an'kharh t' pak

Речи вулканцев короткие, наполненные лишь констатацией достижений того или иного студента, но Алеку кажется, что он стоит здесь уже целую вечность. Череда черных причёсок и прямых вулканских бровей сменяют друг друга, пока, наконец, под куполом просторного зала не разносится имя Изабель. В традиционной тёмно-синей робе, с завязанными в низкий хвост волосами и без грамма косметики мисс Лайтвуд выглядит очень молодо, и Алек, слушая сухую речь о том, что его сестра успела совершить за эти годы, гордо улыбается, не заботясь о реакции окружающих. Изабель вручают чип со всеми нужными документами, когда неожиданно кто-то дёргает доктора за правый рукав. – А она стала покруче нас, да? Джейс посылает ему короткую добрую ухмылку, отстраняясь. Молодой вулканец, стоящий поблизости, смотрит на них заинтересованно-недоумённым взглядом, наверняка сейчас гадая, как угол наклона чего-либо относится к сегодняшнему мероприятию. Алек шепчет в ответ: – Она всегда была на шаг впереди, бро. Магнус, стоящий слева от него, позабавлено фыркает, тоже заметив сбитого с толку людскими метафорами вулканца, и, придвинувшись, сжимает его руку в своей, благо рукава их одежд довольно длинные. Прилюдные прикосновения для контактных телепатов слишком интимны, поэтому все два дня, что они здесь, приходится сдерживаться. Хорошо, что их номер в гостинице со звуковой изоляцией. Магнус, будто услышав его мысли, переплетает их пальцы, крепко сжимая чужую ладонь в своей, при этом выглядя совершенно невозмутимо. Джейс списывает румянец друга на жару. Официальная часть церемонии длится еще пару часов, и в какой-то момент Алек решает сходить за чем-то прохладным, потому что духота постепенно сводит его с ума. В светлой столовой вполне предсказуемо практически никого нет, но широкоплечий силуэт с растрепанными каштановыми волосами Лайтвуд, хоть и с удивлением, узнаёт сразу. – Доктор МакКой? Леонард оборачивается и удивлённо приподнимает брови, указывая рукой на место напротив. Теперь понятно, почему тот выбрал самый дальний столик – едва усевшись, Алек облегченно прикрывает глаза от потока прохладного воздуха. Видимо, здесь изменены настройки вентиляции. – Лайтвуд, приятно видеть тебя живым. Как служба? Глубокий голос МакКоя с едва заметным южным акцентом пропитан реальным интересом, и Алек облокачивается на спинку стула, потирая влажную от пота шею. – Всё как вы и говорили, доктор. Раздражающе и интересно одновременно. Леонард хмыкает в ответ, отпивая из стакана, и Алек с удивлением понимает, что тот пьёт простую воду. Нетипично для его бывшего наставника. Присмотревшись повнимательней, Лайтвуд отмечает, что тот похудел, форма, раньше плотно обтягивающая плечи, сейчас гораздо свободнее обхватывает тело. Левая рука МакКоя странно неподвижна и лежит у него на коленях. – Вы в порядке? МакКой кривится как человек, которому изо дня в день задают одни и те же вопросы, не веря ответам. – Если бы ты не был одним из того короткого списка не раздражающих меня людей, парень, я бы сказал, что это не твоё дело. – Леонард вздыхает, и его выразительные карие глаза тяжёлым взглядом сверлят полупустой стакан с водой. – Скажу самое главное – выходя на миссии пришивай эту гребанную аптечку к себе покрепче. Алек, не удержавшись, фыркает. – Этот урок я усвоил три месяца назад. Надеюсь, вы скоро вернётесь в форму. – Я в норме. Почти смог убедить в этом Джима, пока этот компьютер на ножках не влез. Мы здесь уже две недели, Лайтвуд, я схожу с ума от жары, нытья Джима и чертовски логичных доводов Спока в пользу остаться здесь ещё подольше. Он постоянно пихает меня к их целителям. Серьёзно, я скоро научусь различать вулканцев и их имена. Алек едва успевает подавить улыбку. Говорят, что из врачей получаются самые невыносимые пациенты, и, смотря на недовольно бормочущего ругательства МакКоя, он понимает, что это действительно так. Лайтвуд рад увидеться с ним, в конце концов, Леонард подарил ему много полезных знаний за тот месяц, не раз спасавших жизнь членам экипажа. – Они просто не привыкли к этому. По статистике врачи получают наименьшее количество травм на корабле. Это понятно, вряд ли хоть кто-то из медперсонала пробовал засунуть вилку в утилизатор. МакКой впервые за весь разговор улыбается, поднимая на него взгляд. – Чехов месяц назад спросонья перепутал утилизатор с репликатором и чуть не спалил мою каюту. Для всех звучит смешно, а я откачивал его после отравления угарным газом. Ей богу, от скуки люди забывают, что они в гребанном космосе. Алек согласно кивает, прикрывая глаза, чтобы сполна насладиться приятными потоками воздуха, проскальзывающими по позвоночнику. Он никогда не любил жару, предпочитая свежую прохладу духоте. Ему не нравились мерзкое ощущение липкой от пота кожи, красное от воздействия солнечных лучей лицо и тяжелый, спертый воздух, который будто насильно нужно было проталкивать в легкие. Изабель говорит, что на Новом Вулкане немного прохладнее, чем было на погибшей планете, но если разница и есть, то она явно несущественна для Алека. Молчание не ощущается гнетущим, и они сидят в полупустой столовой, каждый с роящимися мыслями в голове. Алек знает, что церемония должна скоро закончиться, что ему нужно вернуться к остальным. Когда он вздыхает, уже собираясь попрощаться с МакКоем и уйти обратно в душную жаркую залу, двери столовой разъезжаются, впуская в помещение двух людей. Ну, точнее, полтора человека и половину вулканца. Стройный вулканец в традиционных черных одеждах держится на полшага позади светловолосого мужчины в простых штанах и желтой футболке, и смотрится это настолько органично, что Алек без труда понимает, кто перед ним. В груди поднимается детский восторг, и он сразу же жалеет, что подкалывал когда-то сестру, воодушевленно рассказывающую о похожей встрече. В конце концов, этих офицеров ему ставили в пример в течение всего его обучения в Академии. – Боунс! МакКой тяжело вздыхает, закатывая глаза, и залпом допивает воду, с громким стуком возвращая стакан на стол. Выглядит жест так, будто он вкатил как минимум виски двадцатилетней выдержки, и Лайтвуд с интересом замечает, как едва заметно вулканец хмурится, явно просчитывая в голове возможность того, что МакКой пил спиртное. Джим Кирк, самый молодой капитан в истории Федерации, герой войны и вообще кумир его юности, останавливается рядом, и Алек едва не подрывается с места, чтобы как следует поприветствовать старшего по званию, но взгляд МакКоя удерживает, явно говорящий, что сейчас это будет лишним. – Алек, это Джим. Джим, это Алек Лайтвуд, мой бывший подопечный. А, ну ещё здесь Спок. Но Спока знают все, так что представлять его не обязательно. – Очень приятно, сэр. – Да брось, мы не на службе. Кирк сверкает улыбкой, присаживаясь рядом, удивительно яркие голубые глаза в белом освещении столовой резко выделяются на его лице. Спок продолжает стоять прямиком за спиной МакКоя и, будто просканировав его взглядом, говорит: – Мисс Изабель Лайтвуд ваша сестра, я полагаю? Очень выдающиеся способности для представительницы человеческого вида. – …спасибо, сэр. Кирк весело хмыкает рядом, и, посмотрев на Спока тёплым взглядом, поворачивается к Алеку. – Я помню тебя. Боунс говорил, что у тебя есть мозги и способности для их применения. А теперь отвечай честно, он пил виски? – Лайтвуд скорее ощущает, чем видит, как карие глаза МакКоя опасно сощуриваются, и быстро мотает головой в отрицательном жесте. Кирк, будто бы и не заметив, продолжает. – Коньяк? Скотч? Водку? Спирт? – Джим… – Отстань, Боунс, я не с тобой говорю. – Он пил только воду. Голубые глаза недоверчиво смотрят на него, и Алек иррационально начинает чувствовать себя виноватым. Такой взгляд Кирк, наверняка, тренировал годами. – Отстань от парня, Джим, и я не идиот, чтобы не следовать собственным инструкциям. – Позвольте заметить, доктор, что вы не появились на процедуре у доктора М`Бенга, которая, согласно расписанию, должна была состояться сорок три минуты назад. Так как график составляли вы сами, я позволю себе не согласиться с вашим суждением о собственной благоразумности. Кирк хмыкает, наблюдая за расцветающим на лице Леонарда раздражением, и Алек осознаёт, что подобные диалоги, будто бы испытывающие нервы МаКоя на прочность, у этих троих в порядке вещей. Несмотря на идеально ровную осанку и спокойный голос, в темных глазах вулканца проглядывает какая-то эмоция, разобрать которую Лайтвуд не может. Прежде, чем МакКой открывает рот для ответной колкости, двери столовой вновь разъезжаются, и в столовую входит Магнус. Тело Алека автоматически расслабляется, и он не замечает, как Кирк на секунду задерживает на нём взгляд. Бейн плавной походкой приближается к ним. – Добрый день, господа. Александр, церемония закончилась, и Изабель страстно хочет ваше фото на фоне недовольного Джейса. Алек кивает и, поднимаясь, замечает, каким холодным взглядом смотрит на Бейна Спок. Он не может сдержать своего любопытства. – Вы встречались раньше? – Не имел удовольствия. – Я имел. – Спок молниеносно сцепляет руки за спиной, и Кирк, смешно округлив глаза, исправляется. – В смысле, имел удовольствие…Короче, мы знакомы. Но это дело прошлое. Я желаю тебе удачи, Магнус. – Тебе тоже, Джим. Ситуация становится неловкой, и Алек быстро прощается с офицерами, напоследок пожав МакКою здоровую руку. Стоит им отойти от столика, по столовой разносится тихое бормотание. – Господи Боже, Джим, хренов ты кобель… – Это давно было! – Скажи это говорящему холодильнику, да и вообще… Автоматические двери закрываются, обрывая разговор, и Алек смотрит на преувеличенно бодро шагающего впереди Магнуса. Спина Бейна прямая, а кулаки крепко сжаты, и Лайтвуд, выбрав момент, когда они будут проходить мимо какой-то подсобки, двумя шагами догоняет его и берёт за локоть, немного грубовато толкая к стене, чтобы впиться в мягкие губы требовательным поцелуем. Слава богам, дверь оказывается открыта, и Алек затягивает в непросторное помещение несопротивляющегося Бейна, не отрываясь от его рта. Удивлённый Магнус отвечает, зарываясь пальцами в уложенные специально для церемонии волосы. Поцелуй не похож на их прошлые ласки, он грубый, Алек прикусывает нижнюю губу своего парня, и, услышав его судорожный выдох, едва не начинает раздевать его прямо в этой неуютной, грамотно обставленной какой-то аппаратурой каморке. Он с трудом отстраняется и смотрит на Магнуса. На блестящие порозовевшие губы, темную кожу и кошачьи глаза. Бейн выглядит чертовски возбужденным, и, протянув руку, Алек с нажимом проводит ладонью по заметной выпуклости на черных классических брюках. Магнус прикрывает глаза и стонет, и Лайтвуд тихо шипит, прикрывая влажные губы ладонью. Он вновь притесняет Бейна к стене, рваными движениями лаская его сквозь брюки, и, наклонившись к шее, целует тонкую кожу, покусывает и всасывает, оставляя метки. – Я продолжу, если будешь молчать. Магнус быстро кивает, дрожа от возбуждения, и Алек убирает руку от его рта, чтобы снова поцеловать. Обводит языком верхнюю губу и прикусывает нижнюю, ощутимо, но не до боли, и влажными поцелуями добирается от подбородка до шеи. Руки блуждают по стройному телу, и, едва разобравшись с вычурным ремнём, забираются внутрь. Раньше у них никогда не было такого, все ласки совершались в кровати или хотя бы в каюте, где было все необходимое. Но сейчас Алеку плевать, и он обхватывает напряжённый член партнёра, слегка сжимает и проводит пальцами по всей длине, вслушиваясь в тихие звуки удовольствия, которые Магнус не в силах заглушить. Вторая рука держит за бедро, прислоняет к стене в молчаливом приказе не двигаться, и Алеку просто сносит крышу. Движения становятся резче, тяжелое дыхание Магнуса оседает на не скрытой одеждой коже, и, спустя несколько мгновений, Алек ощущает, как тело его парня напрягается в удовольствии, после чего тот обессиленно опускает свою голову на его плечо. Они оба тяжело дышат в объятиях друг друга, не двигаясь пару минут, после чего Лайтвуд легко чмокает Магнуса в щёку, поправляя его брюки и пытаясь сделать пятна на них менее заметными. Выходит не очень, им определенно нужно заскочить хотя бы в туалет. Он не смотрит на Магнуса, предпочитая скрупулёзно приводить того в порядок, и когда знакомо горячие пальцы ложатся на его лицо, прося взглянуть, немного смущенно и виновато смотрит в золотые глаза. Магнус ничего не говорит, лишь приподнимает уголок губ в улыбке и целует его, на этот раз неторопливо и нежно. – Я люблю тебя, Александр, знай это. В душе распускается что-то теплое и светлое, как и каждый раз, когда Бейн говорит ему эти слова, и Алек улыбается. – Знаю. А я тебя. Они выходят из каморки спустя ещё пять минут, полностью уверенные в своей незаметности. Хорошо, что им не суждено узнать о том, что щепетильные вулканцы устанавливают камеры буквально везде в целях безопасности. Спустя пару часов, на мини-вечеринке, состоящей из самых близких людей, Магнус, наблюдая за тем, как Джейс в игре пытается изобразить птеродактиля, наклонится к Алеку и тихо прошепчет: – А ревнующий ты очень даже горяч.