Непогода и невезение

Звонок Альфреда застал ее по дороге на конференцию; Алексия, слишком занятая повторением доклада об инновация фармацевтической промышленности, не пожелала отвлекаться на разговоры с братом, полагая, что Альфред звонит опять с какой-нибудь глупостью. Близнец часто беспокоил ее мелкими, совершенно не насущными вопросами, вроде что подать на ежегодный обед, который Эшфорды устраивали в своем особняке для акционеров и друзей семьи, или просьбы приехать на их день рождения. Будто бы у Алексии без этого забот недостаточно; девушка поморщилась с едва заметным недовольство, отвела за ухо светлые волосы, которые благодаря ухищрениям ее парикмахера приобрели пепельно-серебристый оттенок, такой модный в этом сезоне. Лишенные колец тонкие пальцы с перламутровым маникюром коснулись жемчужины, оправленной в платину, погладили усыпанную бриллиантовым крошевом оправу, следом прошлись по шее, разгладили воротник дымчато-голубой шелковой блузки и накрыли фамильную камею Эшфордов, приколотую, как бы сентиментально выразился Альфред, на удачу. Сама Алексия не верила в подобную чепуху, выдуманную слабаками, оправдывающими свои провалы банальной неудачей; она привыкла всего добиваться сама, используя свой ум, связи, деньги и происхождение: против такого никто, каким бы везучим он не был, не выстоит. Бледные губы Алексии тронула тень улыбки; прикрыв глаза, она откинулась на спинку сидения лимузина, неспешно ползущего по улицам хмурого Лондона и прикрыла глаза; на конференции должно было рассматриваться исследование, которым занимались Биркины, однако едва ли Уильяму хватит духу показаться на людях после скандала, а Аннет — достоинства и выдержки находиться рядом с бывшим мужем, который не только занимался нелегальными разработками, используя для этого ресурсы компании, но и изменял ей. Именно последнее разрушило их брак; Алексия подозревала, что Аннет, обладающая всеми задатками не плохого ученого, но по сути оставшаяся канцелярской крысой, простила бы мужу измену корпорации, но вот неверность его с другой женщиной больно ударила по ней. Аннет оставила Уильяма, забрав их дочь, и уехала к своим родителям в Висконсин, предоставив мужу расплачиваться за все в одиночку. Бедный Уильям, подумала Алексия безо всякого сожаления и сочувствия, несчастный, самовлюбленный, эгоистичный идиот; Алексия все поняла сразу же, едва Биркин начал уделять ей внимание: поджидал после работы, приносил кофе, оставлял цветы на ее рабочем столе. Его жалкие потуги были настолько показушными и глупыми, что вызывали смех, но Алексия позволила ему продолжать, желая узнать, как далеко Уильям способен зайти. Воображавший себя гением Биркин, очевидно, считал себя еще и дамским угодником и надеялся через Алексию добраться до активов компании, по ее голове взобраться на самый верх; секс с ним был откровенно скучным, хотя, стоило отдать ему должное, Уильям очень старался произвести на Алексию впечатление. Принимая его пустяковые подарки и ужиная с Биркином во второсортных ресторанах, она исподволь наблюдала, как Уильям пытался присвоить все многолетние наработки себе, обделив даже собственную жену; ему стоило бы бежать при первой же возможности, чтобы сохранить хотя бы немногое, однако Уильям пожадничал, захотел охватить побольше, и Алексия, которую успела порядком утомить эта игра, предоставила совету директоров доказательства нечестности Биркина, а Аннет — их совместные фотографии, предусмотрительно сделанные еще в самом зачатке их связи. Алексия подстраховалась, ее лица не было видно на снимках, но в мерах предосторожности решила немного изменить цвет волос; это было лишним — ее, Эшфорд, никто и не заподозрил в отношениях с Уильямом. Самому Биркину нечего было ей предъявить; раздавленный, опозоренный, брошенный собственной семьей, он вяло отбивался на судах и прятался от репортеров; все его исследования и разработки стали собственностью компании. Алексия была горда собой: все удалось провернуть чисто и аккуратно, Уильям не посмеет сунуться к ней, боясь новых судебных разбирательства, а данные, полученные благодаря ему, позволят компании выйти на новый уровень на мировом рынке. Девушка не чувствовала никаких угрызений совести: Биркин сам виноват; корпорация была к нему более, чем щедра, благодаря ей Уильям вырос и добился всего, что имел, и чем он решил отплатить ей? Предательством, предварительно обворовав. Алексии было приятно наблюдать за его падением; впереди Уильяма ждал еще болезненный развод, разделение имущества и опека над ребенком, череда судебных тяжб с компанией закончиться для него тюремным сроком и многомиллионным штрафом. Даже если усилий ватаги адвокатов будет достаточно, чтобы спасти Биркина от тюрьмы, то после его не примут даже на должность лаборанта в колледже. Алексия сложила сцепленные руки на коленях, довольно щурясь, но тут же помрачнела, поджав губы; жаль, от Вескера ей не удастся избавиться так же просто и элегантно; он казался совершенно лишенным слабостей, гранитом с куском льда вместо сердца. Алексия потратила половину семейного состояния, пытаясь найти компромат, способный повлиять на Альберта, однако ничего, кроме неподтвержденных слухов об его внебрачном сыне, найти не удалось, и это приводило Алексию в исступление. Либо Вескер хорошо прятал мальчишку, либо все было выдумкой, возможно, самого Альберта, который хотел запутать ее, пустить по ложному следу. В ярости Алексия сжала кулаки, вгоняя ногти в кожу ладоней; Вескер был тем соперником, с которым приходилось считаться, и она хотела уничтожить его прежде, чем Альберт решит расправиться с их семьей. Девушка негодующе покраснела; румянец совершенно не шел белокурой и светлокожей Алексии, и, силясь овладеть собой, она решила глотнуть минеральной воды. Стоило ей свернуть пробку, как вода зашипела, пузырясь, поднялась к горлышку и просочилась сквозь пробку, намочив пальцы; брезгливо скривив губы, девушка отряхнула руку, и несколько капель попали ей на юбку. От раздражения у Алексии заломило виски; швырнув бутылку с нетронутой водой обратно в холодильник, она вытерла пальцы тканевой салфеткой. Мобильный загудели от входящего вызова, но девушка сбросила звонок, стоило ей увидеть номер Альфреда. У Алексии совсем не было настроения выслушивать болтовню брата; она перезвонит ему после конференции или, еще лучше, завтра, когда она будет более расположена к беседе. Сегодня ничто не должно отвлекать от дела, тем более — Альфред со своими пустячными проблемами. Алексия вспомнила о близнеце только вечером следующего дня: после конференции, на которой Эшфорд выступила блестяще, последовал фуршет, и Алексия купалась во всеобщем внимании, захмелевшая от успеха и собственной уникальности, нежели от шампанского. Девушка вернулась в гостиницу на рассвете, проспала все утро и большую часть дня; ее мобильный с разряженной батареей лежал в сумочке, забытой на журнальном столике. Обычно Алексия всегда старалась оставаться на связи на случай непредвиденных обстоятельств — проблемы на производстве, отмена переговоров с иностранными поставщиками или еще что-нибудь, — однако она так устала после конференции, что решила позволить себе немного расслабиться. Алексия легко переносила подобные встречи, но на сей раз там присутствовал Вескер, который одним своим присутствием выводил из равновесия. На людях Альберт и Алексия держались подчеркнуто вежливо, но воздух вокруг них рябил от взаимной ненависти; не исключено, что именно Вескер подбил своего старого приятеля Биркина на связь с Алексией, рассчитывая таким образом устранить соперника ее руками. Хитрый, расчетливый сукин сын, подумала девушка с ласковой улыбкой; до чего приятно будет переломить его упрямый хребет. Это Эшфорды были рождены для величия, а Вескер — не более, чем наглый выскочка, пусть и не лишенный некоторых талантов. Когда Алексия разберется с ним и обезопасить компанию от подобных им с Биркином пиявок, можно будет заняться девчонкой, основательно запустившей когти в Альфреда. Их отношения, по началу казавшиеся не более, чем мимолетной связью, развлечением, неожиданно окрепли, вросли сорняком, паразитом в размеренную, упорядоченную жизнь Эшфордов. Брат был слишком привязан к девице, не могущей похвастаться ни внешностью, ни происхождением, и меры следовало принять как можно скорее, пока дело не приняло слишком серьезный оборот. Альфред, конечно, будет дуться, но потом поймет, что сестра все делало ради него, и еще поблагодарит Алексию. Одетая в легкий шелковый халат, с волосами влажными после ванной, девушка уютно расположилась в кресле с чашкой травяного чая и миндальными пирожными. Мобильный мигал заряженный батареей; стоило только включить телефон, как посыпались сообщения о пропущенных вызовах от Альфреда. Алексия, расположенная в благостном расположении духа, умилилась такой заботе: брат, верно, волновался о ней, хотел спросить, как все прошло и удалось ли им заключить контракт с японцами. Алексии было, чем его порадовать, и она надеялась, что если и у Альфреда есть новости, то они только хорошие; если чему-то и суждено омрачить сегодняшний день, так пусть это будет только ненастное лондонское небо за окном. Ей пришлось звонить несколько раз прежде, чем Альфред взял трубку; Алексия успела допить чай и прикончить все пирожные; хотелось еще, но последствия чревоугодия могли плачевно сказаться на ее фигуре. Девушка с долей презрения подумала о подружке брата, питавшейся гамбургерами и картофелем фри, однако остававшейся худощавой и подтянутой. Наверное, все дело было в ее рабочих генах и пролетарском происхождении; тело же Алексии требовало куда более внимательного и утонченного ухода. Девушка с мечтательно-задумчивым видом созерцала свои руки, думая записаться в спа-салон на следующее утро, когда в трубке раздалось гнусавое недовольное «Алло». С губ Алексии сорвался серебристо-звонкий смех. — Я тебя разбудила? — спросила она ласково. — Прости. Надеюсь, ты не будешь злиться на сестру, которая находится на другом конце света и безумно скучает. — Я смотрел прямую трансляцию и видел, как ты скучаешь. Прямо изнываешь от тоски, — едко отозвался Альфред, — в утренних газетах написали не то, что мисс Эшфорд заключила контракт с японскими фармацевтами, а как ей не хватает родного брата. Так не хватает, что даже трубку взять нелегко. — Не ворчи, — Алексия смешливо сморщила нос. — Я была занята, ты же знаешь. — Знаю. Но я не отнял бы у тебя много времени. А тебе, получается, и пары минут жалко потратить на меня. — Ну, перестань, — девушка чуть сползла с кресла, вытянув ноги; по телевизору шла старая черно-белая комедия, не смешная скорее, нервирующая творящейся на экране суетой. Алексия переключил канал и с удовольствием заметила свое лицо: идеально уложенные вопросы, жемчужные сережки, фамильная брошь и шелк блузки, мерцающий в свете ламп и вспышек фотокамер. Шел репортаж прошедшей конференции, и девушка, убрав звук, с наслаждением любовалась своим триумфом. — А может, я умер, — патетично продолжал Альфред с нотками обиды в голосе, — наш дом сгорел, нас обокрали, акции упали в цене, а я до тебя даже дозвониться не могу! — Я же знаю, что ты справишься, — елейно пропела Алексия, зная, что лесть сработает безотказно: с самого детства ее брат был падок на похвалу, отчаянно жаждал одобрения их отца, однако не получал от Александра ничего, кроме упреков и обвинений; ни любви, ни заботы, ни тепла — Альфред с самого раннего возраста был предоставлен заботе слуг, которым особо не было до него дела. Наверное, поэтому Редфилд удалось так ловко открутить его; с самой Алексией подобные уловки никогда не срабатывали. — Уезжая, я знаю, что ты обо всем позаботишься. Я в этом даже не сомневаюсь. Ты же мой брат, Эшфорд в конце концов, — слова Алексии медово лились в трубку, и девушка физически ощутила, как расслабился ее близнец, разомлевший и довольный. Альфред действительно был послушным и исполнительным, любовь заставляла его беспрекословно слушаться сестру; небывалую твердость и непробиваемое упрямство он проявлял только в вопросах, касавшихся его девушки. Но они разговаривали уже минуту, и брат до сих пор не заговорил о Клэр, что Алексия сочла добрым знаком. — Так что случилось? — накручивая локон на палец, девушка наблюдала за собой, светски улыбающейся с экрана; рядом с угрюмым Вескером, морщившим лоб, и нервным Джеймсом Маркусом, Алексия Эшфорд казалась спокойной и уверенной, дивой, а не фармацевтическим магнатом и ученым. Камеры ее любили. — Вчера все прошло более, чем хорошо, так что, надеюсь, и ты меня порадуешь. — Если тебе не безразлично счастье твоего брата, то ты за меня порадуешься, — голос Альфреда заметно задрожал; он всегда начинал запинаться и заикаться, когда нервничал, и Алексия насторожилась. Улыбка спорхнула с ее губ, следующий кадр, запечатлевший ее и Вескера, поймал девушку под неудачным углом, игра светотени делала ее похожей на покойницу, на оживший труп с остро выступающим подбородком, запавшими веками и ввалившимися глазами; Альберт Вескер, стоящий рядом с ней, скалился кровожадно, будто вампир. Алексия выключила телевизор и спустила ноги на пол; в желудке задавило так, словно она наглоталась битого стекла. — О чем ты? — спросила она севшим голосом и зажмурилась, когда воодушевленный Альфред буквально прокричал ей в трубку: — Мы с Клэр решили пожениться. И у нас будет ребенок, представляешь? Я стану папой, Лекс! А ты будешь тетей. Тетя Лекси! — счастливо рассмеялся брат. — Уже в следующем году родится маленький Эшфорд. Ну, что, достаточно хорошие новости для тебя? — Безусловно, — процедила девушка, до боли сжимая челюсти. От хорошего настроения не осталось и следа, перед глазами заплясали красные язычки пламени, боль ударила в затылок и прошибла голову насквозь до самого лба, волнами распространялась по телу. Значит, Редфилд решила действовать наверняка, привязать к себе Альфреда колючей проволокой через этого ребенка; смекнула, дрянь, что Альфреду не хватит духу отказаться, еще и тогда, когда Алексии не было рядом. Будь она в городе, ни за что не позволила бы брату натворить глупостей; проклятье, и почему вчера она не взяла трубку?! Может, сумела бы остановить Альфреда, переубедить, отговорить, хотя бы подождать до ее возвращения; а теперь, похоже, уже поздно. Наверняка, предложение уже сделано и кольцо куплено; Алексия прижала пальцы к губам, ее взгляд лихорадочно метался по номеру. Что теперь делать? Ехать домой в срочном порядке? А что потом? Свадьба главы семьи Эшфорд на сестре какого-то солдафона — острая новость для газет и таблоидов, но не столь скандально и в целом решаемо, однако если в деле окажется замешан ребенок, это может бросить тень на репутацию Эшфордов и корпорации. Холод начал растекаться по рукам Алексии, подниматься выше, к локтям; Альфред продолжал что-то восторженно болтать, но Алексия не вслушивалась в смысл слов. Не успела, не уберегла брата, и теперь он женится на этой полковой вертихвостке! Девушка с трудом подавила желание расколотить телефон об стену и размеренно выдохнула, прикрыв глаза; нужно успокоиться и постараться рассуждать здраво. Может, еще удастся все исправить. — Конечно, милый, я рада за тебя, — говорить удавалось с трудом, собственное лицемерие отдавало кислятиной, но следовало быть осторожней, иначе Альфред, обозлившись, пойдет наперекор сестре. — Но не кажется ли тебе, что вы несколько… торопитесь? Что думает Клэр по этому поводу? — Ну… — Альфред несколько замялся, — она не хотела торопиться, но… признаюсь, ее беременность — неожиданность для нас обоих, но ведь это же здорово, правда? Теперь Эшфордов будет больше, чем двое. Мы больше не одни. Алексия скривилась как от спазма; великолепная перспектива: окончательно рассориться с братом и толкнуть его на брак с девицей, прицепившейся к ним, словно репей, или же породниться с тупым солдафоном и его сестрицей. Девушка встала, босиком прошла от кресла к окну и обратно; голова раскалывалась от обилия мыслей, темных, дурных и гадких, будто змеи. Чтобы какая-то девчонка, байкерша с улицы, вошла в их благородную семью, испортила родословную Эшфордов?! Алексия не хотела этого брака, не хотела становиться тетей, но как сказать об этом Альфреду? — Я хотел обсудить все с тобой, но ты была так занята делами компании, — не без ехидства продолжил Альфред, — жаль, ты не видела лицо Клэр, когда я опустился перед ней на колено. А что было, когда я достал кольцо… не волнуйся, я не брал ничего из твоего старья, купил кольцо специально для Клэр. — Уверена, она была в восторге, — бросила Алексия; она любила брата, единственного близкого человека, что у нее остался, но не могла не замечать его недостатков. Альфред никогда не пользовался популярностью у девушек, случались короткие романы, но ни к одной еще он не привязывался так сильно, как к Клэр. Девушка подозревала, что Редфилд больше любит деньги их семьи, чем самого Альфреда, но говорить об этом брату было бесполезно: он начинал злиться, обвинять Алексию в недоверии и желании держать близнеца на привязи, как собаку. А как же иначе? Разве она могла не заботиться о нем, не оберегать? Дай Альфреду волю, он, повинуясь чрезмерной чувствительности и импульсивности, натворит глупостей. Уже натворил! Девчонка на байке — и жена главы дома Эшфорд! Возмутительно! Нелепо! — Меня обозвали психом, — хихикнул Альфред, — она бегала по комнате и говорила, что я дурак. А потом расплакалась. Это все гормоны, да? Клэр обычно так себя не ведет, но она была такой милой! Ее брат потом начал снимать, правда, только с середины, но она сказала мне «Да». Я помолвлен, Лекси! Я жених! Брат был так счастлив, что у Алексии задавило в груди; разве могла она все уничтожить? Разумеется, если в итоге это спасет Альфреда. Но ребенок… это все усложняло. Девушка устало потерла переносицу. — Я сегодня же вылетаю в США, — нет толку сидеть здесь и рассуждать, на месте Алексия сможет со всем разобраться. Скомкано попрощавшись с братом, который уже начал разглагольствовать о предстоящей церемонии, Алексия написала своей ассистентке, чтобы забронировала билет на вечерний рейс. Она не стала собирать вещи, взяла только самое необходимое; Алексия планировала задержаться в Лондоне еще на пару дней, чтобы посетить выставку и спектакль, но сейчас ей не было дела до билетов, которые пропадут. Наспех приведя себя в порядок, девушка спустилась вниз, к ожидающему ее такси. Швейцар услужливо придержал перед Алексией дверь и раскрыл зонт над ее головой; холодный ветер тут же забрался девушке за шиворот, поежившись, она подняла воротник пальто. Идти было тяжело, словно к ногам были привязаны свинцовые гири и ступать приходилось по ржавым гвоздя. Меньше всего ей хотелось вновь ссориться с братом, но и участвовать в фарсе, который они с Клэр устроили, Алексия не собиралась. Что подумают их друзья и партнеры? А как будет смеяться Вескер, этот ублюдок… девушку замутило от злости. Она металась по салону такси, донельзя взвинченная, не в силах унять беспокойные руки: Алексия поправляла волосы, одергивала пальто, перебирала вещи в своей сумочке, бесцельно нажимала по кнопкам телефона. Ей хотелось, чтобы такси ехало быстрее, но дождь, встретивший ее из отеля противной моросью, обрушился на Лондон ливнем, пустил по дорогам реки, и машинам приходилось ползти медленно и осторожно к ярости Алексии Эшфорд. Ей было тесно и душно в салоне такси, но прогулка под проливным дождем едва ли поможет добраться до брата быстрее. Алексия прикрыла глаза, сжав пальцами виски; она чувствовала себя беспомощной, сидя в проезжающей сквозь непогоду машине, и это было премерзкое чувство. Она привыкла все планировать, еще ни разу ничего не выходило из-под контроля, а теперь все рассыпается из-за какого-то дождя. Это слишком глупо и мелко, и явно недостаточно, чтобы остановить Алексию, однако когда такси добралось аэропорта, уже совсем стемнело. Дождь лил, ветер сотрясал фонарные столбы; вышедшую из машины Алексию он схватил за волосы и едва не швырнул на тротуар. Ей помог устоять на ногах работник аэропорта, вышедший ее встретить; мужчина обнял ее за талию и, согнувшись под градом непогоды, кинулся бегом к стеклянным дверям здания. Алексия едва поспевала за ним. За несколько десятков шагов девушка успела замерзнуть и промокнуть, укладка была испорчена, а щиколотки не милосердно ныли после пробежки на каблуках. И все это из-за Клэр Редфилд! Если бы не она, Альфреду и в голову не взбрело жениться, и Алексия сейчас преспокойно ужинала бы в своем уютном номере, а не пила кофе, пусть и вполне сносный, в аэропорту, злая и продрогшая. Когда по громкой связи сообщили, что все рейсы отменены до улучшения погодных условий, Алексия ничуть не удивилась; умом она понимала, что все это вопросы безопасности, и абсолютное сумасшествие — лететь сквозь бурю, но внутренне она выла от гнева и отчаяния. Швырнув чашку с недопитым кофе на столик, так, что откололась ручка, и по столешнице растеклось озерцо из лунго, девушка вскочила, чувствуя, как дрожат от негодования губы. Это было слишком! Будто бы все было против нее, какая-то издевка судьбы, насмешка, чья-то злая шутка, не позволяющая ей спасти брата. Алексия хотела позвонить Альфреду, сказать, что задерживается, но даже в этом ей было отказано — не было сети. Девушка стиснула в руке мобильный, накрывая ладонью горячечно пульсирующим лоб; хотелось швырнуть телефон в урну, только едва ли это поможет делу. Алексия не желала проводить ночь в зале ожидания среди сонных от ожидания и безделья людей; вокруг аэропорта с буйством сорняков после ливня разрослись отели, пусть и не пятизвездочные, но вполне приемлемые для того, чтобы переждать там непогоду. Черт с ним, с пропавшим билетом, если Алексия Эшфорд захочет, она выкупит для своих нужд целый самолет. Смешно, но до гостиницы такси доехало буквально за пару минут; стоила поездка почти в три раза дороже, чем по городу, но у Алексии не было сил обращать внимания на подобную ерунду. Оказавшись в номере, девушка наспех приняла душ и, отказавшись от ужина, упала на постель, совершенно вымотанная. Равнодушно молчащий телефон лежал на прикроватной тумбочке; Алексия не сомневалась, что, едва сеть снова появится, Альфред вновь будет донимать ее своими звонками, и ассистентка, донельзя встревоженная, будет извиняться за сорванный рейс, будто это ее вина. Закутавшись в одеяло, девушка безучастно смотрела в окно, скрытое за портьерами; всполохи молний были настолько яркими, что пробивались сквозь шторы, Алексия видела зловещие силуэты ветвей, похожие на костлявые, переломанные руки. Вынужденное бездействие выводило из себя, а злость не давала уснуть, хотя усталость буквально вдавливала ее в кровать. Возможно, спешить уже не было смысла; может, стоило предоставить Альфреду разбираться со всем самостоятельно? Пусть женится, раз ему так хочется; наивный, брат думал, что семья — это так легко; видевший жестокость и безразличие со стороны отца, Альфред болезненно желал доказать себе и другим, что он не такой, как Александр Эшфорд. Как бы брат не сделал себе этим только хуже. Алексия повернулась на другой бок, прикрыв глаза; она не верила, что ей удастся уснуть, однако сон сморил ее буквально за секунду. Проснулась она, кажется, спустя всего пять минут, но в щель между портьерами пробивался холодный утренний свет, а телефон на тумбочке подпрыгивал, заливаясь пронзительной, будто птичьей, трелью. Откинув с лица спутанные волосы, Алексия приподнялась на локте; взять мобильный с первого раза не получилось: он, как живой, уворачивался от ее пальцев и сновал по всей тумбочке. Схватив его, девушка перевернулась на спину, прикрыв рукой глаза, и мазнула пальцем по сенсорному экрану, принимая входящий вызов, и подскочила на постели, оглушенная криком Альфреда. — Милый, тише… не так громко, — поморщилась девушка, съезжая спиной по подушкам, — погода испортилась, и мой рейс отменили. Не волнуйся, я постараюсь прилететь как можно скорее… — Алексия, Клэр в больнице, — выпалил Альфред, и Алексия, окончательно проснувшись, распахнула глаза. В больнице? Что еще задумала эта девчонка? Очередную манипуляцию? Не слишком на нее похоже, но кто знает, может, обручившись с Эшфордом, Редфилд возомнила о себе невесть что, и решила окончательно подмять под себя Альфреда. Алексия поджала губы, прикусив щеку изнутри; она поговорит с Клэр, как только вернется. Раз уж она станет частью их семьи, ей следует уяснить, что подобные выходки у них не приняты; девушка все же надеялась донести до Редфилд, что она не их круга и не подходит Альфреду, была даже готова заплатить, если потребуется. И что, если беременность — всего лишь уловка? Или ребенок не от Альфреда? Это было бы просто замечательно — брат не только разочаровался бы в этой вульгарной девице, но и раз и навсегда запомнил, что сестру стоит слушаться. — Что случилось? Что-то серьезное? — девушка постаралась придать своему голосу озабоченность, но ощутила, как воздух встал комом поперек горла, стоило ей услышать всхлип Альфреда. — Она… упала с мотоцикла. Она даже не ехала, просто села на байк и подвернула ногу, когда слезала, но… Лекси… — простонал брат, и Алексия прижала ладонь к груди, где встревоженно замерло сердце. — Она потеряла ребенка… Лекс, нашего малыша больше нет… Алексия протяжно выдохнула сквозь зубы; от сочувствия и жалости к Альфреду у нее защипало в глазах, но одновременно во всем теле поселилась пьянящая легкость. Девушка упала на спину, чувствуя себя летним облаком, готовая воспарить к самому потолку; гнусно было радоваться такой трагедии, но ведь была и хорошая сторона: теперь, когда ребенка нет, Альфред мог не жениться. Это была трагическая случайность, однако она могла уберечь брата от необдуманного шага. Алексия потерла лицо ладонью, пытаясь собраться с мыслями; следовало быть осторожно, убедить Альфреда, что она на его стороне, но при этом донести мысль, что так будет лучше. — Дорогой, мне так жаль, — она была искренней, ей действительно было жаль, что из-за Клэр брат так расстроен, — я знаю, как ты ждал, как ты хотел… обещаю, я вылечу первым же рейсом, приеду как можно скорее. Я буду рядом, слышишь? Я всегда буду рядом. Альфред в ответ шмыгнул носом. — Почему, Лекс?.. Почему так? Это моя вина, да? Это я виноват! Я должен был быть рядом с Клэр, тогда бы она не упала! — Нет, нет, родной, это не так, — ласково промолвила Алексия, внезапно разозлившись на Редфилд; и какого черта ее понесло на этот мотоцикл?! Теперь из-за этой безалаберной девки брат будет убиваться. — Надеюсь, Клэр в порядке? — Ей… лучше, — пробормотал Альфред, — доктор сказал, что угрозы ее жизни и здоровью нет. Беременность развивалась неправильно, и… и… это из-за меня. Александр говорил, что я слабый, жалкий, дефективный, и он был прав. Я… я даже отцом стать не смогу! — Альфред, не надо, — Алексия откинула одеяло, спуская ноги на пол, — мы с тобой оба знаем, что это не так. Если были проблемы с развитием плода, то хорошо, что все так закончилось. Ты не хуже меня знаешь, как такое опасно. — Д-да… да, я знаю, но… — брат шумно вздохнул, — я так ждал… так надеялся… возможно, ты права… — Конечно, я права, — довольно проворковала девушка; хорошо, что врожденное благоразумие Эшфордов не чуждо Альфреду даже в столь горький момент. — Тебе нужно взять себя в руки. Ты должен быть сильным, дорогой, понимаешь? Ради нашей семьи. Брат засопел в трубку и Алексия напряглась, ожидая очередной порции возлияний, но Альфреду удалось овладеть собой. Брат судорожно вздохнул и заговорил уже куда спокойнее и тверже: — Я понимаю, Лекс, я все понимаю. Черт!.. Клэр и так было несладко, а из-за меня, наверное, еще хуже. А она еще меня утешала, представляешь? Пыталась меня успокоить, даже шутила, — Альфред хрипло, невесело рассмеялся, — что из нее выйдет ужасная мать, раз она даже на ногах устоять не может. Я должен поехать к ней. — Не стоит, — мягко заверила брата Алексия, — не забывай, ей нужен покой, все-таки такой стресс для организма. — Я не хочу, чтобы она решила, будто ее выкидыш что-то меняет между нами, — заявил Альфред, — вдруг она подумает, что я хочу ее бросить. Или вообще разорву помолвку. Это же глупость! — Да, но… — девушка сдержанно кашлянула в кулак, чувствуя, как ее надежды рассыпаются песчаными замками, — со свадьбой явно не стоит торопиться. Клэр нужно восстановить силы, и. — Свадьба через полгода, — перебил сестру Альфред, — я уверен, к тому времени с Клэр все будет в порядке. Она сильная, справится. Мы вместе справимся, правда, Лекс? — Разумеется, — натужно выдавила Алексия, ощущая на губах привкус пепла; похоже, ей никогда не удастся избавиться от Клэр Редфилд. Брат настолько ослеплен, что не замечает удачно подвернувшегося ему шанса, продолжает упорствовать в глупом желании жениться на абсолютно неподходящей ему женщине. В чем-то Александр Эшфорд был прав касательно сына: он настолько увлекался своими играми, что переставал различать забавы и реальность. Алексии совершенно расхотелось возвращаться в Соединенные Штаты, но она не могла прятаться в Лондоне вечно, делая вид, что ничего не происходит. Придется смириться; или сделать вид, что смирилась: до назначенной даты еще полгода, а за шесть месяцев много, что может случиться.