Раздвигай ноги в постеле любимого

— Я чувствую запах одинокого сердечка… — присаживаясь за стул рядом с Рюноскэ, сказал какой-то парень. — Молодец. Оно во-он в той стороне. — ответил Акутагава, указывая на дверь из клуба. — А дерзкий то какой! — возмутился «ловелас» — Может мне тебя усмирить? — игривый тон. Очередной альфа пытается затащить Рюноскэ в постель. Ещё один повод высмеять нового «пикап-мастера» с (давно уже ставшим настоящим другом) барменом. — Я научу тебя правилам приличия. — Для начала сотри сперму с лица. — темноволосый обвёл лицо парня ладонью. — Кажется прошлое одинокое сердечко было аппетитным? — он коротко усмехнулся и сложил руки. — Лёдик не хочет плавиться добровольно? — Самый тупой подкат, что я слышал за два года. — Мужчина, если у вас нет денег, возьмите шлюху взаймы. — наливая в стакан колу, сказал рыжеволосый бармен. — Чу-чу, это тебя не касается! — возмущается посетитель. Шатен повернул голову к омеге и продолжил свой поток лести, — Разве может столь красивый омежка сидеть в клубе, сложа руки? Боже, ваши глаза! Только от них я уже балдею! — И отсутствие света не колышет? — безразлично спросил Акутагава. — Вы столь прекрасны, что освещаете весь зал! — продолжил кареглазый альфа. — Чуя-сан, налейте виноградового сока, пожалуйста. — попросил Акутагава у друга. Обращать на незнакомца внимания уже не хотелось. Подкатов, что лились из уст подхалима, Рюноскэ уже успел наслушаться. Посидеть без новых знакомых ему не получалось здесь никогда. Каждый раз находился этот «любимый всей жизни». И каждый раз Акутагава отправлял его по правую сторону (к двери на выход). — Два стакана виски, бармен! — крикнул вслед уходящему Чуе шатен. Где-то со спины к альфе подошла блондиночка. Когда кареглазый обернулся к ней, в него моментально впились резким поцелуем. Мужчина, довольно улыбнувшись, переместил молодую особу к себе на колени, совершенно забыв персону Акутагавы. Но долго Рюноскэ наслаждаться спокойствием не дали. Белобрысый альфа — Ацуши Накаджима схватил его за капюшон чёрной толстовки и потащил с собой на выход. — Блин, Акутагава, да сколько можно?! — возмущался похититель. — Такими темпами ты так никого не найдёшь! — И не хочу… — Рюноскэ! — Ацуши чуть затих, усмиряя бешеное дыхание. — Иметь своего альфу — это нормально. А то что ты в свои двадцать два ещё девственник — это уже что-то на равне с отклонением. — Отъебись от меня. — фыркнул омега. — Они мне не нравятся. — Да тебе вообще никто не нравится! Акутагава, я прошу тебя, заведи себе грёбанного альфу! Тебе так сложно, чёрт подери, раздвигать свои ноги не в ванной, для пальцев, а в спальне любимого, для настоящего секса?! — Да, сложно. До сих пор не пойму: почему тебя так волнует моя сексуальная жизнь? — Потому что! — Опять тот же ответ. — Акутагава закатил глаза. Накаджима бесил. До дрожи в коленях, до синяков на костяшках, до скрежета зубов, да в конец до замирания сердца! Просто вымораживал своей заботой! Невольно проскользнула мысль проучить «друга». Рюноскэ прислонился к стене, соскользнул по ней и, чуть согнув ноги в коленках, раздвинул их, и сказал: — Так ты хочешь? — на лице разрасталась улыбка. Обладатель серых глаз чувствовал свою победу в этой словесной борьбе. Но что-то пошло не так… — Да. — Ацуши присел между разведённых ног Акутагавы. — Именно так я и хотел. — А-а… А ч-что ты творишь? Ацуши! — Темноволосого накрыло смущение. Где-то сбоку можно было услышать хихиканье какой-то компании. Они же в холле стриптиз-клуба. В людном месте. Сидят в такой позе… — Но ты упустил два пункта, Акутагава. — Сказал Накаджима и заглянул в глаза омеги. — В квартире и с любимым человеком. Собственно моя квартира не далеко, да и я не против опустить второй пункт. — Ч-чего? — нервно спросил Акутагава, но белобрысый не обратил на это никакого внимания. Встав с пола, Ацуши отряхнул бриджи и подал руку Рюноскэ. Второй лишь уставился на конечность немым вопросом и поднялся сам. Но рука всё равно оказалась в плену альфы и отпускать он её явно не планировал до прихода домой. По пути (хоть он был и недолгим) Акутагава всё думал, от того что «неужели Ацуши сделает это с ним», до того что «наконец-то решился» На самом деле Рюноскэ и против переспать с другом не был. Нет, не было какого-то сильного желания ощутить его член в себе, но и желанием сопротивляться он не горел. Выслушивать постоянно от Накаджимы, что Акутагава уже взрослый, а его попа ещё ребёнок надоело. И раз альфу это так волнует — пусть исправляет. Не то чтобы Рюноскэ было пофиг с кем спать. Хамам из клуба он бы не позволил ничего, из того что позволено Накаджиме. Просто потому, что они не он. Просто потому, что Акутагава давно решил кому отдастся. — Ну и где колкости? — грубым голосом спросил альфа, провожая своего друга к лифту в подъезде. В ответ Ацуши услышал тонкий вздох. А после довольно колкий вопрос: — Если я это сделаю — ты отстанешь от меня? — Нет. Но я даю тебе ещё время подумать. Если ты зайдёшь в лифт — я признаю это за согласие, и тебе уже не уйти. И не давая омеге подумать, двери открылись. Глоток воздуха, и темноволосый заходит в лифт. Ацуши удивлён. Сильно. Но и не менее доволен. То, что казалось ему несбыточной мечтой, произойдёт минут через десять. Он прошёл вслед за другом и нажал на кнопку седьмого этажа, после чего лифт тронулся. — А в историях в этот промежуток времени целуются… — тихо подметил Акутагава. — Хочешь что бы я тебя поцеловал? — спросил беловолосый, повернувшись к омеге лицом. — Ну я у нас альфа или ты? Тебе решать. — сказал Рюноскэ и засунул в рот аскорбинку, найденную в кармане толстовки. Только кисло-сладкий вкус черничной аскорбинки коснулся языка, как Ацуши решил прервать этот момент. Он придавил Акутагаву к стене лифта и поцеловал, одновременно с этим забирая языком аскорбинку. — Так не чес… — хотел сказать омега, но альфа вновь его поцеловал, отдавая сладкое лекарство обратно хозяину. — Я же только попробовал, жадина! — возмутился Ацуши, но был прерван грохотом открывающихся дверей лифта. — Надеюсь ты готов. «Нет» — успел лишь подумать темноволосый, как его талию уже обвили сильные руки, а ноги несутся вслед за другом. — «Стой. Нет.» Ацуши скользнул губами по выпирающей скуле Рюноскэ. Спустился чуть ниже и, отодвигая щекой ворот толстовки лизнул шею. Но вскоре понял, что предмет одежды мешает и под недовольных взгляд омеги снял её через верх. Прошептав что-то вроде «классно» он вновь припал к шее друга. Акутагава молчал. Ни стонал, ни ластился, ни просил остановиться, а просто молчал. Ему нравилось всё это; чего греха таить? Но почему Ацуши сейчас с Рюноскэ? Неужели этот альфа успел перетрахать всех омег в том клубе? Или у него кризис какой-то? В голову лезли всевозможные мысли кроме одной правильной — «Он мечтал об этом уже с тринадцати лет» Тем временем, пока Акутагава летал в облаках, Накаджима успел уложить его тело на свою кровать и снять с него штаны. Он продолжал ласкать тело Рюноскэ, до момента его первого стона. Долгожданный. Стон Акутагавы был негромкий, но слышался отчётливо. Это был полу-стон полу-писк. Ацуши подметил про себя, что его друг очень красиво стонет, а после тихо наклонившись к его уху сказал: — А теперь можешь раздвигать. Все пункты выполнены. И Акутагава сделал это. Самолично стянул с себя трусы и раздвинул ноги, по приказу альфы. Ацуши самодовольно ухмыльнулся и стянул с себя футболку. — Этот вид только для меня? — в голос спросил Накаджима. Он увидел как Рюноскэ быстро закивал и довольный смог продолжить своё дело. Беловолосый прикоснулся кончиками пальцев к головке члена омеги. От этих действий со стороны пассива был слышен громкий выдох. Ацуши повторил прикосновение и услышал стон. Всё тело Рюноскэ так и кричало «Возьми меня!», но глаза его всё ещё кидали эти протестующие взгляды. Но не пофиг ли альфе на них? Глубоко и надолго! Как эти три пальца, ворвавшихся рот Акутагаве. Рассматривать как тщательно омега посасывает эти пальцы Ацуши мог вечно… А его альфа нет. Три пальца покинули своё неплохое место обитания и переместились к потёкшему анусу. Два сразу вошли, и Акутагава закричал. Разрывая глотку орал. Всё довольно! Он передумал! Ацуши поспешно вынул указательный, и Рюноскэ успокоился. — Н-м-может…? — непонятно проскулил Рюноскэ. — Потерпи, пожалуйста. — виновато попросил Накаджима. Делать не приятно Акутагаве не хотелось. Сколько раз Ацуши убеждал его, что любой омеге приятен секс и что ему тоже понравится? Нет, если он же сам содрёт эту пелену уверенности Рюноскэ закроется полностью. Вновь засядет дома за книгами и не будет ничего. Не их дружбы, не этого секса, не этой шутки. Ничего. — Давай! — крикнул Акутагава, а после заполнил комнату громким стоном. Ацуши нашёл ту самую точку и с силой на неё нажал. Немного больно, но до одури приятно. Омеге захотелось ощутить это чувство ещё раз и он попробовал двинуться навстречу, но палец опередил его. А точнее уже два. Пару толчков и Накаджима без страха добавляет третий палец, принося другу часть той массы удовольствия, что обещал Акутагаве, о его первом разе. Альфа резко вынул пальцы и подставил к проходу свой агрегат. — Да-да-двай. — прошипел Рюноскэ, и Ацуши выполнил приказ. Простонав в унисон с омегой под ним, Ацуши начал быстро двигаться. Не дожидаясь привыкания. Зачем, когда этого не терпелось ни ему, ни Рюноскэ? Кровать, поддавшись напору двоих занятых, заскрипела под ритм толчков. Все эти стоны, скрипы, вскрики звучали подобно музыке, уносящей с собой всё долго державшееся смущение омеги. — Ещё! Ещ-щё! — громко выстанывал просьбы Акутагава. А Накаджима покорно выполнял просьбы друга. Ускорял темп с каждым «ещё», хоть ноги уже от бешеной скорости летают по простыням. Но альфе всё равно, ведь так хочется доставить телу под тобой удовольствие. Ещё несколько толчков, и Акутагава с чересчур крышесносным «а-а-а» кончает. Секунда, и Ацуши тоже изливается в тело омеги. Второй, вопреки усталости, отодвигается, давая место альфе, а после прыгает к нему на голые бёдра и звонко спрашивает: — Повторить такое ещё раз когда-нибудь? — Ещё не раз и не два… Думаю лучше не считать, а делать. Иди сюда! — Сказал беловолосый и, притянув к себе Рюноскэ поцеловал. — Ну как? Лучше чем пальчики под душем? — Вот больше никогда тебе ничего не расскажу. Кретин! — Обижено-грубо сказал омега и только после сказал это тихое «да», от чего самодовольная ухмылка на лице альфы засияла в новых красках.