занимательных возможностей. Не знаю уж, к добру или к худу.       Шэй внимательней вгляделся в собеседника и вдруг задался вопросом, сколько тому лет. При первой встрече он было решил, что новому знакомому чуть за сорок, но теперь, когда губы мистера Кенуэя кривились в едва заметной иронической улыбке, пришел к выводу, что тот моложе. Лет тридцать пять, быть может. А раз так, то разница в возрасте была не столь уж велика. Сам Шэй отметил двадцативосьмилетие, но никогда, как сейчас, он не чувствовал себя настолько... мелким шалопаем.       — Честно говоря, я редко отдыхаю, — нужные слова, наконец, нашлись. — Отец говорил, у меня «шило в заднице». Но если доводится, то... Могу выпить с командой или погулять в городе.       Это был максимум, на который Шэй был способен. Больше ничего сказать наставнику он не мог.       — Эти типы, — Кенуэй указал подбородком на вышибал, — боятся вас, как огня. Догадываюсь, почему.       — Ну да, — Шэй покаянно кивнул, но быстро пришел в себя. — Но это действительно нужно. К трактирщикам всегда стягиваются нужные и полезные сведения, с ними стоит дружить. Но чтобы тебя начали уважать, приходится... доказывать.       Мистер Кенуэй улыбнулся — теперь уже вполне отчетливо — и негромко уронил:       — Учитывая то, что ваш небольшой флот выполняет... наши просьбы, это и в моих интересах. Что ж, когда-то меня учили, что никакое знание — не лишнее. А в вашей компании мне, пожалуй, ничто не грозит. Думается мне, я бы и сам мог дать отпор, но до этого лучше не доводить.       Шэй улыбнулся в ответ:       — Вы хотите, чтобы я показал вам..?       — Покажите, — наставник усмехнулся. — Мне что-то подсказывает, что мой опыт игры в карты не поможет мне выиграть здесь.       — Абсолютно не поможет, — фыркнул Шэй. — Здесь требуется иное. Вы играете в вист?       — И весьма неплохо, — заметил наставник.       — Значит, не откажетесь стать моим партнером?       — Не откажусь, — мистер Кенуэй проследил за движением и поднялся, как только Шэй, непринужденно перехватив кружку, отправился к столам для игры.       Местный распорядитель попробовал что-то вякнуть, но Шэй лениво подбросил монетку — и тот быстро ее перехватил.       — Прошу, господа, — голос распорядителя стал льстивым. — Присаживайтесь. Желаете игру два на два?       — В вист, — коротко бросил Шэй.       Распорядитель споро организовал столик, но стулья для новоявленных партнеров стояли рядом, и мистер Кенуэй вопросительно уставился на мистера Кормака:       — Разве не положено садиться в шахматном порядке?       — Положено, — насмешливо отозвался Шэй. — У этих господ на всё положено, простите мне мою грубость. Это делается не для нас с вами, это делается для того, чтобы местным было легче надувать пришлых. Но и нам это даст преимущества.       Разумеется, Шэй владел некоторыми приемами, полученными еще в детстве. Отец за такое регулярно раздавал ему подзатыльники, но кое-чему Шэй выучился. Партия велась «до пяти», ставки возрастали пропорционально. От мистера Кенуэя не было никакого толку — он играл честно, и только на последнем, четвертом, круге вдруг едва заметно склонился к плечу и шепнул:       — В этом раунде король треф уже вышел. Почему же он опять на столе?       — Потому что дама пик тоже вышла, — почти неслышно ответил Шэй и выложил даму пик.       — Однако, — задумчиво проронил мистер Кенуэй и замолчал.       Подсчет взяток недвусмысленно показывал, что победа останется за тамплиерами, когда один из соперников вдруг шлепнул картами об стол. Шэй напрягся — и не зря.       — Шулеры! — тонко возопил соперник.       К нему немедленно заспешил распорядитель, вышибалы тоже оживились. Шэй поднялся, готовясь к драке, и вежливо поинтересовался:       — Доказательства, господа?       И вдруг — Шэй даже головой мотнул — мистер Кенуэй... подмигнул. Отчетливо подмигнул! Вся поза наставника явно указывала, что он готов к драке, но...       — Не ссорьтесь, уважаемые, — распорядитель ловко вклинился в конфликт — должность обязывала. — Есть ли у вас доказательства? Обвинение весьма серьезно.       Шэй только глаза закатил. Можно подумать! Да здесь такие обвинения звучали день через два.       — В любом приличном клубе это было бы поводом для дуэли, — заметил мистер Кенуэй.       — А сейчас и будет... дуэль, — хмыкнул Шэй. — Нас двое, их — как минимум четверо.       Распорядитель еще что-то верещал, когда на Шэя рванулся более тяжелый соперник. Шэй легко отбил первый удар и торопливо оценил поле будущего боя. За противников по игре вмешались трое, все вооружены. Вышибалы подошли ближе, но явно вмешиваться не собирались — хватило первого раза. Прочие игроки потеснились, освобождая место для драки.       Больше врагов не намечалось, а потому Шэй был спокоен. Они еще не знают, с кем связались. Мелькнула и другая мысль: он планировал только показать наставнику, как играют в карты по-американски, но, кажется, жизнь подкинула бо́льшие возможности...       Первого, массивного, Шэй легко обставил. Обманным движением рванулся в сторону, а когда тот тяжело развернулся, легко вскочил на стол и обрушился на соперника всем весом. Здоровяк охнул, Шэй услышал хруст ломающейся кости, но не успел оценить, какие повреждения нанес. Скорее всего — перелом ключицы или ребер, точнее было сложно сказать. Но соперник еще шевелился и катался по полу, из чего можно было сделать вывод, что жить будет. Что ж, повезло, таким ударом можно было и шею сломать.       Второго Шэй коротко ударил в грудь. Знал, что боль острая, нестерпимая, но недолгая, а потому поспешно вдарил по ногам и обрушил на голову противника двойной кулак. Поворачиваясь, успел ударить по ребрам одному из нападающих на наставника. Краем глаза заметил, как виртуозно тот дерется. Врагов против него было трое, все вооруженные клинками, но мистер Кенуэй успевал не только отражать удары, но еще и сам...       И все-таки ему стоило помочь. Шэй развернулся и выпустил скрытые клинки, пронзив спину одного. Тот кашлянул, захрипел, и Шэй поспешно убрал оружие. Ни к чему, чтобы это видели. Противник повалился на пол, все еще надсадно дыша и издавая влажные звуки. Видно, кровь горлом пошла.       Мистер Кенуэй махнул саблей — и двоих противников, выставивших против него мечи, разметало. Сила, приданная движению, заставила их отступить, и Шэй легко приставил к горлу ближайшего клинок. Враг дернулся, но убивать его мистер Кормак не стал — легонько полоснул лезвием, чтобы почувствовал, а потом сильным пинком отбросил подальше. Хотел было помочь и с пятым, но наставник, который явно вел борьбу не на поражение, вдруг подставил сопернику подножку, а когда тот ухватился за стол, чтобы не упасть, и заметил так же ровно, как будто не дрался с превосходящими силами неприятеля:       — Ваша рука недостойна держать оружие.       И с этими словами пришпилил ладонь противника к столешнице. Реву, который издал враг, позавидовал бы и медведь. Шэй торопливо поинтересовался:       — Все в порядке?       — Воротник сбился, — с досадой отозвался мистер Кенуэй. — Теперь мешает.       Шэй вдруг ощутил неловкость. Он сам, готовясь ко встрече, долго одевался и приводил себя в порядок, трижды перевязывал волосы, чтобы выглядеть пристойно. А теперь, конечно, одежда смялась, волосы растрепались... Перед наставником было немного стыдно.       Вокруг как-то мгновенно стало тихо. Один из бывших противников еще сучил ногами на полу, второй подвывал под столом, третий с громкими стонами пытался вырвать кинжал и освободить руку. В наступившем молчании как-то очень одиноко прозвучал испуганный голос разносчицы:       — Пива господам?       Шэй только сейчас отметил, что одна из кружек опрокинулась — и вкусный эль уже успел впитаться в доски пола. Жалко.       — Господа, — робко заметил распорядитель, — позволите на два слова?       — Ну? — Шэй окончательно успокоился и отвел того в сторону.       Мистер Кенуэй последовал за ними — то ли не желал оставаться один, то ли тоже хотел услышать, что скажут.       — Вам бы, мистер, теперь уходить отсюда побыстрее, — выдавил распорядитель. — Эти, которых вы побили, непростые парни. У них кто-то и повыше есть, а вы одного точно... того... к праотцам. Зуб даю, кто-нибудь уже несется докладываться. Если прибудет подкрепление...       — Там дождь, — не проникся Шэй.       — Он прав, — вдруг раздался за плечом тихий голос наставника. — А что, если это люди вашей знакомой? Тогда нам не следует ввязываться в конфликт... раньше времени.       Шэй кивнул — со вздохом. Не хотелось уступать, но если это и впрямь люди Хоуп, то лучше бы уйти до того, как здесь появится кто-то, кто сможет ей лично рассказать о том, каковы из себя были чужаки.       — Заберите кинжал, — коротко посоветовал Шэй наставнику. — Не нужно, чтобы у них оставались свидетельства.       — Несомненно, — кивнул тот и вдруг снова улыбнулся — так же светло и открыто, как и раньше. — А у вас занимательный досуг. Немного не в моем вкусе, но скучным его не назвать.       — Взаимно, — фыркнул Шэй.       На душе потеплело. Наставник явно не держит зла, хотя и вряд ли способен оценить, что это действительно хороший отдых. Мало что бодрит больше, чем победный бой.       — Уходим? — позвал его мистер Кенуэй, и Шэй опомнился.       Действовать нужно быстро.       — Да, но... — он вдруг нахмурился. — Но мы с вами так и не закончили разговор. Не угодно ли отправиться со мной в порт? Даю слово, больше таких... неприятностей не будет.       Мистер Кенуэй кивнул с достоинством:       — После всего, что случилось, глупо будет отказываться. Если вы приглашаете, я охотно пойду с вами. Заодно обсудим это маленькое недоразумение. Признаться, мне любопытно. Ваши... американские корни интересуют меня.       Мистер Кормак чувствовал одновременно и гордость — как бы наставник ни оценил происходившее, но явно оценил; и сомнение — слова об американских корнях прозвучали уж как-то слишком... Слова этому подобрать не удавалось, но, кажется, мистер Кенуэй был невысокого мнения об американцах. Шэй вроде бы от кого-то слышал, что наставник родом из Лондона, а у англичан, как известно, невысокое мнение обо всех, кто с континента, но до того он никак не проявлял этого — в Ордене были люди родом из совершенно разных мест.       Обо всем этом Шэй думал ровно до того момента, пока не распахнул дверь на улицу. Оттуда тотчас рвануло порывом ледяного ветра, а лицо обдало противной моросью разбивавшихся о табличку наверху капель. Дождь лил, как из ведра. По мостовой струилась вода — куда-то в сторону порта, портовые районы были заметно ниже. Шэй шагнул за порог, чувствуя, как по коже чувствительно бьет холодными каплями дождя, а потом замер. Чинно шествовать на «Морриган»? Ничего глупее он себе и представить не мог.       Мистер Кенуэй к дождю относился явно философски, однако поспешно произнес, едва вышел вслед за ним:       — Если вы знаете короткую дорогу...       — Знаю, — на Шэя вдруг снова напал азарт — совсем как за игрой.       — Тогда ведите.       Шэй с сомнением оглянулся на собеседника, но, вспомнив, как тот подмигивал, счел, что тот вполне способен... Да и проверить умения наставника не только за неспешной беседой, но и на практике было любопытно.       — Тогда следуйте за мной, — бросил Шэй и первым отправился в путь.       Путь этот, конечно, не пролегал широкими улицами. Капитан Кормак с самого начала свернул в узкий проход, пробежал по чавкающей траве, перемахнул через забор и крышей сарая пробрался на другую сторону квартала. Там он приостановился, примеряясь, чтобы спрыгнуть — и собирался было дожидаться, пока наставник нагонит его, однако оказалось, что мистер Кенуэй совсем не отстал. Очевидно, тамплиеров учили не хуже.       И все-таки очень хотелось увидеть это воочию. До того Шэй не оглядывался, а теперь не мог отделаться от желания поглядеть, как чопорный и неторопливый мистер Кенуэй перемахивает через заборы.       Шэй машинально прикинул, как будет лучше пройти дальше. Если бы он шел один, то, несомненно, предпочел бы взобраться на трехэтажный жилой дом, а оттуда уже — по ветвям деревьев добраться двумя улицами западней, однако это уже может оказаться спутнику не по плечу, а поставить его в неловкое положение Шэй не желал. Оставался менее экстравагантный путь — через две помойки и рынок.       Мистер Кормак повернул, почти бегом пробежал по улице, перемахнул через ограждение и застыл, предвкушая зрелище. И дождался! Наставник изящно, но грузно перевалился через каменную стену, а лицо у него при этом было... Как будто он одновременно желал понюхать розу в петлице и покрыть площадной руганью и дождь, и Нью-Йорк, и ассасинов.       Дальше, впрочем, было не лучше. Мимо первой помойки пришлось пробегать узкой тропкой, которая и раньше чистотой не отличалась, а под дождем раскисла в склизкую кашу. Рынок ожидаемо был пуст, там удалось пройти без труда, хотя Шэй буквально кожей чувствовал, что там даже в такое время неспокойно. В более приятных погодных условиях нельзя было пройти по этим местам, не столкнувшись с наемником или с парочкой головорезов. Что поделать, торговля — и на воде, и на земле — была делом опасным.       Мимо второй помойки Шэй пробегал, зажав нос. Она располагалась совсем близко к порту, и туда, видимо, сегодня кто-то выбросил тухлую рыбу. Не одну и не две, а, да направит Отец Понимания обоняние в другую сторону, не меньше двух ящиков. Наставник и тут не отстал, хотя Шэй слышал позади что-то вроде короткого страдальческого стона. Впрочем, стоило повернуться — и он уже не успел увидеть выражения лица мистера Кенуэя. Тот раскраснелся, но по-прежнему хранил на лице невозмутимость.       И голос его прозвучал абсолютно ровно, когда он поймал взгляд:       — Если я не ошибаюсь, мы почти на месте.       — Верно, магистр, — кивнул Шэй, особенно отчетливо ощутив, как по лицу ползет крупная холодная капля — и стекает прямо под воротник. — У меня найдутся и бренди, и ром, чтобы согреться.       — Это было бы неплохо, — заметил наставник и даже под проливным дождем безукоризненным жестом указал в сторону пристани. — Поспешим?       Шэй мог бы возразить, что терять им уже абсолютно нечего. Сам Шэй чувствовал, что промок до нитки, да и одежды спутника уныло повисли, но отказать на столь вежливый жест... Это казалось величайшим неуважением, несмотря на драку и последующую беготню по городу.       До «Морриган» добрались в молчании. Мистер Кенуэй печально хлюпал дорогими одеждами; Шэй чувствовал, что на каждом движении обдает брызгами всё на расстоянии полутора ярдов. Да, ром сейчас был почти необходим — в исключительно профилактических целях.       На «Морриган» было тихо. Никто не орал и не спрашивал громогласно о планах капитана. Большинство ребят из команды покинули борт и сейчас имели пристанище получше — под крышей, с каминами, а, быть может, и с прекрасным обществом в плюс к тому. На корабле остались дежурные, которые негромко поприветствовали капитана, да еще те, кому для отдыха хватало бутылки. Впрочем, от непогоды попрятались все.       Шэй распахнул перед гостем дверь капитанской каюты:       — Прошу.       Дома — а Шэй почитал борт «Морриган» своим домом, поскольку другого дома у него не было — было тепло. Только теперь мистер Кормак осознал, насколько замерз. Да, это, конечно, не стылые ветра Северной Атлантики, но кончик носа заледенел, а мокрые тряпки, казалось, обжигали холодом.       — Бр-р-р, — наконец позволил себе проявить чувства мистер Кенуэй, а потом и сокрушенно оглядел цепочку капель, которые падали с его плаща и сапог, оставляя неаккуратные темные кляксы на полу. — О, вижу, вы читали альманах?       Шэй машинально проследил за взглядом и вздохнул. Альманах лежал на самом видном месте капитанского стола — и открытую страницу тоже видно было отчетливо. И, надо сказать, похвастаться, что сильно продвинулся в чтении, капитан Кормак не мог.       Но сразиться в словесной дуэли он тоже сейчас не был способен, а потому не ответил, только качнул головой:       — Думаю, нам стоит раздеться, мистер Кенуэй, и просушить одежду.       — Только если вы предложите бренди, как угрожали, — чуть улыбнулся наставник и потянул с плеч плащ.       Шэй поспешил выполнить угрозу — полез в сундучок под симпатичной моделькой «Морриган». Там хранились крайне ценные вещи: чертежи, наброски, отчетные документы о наполнении трюмов грузами — и несколько бутылок отменнейших напитков. Капитанский неприкосновенный запас.       — Я корсар, мастер Кенуэй, — шутливо произнес Шэй. — Так что, как у настоящих моряков — из горла и до дна.       — Терпение, — в тон отозвался наставник. — И, может, дойдем и до дна.       Однако он скинул и плащ, и сюртук, оставшись в батистовой влажной рубашке, что слегка прилипала к телу. Сапоги он тоже стянул и, опустившись в предложенное кресло, выглядел почти как настоящий моряк. Бутылку он принял с благодарностью.       Шэй тоже поспешил избавиться от мокрых тряпок. Груда оружия, перевязь, плащ, жилет... Ему казалось, что наставник уже устал ждать, пока он разденется, наконец, когда мистер Кенуэй вдруг хмыкнул:       — Вы начали носить тамплиерские кресты еще до того, как вошли в Орден. А теперь я могу отметить, что и ваша каюта... патриотична.       — М-м-м... Дело в том, что до этого у меня здесь... были другие символы, — как можно деликатнее произнес мистер Кормак.       — Думаю, нам обоим приятнее наблюдать нынешнее убранство, — в тон отозвался наставник. — Хотя методы у вас... Признаться, мне давненько не доводилось самому пробираться по городу таким путем. А драться в тавернах не доводилось и вовсе — за исключением, разумеется, тех случаев, когда это было спланировано. Но ведь вы, кажется, ничего не планировали?       Шэй фыркнул и уселся напротив. Немного странно было наблюдать здесь наставника в одной рубашке, однако его вид несколько сократил дистанцию.       — Это же отдых, — насмешливо буркнул Шэй. — Импровизация.       — Тогда должен признать, что импровизируете вы мастерски, — непринужденно бросил мистер Кенуэй. — За последние пару часов мы кого-то... надули, кого-то убили, а потом удирали задворками. Все-таки следует признать, что привычка — вторая натура.       Шэй не мог понять, комплимент это или такое тактичное оскорбление, поэтому принял нейтральный тон:       — Мое детство и ранняя юность прошли здесь. И хотя я еще не мог тогда приобрести тех привычек, о которых вы говорите... Мало что поменялось. Это Америка, сэр. Выживай — или выживут тебя.       Мистер Кенуэй тяжело вздохнул, отпил из горлышка и передернулся.       — Я недавно здесь, — проговорил он со вздохом. — В Нью-Йорке слишком слаба тяга к традициям.       — Здесь нет традиций, — бросил капитан Кормак, а потом улыбнулся — а улыбался он не так уж часто.       Наставник посмотрел в сторону, снова отпил, тактично отвел взгляд от стола, на котором громоздились кучи монет...       — Так вы читали альманах? — произнес он утвердительно. — И как? Интересно? Или просто времени не было?       — Время у меня было, — покаянно опустил голову Шэй. — Но про историю Предтеч я читал не так уж мало...       Он с трудом удержался, чтобы не добавить: «... и лучше бы вообще не читал». Эта книга ничем не отличалась от прочих. Ее автор — или, верней, составитель — явно располагал очень скромными сведениями, но все равно разразился эпохальным трудом, добавив туда столько воды, сколько в порту в ром не добавляют. Лучше бы чем полезным занялся.       — Я бы хотел, чтобы вы обратили внимание на другое, — голос наставника посерьезнел. — Вы практик, мистер Кормак, и вам, конечно, хочется расставить все по местам. Однако мне бы хотелось обратить ваше внимание, что уважаемый автор размышляет о том...       Шэй почти не слушал. Он и сам отпил рома — наставнику-то пристойно подал бренди, повел плечами и наконец почувствовал, что начал согреваться. Мистер Кенуэй упрямо и вдохновенно рассказывал что-то про Первую Цивилизацию, а Шэй только рассеянно скользил взглядом по тому, как тонкий батист красиво облегает тело наставника. Не время и не место было думать о таком, но не о Первой же Цивилизации думать! Признаться, Шкатулки Предтеч с капитана Кормака хватило за глаза.       Однако совсем не поддержать разговор было нельзя. Шэй время от времени соглашался, задавал короткие вопросы, пытаясь удержаться на плаву, однако это его не уберегло. Наставник тяжело вздохнул и резюмировал:       — Стало быть, альманах вам еще только предстоит дочитать.       Капитан Кормак понял, что этот бой он проиграл.       И все-таки не в его правилах было сдаваться. Стараясь не заострять внимание на проклятом альманахе, он торопливо сменил тему:       — Кажется, вы желали побеседовать о сегодняшней игре?       ... И очень быстро понял, что и тему он сменил крайне неудачно. Мистер Кенуэй нахмурился, а потом аккуратно произнес:       — Мне только хотелось узнать, где вы научились так ловко... пользоваться подобными приемами? И так драться тоже. Как бы скверно я ни думал о ваших бывших друзьях, вряд ли Братство учит шулерству и кабацким дракам.       Шэй только рукой махнул:       — Учили бы, если бы считали, что это пригодится. Но вы правы, я просто до юношества рос среди низших слоев Нью-Йорка, а потом встал вместе с отцом под парус. Это был торговый бриг, мы частенько останавливались в разных портах. Отцу было не до меня, я был предоставлен сам себе...       Мистер Кенуэй тяжело вздохнул:       — А по юности дурное всегда притягивает больше, чем добропорядочный и почтенный образ жизни. Я не смею вас винить, но путь у вас был... нелегкий.       Шэй сделал несколько глотков, чтобы прогнать неприятный холодок — слишком ярко вспомнилось все: и детство, и гибель отца, и постигшее его после той смерти отчаяние, и несколько месяцев беспробудного кошмара, и встреча с Лайамом... И горькая мысль о том, что теперь при встрече Лайама, лучшего друга, который представил его Братству, наверняка придется убить. Как Адевале. Как Кесеговаасе.       Шэй мотнул головой, прогоняя непрошеные мысли, машинально покачал бутылку, заставляя темную жидкость внутри взвиться винтом, и ответил — и сам не знал, кому, себе или наставнику:       — Бывало и другое. Мистер Кенуэй, не надо ни сочувствия, ни осуждения. Например, мне зачастую удавалось кому-то помочь. Я не был связан обязательствами, мало чего боялся, а отец часто говорил, что во все времена больше всего страдает простой народ. Он имел в виду себя, но я видел, как живут люди в разных местах.       В этот момент, словно в подтверждение его слов, дверь приоткрылась на узкую щелочку, и Шэй даже покраснел.       — Кыш, — прошипел он, но где там. Кошка по имени Кошка громко мявкнула и, подойдя и обнюхавшись, начала тереться о ноги мистера Кенуэя.       — Это откуда же такое? — мистер Кенуэй наклонился почесать Кошку, и та громко замурчала, тыкаясь мордочкой в руку.       — Это... — Шэй покраснел еще больше и попытался уничтожить Кошку взглядом, но ему это не удалось — она считала капитанскую каюту своей. — Прибилась вот в одном порту, тоже мне об ноги начала тереться. А теперь черта с два прогонишь. Простите.       Наставник усмехнулся, распрямился и так понимающе улыбнулся, что Шэй сразу понял — небрежность и напускное раздражение в голосе его ни капли не обманули.       — Ваше умение сопереживать делает вам честь.       — Упрямая скотина, — то ли выругался, то ли пожаловался Шэй, но голос его невольно прозвучал тепло. В голове мелькнула мысль о том, что он уж слишком откровенничает, но мистер Кенуэй вроде бы не насмехался, а еще ром, согревая, плеснул по жилам. — Лезет везде, и ничем ее не остановишь. Прямо как я...       — Животные часто похожи на своих хозяев, — наставник, кажется, едва сдерживал смех. — У моего отца был дог. Трудно представить более гордое и презрительное создание. Вот разве что сам отец...       — Я слышал, что Адевале попрекал вас вашим отцом, — вспомнилось Шэю. — Он был... или есть...?       — Был, — наставник вздернул подбородок, показывая, что эта тема ему неприятна. — И он был ассасином.       — А у вас путь, я смотрю, тоже не из легких, — невольно сорвалось с губ капитана Кормака.       — Это точно, — в голосе собеседника послышался сарказм. — Куда ни глянь, везде ассасины.       — Странно, — Шэй пожал плечами. — В Братстве вроде бы было не так уж много народу.       — Значит, это мне исключительно везло, — фыркнул мистер Кенуэй.       — Судя по истории Ордена, не только вам, — дипломатично заметил Шэй, а потом и не удержался. — Вообще в Братстве не все так плохо. То есть плохо, конечно, но пока я был среди учеников, случалось много забавного. Один раз меня отправили на задание, одно из первых. Оно было совсем простым, да и я еще учился... А потому, чтобы не рисковать, Братство отправило туда же еще одного ассасина. Только ни мне, ни ему об этом не сказали. Нам нужно было проследить за одним из ваших... Простите, имени не помню, да и миссию мы провалили оба.       В глазах мистера Кенуэя мелькнул очевидный интерес, и он даже подался вперед в своем кресле. Кошке это явно понравилось, и она запрыгнула на ручку, потираясь мордочкой о плечо гостя.       Шэй вдруг сообразил, кому и что рассказывает, но остановиться и соскочить бы теперь не получилось — мистер Кенуэй слушал удивительно внимательно, а на лице его не было привычной отстраненной маски. Ему явно было интересно.       — Ну... — теперь Шэй начал мяться и не знал, куда деть глаза. — Мы столкнулись с ним в... безопасном месте. Оба решили, что оттуда удобнее подглядывать, вот и... А потом... Понимаете, ну что я мог подумать, когда в темноте столкнулся с кем-то? Тамплиер, не иначе! Мы подрались, на нас обратила внимание стража, нам пришлось бежать. А уже потом, когда преследователи нас потеряли, а нам удалось отдышаться, мы... Представились друг другу. Ну и дураком же я себя тогда чувствовал!       Мистер Кенуэй вдруг рассмеялся, и Шэй замер. Он впервые слышал смех сурового и строгого наставника, и теперь почти пораженно уставился на него. Теперь ни за что бы нельзя было сказать, что магистру тамплиеров за сорок. Теперь Шэй видел перед собой красивого мужчину ненамного старше себя самого, а смех совершенно преображал его лицо.       — Простите, — выдавил мистер Кенуэй. — Я смеюсь не над вами. Просто... Можно сказать, что Братство само себя обмануло. Нельзя относиться к своим с таким недоверием. И вы, и ваш... соратник имели право знать обстановку, и Братство поплатилось именно за это. И, прошу прощения, никогда не думал, что услышу подобные истории. Для меня Братство — всю жизнь, каким я его знаю — оставалось хорошо законспирированной шайкой убийц.       — Это еще что, — фыркнул мистер Кормак в ответ. Перед внутренним взором мигом пронеслась вся история его ученичества. — Как-то раз меня отправили в бордель. М-м-м... по делу. Ахиллес сильно возражал, мне ведь тогда семнадцать было. Он настаивал, что нужно отправить кого-то старше и серьезнее, но обстановка не терпела, а сам он, конечно, не пошел бы.       — Кажется, сейчас я услышу не менее прекрасную историю, — простонал мистер Кенуэй, пытаясь отдышаться.       — Ну да, — воодушевленно продолжил Шэй. Спиртное в бутылке быстро убывало. — Я и отправился. Мне строго запретили смотреть на работниц, поскольку интересовал меня охранник. Мне сказали, тихий малый, но работает на французов... Честно говоря, я не понял. Ахиллес больше наставлял меня в другом.       Мистер Кенуэй промокнул глаза рукавом тонкой рубашки, со вкусом отпил и приготовился слушать. Кошка задремала у него на коленях — она явно прониклась к гостю и признала его за своего.       — Мне нужно было забрать у него переписку, пока он не передал ее на сторону. Я пробрался в само заведение, разыскал нужную комнату, — продолжал Шэй, посмеиваясь. — На девушек, как было велено, не смотрел. Да, честно говоря, так и не увидел ни одной. Обыскал комнату, но там было пусто. Тут слышу — идет. А мне так не хотелось возвращаться ни с чем! Ну я и решил его дождаться, а там уж он мне все расскажет! Ну, он и зашел. Увидел меня, говорит, мол, барышни — в другом крыле, иди туда. А я ему — не-а, мне, дескать, именно ты нужен.       Шэй помолчал и сглотнул. Продолжение истории облечь в приличные слова ему пока не удавалось.       — И... что? — с любопытством поинтересовался мистер Кенуэй.       — Ну, мы... — Шэй помялся. — Сначала друг друга не поняли. Даже подрались. А потом... хм... как бы так... На море говорят «зацепились якорями». Э-э... Договорились.       — О мой Бог... — мистер Кенуэй даже Отца Понимания не помянул. — Скажите мне, что я слишком скверно думаю об ассасинах!       — Вы, наверное, все правильно подумали, — Шэй почувствовал, что щеки заливаются горячей краской. — Но задание я выполнил!       — То есть вы... — наставник уставился в бутылку, как будто мог увидеть там что-то хорошее, — ради великой цели, конечно же... То есть вы ради этого провели ночь с мужчиной?       Шэй задумчиво поддернул растрепавшийся хвост, зажав бутылку между коленей, и честно признал:       — Нет, не ночь. Около часа, наверное, а может, и меньше. Мне же с докладом надо было к сроку вернуться.       Мистер Кенуэй отхлебнул, глубоко вздохнул, а потом глухо поинтересовался:       — Это, наверное... было ужасно?       Шэй пожал плечами:       — Да нет, почему же? Все было добровольно, мне понравилось. И ему, наверное, тоже, иначе бы черта с два я получил документы. Он их при себе всегда носил, так что шансов их обнаружить в комнате не было.       Наставник приподнял бровь. На лице его было весьма странное выражение.       — А вы... на многое готовы ради своей цели, — сдавленно произнес он. — Ордену определенно повезло, что вы с нами.       Шэй почувствовал себя неуютно. Конечно, рассказывать такое про себя, наверное, не стоило, да еще и магистру тамплиеров, но он изначально принял за новое кредо — не лгать наставнику. Он мог что-то скрыть, но на прямой вопрос новому соратнику всегда отвечал честно. И теперь желал прояснить все до конца.       — Полагаю, я шокировал вас? — твердо спросил он, но взгляда поймать не мог. — В Ордене, должно быть, к чему-то подобному относятся более строго?       Мистер Кенуэй покачал головой:       — Орден не принимает участия в столь... интимных делах тамплиеров, если они не касаются общего дела. Лично я удивлен, но.... Вы же моряк, вам, должно быть, немало известно о том, как тяжело подолгу обходиться без дамского общества.       Шэй невольно распахнул глаза. Вот как раз такого...       — Нет, магистр, — Шэй даже замер. — Я никогда не имел... таких отношений с кем-то из команды! Эти люди работают на меня, с ними не может быть на равных. Это вопрос субординации.       Мистер Кенуэй подумал немного, а потом почти шепотом произнес:       — Мистер Гист, да?       — Что?! — Шэй даже вскочил, а потом плюхнулся на место. — Нет! И в голову не приходило!       Наставник нахмурился, словно пытался что-то понять. Шэй и сам чувствовал, что мысли становится трудно контролировать — видно, ром давал о себе знать. Но нельзя же выставить магистра тамплиеров, который явно пригрелся и никуда не спешит.       — Это оттого, что вы не смотрите на членов Ордена? — сделал еще один неожиданный вывод мистер Кенуэй.       Шэй невольно задумался. Да, мыслилось, конечно, уже с трудом, но...       — Вовсе нет, — вырвалось у него. — Например, вы красивы.       Мистер Кенуэй замер, взглянул вниз, словно впервые осознал, что он тоже подходит под оценочное суждение, а потом и поглядел в ответ. Шэй ощутил знакомый цепкий взгляд, но как же он отличался от того, как наставник оценивал его раньше...       — Что ж, — мистер Кенуэй явно взял себя в руки. — Вы тоже.       Шэй долго не мог понять, что это значит. С наставником так было всегда. Он не осуждал; он поддерживал, но как-то странно — словно предоставлял ученику самому делать выводы. И сейчас Шэй не знал, что и думать. Если бы речь шла о ком-то другом, он бы уже подумал, что с ним флиртуют, но... Мистер Кенуэй? Испортить с ним отношения не хотелось. А с другой стороны... Выглядеть недалеким не хотелось тоже.       И Шэй последним усилием воли улыбнулся:       — Разве Ордену важна внешность?       Мистер Кенуэй помолчал, а потом пожал плечами:       — Ордену — нет, а вот мне, пожалуй, важна. До некоторого предела, конечно. Четыре года назад я имел неосторожность влюбиться. Она была некрасива в общепринятом понимании, но я видел в ее лице что-то привлекательное. Закончилась история скверно, а потому я дал себе зарок не дарить женщинам своей любви.       Шэй немного подумал, а потом мысль мелькнула в его измученном разуме, как вспышка молнии:       — А теперь вы увидели возможность не нарушать данного зарока?       Мистер Кенуэй явно собирался что-то ответить, но не сказал ни слова и вздохнул. А потом отрицательно покачал головой:       — Не требуйте от меня ничего, мистер Кормак. Для меня и так многовато всего.       Шэй снова поерзал. Если бы перед ним была барышня, он бы точно знал, что такие слова — первое указание к действию. В зависимости от натуры, следовало бы либо проявить настойчивость — например, поцеловать; либо нежность — например, опуститься на колено и прижаться щекой к руке. Но все это слабо подходило для магистра тамплиеров, словно выкованного из стали.       Однако сделать что-то было нужно, и Шэй позволил себе только заговорить:       — Так, стало быть, вы способны оценить не только женскую красоту?       Мистер Кенуэй недовольно поглядел:       — Мистер... Шэй, на такие вопросы не отвечают. И, позволю себе заметить, их и не задают.       Шэй тоже нахмурился. Ухаживать за мужчинами ему не доводилось, и, стоило признать, обычно хватало звона монет. Но и мужчины были... другими. Наставника за деньги не купишь. Его вообще ни за что не купишь, это мистер Кормак понимал. Но раз тот говорит, что вопросов не задают, стало быть, наступила пора действовать?       Как действовать, Шэй не очень понимал. Все приемы, которыми он овладел в те же времена, когда учился играть в карты и драться, мало тут подходили. Разве что кинжала у горла можно дождаться.       И потом, оставался вполне очевидный вопрос. Это с дамами все понятно наперед, а с мужчиной всегда оставался выбор.       И тут мистер Кенуэй заговорил сам.       — Полагаю, моя отповедь прозвучала слишком строго. Мистер Шэй, вы позволите называть вас так?       — Да, — осторожно откликнулся мистер Кормак, внимательно следя за наставником.       Но ничего особого не происходило. Из заметного можно было только увидеть, как тот на миг сжал пальцы на горлышке бутылки перед тем, как отставил ее на на стол.       — Мне не хотелось вас обидеть, — магистр поднялся, машинально почесав и переложив Кошку на кресло. Даже в подпитии двигался он легко и ловко. — Просто вы задали мне те вопросы, на которые я не могу ответить даже самому себе, а не только вам. Если вы позволите, то сменим тему? Например, альманах...       Шэй скрипнул зубами. Да к черту альманах! Мистер Кенуэй в своей легкой рубашке, сквозь которую просвечивали крепкие мускулы, заставлял думать уж точно не о Первой Цивилизации. И так склоняться над столом тоже было вовсе ни к чему!       Шэй рывком поднялся из кресла. Бывший ассасин, он умел передвигаться абсолютно бесшумно, а еще терпение окончательно подошло к концу. Если бы мистер Кенуэй желал его послать, мог бы сделать это уже давным-давно. Так почему не посылал? Шэю уже хотелось, чтобы его послали — тогда бы исчезло это напряжение и, что греха таить, возбуждение. Сейчас даже следовало поблагодарить Отца Понимания за то, что наставник стоит спиной и не может видеть — свободные штаны, собственно, уже и не скрывали ничего.       Шэй понимал, что рискует, когда бесшумно обхватил мистера Кенуэя за пояс и прижался к нему. Тот вполне мог убить — хотя бы от неожиданности. То, что он был полураздет, не означало, что у него не осталось оружия. Впрочем, как и сам Шэй, он наверняка умел убивать и без оружия. Однако терпеть это никаких сил не осталось.       Мистер Кенуэй не оттолкнул. Он вообще не протестовал, когда его обхватили сзади, но все-таки задал неприятный вопрос:       — Отчего вы читаете стоя?       — Потому что сидя или лежа я боялся заснуть, — сквозь зубы откликнулся Шэй.       Принцип «не лгать» сработал и сейчас, когда мистер Кормак уже едва ли что-то соображал. Крепкое, сильное тело под ним ощутимо напряглось, и так мучительно было прижиматься к нему... Если наставник не лгал, то впереди еще очень долгий процесс. А для того, чтобы мистеру Кенуэю захотелось повторить, следовало приложить усилия.       Не в силах больше бороться с неизвестностью, Шэй крепче обхватил партнера и первым делом провел ладонью по животу и ниже. И, наконец, облегченно вздохнул — судя по ощущениям, обвинить его в грехе мужеложства магистр тамплиеров не сможет. Как бы то ни было, желание уже обоюдно и... наглядно. Шэй не мог не отдать должное сложению — даже через ткань обхватить было приятно.       Мистер Кенуэй подавился вздохом и поддался ладони, подаваясь вперед — и сразу назад.       — Прогнитесь, мастер Кенуэй, — выдохнул Шэй, склонившись над его ухом. — Нам станет удобнее.       Сказал — и почти замер, едва заметно поглаживая напряженную плоть партнера через ткань. Захочет — послушается, не захочет — последний шанс отказаться.       Мистер Кенуэй вздрогнул под ладонью, нетерпеливо повел бедрами и, наконец, наклонился, опираясь локтем на раскрытый альманах.       — Нам? — вдруг переспросил он.       — Нам, — заверил его Шэй.       И уже не сдерживался, когда обхватил ладонью крепкую задницу. И — гром и молния! — как же это было хорошо! С трудом оторвавшись от столь волнующего занятия, потянул завязки на штанах наставника, а заодно и предусмотрительно на своих, и теперь с восторгом коснулся горячей кожи. Тонкая рубашка почти ничего не скрывала, и касаться щекой сильного плеча тоже было приятно. Мистер Кенуэй неловко переступил, а потом Шэй почувствовал, как второй его руки, судорожно сжатой на бедре, коснулись пальцы.       Шэй понимал, что, должно быть, причинил боль, но сдерживаться было трудно. А ведь это только начало пути. Дальше тоже нужно было что-то решать. Масла на «Морриган» хватало — вот только в бочках, в самых нижних трюмах, а у самого Шэя ничего похожего не было, так что придется обойтись чем попроще. Это шло вразрез с тем уважением, что Шэй испытывал к наставнику, но и выбора не было тоже.       Как бы ни хотелось сейчас поспешить, Шэй попытался приглушить дыхание и сдержать нетерпение. Он прекрасно знал это чувство, когда в крови ром, азарт и желание, но мистер Кенуэй, со своим вдумчивым подходом ко всему на свете, наверняка не оценит, если сейчас разорвать на нем лишние тряпки и... Шэй потерся подбородком о плечо любовника, пытаясь расслабить перенапряженные мускулы, и повел рукой от бедра вверх. Не касался естества, просто ласкал открытой ладонью горячую кожу под широким распахнутым воротом, острые соски. Чтобы провести рукой по напряженным мышцам живота, пришлось задрать рубаху выше.       Мистер Кенуэй вдруг с силой распрямился, и Шэй даже отступил. На миг в голове мелькнула мысль, что наставник сейчас просто развернется и с самым невозмутимым лицом сообщит, что «вы, мистер Кормак, зашли слишком далеко», однако тот только потянул ткань рубашки сзади, и одним движением стащил. Шэй сразу ощутил облегчение и притиснул было любовника заново, но мистер Кенуэй обернулся и бросил через плечо:       — Терпение, Шэй.       С этими словами он отбросил тонкий батист в сторону кресла и отставил бутылку бренди со стола на пол. Полурасстегнутые штаны съехали ниже, и Шэй мигом позабыл все слова, что крутились в голове на наставительную реплику магистра.       Однако и мистер Кенуэй свою уверенность как-то растерял. Переступил немного неловко, опустил голову...       Вот теперь Шэй убедился, что пора. Он прильнул к обнаженной спине, вдохнул запах кожи и дождевой воды, на пробу провел языком по выступающему позвонку — и впервые услышал, как любовник тяжело переводит дыхание. Шэй поспешил закрепить успех — качнулся вперед, зажимая бедрами у стола и перехватывая за пояс, и сам не заметил, как прижался тесней, а вместо бережных ласк языком впился в шею зубами.       Мистер Кенуэй шумно выдохнул и склонился ниже. Шэй нетерпеливо опустил руку, избавляя любовника от штанов, и тот почти благодарно что-то пробормотал. Что — Шэй не разобрал, да и не до того было.       О себе мистер Кормак мужественно не думал. В конце концов, снять портки — секунда, а расстегнутые, они не так уж и мучили. Гораздо больше мучило желание, и хотелось уже сделать все прямо сейчас — но позволить себе такого по отношению к наставнику капитан Кормак не мог.       Шэй снова стиснул ягодицы партнера — но уже куда осторожнее, не жадно, а предупреждающе, скользнул от копчика вниз. Мистер Кенуэй дернулся, но постарался помочь — расставил ноги шире, склонился почти к самому столу. И тем более глухо прозвучал его голос:       — Да направит вас Отец Понимания.       Шэй с трудом подавил в себе желание возразить, что раньше он и без подобных напутствий справлялся — ну, или Отец Понимания его поддерживал всегда... Однако основной посыл Шэй понял: мистер Кенуэй деликатно напомнил ему, что ныне его путь — осознание и порядок. Иными словами, придется сначала думать — и только потом делать.       Шэй сжал зубы и постарался не торопиться. Не думать о том, что пальцам тесно и горячо; не представлять, как его будут зажимать внутри. Шэй осторожно надавил пальцами и склонился ниже. В трюм за маслом, конечно, не побежишь, но и совсем без чего-то подобного не обойдешься. Наставник среагировал на стекающую влагу несколько нервно — дернулся и попытался обернуться, но Шэй перехватил его за пояс и удержал. Неизвестность порой пугает сильнее любого врага, а значит, следовало развеять незнание. В конце концов, наставник часто об этом говорил. Шэй надавил пальцами сильнее, с нетерпением ощутив, что ему поддаются, и усилием воли заставил себя приостановиться. Мистер Кенуэй позволил себе глубокий, прерывистый вздох — и качнулся назад.       Пришлось второй раз подряд приложить все усилия, чтобы сдержаться. Шэй медленно покачивал рукой, смутно подумав, что хорошо, что наставник не видит сейчас его лица — наверняка на нем отражалось все что можно и что нельзя.       Было чертовски тесно и горячо — это было единственным, что Шэй сейчас осознавал, и порядка в его мыслях не было никакого. Ощущения и неясные образы сплетались в хаотичный клубок, и на передний план выступало то одно, то другое — иной раз и то, о чем думать ни в коем случае было нельзя. Эти медленно тянущиеся минуты были форменной пыткой, и Шэй сжимал зубы, не в силах себя заставить не смотреть, как на каждом движении едва заметно напрягается спина любовника; как тот судорожно переводит дыхание; как упрямо двигается навстречу — несмотря на то, что наверняка испытывает боль. Сильный, несгибаемый (на этой мысли в голове мелькнуло что-то и вовсе непристойное), готовый идти до конца. Такой, какими тамплиеров описывали даже те трактаты, которые Шэй читал еще в Братстве. Мысль о тамплиерах мелькнула дальше, заставляя закрывать глаза и сводить брови — не время было вспоминать о юношеских — весьма туманных — фантазиях... И негромкий облегченный вздох Шэй воспринял как благословение. По опыту знал, что дальше будет проще.       — Мистер Кенуэй, — голос все-таки охрип и звучал как-то... непривычно, — вам удобно?       — Шэй, вы... — наставник перевел дыхание, но дышал по-прежнему шумно. — Да, вполне, благодарю. А что за...       Тут Шэй и сам услышал. До того он концентрировался только на своих ощущениях, а сейчас обратил внимание на то, что дождь, вероятно, снова усилился, а по спине отчетливо веет стылым ветром.       — Кошка, — простонал он. — Дверь.       Мистер Кенуэй несколько мгновений обдумывал услышанное, а потом явно взял себя в руки:       — Дверь лучше запереть.       Шэй все еще медленно ласкал его, когда мистер Кенуэй добавил мягче, поддавшись под руку:       — Ну же, Шэй, никуда я от вас не денусь.       Шэй мотнул головой, нехотя отпустив любовника, и счел необходимым извиниться:       — Прошу прощения, магистр.       Однако любовник не повернулся. Так и стоял, оперевшись на стол — уже ладонью. Заставлять ждать было нехорошо, и капитан Кормак, воровато оглянувшись и поддерживая съезжающие штаны, доплелся до двери. Хлопнул створками, запер на ключ, молясь про себя, чтобы Кошке не пришло в голову именно сейчас начать орать и скрестись под запертой дверью. Это же Кошка.       Опять же, по опыту Шэй знал, что теперь все придется начинать чуть ли не с начала — подобные паузы не способствуют страсти, однако, повернувшись, он с удивлением и с нескрываемым удовольствием обнаружил, что за это время любовник успел окончательно избавиться от штанов. Стоял все так же, только теперь... Шэй невольно сглотнул. Обнаженным, магистр выглядел ожившей мечтой из далекого прошлого. Неприступный вид, широкий разворот плеч, узкие бедра...       Взгляд мистера Кормака жадно отмечал мелкие детали, что разрушали совершенство, к которому стремился наставник. На левом бедре было видно исчезающую широкую линию — след от того, как мастера Кенуэя прижимали к столу. Чуть ниже крестца — влажный след от слюны, а много выше, на шее — еще заметное пятно от укуса.       Мистер Кенуэй, несомненно, слышал, как хлопнули двери, слышал и шаги — теперь бывший ассасин не пытался действовать скрытно — и склонился, возвращаясь к прерванному занятию.       Шэй заново увлажнил пальцы — и теперь войти было проще. Мистер Кенуэй выдохнул и чуть склонил голову, но уже не зажимался так, как прежде, и Шэй почувствовал, как низ живота сводит от напряжения. Он дышал любовнику между лопаток, прикусывал кожу и едва ли не вслух уговаривал себя потерпеть.       Движение медленно нарастало, а когда Шэй краем глаза увидел, как мистер Кенуэй опускает руку под столешницу, склоняясь ниже, пришлось закусить губу. Осознать, что господин магистр ласкает себя в такт тому, как в него входят, было... Шэй как будто с ветки свалился. Головой вниз.       Терпение сразу кончилось. Шэй, как-то разом решив, что лучше все равно уже не сделает, второй рукой сдвинул ткань своих штанов ниже. Плюнул на ладонь, стиснул плоть в руке, едва не застонав от облегчения. Мистер Кенуэй, что характерно, не стонал, хотя уже достаточно уверенно двигался навстречу пальцам. То ли не желал проявлять слабости, то ли почитал ниже своего достоинства.       К слову о достоинстве, Шэй видел, как медленно и мерно покачивается предплечье любовника, но спросить, нравится ли, не посмел. Несомненно, этот вопрос тоже относился к разряду тех, которые не задают.       Оставалось действовать. Как всегда.       Влажная ладонь уже легко скользила по твердой плоти, слюна смешалась с секретом, и Шэй поспешил, пока влага не испарилась. И только когда провел членом между ягодиц партнера, едва не замирая от восторга и облегчения, впервые услышал, как стонет мистер Кенуэй. Низко, чуть хрипловато. Шэй вдруг понял, что тот вовсе не боится проявить себя. Просто до этого он, мистер Кормак, очевидно, недоработал.       Но как раз это легко было поправить. Шэй без ложной скромности почитал себя достаточно опытным в таком деле, и на оснащение не жаловался, так что медленно надавил, обвивая любовника за талию, и двинулся осторожно, по пол-дюйма. Мистер Кенуэй неровно и шумно вздыхал; временами Шэй чувствовал, как напрягаются мышцы его живота — и тогда замирал, давая время привыкнуть. Это тоже было нелегко, но то, как зажимало плоть узкое тело, компенсировало все мучения.       Едва появилась возможность и самому опереться на край столешницы, Шэй обнял любовника крепче, притиснул к себе. Чувствовал, как тот поддается, изгибается все естественней, и от этого дыхание сбилось, а тело окатило жаркой волной. Сведенные лопатки, короткий старый шрам на плече, напряженные предплечья, — в любовнике ему нравилось всё.       Качнув на пробу бедрами, Шэй особо остро ощутил, как туго внутри движется плоть, и не смог остановиться — двинулся резче, прижался теснее. Видел, как мистер Кенуэй запрокидывает голову; слышал, как коротко стонет; и не удержался от грубости — перехватил за плечо, задвинул до предела и выдохнул любовнику в ухо:       — Хорошо, черт возьми, мачту мне в задницу!       — Шэй, — голос мистера Кенуэя прозвучал так же низко и хрипло, но теперь в нем звучал стон, — последнее замечание относится не к вам.       Шэй не сразу понял, что тот имеет в виду; понял через пару-тройку коротких и сильных движений, но к тому моменту ему было уже все равно. В голове словно волны плескались, штормило. Шэй ухватился за столешницу, крепко, так крепко, как сжимал штурвал, когда палубу окатывало пенящимися бурунами. Мистер Кенуэй тоже попытался за что-то уцепиться, но альманах, лежащий на столе, отлично скользил по полированному дереву. Шэй крошечной долей разума отметил, что под тяжеленным томом сминаются драгоценные карты Европы и Америки с важными пометками, и попытался любовнику помочь.       Не прекращая движения, от которого мистер Кенуэй вздрагивал и постанывал, Шэй удобнее перехватил его за пояс одной рукой и удерживал, не давая сорваться. Это было не слишком легко, но раз уж хватало сил в одиночку тягать тросы и канаты, то и это он должен был выдержать. И к тому же, это позволяло отвлечься, чтобы не... не сразу.       «Морриган» слегка покачивалась, поскольку вода во время грозы даже в заливе была неспокойной, но Шэй не мог понять, где заканчивается качка и начинаются едва ли не судорожные движения. На миг капитану Кормаку показалось, что это они с наставником так раскачивают бриг...       И все-таки... Шэй неосознанно попытался хотя бы немного облегчить ношу — и со всей невеликой галантностью, что у него еще оставалась (а была ли когда-нибудь вообще?), грудью пригнул любовника ниже. Мистер Кенуэй подчинился — ровно с той заминкой, которая позволяла ему и в беседе держаться на высоте. Теперь, правда, Шэй посмотрел на это с едва уловимой усмешкой. Особенно тогда, когда наставник, окончательно прогнувшись под ним, охнул и судорожно сжал пальцы на переплете альманаха — даже костяшки побелели.       Попал! Шэй ухмыльнулся совершенно по-хулигански, как в юности, когда осознал, что происходит. Капитану Кормаку вновь удалось на редкость удачно попасть — как в тот раз, когда он на своем бриге умудрился впервые взять на абордаж целый фрегат. Ухмылка стала шире — сравнение оказалось на редкость точным.       — Мистер Кенуэй? — выдохнул он в ухо любовнику.       — Не время... Шэй... — наставник подавился словами, когда бывший ассасин прижал его за плечо к столу.       Но стон, сорвавшийся с его губ, говорил сам за себя. Шэй размашисто вошел в него — и теперь уже не сбивался с обретенного положения и ритма. Разве что сопел — даже учителя из Братства не сумели из него выбить привычку выдавать себя дыханием во время упражнений, требующих силы и ловкости.       Мистер Кенуэй охнул, вновь потянулся рукой к себе — и Шэй чуть ослабил хватку. Он и сам уже был недалек от финала — да что там, не раз приходилось одергивать себя и думать об Ордене, так что теперь он мог позволить себе расслабиться. Краем глаза бывший ассасин отметил, что движения наставника вовсе не такие размеренные и ровные, как вначале. Напротив, резкое движение предплечья подсказывало, что...       Что подсказывало, капитан Кормак додумать не успел. По венам плеснуло огнем, перед полуприкрытыми веками помутилось, словно кто-то кинул под ноги дымовую шашку — и Шэй сорвался. Просто не смог удержаться, хотя требовалось еще... Было положено...       И услышал собственный искаженный мучительным наслаждением голос:       — Кораблятская жизнь, якорь мне в глотку...       И только когда пелена схлынула, почувствовал, что движение не прекратилось. Шэй еще не успел прийти в себя, но точно знал, что следует сделать. Он почти вслепую нащупал руку любовника и нахально сжал ладонь поверх его кулака. Мистер Кенуэй распрямился, откинулся назад, едва не врезав затылком по зубам, но почти сразу вздрогнул, и Шэй ощутил, как он зажимается, стискивая внутри еще не опавшее естество. Это было почти болезненно хорошо, и Шэй прикусил его за плечо, а потом и с нескрываемым наслаждением заметил, как на дорогую бумагу альманаха падают жемчужно-белые капли.       Мистер Кенуэй запрокинул голову ему на плечо, как-то разом отяжелев, и Шэй постарался помочь ему встать ровнее. Было неудобно, пока он еще был внутри, но стоило любовника освободить, как тот вновь оперся о стол, шумно переводя дыхание, а потом и сокрушенно вздохнул:       — Шэй, где вы... Хотя нет, я и так знаю.       Мистер Кормак не очень понял, о чем тот собирался спросить, но догадывался, что вопрос не из приятных, а потому заострять внимание не стал. Кое-как подтянув штаны и застегнувшись, он пока слабо осознавал, что следует делать дальше. Обычно после подобного времяпрепровождения Шэй снисходительно бросал на ближайшую поверхность несколько монет, но стоило это себе представить, как... Стало одновременно смешно и не по себе.       — У вас не найдется носового платка? — как ни в чем ни бывало поинтересовался мистер Кенуэй.       Шэй хлопнул глазами от неожиданности. У него и так-то обычно никакого платка не находилось, что уж говорить о том, когда из одежды — только портки.       — М... Минуту.       Шэй быстро вспомнил, что в приличном костюме тамплиера, в котором он чаще всего выбирался на прогулки с наставником, платок был. Точно был! Он торопливо шагнул в сторону, порылся среди своих уложенных вещей, и наконец нашарил нужное.       Платок мистер Кенуэй принял с благодарностью. Шэй отвернулся, чтобы не смотреть, но все равно краем глаза видел, как тот в первую очередь заботливо вытер страницу альманаха — и лишь после этого занялся собой. Платок он не вернул; скомкал и сунул в карман, едва натянул сброшенные штаны, а потом повернулся к креслу за рубашкой.       Шэй видел, как на лице наставника появилось озадаченное выражение, и забеспокоился:       — Что-то не так?       — Да нет... — мистер Кенуэй произнес это почти ласково, а потом вдруг проговорил, обращаясь явно не к нему. — Позвольте, дорогая, я заберу у вас свою собственность. Нет, не тяните когти, я вас почти не побеспокою...       Шэй проследил за движением — и сразу все понял. Кошка, конечно, не могла упустить такой шанс — поваляться на дорогущем белоснежном батисте. Она вообще, похоже, считала своей прямой кошачьей обязанностью изгваздать своей шерстью все более-менее ценные поверхности.       Мистер Кенуэй тоже быстро это понял, судя по вздоху. Он попытался было избавиться от рыжей шерсти, но ткань была влажной, шерсть только прилипала — и он очевидно махнул на это рукой, одеваясь прямо так. Шэй еще немного полюбовался тем, как красиво выглядит наставник — черт возьми, тонкий батист только подчеркивал его отнюдь не хрупкую фигуру! — и вдруг понял, что мистер Кенуэй сейчас, вероятно, оденется и уйдет.       И это... почему-то встревожило.       Вместо того, чтобы пустить все на самотек и избежать очевидной неловкости, Шэй поднял голову и неловко произнес, чувствуя, что в голосе вновь звучат хриплые нотки:       — Мистер Кенуэй, вам вовсе ни к чему одеваться. Вещи еще влажные. Чтобы они просохли, нужно время.       Наставник тут же развернулся к нему и знакомо иронично улыбнулся:       — Я не столь экстравагантен, чтобы добираться до дома в таком виде. Боюсь, это привлечет ненужное внимание, а возможные встречные дамы будут... фраппированы.       — А может, искренне восхитятся, — в тон отозвался Шэй. — По крайней мере, со мной это работает. Мистер Кенуэй, вы вряд ли встретите дам, потому что по такой погоде приличные господа собак из дома не выпускают, а не только жен и дочерей. К чему вам возвращаться под дождь? Вы вполне можете дождаться, пока дождь кончится, а вещи высохнут, здесь.       — У вас есть свободные каюты? — немедленно поинтересовался наставник.       — М-м-м, нет, — Шэй машинально прикинул, что даже увеличенный, насколько это возможно, запас кают для матросов, ограничен. Да и предлагать наставнику спать на двухэтажных нарах — это...       — Тогда, вероятно, вы предлагаете мне провести ночь в вашей постели? — безукоризненно вежливо уточнил мистер Кенуэй.       Шэй кивнул, а потом вдруг понял, как это выглядело, поэтому торопливо извинился:       — Только спать, мастер, — он прислушался к себе и окончательно признал, что точно не сможет. Сейчас. А потом, вероятно, заснет — день был утомительным. — Простите, но на второй раз меня не хватит. Разве что завтра.       Неожиданно мистер Кенуэй негромко рассмеялся. Шэй не понимал, чем заслужил такую реакцию, но смех оборвался так же резко, как и прозвучал, и наставник покачал головой:       — Друг мой, я редко... Почти никогда... Я не слишком привередлив, хотя привык ценить удобство. Однако спать с теми, с кем я... Не привык. Это... слишком личное. Простите, мистер Шэй.       Шэй понял, что ему отказывают, и не знал, что сказать. Как уговорить, как убедить.       — Кошка всегда приходит ко мне в кровать, — пробормотал он, слабо осознавая, что произносит. — И если я не могу стать причиной, чтобы вы остались...       Шэй не договорил. Понимал, что глупо выглядит, и не хотел добавлять неловкости.       Возникла пауза. Мистер Кенуэй помолчал, лицо его приобрело задумчивое выражение, а потом он со вздохом произнес:       — На улице действительно дождь. И в мокром возвращаться будет неприятно. И кошек я люблю. Мне понадобится гальюн и... И нужно, чтобы кто-то отнес записку в город. После встречи с вами я собирался еще кое-куда заглянуть, и будет неплохо предупредить, что встреча откладывается.       — Бумага и чернила на столе, — Шэй постарался, чтобы облегчение не слишком явно прорывалось в голосе. — Еще бренди?       — У меня еще оставалось, — мистер Кенуэй уже явно ушел в какие-то свои размышления. — Похоже, с вами иначе нельзя — только до дна.                                   Шэй разлепил глаза, когда солнце уже заглядывало сквозь окно каюты.       Первой мыслью было то, что дождь все-таки прекратился. Во что превратился город за несколько часов ливня, не хотелось и думать, однако уже вторая мысль...       Шэй разом вспомнил, что было вчера — и захотелось побыстрее закрыть глаза и провалиться в сон, в беспамятство, в небытие — только бы не помнить и не знать. Однако характером мистер Кормак был таков, что бежать от неприятностей не умел, а потому смело поднял веки, чтобы встречать новый день во всеоружии.       Мистер Кенуэй удобно расположился на постели и уже явно давно не спал. В руках его была книга — Шэй даже узнал знакомый переплет. «Опыт о человеке» Поупа самому Шэю не показался интересным чтивом, но наставник, очевидно, заинтересовался — книга в его руках была прочитана на треть.       Мистер Кенуэй, впрочем, сразу почувствовал шевеление рядом и вскинулся, отрывая взгляд от страниц.       — Проснулись, мистер Шэй? — произнес он самым благожелательным тоном. — Доброе утро.       — Доброе, — хрипло со сна отозвался мистер Кормак и кивнул на книгу. — Интересно?       — Я читал ее лет десять тому назад, — невозмутимо откликнулся тот. — Однако должен отметить, что мое мировоззрение с тех пор претерпело значительные изменения, и сравнить... Любопытно.       Шэй со стоном подтянулся на локте, с тоской поискав глазами графин с водой — обычно тот стоял на полке рядом с книгами. Мистер Кенуэй понятливо кивнул и протянул стакан. И пока Шэй пил, с наслаждением отмечая, насколько вкусна обычная пресная вода, так же непринужденно заметил:       — Однако это единственное пристойное, что мне удалось найти среди вашей... библиотеки, — тон наставника стал строже. — Все остальное...       Шэй едва не подавился, а потом осторожно потянулся, возвращая стакан на место. И осторожно попытался разведать обстановку:       — А вы... все прочли?       — Я просыпаюсь рано, капитан Кормак, — язвительность в его голосе прозвучала особенно едко. — А для того, чтобы оценить уровень вашей библиотеки, много времени не нужно.       Он бережно заложил читаемый том узким листком бумаги из тех, что в изобилии валялись рядом с книгами, и так же сурово продолжил:       — Вот это, например, что?       Шэй увидел, как тот самыми кончиками пальцев касается корешка Аббата Прево, и сглотнул, ощущая, как слюна становится вязкой.       — Это... роман.       — Это скверный и неприличный роман, — строго заметил наставник. — Впрочем, это уже и по названию ясно! «История кавалера де Грие и Манон Леско»! Сразу чувствуется, что в этой «истории» ничего хорошего не было.       — Зато... жизненно, — слабо вякнул Шэй.       — Смотря какую вести жизнь, — отчеканил мистер Кенуэй и взялся за другую книгу. — А вот это — что?       — «Робинзон Крузо», — послушно ответил Шэй. — Послушайте, это же не серьезная книга. Это просто приключения моряка, которые мне очень даже понятны.       Наставник поморщился:       — Книга должна воспитывать, а это, с позволения сказать, произведение... Впрочем, всё это пустяки по сравнению вот с этим, — он достал книгу за корешок абсолютно без уважения и раздраженно потряс ею. — Это вот что, мистер Кормак?       Шэй сразу понял, что тот держит в руках, и отвернулся, невольно краснея:       — Это...       — «Фривольная жизнь дам в иллюстрациях», — демонстративно прочел название мистер Кенуэй, а потом и фыркнул. — Перед сном, наверное, читаете? Просвещаетесь? Изучаете? Судя по состоянию страниц, изучаете углубленно и регулярно.       Шэй окончательно залился краской и не знал, что и ответить, однако наставник ответа не ждал. Раздраженно отбросив книгу на полку, он мрачно закончил:       — Встанем — с борта эту дрянь выкину.       Шэй хотел было возразить — еще никто и никогда не позволял себе такого! На судне капитан — олицетворение власти... Но вдруг он почувствовал, что не сможет. И не только потому, что наставнику дозволительно решать, что читает ученик. Просто взъерошенный мистер Кенуэй в его собственной постели навевал мысли о том, что издание «Фривольной жизни» , может, уже и не пригодится...       — Не стоит выбрасывать, — вслух заметил Шэй, а исподволь любовался. — Все-таки печатное слово.       — Да слов-то там как раз маловато, — фыркнул мистер Кенуэй, несколько успокоившись.       Шэй со стоном откинулся обратно на подушку, а потом и ляпнул:       — А где Кошка?       — Приходила утром, мурчала, — голос наставника окончательно успокоился. — Потом начала проситься на выход. Мне пришлось встать и шарить в ваших... в вашей одежде, чтобы отыскать ключ.       — Вот скотина, — беззлобно вздохнул Шэй. — Она всегда по утрам так делает.       — Меня это не беспокоит, — явно улыбнулся мистер Кенуэй. — Она горда и независима, а еще мне бы хотелось посмотреть на ваше лицо, если бы вас не пускали в гальюн.       — Меня... — Шэй махнул рукой. — Все равно стерва. Пушистая.       Мистер Кенуэй громко вздохнул, а потом и серьезно заметил:       — Мистер Шэй, я не впервые отмечаю, что... Что в вашем воспитании имеются определенные пробелы. Вы стали больше читать, это прекрасно... Но к этому было бы неплохо меньше ругаться и отказаться от отдыха в городских тавернах. Я покажу вам лавки, где вам продадут пристойное вино. Простите мне это, но я вчера успел отметить, что вы не бедствуете. Ни к чему напиваться дешевым элем.       — Да, мастер, — кивнул Шэй, даже не попытавшись приподняться — хотя бы и на локте.       В его жизни что-то определенно менялось. Он еще не успел осознать, что именно, но — для разнообразия — похоже, менялось в лучшую сторону. Протестовать не было никаких сил. А еще было очевидно, что мистер Кенуэй не потерпит кабацких драк и фривольных книжек.       И когда Шэй вдруг ощутил, как наставник укладывается рядом, успел подумать только о том, что тот, похоже, чересчур серьезно воспринял... Такого в жизни мистера Кормака тоже не было.       Мастер Кенуэй подтянул сбившееся покрывало повыше и покачал головой:       — Вы... уже не юноша, чтобы я отчитывал вас.       Шэй считал, что это вполне очевидно, но тут оставалось только тактично промолчать. Однако оказалось, что мистер Кенуэй не завершил мысль:       — Я читал Поупа десять лет назад. И с тех пор, признаться, успел позабыть, что порой мудрость в том, чтобы не усложнять. Вчера вы спрашивали... — он немного помолчал и вздохнул. — Вы были правы, я действительно... м-м-м... присматривался. Нарушить данный самому себе зарок я не мог, но, единожды пережив духовную близость, что возникает между любящими сердцами, уже трудно это забыть. Однако у меня ушло два года на то, чтобы оставить прошлое — прошлому, и еще два после того, но за это время я позволил себе только взгляды. Пока не появились вы.       Шэй озадаченно приподнял бровь, не понимая, восхищение это, сожаление или обвинение. Наставник покосился на книжную полку и закончил:       — Хорошо, что вам попалась эта книга. Очень правильное чтение для Ордена. И хорошо, что она попалась и мне. Вы очень удачно попали, мистер Шэй.       Шэй не мог удержаться. Валяться в одной постели с наставником, как ни странно, оказалось легко. Казалось, можно было и целую жизнь так провести... Жаль только, что дел всегда больше, чем успеваешь сделать. А еще последняя фраза мистера Кенуэя пробудила... совсем не благочестивые ассоциации. «Попадать» Шэй действительно умел, но...       — Удача — это миф, — фыркнул мистер Кормак.       — В вашем случае, еще и мастерство, — безукоризненно вежливо признал мастер Кенуэй, а потом и усмехнулся. — Воистину мастерство.       Шэй почувствовал чужое дыхание на щеке, когда вдруг распахнул глаза и впервые увидел магистра тамплиеров так близко. А еще вдруг с легким смущением понял, что вчера они даже не целовались. А именно к этому, похоже, и клонил мистер Кенуэй.       Шэй прикрыл глаза, но на прикосновение губ ответил с энтузиазмом. Как будто возвращал сторицей за вчерашнее. Целоваться мистер Кенуэй явно умел и вел себя куда увереннее, чем прошлым вечером. Шэй послушно позволил себя целовать, стараясь не думать о том, что наставник наверняка захочет взять реванш. Ну, хотя бы судя по его действиям — мистер Кенуэй крепко уперся ладонью в плечо, а второй скользнул по груди под одеяло.       Шэй вдруг припомнил, что ночью точно спал на его плече — и это было удивительно уютно и покойно. И не будь наставник в мире грез, он бы никогда такого не позволил.       Поцелуй становился все откровеннее, ласки — тоже. Шэй чувствовал, как цепкие пальцы ласкают торс, гладят, скользят... И почти смирился с тем, что его сейчас возжелают поиметь. И даже попытался представить себе, как это будет — до того Шэю ни разу не доводилось ложиться под мужчину, когда мистер Кенуэй вдруг приподнялся и, восстанавливая дыхание, ляпнул:       — Мистер Шэй, вы говорили, что утром...       Шэй попытался припомнить, что он нес вчера вечером — и не смог. Нет, не настолько он был пьян, просто думал, видно, не о том, вот и слова не отложились в памяти. Но вот то, что трахнуть с утра обещал... Это было. Мистер Кенуэй... хочет?       И тем не менее чертово благоразумие, которое наставник так стремился привить, сработало. Шэй сам не хотел этого говорить, но сознательность толкнула:       — Не стоит, магистр. Вам нужно отдохнуть, я вчера не был... достаточно внимателен.       Мистер Кенуэй плотнее прижался к боку и снисходительно фыркнул:       — Ваша самоуверенность вас погубит.       И столько в этой фразе было чего-то... понятного, что Шэй вздохнул:       — Возможно.       — Мне нужно идти, — мистер Кенуэй игриво и до обидного мимолетно коснулся полувставшего естества. — Я и так задержался здесь с вашей привычкой спать до полудня, капитан Кормак. Займитесь вашей кошкой, вашей командой, вашим кораблем...       Он замолчал, но Шэй чувствовал, что тот не закончил — и выжидал. Так, как учили в Братстве. И дождался.       Мистер Кенуэй вздохнул, а потом произнес — почти обреченно:       — Вы — настоящая стихия, Шэй. Возможно, даже бедствие. Я вернусь вечером. И, надеюсь, вы будете более подготовлены ко встрече, чем я вчера.       Шэй не очень понял. То ли мастер собирается его нагнуть и просит подготовиться; то ли, напротив, добивается того, чтобы его трахали со всем возможным комфортом...       Шэй не знал, но вечера уже ждал — всей душой.       И пока мистер Кенуэй одевался, тщетно пытаясь привести высохшие вещи в относительный порядок, продолжал любоваться наставником.       Не каждый может похвастаться, что завладел магистром тамплиеров. И уж тем более бывший ассасин. И пират.       Зато — как деловито подумал Шэй — масла на «Морриган» действительно бочками. Так что к вечеру он уже был готов.