Кто ответит за смерть солдат, Что стояли храбро под божьим знаменем? Шла ли ангелов рать С нами ли, с нами ли? Той, что в твои двери стучит, - Ответь мне, Господи! Молю, не молчи! Ответь мне, Господи! А в ответ... Тэм Гринхилл «Осада Парижа» - Иногда мне кажется, что Бог всё-таки есть. И тогда мне становится страшно. Гай Гисборн к/ф «Стрелы Робин Гуда»
1.
Сэр Ральф, шериф славного Ноттингемского графства, доблестный рыцарь Гай Гисборн и неудачливый жених леди Анны сэр Эдмонд возвращались в Ноттингем. После столь своевременного появления (спасибо Робин Гуду и его шайке) в Вирисдельской церкви наречённого жениха леди, сэра Алана э'Дэйла им ничего другого не оставалось. — Когда об этом узнают при королевском дворе... — с усмешкой заметил сэр Гай. Что ж, он умел держать удар, потому и выходил победителем многих турниров. Да и в настоящем бою с Гисборном мало кто мог потягаться. — Как! Потерять такую невесту, такой замок, такие земли! — охотно поддержал шериф. Ральф был ненамного старше сэра Эдмонда и любил подколоть поверженного противника. — И всё из-за какого-то нищего Алана э'Дэйла! — Ну, теперь он уже не нищий, — поправил сэр Гай. Хоть Эдмонд и был их с Ральфом протеже, всё же должна существовать справедливость на этом свете! Молодой крестоносец честно заслужил и невесту, и её богатое приданое. Пожалуй, пылкий влюблённый пришёлся Гисборну по душе, хотя тот и сам бы в этом себе не признался. В ответ на это замечание сэр Эдмонд поворотил коня и поскакал обратно. Старшие рыцари, смотревшие вслед, практически не сомневались в его намерениях. Сэр Эдмонд слишком долго мечтал об этой женитьбе, слишком привык считать приданое леди Анны своим, чтобы смириться с поражением. Он отомстит удачливому сопернику или погибнет. Тем более что сэр Алан сам вызвал сэра Эдмонда и Гисборна на поединок. — По-вашему, он победит? — шериф заговорил первым. — Этот щенок? Он умеет только хвастать, — презрительно отозвался сэр Гай, — молодой э'Дэйл легко справится с ним. На турнире он уже выбил сэра Эдмонда из седла, осталось нанести поражение в поединке. — Думаете, благородный сэр Алан вызовет своего обидчика на божий суд? — поинтересовался сэр Ральф. — Божий суд?! — расхохотался пожилой рыцарь. — И вы в это верите? Запомните, дорогой друг: побеждает тот, кто сильнее, а не тот, кто прав. Божий суд! Господу нет никакого дела до своих чад. — Как вы можете так говорить? — шериф считал себя набожным человеком, — Гисборн, вы богохульствуете! Да вы даже не приняли участия в крестовом походе! — Как и вы, милорд, — невозмутимо отпарировал сэр Гай. — Я не мог оставить графство, — сэр Ральф будто оправдывался. В присутствии старого рыцаря он порой чувствовал себя сопливым юнцом. Внушительный сэр Гай напоминал матёрого хищника. Медведя, что лишь кажется добродушным. Это невольно пугало и одновременно раздражало. Гисборн, конечно, богат и влиятелен, но как он смеет указывать шерифу? И то, что советы практически всегда были дельными, раздражало ещё больше. Вот бы увидеть Гисборна севшим в лужу! Неужели этот день никогда не настанет?2.
Но Гисборну было не до переживаний шерифа. Он своими глазами видел, как встретились молодой рыцарь и чернокосая красавица, с какой любовью они смотрели друг на друга. И при взгляде на эту счастливую пару что-то отозвалось в давно заледеневшем сердце. Вот точно так же и сам сэр Гай стоял у алтаря в ожидании невесты. Он любил её, свою милую Джейн с каштановыми локонами и темно-карими глазами, хотя и посмеивался над её набожностью и верой в приметы. Тогда он ещё верил в Бога. Сэр Гай родился в год смерти короля Генриха, и всё детство и юность прошли в междоусобицах, когда племянник короля Стефан Блуасский боролся за власть с императрицей Матильдой, дочерью покойного. Тогда Гисборны держали руку Матильды и её сына Генриха Анжуйского. В годы смуты погибли многие родичи и друзья, а сам Гай, оставшийся последним сыном своего отца, рано научился презирать смерть и мало ценить как свою, так и чужую жизнь. Гай вместе с отцом присутствовал на коронации нового помазанника Божьего, Генриха Плантагенета. Тогда во время праздников молодой рыцарь и увидел леди Джейн. Отцы благословили их союз, и целых три года супруги были счастливы. А потом жене взбрело в голову совершить паломничество во исполнение давнего обета. Больше Гисборн её не видел. Живой. Кого она носила под сердцем? Сына? Дочь? На паломников напали. Прямо на монастырских землях, в получасе езды от аббатства — куда смотрел в тот день Господь? Почему не защитил, не спас? Ведь он же всемогущ и всемилостив! Мужчине не пристало лить слёзы, и они царапали горло, когда Гай Гисборн бросал комья земли на гроб своей жены. Он с трудом выстоял заупокойную службу. А внутри всё рвалось и протестовало. Бог? Нет никакого Бога! Его Джейн посещала каждое воскресенье церковь, блюла посты, раздавала щедрую милостыню, горячо верила — так почему же она мертва, а её убийцы топчут английскую землю? Недобитые Стефановы выкормыши! Им-де не по нраву новое правление. «Ничего... ничего, эти мерзавцы своё получат», — поклялся сэр Гай у могилы жены. И слово своё сдержал. Он выследил каждого, кто поднял руку на мирных паломников. Выследил и предал страшной смерти. «Гай Гисборн — сам дьявол во плоти», — шептались о нём. Вслух, правда, в лицо это заявить мало кто решался. Гисборн лишь усмехался. Если Бога нет, зачем тогда дьявол? Значит, и его тоже нет. Больше сэр Гай так и не женился. Он отстаивал службы в храме, дабы не причислили к еретикам, но прежняя вера была мертва. Что же до служителей Божьих и матери нашей Церкви, то с годами Гисборн всё больше убеждался, что вера в бога — удел простых монахов. Были среди служителей церкви и достойные люди, но были и те, как тот священник, провозглашавший здравицы то за Стефана, то за Матильду — смотря кто брал верх. Большинство же князей церкви волновало мирское, а не горнее. Они охотно грешили, интриговали, рвались к власти. А их стремление набить мошну, используя любые средства, вызывало отвращение. Вряд ли Богу нужны земли и полуразвалившийся замок э'Дэйлов, просто епископу Герфорду хотелось показать свою власть, потешить самолюбие. Что же, молодой крестоносец вместе с Робином Гудом (Гисборн почти не сомневался, что сопровождавший вчера рыцаря воин и есть знаменитый разбойник, а после сегодняшнего представления в Вирисдейле догадка превратилась в уверенность) вдоволь поиздевался над Его преосвященством.3.
Вчера Гисборн почти поверил в вышнюю справедливость. Ну что ж, если Алан э'Дэйл победит сэра Эдмонда, значит, Бог всё-таки есть. Но к вечеру этого же дня Ноттингема достигли дурные вести. Сэр Эдмонд, вместо того чтобы драться на поединке, как подобает рыцарю, застрелил сэра Алана. В спину. А затем следующим выстрелом убил леди Анну. Но и сам был застрелен Робином при попытке убить разбойника. Эдмондом двигали зависть, злоба и месть. И убит он был человеческой рукой, а не молнией, павшей с ясного неба. — Значит, Бога и вправду нет, — сильная рука смяла серебряный кубок, — и правого суда тоже нет. А с тобой, Робин Гуд, я ещё разберусь!