КЖЭПЗ! или сага о Тилле в яблоках

      Как же эта Паула заебала!       Вот вроде бы взрослая женщина, но вечно её тянет во что-нибудь вляпаться по самое не балуй, как какого-нибудь сопливого подростка! И добро бы Кнопка только на свою худосочную жопку приключения находила, нет, обязательно кого-нибудь припряжёт составить ей компанию! Своим фееричным талантом регулярно вступать не в говно, так в партию она ухитряется доставать даже Линдеманна, который с самого начала относился к гитаристке лучше, чем кто-либо в группе.*       Сегодня Паула довела Тилля до такой степени, что обычно скупой на эмоции мужчина орал во всю свою лужёную глотку выпучив глаза, брызжа слюной и размахивая руками на манер сбрендившей ветряной мельницы. В какие-то пару минут он выплеснул на Паулу весь свой немалый матерный запас и еле сдержался, чтобы не наподдать ей, дабы до этой пиздоси в полной мере дошло, КАК она его заебала...до хера       Случилось всё после сорванного концерта в Варшаве. Публика, приняв группу за выкидыш неонацизма, забросала музыкантов пустыми (и не очень) бутылками, посему покинув негостеприимную концертную площадку, ребята заперлись в гостиничном номере Тилля и постарались залить расстройство N-ным количеством крепкого алкоголя. Ух и нажрались же они! Позже Тилль никак не мог взять в толк - как его угораздило согласиться на предложенную Паулой авантюру? Конечно, он был пьян, и пьян изрядно, но на ногах кое-как ещё держался и мозгами кое-как ещё шевелил. Мог сам не пойти и Кнопку не пустить, так какого же хрена?!!       Собственно авантюра - поехать прямо сейчас в ебеня, залезть в чей-нибудь сад и натырить там яблок, потому что "ну вессело ж будит, н'род, да и ябыблычек свежих так хощщ'ся!" - была предложена всем, не только Тиллю. Но Флаке на тот момент уже отрубился; Шнайдер ещё во времена Feeling B выработал некое подобие иммунитета к ландерсовским аферам; Риша фыркнула, что де не царское это дело чужие яблони трясти; ну а Олли хоть и оставался в сознании, но с дивана встать не смог, как ни старался. В результате компанию по добыче вожделенных фруктов Пауле вынужден был составить Линдеманн (ну Тилльхен, лапуль, ты ж дыжентелельмен, н'стоящий мущщщинка, ты ж не ааатпустишь мммаленькую пыяненькую м'ня одну в нез'комый гор'д?)       Как они, бухущие, выбирались из гостиницы, как ловили такси, как заплетающимися языками объясняли водителю, что им нужно в ближайший частный сектор (тут очень пригодилось знание Паулой русского), как уговаривали его подождать, пока они быстро-быстро сделают свои дела и вернутся, как дербанили кулаками по заборам, пока на хрен знает каком расстоянии от оставленной машины не наткнулись на тот, что не отозвался на стук заливистым собачьим лаем - это всё достойно отдельного эпичного опуса.       В сад уже слегка протрезвевший к тому времени Тилль лезть категорически отказался. Подсадил через забор согруппницу, а сам остался стоять на шухере. В отличие от Тилля Паулу пьяный угар, похоже, отпускать не спешил. Иначе как объяснить то, что она натуральным лосем с диким хрустом ломилась через какие-то кусты, да ещё и материлась при этом, ничуть не понижая голоса?       Результат не заставил себя долго ждать.       Сквозь щели в заборе Линдеманн увидел, как в окнах дома загорелся свет, затем до него донеслись чужие голоса, взволнованно переговаривающиеся по-польски. Ландерсовский мат стих, кусты молниеносно прошуршали в обратном направлении и в следующее мгновение над забором недоделанной ласточкой воспарила сама фрау Ландерс.       В полёте согласно недремлющему закону подлости Паула зацепилась ногой за штакетину и рухнула прямо на Тилля. "Линяем!"- рявкнула она ему в ухо, с поразительным для пьяной проворством подхватилась с распростёртого навзничь Линдеманна и дунула прочь - только гравий полетел из-под подошв. Тилль, неслабо приложившийся всем тылом об оказавшуюся такой неприветливой польскую землю, на пару секунд завис, но стук распахнутой настежь калитки тут же привёл его в чувство, вздёрнул на ноги и придал проворства пяткам.       Как же они драпали! Наверное, последний раз так бегали аж в детстве златом. Однако преследователи оказались быстры и настойчивы. Перед мысленным взором пыхтящего в арьегарде Тилля уже пронеслись заголовки газет типа "Двое участников группы Rammstein пойманы и зверски избиты за незаконное проникновение на частную территорию". Мчащаяся в авангарде Паула с запоздалым ужасом осознала, что в упор не помнит, где они оставили такси. Но Бог, как всем известно, с особым старанием охраняющий детей, юродивых и пьяных придурков, не подвёл и направил стопы яблочных воришек аккурат туда, куда нужно.       Надо было видеть глаза таксиста, когда его странные-иностранные пассажиры пулей подлетели к машине, рухнули на заднее сидение и, не в силах произнести хоть слово, бешено замахали руками, призывая немедленно везти их обратно к гостинице.**       Когда протрезвевшие от страха и незапланированной пробежки немцы отдышались, оказалось, что у Тилля на затылке вскочила здоровенная шишка, а Паула стесала обе ладони о гравий и порвала штанину. "Слазили, блять, за яблочками... - пробухтел Линдеманн, красочно представив, как наутро будет трещать голова. - Слышь, Кнопка, ты хоть одно сорвала?"       Паула воззрилась на товарища, как на цыплёнка о двух головах: "Ты чё, друг, с дуба рухнул? Какие яблоки в мае?! "       ...       "Да твою ж налево, Ландерс!!!"...