всё, что тебе нужно знать

Ему снится огромное снежное поле, усыпанное белёсыми хлопьями бумагами. Джерард Перешагивает через каждый сугроб, идя к цели - каменному городу с высокими стенами. В одном из окон сторожевой башни горит свет, и Уэй тысячу раз жалеет, что он затеял это путешествие, но всё равно старается... и просыпается от громкого стука откуда-то из гостиной. - Что? - омега разлепляет глаза и пытается прийти в себя после непродолжительного сна. - Какого... О боже, уже семь утра. Кажется, сегодня время идёт не так, как нужно. - Пап? - Джерард на ходу надевает широкие шорты и открывает дверь, чтобы увидеть застывшего посреди комнаты родителя. Сбившиеся волосы, нервный тик и разбитая чашка. О боже, только семь утра, а его отец снова сходит с ума. - Почему ты не спишь? - осторожно спрашивает омега, подступаясь к родителю. Того совершенно нельзя пугать: никаких резких движений, никаких криков. Джерард давно привык быть отчаянно спокойным дома. - Не знаю, - мужчина лет сорока пожимает худыми плечами и оглядывается по сторонам. - Я пытался поспать. Я правда пытался, но... Уэй собирает осколки руками. Чашка с детской фотографией Майки и Джерарда в Диснейлэнде - любимая кружка, служившая столько лет напоминанием о временах, когда всё было хорошо. - Прости, - родитель трёт осунувшееся после беспокойной ночи лицо и виновато смотрит на сына. - Таблетки, - привычно командует омега. - Прости. - Просто прими таблетки, - Джерард поднимается и аккуратно, стараясь не пораниться, выбрасывает остатки прошлого в небольшую урну. - Ты не злишься? - Нет, - Уэй вздыхает и делает вид, что ему не в тягость постоянно напоминать, что сейчас всё, вообще-то, тоже в порядке, за исключением того факта, что его отец склонен к постоянному чувству вины. - Выпей таблетки. - Ты очень хороший, - родитель явно тянет резину, и Джерарду приходится самому достать из аптечки, лежащей на видном месте, лекарства и выдавить из пачки нужную дозу. - Твоему будущему мужу повезёт с тобой. - Ага, - как будто ему нужны были отношения и альфа, с которым тоже пришлось бы возиться, как с отцом и братом. Джерард следит, чтобы родитель принял медикаменты. Худые руки страшно трясутся, и Уэй думает, что должен позвонить врачу, чтобы проконсультироваться насчёт ухудшения состояния. Папа должен спать, должен есть, должен выходить на улицу, но всё, что он делает сейчас, заключается лишь в монотонном сверлении потолка взглядом и проедании остатков нервов старшего сына. - Как дела в школе? - спрашивает мужчина. Нужно разбудить Майки через десять минут, потому что у него первым уроком стоит физкультура, а физические упражнения способствуют улучшению деятельности... о боже. - Всё хорошо. Тебе принести воды? Папа кивает и садится на старую софу. В их гостиной сумрачно и прохладно, и Джерард рад сбежать на кухню. Он наполняет прозрачный стакан, а после ставит заготовки для завтрака в микроволновку - Майки нужно поесть перед выходом, отцу, кстати, тоже, потому что иначе он просто забудет о приёме пищи. - Ты такой заботливый, сынок, - мужчина улыбается, когда Джерард возвращается. - Стараюсь, - отдавать стакан в руки опасно, поэтому омеге приходится напоить родителя самостоятельно. - Мне нужно разбудить Майки. Первое правило их дома: никаких запертых дверей. Старшему Уэю не нужно стучаться - он приходит, когда нужно, и тут же старается уйти, чтобы не смущать брата. Но тот предсказуемо не хочет просыпаться и идти в ненавистную школу. Никому не хочется, на самом-то деле. - Подъём. Новый день - новые возможности, - монотонно произносит Джерард, открывая шторы. Солнечный свет разливается по полу и голым стенам. - Свали, - шипит Майки в подушку. - Просыпаааайся, - намеренно тянет омега, расхаживая из стороны в сторону. - Отъебись. - Майки, - Джерард сдерживает себя, чтобы не повысить голос. Второе правило их дома: никаких криков. - Мне не нра... - Я проснулся, - подросток резко садится на кровати и откидывает одеяло. Опять не переодевался и наверняка не принимал снотворные, хотя они тысячу раз обсуждали этот вопрос. - Свали. - Папе стало хуже, - зачем-то сообщает омега. - Мне станет хуже, если ты сейчас же не уйдёшь. /// Второй день в школе, а он уже окончательно заебался. Домой не хотелось, сидеть на занятиях - тем более. Прогуливать пока нельзя - только начало учебного года и всего десять утра, а их отцу нельзя волноваться. - Джерард! - преподавательница по зарубежному искусству, мисс Колтон, кажется, окликает его в коридоре. - Рада тебя снова видеть. - О, - Уэй выдавливает из себя дружелюбную ухмылку и трёт переносицу. - Я тоже очень рад. - Ты так изменился за год! - женщина обхватывает его за полные плечи костлявыми руками и смотрит доверительно, солнечно. У Джерарда начинает болеть где-то под диафрагмой, и он рад, что надел сегодня свою любимую бесформенную кофту. - Похудел, кажется, да и как вытянулся! И... новый цвет волос, да? - Чёрный - это стильно, - он видит мелькающих людей в коридоре среди вечно открытых дверей и хочет сбежать. Все учителя только и делают, что радуются возвращению "творческого и способного ученика, о боже! Такое дарование для омеги - настоящая редкость". - Всё так же рисуешь? Только все дороги для Джерарда перекрыты. - Да. Нет. Как и хотел его покойный папаша, оставивший своё семейство в абсолютно разъёбанном состоянии. - Простите, - Джерард прячет взгляд куда-то в потолок, надеясь на скорое избавление от назойливого внимания. - Мне нужно идти. Ну, знаете, история... он ненавидит, когда к нему опаздывают. Да, до свидания. Выскользнув из цепких объятий, Уэй, по новой привычке, бредёт до туалета на втором этаже. Конечно, плакать он не будет - не сейчас, - зато гарантированно посидит в одиночестве. Господи. Джерарду девятнадцать. Он всё ещё в старшей школе, и это дерьмо, кажется, никогда не закончится, потому что его папа слетел с катушек после смерти супруга, которая обеспечила Майки пожизненную психическую травму. Ну почему, почему именно так? Джерард прислоняется лбом к косяку: они могли бы просто развестись. Возможно, так старшему Уэю не пришлось бы экстренно прерывать обучение, оставаться здесь на ещё один год, чтобы присматривать за семьёй и гнить заживо, упиваясь наступившим творческим кризисом. Его мёртвый папаша всегда считал, что омегам не место в искусстве. Что же, теперь Уэй точно вне его. Он достаёт из рюкзака телефон, чтобы узнать, сколько ещё можно безнаказанно посидеть в компании самого себя, но... - Чёрт, - с экрана смартфона на Джерарда смотрел чей-то член. Вернее, Джерард смотрел на чей-то член. - Плакса? - знакомый голос из соседней кабинки заставляет Уэя вздрогнуть. - А, алкоголик, - омега судорожно блокирует заставку, чтобы избавить себя от подобного ужаса (ха, будто он боится чьих-то членов). Кажется, их с Майки ждёт очередной серьёзный разговор. - Привет. Джерард уже встречал этого парня на вечеринке, на которую его брат сбежал прямо с семейного ужина, оставив отца тревожиться и плакать, жалея обо всём на свете, и старшему Уэю пришлось сначала успокаивать отца, а после искать младшего брата в незнакомых компаниях среди удушающих музыкальных ритмов. Тогда этот парень, которого Джерард не знал, лежал с владельцем дома у бассейна и был занят его ртом больше, чем начатой бутылкой водки. - Ты снова тут? - спрашивает Уэй, и он не знает, почему становится немного легче. - Хреновый день, плакса? Возможно. Как и каждый день в этой грёбаной школе. - Да так... - Джерард вздыхает. - А у тебя? На самом деле этот парень, сначала показавшийся мерзким и отвратительным, был... не таким. По крайней мере, с ним было интересно курить и прогуливать уроки в туалете. - На самом деле просто ужасный. - Эм... - омега не знает, что говорить в таких ситуациях. Вообще, в большинстве случаев он знает, что от него требуется, но явно не сейчас. - Когда мне было пятнадцать, я впервые напился. Конечно, не спустил в штаны, как ты, но испортил папин любимый ковер, потому что уронил прах моей бабушки. Из кабинки слышится смех, и Джерард улыбается тоже, хотя понимает, что не обязан улыбаться и притворяться счастливым. - Потом я пытался его собрать, - продолжает Уэй, - но папа вернулся с работы пораньше и... Тогда папа ещё работал, а не сходил с ума. - Тебя выгнали из дома? - Что? Нет, - Джерард фыркает от смеха. - Прах оказался искусственным. - А я думал, ты живёшь в склепе. - Отчасти. Ну знаешь, отлавливаю наивных малолетних альф в туалете, а после ем их конечности на ужин. - Мне казалось, что ты выше этого, - парень усмехается, и Джерард слышит в этой ухмылке что-то, что не может понять. - Выше чего? - Альфы слишком отвратительные, чтобы употреблять их в пищу, - а, это была самоирония. - Не волнуйся, милый, - тянет Уэй, поджимая одну полную коленку в тёмных джинсах к другой. - Встретив тебя, я осознал собственную ошибку и теперь просто сжигаю вас на общем костре в качестве жертвоприношения. - А потом портишь чужие ковры? - Ну хоть не писаюсь, - интересно, а этот парень тогда не облажался перед одноклассником Майки? Ну мало ли. В любом случае Джерарду уже было искренне жаль владельца вечеринки. - Грубо. - Я такой, - и это правда, потому что настоящий Уэй, который не занят бесконечной заботой о собственной семье, действительно грубиян и подонок. - В детстве я обожал ездить за город с отцом к дедушке. У него было своё ранчо с лошадьми и свиньями, - начинает парень. - И дедушка научил меня ругаться матом, рыгать на всю округу и плеваться. - Отвратительно, - Джерард улыбается и прижимается спиной к холодному бочку унитаза. Закинув голову вверх, он видит в голубой плитке своё размытое отражение - наверное, какая-нибудь провалившаяся практика предостережение раннего подросткового секса - и отражение парня, примерно в полтора раза меньшее, чем его собственное. - Ты самый отвратительный альфа в моей жизни. Парень в ответ только изображает отрыжку, и Уэй думает, что даже изображение члена у него на заставке не такое уж и страшное явление. Отражение альфы тянет руку к стене между ними, и Джерард тоже прижимает ладонь к перегородке, слабо доверяя размытым пятнам на потолке. - Чему ещё научил тебя твой дедушка? - Стрелять из лука по банкам из-под колы. Он был настоящим газировковым наркоманом. - Я читал, что она вызывает зависимость, - Джерард зачем-то кивает. - Как кофе. - Ты такое клише, - слышит Уэй. - А сам-то? - Нет, серьёзно. Чёрные ногти, курение, страсть к кофе, сарказм и вера во всеобщее равенство. - Я не верю во всеобщее равенство, - перебивает Джерард. - Я хочу, чтобы такие придурки, как ты, перестали угнетать омег, говоря, что и как мы должны делать с нашими жизнями, которые вообще вас не касаются. Уяснил? Уэй смотрит на чужое размытое пятно в такой же чёрной одежде. Альфа не убирает руки, но ничего не говорит. - Омеги не могут даже просто спокойно пройтись по улице, не услышав ваши комментарии. Не могут возвращаться домой поздно ночью, не могут развлекаться на вечеринках, не могут делиться фотографиями... и... ты хоть слушаешь? - Слушаю, - отвечает парень. - Удивительно. - Тебе больше не хочется меня сжечь? - Не волнуйся, - вздыхает Джерард, слыша трель звонка. - Я придумаю для тебя более изощрённую казнь. И мне надо идти. Ему совсем не хочется уходить на дурацкую историю и встречаться с учителями, которые считают своим долгом поговорить с Уэем, выразив своё фальшивое одобрение. Но он подбирает рюкзак и открывает дверь, а после бежит по коридору, боясь, что альфа решит последовать за ним и узнать своего собеседника. /// За ланчем Майки не отрывает взгляд от собственного телефона, а у Джерарда нет никакого настроения проводить воспитательные беседы. Он мнёт в зубах трубочку от сладкого апельсинового сока, а во рту так сухо, что проще не пить вовсе. - Как физкультура? - спрашивает старший Уэй. - Отстой, - отмахивается Майки и что-то печатает, не обращая внимания на назойливую заботу брата. Джерард сжимается, но он не может занимать меньше места. Раньше он бы непременно куда-нибудь сбежал и засел над очередным рисунком, который подарил бы ему мнимое успокоение, но сейчас всё было... другим. Он поднимает взгляд и скользит по столику с футболистами, которые никогда не интересовали Уэя, с гиками, с местной золотой молодёжью, с отличниками, с книжными червями, с выскочками, с религиозными фанатиками и... всяким мусором, вроде панков, эмо и готов. Конечно же он находит там парня из туалета. У него смешная пародия на ирокез, три слоя чёрной одежды и зажигалка в руках. Джерард знает, что на одном пальце у неформала татуировка с усами. Альфа пытается поджечь или подогреть собственную тарелку с салатом и, потерпев поражение, оглядывается по сторонам, ища то ли одобрения, то ли осуждения со стороны друзей, но те слишком заняты собственными жизнями. Джерарду хочется, чтобы парень почувствовал на себе чужой взгляд и посмотрел на него в ответ. Джерарду хочется, чтобы... чтобы... чтобы... - О боже, - Майки улыбается в телефон. - С кем ты переписываешься? - спрашивает он, заставив себя переключить внимание на брата. - Не твоё дело, - огрызается младший, а после встаёт, захватив с собой поднос с обедом. - Удачи тебе с твоим ничего. Джерард хочет вскочить вслед и пойти за Майки, чтобы тот точно съел положенную еду, но, заметив, что брат идёт прямиком к столику отбросов, остаётся на месте, не зная, что же предпринять. Друзья парня из туалета тут же отрываются от их супер-важных дел и приветствуют младшего Уэя, приглашая его присесть. Даже альфа-усы-вечеринка улыбается Майки, и они обмениваются парой слов. У Джерарда болит где-то под диафрагмой, и он смотрит на член на собственном экране блокировки.