Не играй для него

«Не играй для него». Это была столь неожиданная фраза, что Вэй Ин недоуменно замер, смотря на захмелевшего Лань Чжаня. Вэй У Сянь склонил голову к плечу, внимательнее присматриваясь к безупречному Нефриту ордена Лань, с перепутанными сапогами. Он насмешливо спросил: «Ты чего буянишь?», несколько взволнованно поглядывая на Вэнь Нина. Пусть он уже не был человеком и не чувствовал боли, но Вэй У Сянь чувствовал некое неприятие за то, что кто-то обижает его верного друга. Да, Лань Чжань был в своём праве ненавидеть Вэнь Нина, за то, что он едва ли не перебил десяток заклинателей из Гу Су, но напряжение это не убирало. — Не играй для него! — возмущённо повторил Лань Ван Цзи, косясь на Вэнь Нина, но тут же возвращая полное внимание на воскресшего заклинателя, который подбил его выпить. Лань Ван Цзи возмущенно повторил: «Не играй для него!», со всей серьезностью смотря на него. Вэй Ин вздохнул. Это было бесполезное упрямство пьяного человека, которого уже было не переубедить. И раз Лань Чжань не хотел чтобы Вэй Ин играл на флейте Вэнь Нину, то переубедить его уже было невозможно. Тем более, флейту Хань Гуан Цзюнь забрал, крепко сжимая в руке. — Хорошо, — почти покорно согласился Старейшина И Лин, резко приближаясь и протягивая руку к ладони Лань Чжаня, которая сжимала бамбуковую флейту, скользя по ней пальцами, отчего тот дёрнулся, — Тогда я сыграю тебе. Тот задумчиво замер, внимательно продолжая изучать лицо Вэй Ина, не реагируя на то, что Вэй У Сянь осторожно забрал флейту из чужого захвата, свистом отдавая команду Вэнь Нину, чтобы тот ушёл, быстро, пока Ван Цзи не разозлился, добавив: — Найди себе укрытие и прячься от заклинателей. Вэнь Нин кивнул и быстро исчез во тьме ночи. Лань Чжань продолжал молча внимательно рассматривать Вэй Ина, взвинчивая его недоумение всё сильнее. Но тут он схватил Вэй Ина за руку, утягивая за собой обратно на постоялый двор, в комнаты, что они сняли. Они быстро проскочили мимо хозяев, а Лань Чжань утянул его в свою комнату, хоть они сняли две. Вэй Ину только оставалось следовать за ним, едва поспевая за размашистыми шагами Лань Чжаня. Тот постоянно оглядывался на него, словно убеждаясь в том, что Вэй Ин следует за ним, и ничего, что Лань Чжань сжимал его кисть, уводя за собой. Этот факт оставался без внимания. И вот он затянул Вэй Ина в свою комнату, сев на подушку и посадив Старейшину И Лин напротив, с ожиданием на него уставившись. Тот недоуменно посмотрел на него, но тут же усмехнулся, вспоминая собственные слова. — Лань Чжань хочет, чтобы я сыграл для него? — подался вперёд Вэй Ин, приближаясь почти вплотную и надеясь на отказ, или хотя бы на то, что Лань Ван Цзи отстранится, но тот остался в том же положении. — Мгм. Вэй У Сянь лишь хлопнул глазами, вздохнув от того, что провокация не удалась. Он сел обратно, немного отстранившись, и поднёс флейту к губам. Ему оставалось только выполнить обещание, пока Лань Чжань не придумал что-то ещё. Тихая музыка полилась из флейты. Спокойная мелодия поселилась в стенах комнаты, заставляя Лань Чжаня прислушиваться к мелодии со всем вниманием, едва расширив глаза. Он ненадолго зажмурился, за чем следил Вэй Ин, а затем потянулся к собственному гуциню, мягко вклиниваясь в мелодию. И звучание этой музыки в исполнении этого инструмента заставило Вэй У Сяня сбиться с такта, опуская флейту. Гуцинь замолк следом. — Ты уже исполнял её? — едва нахмурился заклинатель. — Это песня из твоего ордена? В самом Вэй У Сяне играла некая ностальгия. Мелодия была знакома, буквально была врезана в память, но где он её слышал, Старейшина И Лин не знал, поэтому тщетно пытался вспомнить. Но в памяти клубилась чернота, с редкими мелькающими сценами, слишком смазанными, чтобы понять, что там происходило. — Не могу вспомнить, — с удивлением отметил Вэй Ин, стискивая виски руками от прострелившей боли. Он уже не раз отмечал, что какие-то сцены в его памяти просто отсутствовали. — Гуль побери! Лань Чжань, нахмурив брови, внимательно смотрел на Вэй У Сяня. Он протянул руку, но тут же опустил её на гуцинь, продолжая играть мелодию, отчего Вэй У Сянь поднял голову, натыкаясь на внимательный взгляд, который неотрывно был направлен на него. Лань Чжань даже не смотрел на струны, словно знал эту песню настолько хорошо, что мог играть с закрытыми глазами. Вэй Ин глубоко вздохнул, поднимая флейту, присоединяясь к мелодии, пытаясь вспомнить. Но память молчала. Мелодия закончилась. Гуцинь замолк, за ним последние ноты флейты. — Я исполнял эту мелодию, чтобы успокоить Вэнь Нина, — задумчиво проговорил Старейшина И Лин. — Ты узнал меня благодаря ей? Если он узнал Вэй Ина только по мелодии, то значит о ней знали только они, иначе это было бы глупостью, узнавать человека по исполненной песне. Лань Чжань медленно кивнул, протягивая руку, схватывая Вэй Ина за рукав, резко потянув его на себя. Вэй У Сянь впечатался в грудь Ван Цзи, ухом прижимаясь к тому месту, где билось сердце. Билось оно отнюдь не спокойно: гулкие частые удары заставили Вэй У Сяня широко распахнуть глаза. Чужая рука мимолётно пробежалась по пояснице, но после нескольких мгновений, Лань Чжань отстранился, упрямо протягивая: — Повтори. — Что? Мелодию? — не сразу нашёлся Старейшина И Лин, хлопнув глазами. Он собирался было вернуться на место, с которого его утянули, но Лань Чжань не позволил ему даже встать, надавливая одной рукой на плечо, другой же приобнимая за талию. Это заставило Вэй У Сяня едва заметно вздохнуть, смутившись. Пусть он, притворяясь Мо Сюань Юем, вытворял невообразимые вещи, не испытывая стыда, но то были проказы, чтобы вызвать отвращение у Лань Чжаня и сбежать, а сейчас… действия Лань Ван Цзи, невинные по сравнению с тем, что делал Вэй Ин, вызывали смущение. Вэй У Сяню оставалось лишь поднять флейту, начиная играть заново под внимательным взором медовых глаз. Чужая рука не переставая гладила поясницу. Её жар Вэй У Сянь ощущал через одежды, словно она блуждала по коже, а не ткани. Нежные поглаживания отвлекали от музыки, но Старейшина И Лин не решался остановить игру, продолжая перебирать пальцы на флейте. И вот мелодия закончилась, флейта опустилась, спрятавшись за поясом, но хватка не ослабла, лишь усилилась, прижимая Вэй Ина к мощному телу, окутывая запахом сандалового дерева. — Лань Чжань. — Мгм? — Может... отпустишь? — спросил Вэй Ин, поднимая голову, но тот словно его не услышал. Детская дурашливость вернулась к Хань Гуан Цзюню, в этот раз выражаясь избирательной слышимостью. Вэй У Сянь звонко рассмеялся, пряча лицо на чужом плече, мышцы которого на несколько секунд напряглись под ним, но тут же расслабились. Отсмеявшись, воскресший заклинатель едва заметно вздохнул. Сладкий запах сандалового дерева наполнил лёгкие, успокаивая. Вэй Ин, не видя более смысла в сопротивлении, силы были несопоставимы, особенно с пьяным Лань Ван Цзи, расслабился в чужих руках, продолжая ощущать лёгкие поглаживания на поясе. Вэй Ин не задумывался над тем, для чего это делает Лань Чжань, погружаясь в прошлое, тщетно пытаясь вспомнить то, где он выучил эту мелодию. Её знал Лань Чжань, значит не до встречи с ним. Но в Гу Су его не обучали музыке, там была особая техника, которая использовалась только членами клана, значит после исключения из Гу Су Лань. Оставалось не так много встреч, большинство которых Вэй Ин отверг. Он перебирал оставшиеся варианты, пальцами теребя концы белой лобной ленты. Он отринул все встречи, кроме одной: пещера Муси. Место, где они были закрыты в одиночестве около недели, точное количество дней он уже и не помнил. — Лань Чжань? — робко, всё ещё сомневаясь, поднял голову Вэй Ин. — Мгм? — внимательный взор обратился к нему. — Пещера Муси? Несколько секунд молчания, а затем лёгкий кивок. Вэй Ин прикрыл глаза, облокачиваясь обратно на плечо, пытаясь восстановить всё произошедшее. Хватка Хань Гуан Цзюня в какой-то момент усилилась, тот переместил руку под колени Вэй Ина, вторую оставляя на поясе, поднимая его с необычайной лёгкостью и перенося на кровать. — Лань Чжань?! — Пора спать, — коротко ответил он, не обращая внимания на слабое сопротивление. — Но для этого не обязательно нести меня на руках, тем более ни ты, ни я ещё даже не умылись, — начал сопротивляться словами Вэй Ин, потому как на толчки он не обращал никакого внимания. — Я даже могу помочь. — Мгм, — согласился через пару мгновений Лань Чжань, опуская мужчину в теле юноши на пол. Тот свободно вздохнул, отходя к тазику с водой, беря полотенце и подходя к кровати, куда сел Лань Ван Цзи. Тот внимательно-изучающе наблюдал за его действиями, выглядя непривычно открыто и расслабленно. Вэй У Сянь на мгновение замер, потому как от такого взгляда становилось немного не по себе, подгибались ноги, слегка дрожа, а краска прилила к лицу. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, хотя это помогло не сильно, он продолжил движение, возвращаясь к Хань Гуан Цзюню с тазом воды. Он поставил его неподалёку, чтобы было удобно дотянуться, и обратил свой взгляд на замершего Нефрита ордена Лань, протягивая руку с полотенцем, но не приближаясь, отчего тот едва нахмурился, схватывая Вэй Ина за руку и притягивая к себе, усаживая на колени. Старейшина И Лин едва вздрогнул, но не сопротивлялся, смотря на его выражение лица, но не находя там изменений. — Лань Чжань… что ты делаешь? — Хм… — непонятно ответил он, заставив вздохнуть Вэй Ина, прижимая полотенце к его лицу, снимая ленту и убирая волосы в сторону, чтобы они не мешали. Вэй У Сянь осторожно протёр его лицо, едва робея под жарким взглядом. Когда он закончил, полотенце в его руках просто перехватили, самого Вэй У Сяня крепко зафиксировали. Лань Чжань, действуя слишком осторожно, решил оказать ответную услугу, хотя его об этом не просили. Удовлетворившись результатом, Лань Ван Цзи отбросил полотенце, попадая ровно в таз, а затем внимательно присмотрелся к Вэй У Сяню. Чему-то кивнув, Лань Чжань взмахом руки потушил огонь свеч, крепко притянул Вэй Ина к себе, а затем лёг, прищуриваясь, словно что-то ожидая. — Лань Чжань, я снял две комнаты, нет смысла ютиться в одной кровати. — Пф, — пренебрежительно отозвался заклинатель из Гу Су, стискивая юношу сильнее. По спине прошёлся табун мурашек. — Лань Чжань, разве достойно благочестивому мужу прижимать к себе человека без спроса? — Хм, — равнодушно и непонятно ответил он, приоткрыв глаза. — Спи. Но Вэй У Сянь не мог сомкнуть глаза дольше чем на миг. Какой тут сон? Остаться спокойным-то сложно, а расслабиться и заснуть было какой-то недосягаемой вещью. Не когда тебя держит в жарком кольце рук другой, пьяный к слову, мужчина, который даже не думает отпускать, лишь теснее прижимая к груди, к сердцу, которое непривычно быстро бьётся, говоря… А что, в самом деле, говоря? Это не злость или ненависть, Лань Чжань гордый, не вёл бы себя так в этом случае, но кроме этих чувств лишь одно заставляет сердце биться чаще и полностью оправдывает такое поведение человека. Вэй Ин открыл было рот, чтобы поинтересоваться, хоть окольными путями, о своей догадке, но Лань Ван Цзи уже спал, едва посапывая. Его лицо стало совершенно безмятежным, без холодной привычной маски, отчего Вэй Ин замер, рассматривая такого Лань Чжаня. Холодная красота его лица, та самая, с которой, на памяти заклинателя, не сравнился никто, никуда не исчезла. Безмятежность просто добавила приятные нотки его лику, делая суровое мужское лицо более мягким, спокойным, словно более молодым, чем есть сейчас. Красота молодого юноши была более мягкой, но вот перед Вэй У Сянем предстал мужчина, каким и он должен был быть, если бы не смерть. Уловив для себя мысль, что признаёт Лань Ван Цзи самым красивым мужчиной из всех, кого он встречал, да что там мужчиной, человеком, Вэй Ин замер. Да, раньше он тоже признавал внешность Ван Цзи-сюня, но чисто с эстетической точки зрения, сравнивая его с ледяной скульптурой, которой можно любоваться, но лучше не касаться. А сейчас… он оценил его как мужчину. И признал, что его внешность Вэй Ину очень даже нравится. Вэй У Сянь осторожно пытался выбраться из рук, выскользнуть с кровати, дабы проветрить голову, в которой всё потяжелело, но его лишь крепче прижали к груди, едва нахмурив брови во сне. Лань Чжань спал чутко, реагируя на каждое его движение. Нос больно уткнулся в чужую оголившуюся ключицу, окружив запахом сандалового дерева, который так и призывал к спокойствию и расслабленности, отчего Вэй У Сянь покраснел вновь, ощущая как пылают щёки, уши и даже шея. В груди что-то нервно задрожало, защекотало, несколько неприятно отзываясь в замершем теле. Старейшина И Лин окаменел. Ему всегда нравились девушки: милые, нежные, но чаще гордые и непокорные, которых было так забавно добиваться. Он никогда не замечал в себе странной заинтересованности в мужчине, хотя Второй Нефрит ордена Лань тут отличился ещё в семнадцать, но то, как казалось Вэй У Сяню, было попытками вывести юношу из себя и снять холодную маску прилежного ученика. Более он не помнил, чтобы интересовался хоть одним, даже красивым, мужчиной. Женщинами и девушками — да, но не мужчинами. Неужели это свойство передалось от Мо Сюань Юя? Да нет, не должно, всё же быть обрезанным рукавом зависит от самого человека, а не тела, да и Вэй Ин раньше интересовался Лань Ван Цзи. Тогда в чём причина этого смущения? Это не стыд и не гнев от действий Лань Чжаня, а именно смущение от такого внимания. Он вновь присмотрелся к безмятежному лицу, оторвавшись с неким усилием от ключиц. Но тут же одёрнул себя, понимая, что не просто смотрит, изучает, а с затаённым наслаждением любуется, рассматривая каждую черту красивого лица. В эту ночь он так и не засыпает, пока летнее солнце не начинает всходить в три или четыре утра, и лишь тогда прикрывает болящие глаза. Наутро, когда, поспав всего несколько часов, он просыпается, Вэй Ин необычайно тих. Лань Чжань, который проснулся немного раньше, крепко прижимающий его к себе, хмурится, пытается узнать, что он вчера сделал, потому как помнил всё лишь до того момента, как чаша оказалась в его руке, но Вэй Ин рассеянно отвечает, что ничего не произошло и говорит ему не брать лишнего в голову, что он просто не выспался. И это вызывает ещё больше вопросов, которые так и остаются в голове у Лань Чжаня. Час, другой, а Вэй Ин по-прежнему тих и бледен. Он молчит, не выкидывает какие-нибудь шутки или проказы, даже не смотрит, отчего Лань Чжань грызёт себя изнутри, пытается хотя бы понять, что он сделал, но ни единой мысли не приходит ему на ум. Он терпит ещё час, а затем с силой хлопает ладонью по столу, выдёргивая Вэй Ина из его тихой задумчивости, и почти беспомощно рычит: — Что я сделал? Вэй У Сянь крупно вздрогнул и обернулся, растерянно смотря на вспылившего мужчину, который стоит бледный от ужаса, ожидая то, что на него сейчас выльет Вэй Ин. Сам юноша поджимает губы, отворачивается и повторяет то, что говорил ранее: — Ничего ты не сделал, Лань Чжань, успокойся. Но Лань Ван Цзи не верит, он стремительно приближается, с силой разворачивая Старейшину И Лин к себе лицом, стараясь заглянуть в глаза, под которыми залегли тёмные круги. Но серые глаза смотрят не дольше секунды, а затем находят что-то интересное в стороне и рассматривают это. — Вэй Ин, — заклинатель из Гу Су опустился на колени перед юношей, взяв того за плечи, — Вэй Ин. Вэй У Сянь осторожно повернулся на тихий зов, рассматривая непривычно белое лицо. Сердце на миг замерло, чтобы через мгновение начать болезненно сжиматься. — Вэй Ин, что я сделал? Чужие горячие ладони почти с силой сжали хрупкие плечи. Ужас отразился в медовых глазах. — Лань Чжань, я же сказал: ты ничего не сделал. — Тогда что с тобой? Вэй Ин замер, рассматривая настоящее всепоглощающе беспокойство в светлых глазах. От этого в груди задрожало, заволновалось сердце, дыхание едва заметно сбилось. Вэй У Сянь думал над ответом буквально секунду, а затем произнёс: — Просто я кое-что осознал. И принять это… сложно. Нет смысла беспокоиться, Лань Чжань, — он широко улыбнулся, пытаясь хоть так успокоить Лань Ван Цзи. Но тот побелел ещё сильнее. — Что ты осознал? — тихо спросил он, хватка на плечах ослабла, руки скользнули вниз по чёрным одеяниям, а затем обессиленно опустились на пол. Вэй У Сянь сомневался буквально мгновение, а затем закусил губу, невыносимо краснея под внимательным взором. Лань Чжань удивлённо посмотрел на то, как стремительно расцветает смущение на бледных щеках. — Я понял, что… влюбился. Лань Ван Цзи с внутренним опустошением отметил, что смущение шло Вэй Ину. — В мужчину, — немного позже добавил Старейшина И Лин, почти добивая Лань Ван Цзи. Тот не задумывался о том, что в окружении Вэй Ина на данный момент был один мужчина. Лань Чжань просто сидел, смотря перед собой, на Вэй Ина, но в тоже время сквозь него. То, что он был влюблён, причиняло большую боль, чем безразличие. И то, что его избранник мужчина, добивало сильнее. Грозовые, едва затуманенные, глаза внимательно уставились на почти мёртвого внутри мужчину. Не понял. Лань Ван Цзи не понял почти открытое признание, отчего Вэй У Сянь слегка растерялся. — Лань Чжань? — робко позвал его Вэй Ин, приближаясь к Хань Гуан Цзюню. — Лань Чжань. — Могу вас поздравить, — пересиливая себя, что было не в первый раз, протянул Лань Ван Цзи. — Кто твой избранник? Вэй Ин глупо похлопал глазами, а затем коварно прищурился, возвращая свой прежний настрой. Он с силой потянул на себя белые одеяния, накрывая побелевшие губы, с которых сорвался тихий вздох. Лань Чжань расширил глаза, сердце его пропустило удар, другой, а затем заколотило с удвоенной силой. Руки почти моментально сомкнулись на поясе чёрных одеяний, а за шеей сомкнулись чужие руки, крепко обнимая. Секунда осознания, и Лань Ван Цзи с силой притягивает Вэй У Сяня к себе, усаживая на колени. Такой долгожданный взаимный поцелуй. Тринадцать лет одиночества и боли от потери, и вот он…. Перед ним, тесно прижимаясь к телу, целует почти отчаянно. «Влюблён! Влюблён! Влюблён!» — беспрестанно повторял про себя Лань Ван Цзи, чувствуя как от счастья поджимаются пальцы на ногах, как щекочет в груди. А в душе так легко, словно груз, что лежал на нём годами, просто исчез, порождая почти безграничное счастье. Воздух закончился, разбивая пару. Вэй Ин спрятал красное лицо в изгибе чужой шеи, тяжело дыша. Лань Чжань рассматривал красные уши, гладя чужую поясницу, едва улыбаясь уголками губ. В голове всплыла прошедшая ночь. «Не играй для него. Играй для меня».