***
По возвращению домой он ест курицу-гриль, пропахшую чисто этим магазином (такой запах лакированных коробочек, в которых обычно хранятся овощи и фрукты, с ужасной примесью человеческого пота и типичного аромата производства), потом ему звонит мать, и Даллон тихо стонет, когда ему снова говорят, что «самое время взяться за голову, дорогой. У тебя ни семьи, ни работы… и чем ты питаешься, вообще?», и он продолжает передразнивать её, стоя у окна. «Мам, у меня есть работа, вообще-то.» она, определённо, не считает это работой. Он не хочет думать про маму, которая совершенно не навязчива, вот прям совсем, да, и про то, как он чувствует себя после ещё одного осознания в один и тот же день. Даллон — идиот, который смело может назвать себя обычным бревном из-за этой тупой выходки. Невозможно. Просто нет. Затем он обнаруживает у себя на теле следы чужих пальцев и долго щурится, разглядывая их. Его кожа очень бледная прямо сейчас, и дома становится холодно. Вероятно, Брендон не знал, насколько сильно он вцепился в Даллона, и как его кожа переносит стороннее воздействие. Вероятно, Брендон просто не мог этого знать, и как бы хотелось прекратить домысливание и лечь спать, чтобы в итоге проснуться посреди ночи от сообщения, цепляясь глазами за полоску света на потолке, пытаясь прийти в себя.Не хочешь бухнуть как-нибудь? Брендон.
Он прекрасно понимает, что трюк с молчанием не сработает снова, и от безысходности ему приходится напечатать ответ. Он хочет бухнуть. Очень хочет. Но ещё он хочет дожить до сорока, всё ещё умея разговаривать. Но ещё он хочет просто дожить до сорока (для какого-то элементарного начала). неплохо было бы сделать это во Даллон усиленно пытается вспомнить хоть один день недели. во вторник?***
Его глаза снова закрываются, но уже до самого утра. Брендон согласен на что угодно: вторник, среда, четверг, пятница. Брендон согласен, что немного жестоко будить человека в три ночи. Брендон, чёрт возьми, согласен, что Даллон не собирается выходить из его головы, потому что он ему лишь по плечо. Брендон чувствует себя отвратительно. Брендон почти не чувствует себя, если уж на то пошло, потому что, ну, какого чёрта? Когда он встаёт среди ночи, чтобы покурить, то вдруг вспоминает, что у него в холодильнике совершенно точно прямо сейчас стоит та дрянь, которую ему достали. Возможно, её надо втирать в кожу или принимать внутривенно. Ведь по закону всех комедий на свете, когда ему нужно заинтересовать кого-то ростом с подъёмный кран, то на верхних полках магазина никогда нет того, что ему было бы пиздец как нужно. И понимаете, из-за этого он даже какого-то незнакомца очаровать не может. Глупо. Да настолько, что плакать хочется. Серьёзно, лучше бы кофе купил. Серьёзно, но он так не считает. Серьёзно лишь его заболевание, которое даже названия не имеет в психиатрии (и в психологии тоже). Просто необходимость тупо подкатить к кому-то, кто так недосягаем (и это даже, блять, не метафора). Просто фетиш какой-то. Ладно, он позвал его выпить. Хорошо, у него есть планы во вторник с соседкой, которая просила покормить её кота, но, боже, какая разница, когда ты можешь хоть с кем-то выпить (и даже значения не имеет тот факт, что выпить именно с Даллоном, который согласился, и от этого даже школьницей повести себя захотелось, но он чисто по-мужицки содержался. Чисто из-за соседей, которые, скорее всего, придут настучать ему по голове, в том случае, если он всё-таки начнёт прыгать от счастья). Даже противно становится от того, что он ведёт себя так. О каких отношениях с хорошей и умной девушкой идёт речь, когда из-за него страдает какой-то парень в супермаркете, а Брендон даже не против. Единственное, что его не устраивает в сложившейся ситуации, так это он сам. И то, что сигареты всё ещё довольно сильно сжигают, блять, кожу. Он одёргивает руку и в этот же момент кидает окурок в окно, искренне надеясь, что тот прилетит кому-нибудь прямо в лицо. Его голова начинает пульсировать, и он уже чувствует, как Вторник, в мгновение ставший новым персонажем повествования, начинает медленно приближаться. И никто к этому не готов, правда.Вторник, значит? В пять часов где-нибудь в заднице города.
Брендон будет молиться, чтобы успеть покормить этого тупого кота соседки и свалить уже отсюда. Брендон будет молиться, чтобы этот самый кот не научился разговаривать. Брендон просто будет молиться, как это делают его родители (он не уверен, что это поможет, потому что очень сомневается, что отцу когда-то нравился парень из ёбанного круглосуточного супермаркета, в котором он, кажется, оставил свою жизнь). Это называется «сладких снов, Брендон Бойд Ури».***
Ладно, возможно Даллон немного нервничает. Почти нет, но да. Хорошо, он очень сильно, блять, нервничает и готовится к простому «давай бухнём» так, будто это его выпускной (который он пропустил, к слову). Ему довольно сложно вспоминать, где была назначена встреча, а потом ему снова звонит мать, и Даллон просто не знает, как от неё отвязаться, когда машина подъезжает к нужному месту, и он расплачивается с водителем. — Где ты, Даллон? Он закатывает глаза. — Я просто вышел погулять, мам, я же сказал… Когда он заходит в здание, здесь, слава-тебе-господи-если-ты-есть, нет ни громкой музыки, ни кучи пьяных… людей, наверное? Зато здесь есть Брендон, и Даллон снова запинается. Чёрт бы тебя побрал, Брендон и какая у него там фамилия со вторым именем? — Кто? — одними лишь губами спрашивает он, указывая бровью на телефон. Мужчина молча демонстрирует экран телефона, быстро возвращая тот к уху, когда снова слышатся помехи. Ему кивают, а затем обхватывают длинными пальцами запястье и куда-то ведут. Даллон пытается бороться с желанием выбросить к херам телефон и сбежать отсюда как можно быстрее, ведь это довольно сложно в нынешних условиях, потому что, ну, знаете, он абсолютно точно заинтригован (да, ему правда всё ещё тридцать лет). — Хорошо, просто знай, что нужно предохраняться, ладно? Брендон абсолютно точно слышит это. Брендон абсолютно точно издаёт слишком высокий для парня смешок и тут же затыкает рот кулаком. — Боже… — «блять мой» хочет добавить он, — мне тридцать, хорошо? Просто вспомни эту цифру в своей жизни, и сколько мне в тот момент было лет. — В том-то и проблема! У меня в тридцать уже был ты. А у тебя в тридцать только гулянки с какими-то девочками. Хорошо, теперь Брендон под столом. Чёртовы динамики телефона. Даллон краснеет, потому что ему стыдно. Вот прям совсем. — С какими девчонками, мам? — Ну я же слышала, как она хихикает. Видишь, над тобой даже они смеются уже, потому что нельзя так. Будто ты в девках ходишь. Он какое-то время пялится на парня напротив, а потом лишь тяжело вздыхает, закрывая глаза. Ему так, блять, смешно. Серьёзно. Какого хрена происходит, вообще? — Это Брендон. Это не девка, мама. Под столом снова начинается движение, звук доносится оттуда же. Брендон даже не пытается сдерживаться. В какую бюджетную комедию он попал на этот раз? — Так это ещё и парень? Не помню, чтобы ты дружбы водил, с тобой точно всё в порядке? — Блять… — шепчет Брендон, на полном серьёзе вытирая со лба пот. — Пока, ладно? Женщина бормочет что-то себе под нос, а потом сама кладёт трубку. Даллон сидит молча, пялясь на свои колени и мечтая, действительно, отступить, пока не поздно, но уже пиздецки как поздно. Его собеседнику, кажется, нужно передохнуть, потому что он практически задыхается, откинув голову на спинку диванчика. — Мне стоит познакомиться с твоей мамой, — подаёт он голос и заходится в приступе практически предсмертного кашля, а у мужчины, кажется, вываливается челюсть. Даллон сидит, полностью эмоционально истощённый, и глупо улыбается, потому что такого абсурда с ним в жизни не случалось. Его совсем немного опозорила родная мать. Вот прям чуточку. — А ещё нашим матерям, определённо, стоит пересечься. — Ага, мы запрем их где-нибудь? — Брендон пожимает плечами, — и что тогда? Фейерверки, химическая реакция, они отталкиваться друг от друга начнут? Он хихикает. Вот серьезно. Вот прямо именно хихикает. Какого чёрта? — Да не, просто подружатся. Семейство Ури и семейство… — Уикс. Брендон приподнимается, протягивая ладонь, которую тут же пожимают. — Приятно познакомиться. У Даллона снова пропадает желание говорить, есть, жить. Просто какого хрена, Брендон какое-у-него-там-второе-имя-? Ури. — Моя мать сломает тебе жизнь. Он приподнимает бровь и почти с возмущением заявляет: — А я-то тут при чем, вообще? Он просто знает, что так и будет. — Не знаю… просто под руку попался? — Ты думаешь, моя не сломала мне жизнь? Ты так, блять, ошибаешься, если действительно думаешь, что она не звонит мне прямо сейчас. О, она звонит. — Напомнить про презервативы? — Напомнить про презервативы. — Только не говори, что ты взял их с собой. Брендон загадочно приподнимает бровь и улыбается во все тридцать два, приближаясь к лицу Даллона. — Конечно, я взял свои презервативы, Даллон, что за идиотский вопрос? — он почти кричит это, и на него оборачивается лишняя десятка глаз. Он на полном, блять, серьёзе хочет поцеловать его прямо сейчас, надеясь, что не спаивает несовершеннолетних. Хотя, возможно, только в тюрьме он и сможет отдохнуть. По крайней мере, его там точно никто не достанет. Какая неплохая перспектива ему светит. Красота просто.***
На самом деле, Брендон вовсе не шутил про презервативы. На самом деле, Брендон вообще не шутил. У него не было сил на эти тупые шутки, потому что прямо напротив него сидел ёбанный (о чём он, вообще думает?) Даллон Уикс, ростом с фонарный столб, стеснением после каждого двусмысленного заявления, и, блять, его лицо. Хорошо, Брендону пора остановиться. Брендону вообще не стоило пить. Брендону стоит притормозить нахуй, потому что он точно знает — это ничем хорошим не закончится. И у Даллона начинает заплетаться язык, а у него просто едет крыша. Одно важное напоминание: не бухать вдвоем с Даллоном Уиксом. Он мог взять с собой кого угодно, пусть даже свою мамашу, но пошёл один. Кошку соседки (он её покормил, вообще?)? Соседку кошки? У него, правда, не всё в порядке с головой прямо сейчас. В один момент за соседним столом появляется какая-то компания, которая не перестает закидывать свои руки на чёртовы спинки диванов, словно какие-то неудавшиеся пикаперы. И Брендон даже чувствует, как неприятно горит его кожа после кучи случайных столкновений с руками неугомонных соседей. У него давно отключился мозг, но он вопросительно кивает на место рядом с Даллоном, на что тот приветственным жестом хлопает по нему, стреляя взглядами на шаловливые ручки (что за херня?) прямо за спиной его собеседника. Брендон хочет спросить «можно сесть к тебе на коленки?», но слава богам, что его язык сейчас в какой-то жопе. И плевать, что ему бы ответили «блять, да». Он просто не хочет об этом думать. Хотя… возможно, он немного солгал секундой ранее. Совсем немного, правда. Ну, может, чуть больше… Хорошо, он слепо пиздит самому себе и думает, что спиртное — не самая лучшая его идея, но всё же. Когда он готов снова вливать в себя ещё пива, то серьезно, Брендон полностью трезвеет на какое-то мгновение, в которое Даллон проделывает то же самое, что казалось ему глупым минуты две назад. Казалось, оукей? Все же ошибаются, правда? Он чувствует каким-то шестым чувством, третьим глазом или, хер его знает, чем ещё, что рука прямо за ним без какого-либо стыда или стеснения медленно движется по направлению к его спине. И снова хочется попросить достать что-нибудь воображаемое с такой же воображаемой верхней полки, чтобы найти хоть какую-то тему для разговора, пока Брендон пытается успокоить свои нервы, которые к чёрту. Так, теперь на его плечах чужая рука. Даллон ничего не говорит, и дышать становится сложнее, чем что-либо за всю его жизнь. — Тебе же тридцать, да? Это серьезно то, о чём он хочет спросить? Вот дерьмо, боже. — Эм… Он откидывается назад, и его кадык движется, когда он сглатывает. Брендон почти пускает на это слюни. — Ну… утром было, да. Оукей. Хорошо. Можно сейчас просто замолчать? Нет? Ладно, продолжай. — Тридцать минус шесть — двадцать четыре, да? — Блять, Брендон, о чём мы, вообще, разговариваем? Даллоновское «блять» звенит у него в ушах. Это уже что-то нездоровое, правда. — Ну так двадцать четыре же? Какого хуя он творит? Он немного отодвигается, оставляя руку на худых плечах, и смотрит прямо ему в глаза. — Да хер его знает! — Даллон смеётся, а потом начинает поглаживать его руку своими длинными тонкими пальцами, и этого уже слишком, — я бы спросил о том, пил ли ты, но это такой тупой вопрос сейчас, так что мне кажется… нам пора прекращать. Брендон уже давно прекратил. Брендон оставил открытое пиво, потому что ему действительно хватит. Он так хотел в хлам сегодня, но не с ним и не сейчас. Тепло снова возвращается к нему, и это чувство, когда Даллон придвигается обратно, совершенно спокойно вырисовывая узоры на его плече, которое страдает намного меньше, чем это делает Брендон прямо сейчас. Он пытается просто расслабиться, но у него выходит довольно хреново, потому что хищник превратился в жертву и, блять, он всё ещё не уверен, как к этому относиться. — Действительно пора. Мне двадцать четыре, кстати. Так вот к чему он пытался подвести всё это время. — Как хорошо, что я не спаиваю малолетку. Брендон соглашается. Как же хорошо. Особенно когда Даллон немного наклоняется и опускает свою голову прямо на чужую макушку, утыкаясь в идеальную прическу носом. — Сколько времени ты тратишь на укладку волос, м? Он серьёзно не дышит какое-то время, чувствуя, что происходит что-то, что спокойно можно назвать «пиздец», и уж точно лучше не рассказывать об этом родителям. — Честно? — мужчина кивает, не отрываясь от макушки, и он, буквально, чувствует это. — Обычно нисколько. — А сегодня? Кожа его головы вибрирует, и это так, блять, странно, что он не знает, что с этим делать. — Я помыл голову, использовал какой-то бальзам для волос из отеля, узнал, что у меня в квартире всё это время был фен, долгое время пытался расчесаться, а потом плюнул и просто использовал гель, и… боже, Даллон, ты серьёзно нюхаешь мои волосы? — он смеётся прямо ему в мозг, что, наверное, должно ускорять доставку до него информации, но это так не работает, потому что в его волосы зарываются прямо носом. — Мне очень приятно, что ты оценил мои усилия, но. Блять. — Его целуют в макушку, и он точно это знает. — Тебе охеренно идёт мята. А Даллону охеренно идёт быть таким горячим, да? Им не стоило пить вообще. Совсем. Лучше бы Брендон остался с котом и выпил с ним бутылку коньяка, а потом сбежал бы от соседки и просто лёг спать. Но нет. Нет. Он просто взял и подумал, что стоит зайти в аптеку и ради шутки купить контрацептивы. Ради шутки, Даллон, просто, блять, не смей. — Эм, спасибо? Он хмыкает в ответ, почти стекая губами ниже, прямо к виску, и теперь Брендон знает, что не уйдёт отсюда один. Мужчина не имеет ни малейшего понятия о том, что он делает, но он делает это просто потому что ему так хочется. Узел в животе затягивается ещё сильнее, а в голове образуется вакуум, и через это он слышит почти стон. Пиздец. На них снова пялится добрая половина поздних посетителей этого заведения, которое ожило ближе к ночи. Все смотрят, а ему хочется снова услышать это. Ури просто понятия не имеет, что это было, но этот звук, кажется, будет стоять на повторе на его похоронах. — Нам хватит, ага? Публичное, блять, место (хоть и с такой себе публикой). Мать бы поставила его в угол за такое поведение, но он же не виноват, что к такому в жизни не подготовишься. В какой книжке хоть раз была описана подобная ситуация? В каком мультике было хоть что-то, похожее на это? Единственное, что приходит ему на ум, это какое-то порно, и он даже не против. Даллон мгновенно отстраняется, запуская ладонь в карман джинсов и вызывая такси, буквально, за пару секунд. Эта же ладонь тянет Брендона за собой на выход, и он просто не верит, что человек может так сильно поменяться из-за выпитого алкоголя. Он даже не верит в то, что люди просто могут меняться. (И он был довольно близок к истине: Даллон Уикс просто не умеет пить. Вот совсем).***
Он не знает адреса дома, в котором он живёт. Единственное, что он знает, так это то, что произносит Брендон, когда они сидят на задних сидениях какой-то тойоты. Он говорит какие-то цифры и что-то про зеленую аллею. Брендону херово. Ему херово на двенадцать по шкале Меркалли, потому что это реальное землетрясение, а голова просто раскалывается сразу на несколько за и против, которые кричат одновременно и в один голос: беги и останься здесь, это совсем не противоречит любому из священных писаний. Даллон кладёт свою ладонь ему на колено. У Даллона какая-то мания класть свои ладони на любые части тела почти чужих людей. Водитель цепляется за руль, как за спасательный круг, старательно избегая происходящего вокруг и выкручивая громкость радио на максимум. По его ноге ползут пальцы, они ещё выше, а затем и ещё, и дыхание соседа прямо над его ухом, и, блять, если он двинется ещё выше, то сможет вытащить телефон прямо из кармана и убежать. И это отличная тактика для воров. Попадаешь в банк и делаешь куни сотруднице, пока твой друг выносит деньги. Как же его развезло. Он думает о женщинах, когда готов, буквально, за цент (чисто ради формальности) отдаться парню, что совсем не против. Даллон проводит языком по мочке уха, почти в тот же момент отстраняясь, но уже добравшись до ширинки ладонью. Брендон закрывает глаза и реально начинает молиться, но всё резко останавливается, и это уже сдвиг по фазе, потому что ему так хочется элементарного продолжения (хоть он и с облегчением выдыхает). Мужчина приподнимается, доставая кошелек из своего кармана и выуживая оттуда сумму, кажется, вдвое больше, чем следовало, и вдруг он начинает немного соображать, вылезая из машины. Даллон отказывается от сдачи, а Брендон пялится на свои руки и плетётся в сторону дома, надеясь, что за ним всё ещё идут. И за ним идут. И, более того, его подталкивают, чтобы он шёл быстрее, и чёрт бы побрал эти лифты, а, точнее, их отсутствие. — Можно один вопрос? — выдавливает из себя он, оперевшись на дверь, пока пытается её открыть. — М? — Даллон выглядит так, будто его только что подобрали на трассе по дороге домой, и его улыбка выглядит скорее оскалом, чем действительно улыбкой. — Какого хуя мы творим? В ответ его просто затаскивают за дверь, которая долго не хотела поддаваться ключу и куче ругательств, которых они оба знали нескончаемое множество. И пока Брендон всё так же возится с замком, Даллон подходит к нему максимально близко, упираясь ему в бок. Он уже наклоняется, чтобы что-то сделать (он понятия не имеет, чего ожидать), как вдруг телефон в кармане парня начинает вибрировать, и он слышит самый настоящий стон, потому что всё это время мужчина упирался промежностью прямо ему в бедро, на котором находится ёбанный карман, откуда разносится мелодия прямиком из девяностых. Возможно, это самый лучший звук, который он только слышал (он уже говорил об этом, да?). Возможно, он совсем немного ненавидит свою мать. — Да, мам. — «Какого хуя, мам» шепчет он, утыкаясь Даллону в грудь, на что тот лишь тихо усмехается, откидываясь на ближайшую стену прихожей и переводя дыхание. Они начинают медленно приходить в себя, и Брендон даже пытается слушать слова из динамика телефона. Пытается. — Ты чего не спишь? Поздно же. — Я гулял…? Он краем уха слышит непонятное мычание и поднимает глаза на довольно материальную и привлекательную темноту, стоящую напротив прямо сейчас. — Так поздно? И это твой друг там смеётся? Глаза Брендона довольно болезненно начинают фокусироваться на чужих очертаниях, и он молчит какое-то время, думая, что ответить. — Ну, подружка моя, конечно, ты что. Он надеется, что она поймет сарказм, но его мать громко вздыхает, выдавая то, чего он никак не мог ожидать: — Ты же помнишь, что презервативы должны быть у тебя в кармане каждый раз, когда ты куда-то собираешься, да? И Даллон, блять, не верит, что слышит это снова, у него, кажется, глюки, но парень начинает громко смеяться прямо ему в рубашку, и он не может сдержать улыбки. «Я даже мог бы ими воспользоваться, если бы не ты» — собирается добавить он, но истерик прямо сейчас не хочется. Ничего, кроме Даллона не хочется, и можно даже слышать, как он резко путается своим языком, когда думает о нём, усталость накатывает стремительно, и он чувствует, как они коллективно трезвеют под монотонное жужжание его матери. — … Ну, я уже в квартире, да. Спать собираюсь. — С подружкой, да? Мужчина прыскает в кулак, стараясь не заржать, и Брендон, как в первую встречу, хлопает его по груди. И плевать, что это звучит так, будто они супруги уже около столетия, завтра у них годовщина, и вообще, двадцать детей сами себе не позвонят, спросить, как у их любимых родителей дела. И Даллон действительно не против такого исхода, потому что ему уже тридцать, и он так устал от этого (дерьма). — Нет никакой подружки, я пошутил же, ма. — Его приобнимают за талию и отстраняются. Он собирается уходить, но парень сплетает их пальцы, умоляюще вперясь в него взглядом. — Просто мы решили, что мой друг Даллон переночует у меня сегодня, да, Даллон? Оукей, почему бы и нет, ему реально нечего терять. — Да, миссис Ури, приятно познакомиться, я — друг Вашего сына и буду у него сегодня ночевать. Сладких снов. И Брендону плакать хочется оттого, как сильно он выделяет слово «друг» и, всё же, решает остаться. Он снова чувствует себя подростком, который договаривается с мамой о том, чтобы собрать друзей на ночёвку. Правда, чувствует он себя немного бухим подростком, держащим за руку какого-то третьекурсника местного училища. И опять его детские розовые мечты превращаются в хер пойми что, но здесь он хотя бы всё ещё чувствует чужое тепло и приятные поглаживания крепких мозолистых пальцев, отчего на его губах мелькает совсем не пьяная улыбка. Да, его немного покачивает, а голова всё ещё кружится, но в целом он чувствует себя нормально (?). Где-то на семь из десяти, да. Он, правда, не может знать точно, пока они стоят, крепко чувствуя стену прямо за ними. — Ох, привет, Даллон! — Почти вопит она, и Брендон корчит гримасу боли и отвращения, практически выкидывая мобильник в другой конец комнаты, потому что ну нельзя так орать, когда его мозг уже давно спит, а ноги подкашиваются. — Какой милый парень. — Он чуть отстраняется, рассматривая то, как мужчина беззвучно смеётся. Он думает, что «да, мам, ты просто его ещё не видела». Но он молчит, позже лишь красноречиво изрекая: — Ага… Ну, вроде как. И Даллон больше не может сдерживаться, смеясь в голос, и ему немного стыдно за эти слова, поэтому он ещё несколько раз бьёт его ладонью, чтобы тот заткнулся уже наконец. — Спасибо за комплимент, — шепчет он, нагибаясь и целуя его в щёку. Брендон охуевает. — Ну тогда хорошей ночи, мальчики, — подозрительно бодро щебечет она, усмехаясь и переключаясь на гудки законченного вызова. И, ладно, теперь он оказывается в темноте с парнем, с которым, они, возможно устроили секстинг (он клянётся, что это было всего лишь один раз в субботу и чисто ради шутки), возможно, пару раз болтали по телефону с час времени, или неделю слишком много разговаривали, и, ну, чисто возможно, что после этого им захотелось выпить вместе. Даллону хотелось Брендона. И Брендон был совсем не против. Даллон пил для храбрости. Брендон пил вместе с ним. Даллон очень быстро пьянеет и трезвеет. Брендон надеется, что до завтрашнего утра ему удастся полностью вернуть себе мозг. И все эти несколько пунктиков крутятся у него в голове, пока он медленно пихает телефон обратно в карман и одновременно старается не двигаться совсем. Он молчит, боясь испортить всё лишь одной фразой, стараясь казаться стеснительным и надеясь, что у него получается не так уж плохо. — Сколько стоила поездка? — Понятия не имею. — Сколько ты заплатил тогда? — он закрывает глаза, пожимая плечами. — Шесть долларов. Брендон кивает, доставая из кармана пиджака кошелёк. Мужчина перехватывает его руку своей, отбирая маленькую сумочку, в которой почти нет денег, и возвращая её обратно в пиджак. — Не надо, серьёзно. — Но… — Считай, что я заплатил за ночь, — и Брендон уже ждёт, когда его сравнят со шлюхой, потому что ну да, он заслужил этого, — в отеле «У Брендона», и просто забудь про эти деньги, хорошо? Он медленно кивает. — Я постелю тебе на диване. Душ вот за этой дверью, — он указывает пальцем на проем за собой, — кухня прямо по коридору. Даллон нащупывает рукой выключатель, и загорается свет, они пытаются к нему привыкнуть какое-то время, расцепляя руки. Он вспоминает, где находился ещё один комплект постельного белья, которое ему, на самом деле, нахрен не сдалось, просто родители решили, что ему бы не помешало. — За завтрак придётся доплатить. Он улыбается и кивает. — Кстати, если решишь меня обокрасть, то денег у меня нет, возможно, долларов сто максимум. Хотя я в пиджаке сплю, так что даже их ты хер достанешь. — Брендон думает ещё какое-то время. — Карточку я потерял неделю назад… вроде всё, а, ну и, чувствуй себя, не как дома, конечно, но на приют для бездомных, в принципе, потянет. — Да нет, у тебя довольно уютно вещи по углам раскиданы, мне нравится. Он кивает, удаляясь, и Даллон впервые спит у кого-то в доме. И он даже мог переспать у кого-то в доме, но в этот раз как-то не задалось.***
Он открывает глаза и пялится в чужой потолок, удивляясь, что всё ещё жив. В голове стоит невыносимый писк, и глаза закрываются снова. Писк повторяется, и теперь он не уверен, что это, всё же, его голова. — Даллон, блять, открой, пожалуйста, а то я в одном пиджаке. Он рычит в соседней комнате, бормоча себе под нос: «Ну какого хуя так рано приперлась ты, старая-… да где эти штаны?!». — Что я этой «старой» скажу? Брендон выскакивает из комнаты на одной ноге, пытаясь в это же время впихнуть другую в штанину. — Не знаю, сымпровизируй что-нибудь, я быстро, правда. Спасибо, ага. Даллон потирает глаза и поднимается на ноги, а звон становится настойчивее и чаще, хотя казалось бы. — Да подожди ты, нахуй! — стонет он, и на кухне что-то падает. Мужчина с небольшой заминкой открывает дверь, и на него смотрят сразу две пары глаз: одни яркие и желтые, а другие находятся немного выше, чем уровень замка на входной двери. — Доброго утра… Женщина хмурится, разглядывая его пару секунд, а потом очень громко заявляет: — Мне Брендон нужен, не позовёшь его? — Да, что Вы, он сейчас подойдет. Брендон, твою мать! Она кивает и продолжает с интересом разглядывать Даллона, и даже животное разделяет её интерес. — Что-то я тебя тут раньше не видела… брат его, что ли? — Он уже собирается что-то ответить, но тут очень странная соседка Брендона цокает языком, — да нет, посимпатичней его раза в два будешь. — Я его… — Да, дорогой, ты меня звал? — Он отодвигает Даллона, придерживая рукой за талию. — Неужели? — бормочет мужчина, толкая его локтём в бок, стараясь вести себя так, будто ничего такого не происходит, и шутки Брендона совсем не тупые. — Привет. А ты не меняешься… вчера хотела вечером зайти, поблагодарить за то, что покормил Роуса, а тебя дома нет. Ночью от шума за дверью проснулась, ты, вроде, домой ввалился, будто бежал от кого… ну, решила утра подождать, зайду, спрошу, в чём дело, а то обокрали, может… — она с подозрением оглядывает их, а потом обращается только к Брендону, который уже начинал зевать, — всё в порядке? — Да, как видите. Я жив и здоров. Вчера просто домой поздно вернулся с работы, спать так хотелось, ужас, не представляете. Вот и бежал… в кровать. Даллону становилось всё веселее с каждой секундой, потому что парень так ненавидел эту соседку, что готов был вцепиться в её кота и оторвать ему голову. И как же сильно он старался показать ей это всем своим видом. — А кто вот этот? Он мне дверь открыл, я даже подумала, что квартирой ошиблась, стоит такой симпатичный парень, думаю, нет, Ури таких никогда не было. — Женщина смеётся, и он просто не может сдержать рвущиеся наружу смешки. Брендон же начинает беситься и выдавливает сухое: «ха ха ха», положив одну ладонь на живот, а другой сжимая чужую талию. — Да это мой друг один хороший. Приехал из другого города, вот ночевать у меня остался, негде же больше. Его кожу сжимают ещё сильнее, и он увлечённо и немного запоздало кивает, тогда парень мягко его гладит по пострадавшему месту. — А откуда такие красавчики к нам приезжают? — Э… — Даллон вдруг не помнит ни одного города, помимо того, в котором он сейчас, и Брендон вздыхает. — Ой, да он из Д… Далласа, да. В Техасе город такой есть, знаете? Он издаёт лишь сдавленное «пф-ф-ф», улыбаясь ещё шире, и соседка кивает. — Пора сматываться, — тихо шепчет Ури. И он полностью с этим согласен. — Да, очень красивый город, знаете, Вам стоит туда обязательно съездить, там такие красивые… места…? — Есть ли смысл говорить о том, что Даллон, блять, в Техасе даже ни разу не был, — ох, время-то уже. Нам пора идти, а то… — У нас еда сгорит сейчас, да. Самое время. До свидания. Брендон мгновенно захлопывает дверь и выдыхает, смотря на мужчину, который, наконец, может нормально посмеяться. И парень полностью разделяет это «наконец». — Еда сгорит, серьёзно? Ты хоть готовить умеешь? Он качает головой. — Она же об этом не узнает. — Мне кажется, что догадывается, всё же… раз уж и я ограбить тебя пришёл, то с аналитическими способностями у этой женщины всё в порядке. Но, знаешь, «Даллас»? Как ты, вообще, до этого дошёл? Брендон переводит дыхание, поправляя волосы, которые спадают на его огромный лоб, что сейчас немного нахмурен, и Даллон долго смотрит на его лицо. — Я же не виноват, что единственные ассоциации, когда я слышу «Даллон» это, чёрт возьми, «какой же он, блять, красивый» и «Даллас». Кажется, он краснеет. Кажется, он снова вспоминает, что Уиксы — довольно стеснительные ребята. И ему кажется, что Брендон говорит это на полном серьезе. — Не знаю, я в Техасе не был, возможно, очень даже красивый. Парень стонет, подходя к нему вплотную. — Ненавижу всю эту слишком романтичную херню, так что даже не пытайся притворяться, что не принял это на свой счёт, потому что ты точно хоть раз, да в зеркало смотрелся. Даллон улыбается, потому что таких комплиментов ему даже мама не делала. Возможно, потому что она не материлась, но он не может быть уверен в этом на сто процентов. — Ох, как мило с твоей стороны, Брендон. — На твоём месте я бы уже давно засосал этого самого Брендона, ведь он, наверное, тоже красавчик, и ух какой. Они смеются. — Твоя соседка так не считает, ты в курсе, да? — Ну иди тогда и целуй мою соседку. Даллон качает головой и пальцами старательно портит ему причёску, при этом притягивая его к себе. Он даже не верит, что не сделал этого вчера, потому что просто не помнит своего первого поцелуя. Он не верит, что теперь это на полном серьёзе требуют от него самого. Мужчина даже, блять, расплакаться готов. Практически первый поцелуй и в тридцать лет, как он до этого, вообще, дошёл. Брендону на носки встать приходится, а ему, наоборот, нагнуться, чтобы он просто смог хотя бы дотянуться до его лица. Это какая-то реальная романтическая комедия, в которую они попали из супермаркета, и он в курсе, что Ури уже ненавидит этот факт. Парень тянет его на себя, надавливая на шею и сталкиваясь с ним носами. — Мои родители приезжают ко мне через два дня, — бормочет Даллон. — Хочешь меня с ними познакомить? Он смеётся, соединяя их лбы и поднимая руки на его талию. — Главное свою мать не забудь. — Хер про неё забудешь — она про себя напомнит, не волнуйся, дорогой. Даллон пятится назад, сталкиваясь со стеной. — Как думаешь, она что-нибудь заподозрила, дорогая? — Брендон легко толкает его. — Ты мне больше нравился, когда мой язык был у тебя во рту, знаешь, а то больно много треплешься. — Тогда затолкай его настолько глубоко, насколько только можешь. Брендон стонет, но не так, как он делал это раньше. Сейчас он делает так именно потому что хочет. — Блять, Даллон, мать твою, Уикс, какого хрена? — Он знает, что сегодня отыграется, как следует, за вчерашнее, а потому в нём никакой злости, когда он довольно сильно толкает его в сторону спальни. — Помнишь те звуки, которые ты вчера издавал, да? Повторишь их для меня? Потому что парень помнит их слишком хорошо. — Какие именно, м? — Брендон прекрасно знает, что он издевается над ним, а потому просто давит ногой ему на ширинку. И Даллон практически вскрикивает, срываясь на фальцет в конце, и это, блять, без преувеличения, самое лучшее, что он слышал в своей жизни. Он ловит его своими губами, наконец сваливая мужчину на кровать. Презервативы всё ещё в заднем кармане. — Вот эти. Даллону Уиксу тридцать лет, и всё это для него почти впервые.