Маленькая Джуди Диаз росла в семье фермера. У них был небольшой огород, которым обычно занималась мама Джуди по вечерам, был и небольшой яблоневый сад, где так же росли и кусты малины с крыжовником, однако овощей и фруктов со своих грядок они никогда не продавали. Основным их доходом на ферме были кролики. Джуди догадывалась, что папа со старшим братом делают по вечерам в сарайчике с кроликами и почему они всегда так неистово пищали, разрывая вечернее спокойствие своими страданиями. Ей бы не хотелось знать, почему их мясницкие халаты после были залиты кровью и куда девались её любимчики. Она предпочитала вообще не думать об этом. Каждый раз, когда визги кроликов снова начинались, Джуди просто пряталась в шкаф или под кровать головой под подушку, начинала напевать про себя какую-то незамысловатую традиционную песенку, пытаясь особо не фантазировать насчет того, что же все-таки происходит с кроликами.
После того, как из крольчатника пропал её пятнистый любимчик, а на ужин был подан суп из крольчатины, Джуди кое-что осознала. В тот вечер, сидя за столом и наблюдая за тем, как её семья аппетитно уминает мясной суп…
Суп с её домашним кроликом… Диаз поняла, что никогда больше в своей жизни не съест мяса. Ни рыбы, ни птицы, ни яиц. Все то, что прямо сейчас стоит на их столе, когда-то беззаботно резвилось на травке, не подозревая, что они были выведены людьми специально для того, чтобы быть съеденными. И съеденными не просто, а самыми изощренными способами.
Мама учила Джуди, что люди должны прожить долгую и счастливую жизнь и умереть своей смертью. Убийство человека и его поедание — грех. Она бы очень хотела спросить у Бога, почему за убийство людей все попадают в Ад, а за убийство, расчленение и съедение по частям животных — нет? Джуди говорили, что животные — братья наши меньшие. Говорили, что мы в ответе за тех, кого приручили. Это так лицемерно.
— Джуд, пожалуйста, съешь хотя бы кусочек! — мама Джуди стояла напротив своей маленькой рыжеволосой дочки с тарелкой вареной курицы в руках.
Малышка лишь корчила гримасы отвращения и отворачивалась от матери, закрывая нос и не желая вдыхать даже запах этой «мертвечины». Прошел примерно месяц с того момента, как Джуд полностью отказалась от животных продуктов. Весь октябрь она питалась лишь вялой редиской, что лежала в укромном уголке подвала. Зима заканчивалась так же, как и заканчивались вегетарианские продукты. В такое время года семья Диаз не могла позволить себе покупки в супермаркетах города поблизости, ведь большая часть дохода с проданных кроличьих шкурок и мяса уходила на покупку сена, утепление крольчатника или одежду, поэтому они переходили на диету из мяса кролика и курицы. Конечно, помимо этого в их рационе еще иногда проскакивала картошка или морковь, но отдельно от животных продуктов они их никогда не ели. Не питательно это.
Джуди была вся бледная после принятого ею решения. Она выглядела почти как скелет, на которого просто натянули кожу. Просматривались ребра, взгляд был словно потухшим от недостатка витаминов, но девочка все равно отказывалась от нормальной еды. Такой рацион, конечно, очень вреден для маленькой восьмилетней девчонки, но стоило ей лишь вспомнить о жалобных визгах кроликов… Нет, ни за что, никогда, ни в коем случае!
Джуд спрыгнула со стула и отряхнула свое бурое платьице.
— Не хочу, — протянула она, не смотря на свою мать. Через небольшую паузу она добавила: — Я лучше пойду кроликов проведать.
По возмущенному лицу женщины было видно, что она готова была забить все окна и двери и не выпускать дочь из комнаты, пока она не съест все, что было приготовлено, но в момент буря эмоций утихла и мать сделала лицо попроще. Такое происходило не в первый раз.
— Иди, — вздохнула она. — Только чтобы после прогулки обязательно поела, ясно?! — С надеждой пригрозила мать. Она получила вялый кивок от девочки.
Джуди сняла свою теплую накидку с вешалки. К капюшону были криво пришиты кроличьи уши, с заплатками в некоторых местах. Джуд сама их сшила, пусть мать была не в восторге от порчи почти новой кофточки. Она любила кроликов больше всего и думала, если у нее будут такие же длинные уши, как и у них, они бы посчитали девочку своей и больше не убегали. У нее ведь была даже брошка в виде морковки, которая никогда не снималась с накидки! Но из-за постоянных «визитов» её отца к кроликам, многие просто пугались входившего внутрь крольчатника человека и забивались в разные углы, прятались в стогах сена или, загнанные в угол, пищали.
Пройдя небольшой путь от дома к сарайчику, Джуди открыла скрипучую калитку и вошла внутрь. Реакция от кроликов была ожидаема: все мигом разбежались. Лишь один не боялся Джуди и в любопытстве поднимал уши, высматривая свою хозяйку.
Когда-то таких «прирученных» кроликов был целый помет. Крольчиха еще весной родила около семи крольчат, но как только прошел месяц с момента их рождения, мать крольчат просто пропала. Отец говорил, что она прогрызла дырку в крольчатнике и сбежала. Но Джуди ведь знала правду. Просто не хотела думать об этом. Каждый день девочка подкармливала овсом и приручала к рукам малышей, пока они не начали узнавать её топот снаружи и не подбегали к двери, в надежде получить лакомство. Джуди чувствовала, как заменила им маму и лелеяла как родных.
Девочка ведь каждый день рассказывала родителям, как выхаживала этих кроликов. Но они все равно начали пропадать из крольчатника и идти на шубки, пока не остался всего лишь один.
Этот был намного меньше остальных, и это, скорее всего, основная причина, почему он еще жив. Но Джуд все равно его любила. Он был черно-белым красивым мальчиком, очень нежным, всегда позволял себя гладить и чесать за ушком.
Рыжая девочка достала из одного большого кармана на своем платье нарезанную кубиками морковь и протянула кролику. Тот начал громко уминать угощение.
— Кушай, Флоппи! — так она называла своего любимца.
***
Для фермы в какой-то момент настали тяжелые дни. Овес, которым отец и брат обычно кормили кроликов, начал заканчиваться. В этом году они не рассчитали нужное количество сена на ораву голодных кроликов, потому в конце зимы было решено закупить вариант подешевле: мешки с сухим кормом. Но это далеко не было похоже на помесь зерна и сушеных овощей. Скорее, на какую-то серую массу, которую приходилось заливать водой и давать разбухнуть. Но отец говорил, что это сбалансированная каша. После такой вот «каши» большинство кроликов просто передохло. Из сорока штук остались лишь считанные единицы.
Родители долго ругались на эту тему, но старались делать это как можно тише, чтобы их детей это никак не затронуло. Но Джуди была в курсе всего происходящего. Конечно, было жалко всех погибших кроликов, но для девочки было самым большим облегчением то, что Флоппи все-таки остался жив. После того, как кролики начали умирать, Джуди приходила раньше отца и кормила его печеной картошкой или огурцами, практически делила с ним свой обед. И кролик, насытившись, не подходил к кормушке с той «отравой».
Ранним утром Джуди проснулась от визгов кроликов. Это было странно, ведь отец никогда не рубил кроликов утром. Тогда девочка встала и пошла к входной двери, и, открыв, тут же услышала:
— И где ты вообще купил эту хрень? — раздался раздраженный голос брата Джуди. Ему уже было пятнадцать и голос давно сломался.
— Следи за своими словами, мальчишка! — рявкнул отец. — По-твоему, лучше было бы оставить их голодать? Лучше замолчи и держи ровнее этого кролика. Сейчас самый оптимальный вариант — перебить остаток, чтобы хоть как-то до весны протянуть.
Быстро надев свою ушастую накидку, Джуди выбежала на улицу и увидела на кровавом пне, где обычно рубили всех жирных кроликов, своего Флоппи. Стоило отцу только замахнуться, как Джуд завизжала и в тот же миг выхватила кролика.
— Нет! Его нельзя! — сквозь слезы еле разборчиво кричала она. — Этой мой! Нельзя!
— Эй, Джуд… — Начинал отец, но девочка раз за разом перебивала его своими неразборчивыми фразами. И так продолжалось до тех пор, пока у мужчины не сдали нервы. — Закрой рот! Хочешь сдохнуть с голоду, маленькая ты дрянь?! Ты ведь даже не понимаешь, что мы сводим концы с концами, а ты даже не можешь сказать «спасибо, папуля!» раз за разом ворочая нос от еды! Отдай сюда кролика.
Отец решительно подошел к дочери и попытался отобрать у нее Флоппи, но та уворачивалась от его рук любым способом, а после развернулась и побежала в сторону леса, все еще продолжая плакать. Отец уже собрался бежать за ней вслед, но упавшая к нему на плечо рука сына остановила его. Посмотрев ему в глаза, он как будто сказал: «Остановись, это просто детская истерика. Она еще вернется.»
***
С момента побега Джуди прошло достаточно времени. Она обессиленно бродила по лесу и не могла найти ни одной тропинки, которая смогла бы вывести её обратно к ферме. Она ночевала под деревьями не одну ночь и каждый раз, слыша вой волков над лесом, дрожала и прижимала к груди своего кролика. Он лежал на её руках, такой же слабый и голодный. Как же она надеялась увидеть за одним из деревьев мясницкий халат отца, который так ненавидела до этого. Хотела услышать, как кто-нибудь зовет её по имени. Но ничего. Абсолютно ничего.
Иногда на её пути попадались кусты с неизвестными ею ягодами. Она хватала и ела их не раздумывая. Это было её ошибкой. Теперь к чувству одиночества прибавлялось еще и истощение от постоянной рвоты.
Джуди подошла к одному из кривых деревьев и, облокотившись на него, медленно скатилась на землю. Даже у Флоппи не было сил спрыгнуть с рук девочки, поэтому она аккуратно положила его на землю рядом с собой.
— Так хочется есть… Так плохо… — Простонала Джуди.
Она снова посмотрела на Флоппи. Голодное бурчание в животе натолкнуло её на черные мысли.
Посмотри на Флоппи, Джуди. Он лежит и никуда не убегает. Не думала ли ты, почему волки едят мясо? Чтобы выжить. Мясо питательно, Джуди. Ты хочешь выжить? Тогда ешь.
По щекам рыжеволосой девочки покатились слезы. Она любит Флоппи, но сейчас ей так хочется есть… Джуди посмотрела на рядом лежащий булыжник. Он выглядел довольно тяжелым для маленькой девочки, к тому же такой ослабевшей, но, приложив некоторые усилия, Джуд смогла поднять его. Замахнувшись на кролика, она прошептала:
— Прости, Флоппи…
Со всего размаху она ударила камнем по черепушке кролика. Раздался оборванный визг. Еще минуту по его тушке ходили судороги, а после из-под камня потекла алая кровь. Он перестал дергаться.
Голодная девочка налетела на сырое мясо так, как будто до этого всегда его и ела, без капли отвращения. Слезы на щеках смешивались с кровью кролика, шерсть попадала в рот, но она продолжала раздирать его тушу. Платье и накидка полностью пропитались кровью. Не желая отрываться от процесса, она не замечала абсолютно ничего вокруг себя. Даже тот волчий вой и треск веток позади нее, которого становилось все больше.
