Лишь дураки влюбляются в тебя

— Мне кажется, это меня полнит… — Ну ма-ам… — взмолилась сестра, в то время как Гук спокойно посиживал на пуфике в примерочной и на каждое мамино дефиле автоматически поднимал большой палец. Ему не то чтобы всё равно, а просто скучно. Он и сам не любит ходить по магазинам (несмотря на жажду новой модной одежды). Одно дело — хотеть красиво одеваться и следовать молодёжному стилю, а другое — ходить и присматриваться. Для Чонгука это — трата времени (в этом плане он часовой (?) еврей). Просто тогда происходит остановка: часы встают, батарейка села. Ты вроде полностью отдаёшься процессу выбора, но всё равно не можешь сконцентрироваться на чём-то одном. Лично Чонгук то вспоминает о подработках, то про учёбу, то отвлекается на ценник и примерку, а голова грузится и грузится… Но, с другой стороны, это тоже работа, и она требует усилий. Выбираешь наиболее выгодную цену, мучаешься с правильностью выбора, так же сильно мучаешься с наброском будущих «луков», с оценкой качества, только по итогу не зарабатываешь, а растрачиваешь: и деньги, и силы. Это работа для самого себя, чтобы украсить свой футлярчик. Чонгук, какой же ты гружёный парень! Но ещё больше он не понимает, как можно ходить на шоппинг с кем-то. Для него это неприемлемо. А вот мама всегда заставляет (долго упрашивает и ноет), лишь бы дети были рядом и давали советы. Ей необходимо, чтобы они чаще были все вместе. Но в вопросе одежды… И в вопросе цены… В общем, мама доверяет семейный бюджет только сыну. Поэтому он просто обязан как профессионал в экономии и качестве посоветовать, что прикупить. А купить надо новый деловой костюм. О, деловой костюм… Если ты ходишь в офис, то, как считают все бутики и модельеры, должен зарабатывать десятки миллионов вон. Баснословная сумма за самый обычный строгий костюм! Мама копила на новый, так как прошлые потеряли вид. Нет, вообще-то, всю семью одевает Гук, и об этом уже говорилось. Мамины деньги уходят на житьё, но она не любит тратить деньги сына. Не любит, но тратит, а куда деваться? Он для этого и вкалывает как проклятый, чтобы они ни в чём не нуждались и жили ничем не хуже других. Но бывают вот такие случаи, когда она втихомолку скапливает и с удовольствием покупает на свои. Но… Чонгук (он постоянно много думает) её даже понимает. Не хочется ни от кого быть зависимым — по себе знает. Даже если она также платит за их жизнь — а крыша над головой, тепло, свет, еда сами себя не оплатят — её как мать гложет совесть. Короче, маме хочется делать вид, что она самодостаточна во всём, чтобы не усомниться в своём звании родителя. Такая же «головоломная», как сын. — Мам, тебе всё идёт. Сколько можно… — Чонгук, ну скажи хоть ты, я потолстела? Смотри, пузик висит… Кожа на руках свисает… Шея вон… как у черепахи. Ну что, я не права? Годы берут своё… Я старая. «Началось». — Мама-а-а! — Дахё честно пытается быть терпеливой и понимающей, но по причине подросткового возраста в ней мало усидчивости. Хотя она абсолютно права: хочется прямо-таки орать. Эти речи они слышат каждый день. Вопрос полноты… Это вообще отдельная история. Все женщины им больны. А кризис из-за старения… это за гранью разумного. Как в одном приколе: поэтапные картинки, а потом — сверхразум! — Нет, мам. Ты не толстая, ты самая стройная худышка из всех худышек. Тебе позавидует даже Белла Хадид! — Маслит и даже глазом не моргнёт, чертёнок, вызывая у женщины прилив нежности. Вклинивается Дахё. — Из всех худышек, которых ты перебрал? — усмехается мелкая зараза. Смотрит на брата с вызовом, обожая лезть под шкуру. Как будто ни разу не получала. — Дахё, — предупреждающе от мамы. — Не понимаю, о чём ты, — тактично уходит от провокации Чонгук. Вот бы с кое-кем, чьё имя нельзя произносить вслух, он бы тоже так себя вёл — не напрягаясь и не реагируя. — Мам, ты хоть раз видела его с девушкой? Может, он женился на работе? Он мог бы и послать сестру — Дахё давно спалилась, что матерится, а Чонгук тем более. Но при маме они такого себе не позволяли, тихушничали. И, вообще, у них много секретов на двоих. Например, Чонгук один раз унюхал от неё запах сигарет и жёсткую отдушку дешёвых приторных духов. Не поверил в сказки типа: «Да там парни курили, а я рядом стояла». Но и ругать тоже не стал. Он помнил самого себя и свои заскоки в этом возрасте и поступил по уму — сам купил Дахё сигареты. Они покурили вместе, и Чонгук дал ей понять, что это — не тот сладкий запретный плод, ради которого стоит ныкаться по закоулкам. К тому же для Дахё это стало мощным показателем доверия, а значит впредь первым делом она пойдёт к нему — и за советом, и за чем-то крепким. И как бы она ни выкаблучивалась сейчас, скребя брату под шкуру, а всё равно во всём его слушалась — даже больше, чем маму. Сложный она у них ребёнок. — Ты только представь, если Гуки приведёт домой девушку! Мама ему уже будет не нужна, ты тоже. Пусть гуляет! Я не хочу отдавать своего мужчину какой-то девице… (Где-то далеко хрюкнул Хосок, ой, икнул.) — Мама дело говорит, — поддакивает Гук, ехидно улыбнувшись. — А ты сама-то, Дахё. Дальше своего носа не смотришь, никто тебе не нравится! Отдали бы тебя замуж уже, тебя бы там научили посуду мыть и готовить! — Минутка нагоняя. — Ма-а-ам! — опять взвыла дочь. — Я ни за кого замуж не собираюсь! И, вообще, я — чайлдфри! И гедонистка! — Будешь руками портки муженька стирать! Родишь, родишь, куда ты денешься? — Мама сама дурачится, но с серьёзным лицом, чтобы было правдоподобно. Ну и потому что дочь каждый раз ведётся. — Да я лучше с девушкой начну встречаться! Лесбиянкой стану! Понятно? — Вы громче кричите, всем нравятся ваши разговоры, — между прочим заметил Гук, похохатывая, и положил голову на ладонь. Его женщины неисправимы. — Да на здоровье… Не забудь сегодня носки свои перебрать и лифчики постирать. А потом хоть лесбиянкой делайся, хоть единорогом. — МАМА! Чонгук вовсю давится усмешками, видя голубоволосую мегеру — такую, как она есть. Мама у них и правда чудо — умеет и подластиться, и на место поставить. — Так вот. Этот костюм меня точно не полнит?.. — Нет! — хором ответили дети.

***

Затея с резюме была забавной, но не настолько, чтобы Чонгук согласился покататься. Вообще, это предложение ему не нравится. Будто он тёлка какая-то… Неизвестно, конечно, что в этом преступного, и как потенциальный друг должен звать потенциального друга прокатиться, но, по мнению Гука, точно не в такой манере. После того разговора Тэхён ему не писал. Стратегия «тяни-толкай» успешно приводилась в исполнение. Мало того — он продолжал активничать в Твиттере, репостить записи со страниц друзей, студсовета, рекламировать «самОе грАндиОзное сОбытиЕ вЕсны», выкладывая фотографии с репетиций, в том числе ночных. Чонгук… просто читает. Теперь он уже не единожды за день заходит в Твиттер, чтобы проверить ленту. До сих пор не понимает, в чём секрет успеха Кима и его пяти тысяч, но забывает прибавить к этим тысячам себя, ведь он — тоже, получается, подписчик, пусть и тихий. А зачем? Уже и не знает. Спор исполнять не хочет, а подписка в Твиттере погоды не сделает. Один из последних твитов: GOODboi (@sos_tae) порхай как бабочка жаль как… а, да, жаль:) Что он имел в виду, никому знать не дано. Как говорится — шутка юмора, ха-ха. Следом Тэхён прокомментировал твит Minho_sempai с фото, где тот сидит в своей машине один, показывая язык, и эпичной подписью «goodboi, но не Ким». Тэхён написал: «хохо bby»*. Им, видимо, скучно не бывает — вечная движуха. А Чонгук собирает свои кости с парты и спешит в ресторан, где, собственно, трудится как муравей. Ему так-то некогда гонять как футбольный мячик мысли про пижона. Не пишет — и ладно (между прочим, уже трое суток). Это то, чего Чонгук добивался, разве нет? Тогда всё прошло гладко: Тэхёну надоело навязываться странному пацану, и он слился. И всё это прекрасно, лучше быть не может — считает Гук, да есть проблемка поважнее. Сегодня ночью ему приснился (ни за что не угадаете)… Ким Тэхён! Сроду никто не снится, а тут аж целый эпизод: якобы Чонгук выходит из душа и открывает Твиттер, а там сообщение от Тэхёна: «Уже скучаю, скоро буду» — и поцелуй. И вроде как вся переписка выше абсолютно адекватная: они время от времени что-то писали друг другу — как люди, которые давно… состоят в отношениях! «Долгих мне лет жизни. Аминь», — отгоняя ужас, бормочет внутренний холерик. Вот это Чонгук кирпичей наложил! Встал ни свет ни заря, до метро бежал трусцой, от метро тоже бежал, чтобы утренняя прохлада выдула из его головы глупые мысли. На тренировке впахивал как нечеловек, отчего аж мистер Бакли подозвал его к себе в тренерскую и попытался вывести на беседу. По-хорошему, мистер Бакли иногда казался Чонгуку заменой отца, которого он плохо помнил. Тренер в любой момент мог подозвать капитана команды к себе и выспросить о его проблемах, успокоить, дать совет или даже подсобить с чем-то. Такая честь оказывалась не только Чонгуку, а всем ребятам из команды, но всё равно приятно. В общем, Гук открестился от всех проблем, убедив Бакли, что с ним всё хорошо. «Да заебись просто. Лучше не бывает!» После тренировки Чимин скинул сообщение: «Чувак я тут ты где», и Гук побрёл в столовую — восполнять энергию. В корпусах только и говорят про студвесну, таскают всякие декорации, заставляют весь двор. На перерывах из актовых и спортивных залов доносится музыка. Студсовет во главе этой творческой вакханалии, но, слава богу, Тэхён на глаза не попадается. Потом Гук бежит в ресторан и освобождается по расписанию только в два ночи, обслужив компанию богатых мужчин (видимо, старых друзей или партнёров), которые оставили у них целое состояние. Плюсов ночной смены не счесть: во-первых, Гуку оставили прекрасные чаевые за пять часов угождения и беготни, а во-вторых, на их столике осталось много продуктов. Обычно в таком случае официанты их просто разбирают, деля между собой. В смысле это не объедки, а, например, целая банка дорогого кофе или неоткрытые бутылки воды, колы — ну и всё в таком духе. Конечно, сначала Чонгук держал марку и не брал, а потом, взвесив все за и против, пошёл на уступки и зрело рассудил, что эти продукты тоже достаются рукотворным трудом, а не с неба падают. И вот он снова закинул стираться вещи, предварительно окунувшись, да кимарил себе на табуретке, постоянно вздрагивая, когда голова кренилась вперёд. Пришлось нехотя разлепить глаза, когда завибрировал телефон. Три дня тишины. Вот и объявился твиттерский кошмар. И не говори, Чонгук, что не улыбнулся. GOODboi: я не напишу GOODboi: джейкей так и будет молчать GOODboi: и сталкерить мою страницу GOODboi: =Р GOODboi: привет геолог Чонгук вяло усмехнулся, облокотился головой о машинку, которая попала в турбулентность, и стал охотно набирать ответ. Просто ему именно сейчас скучно. jeikei: по-моему, тут кое-кто другой сталкерил GOODboi: да ты ничего не выкладываешь GOODboi: я бы показал тебе GOODboi: как надо веселиться GOODboi: но Чонгук только приготовился ответить какой-нибудь чушью, как экран высветил входящий. Гудбою надоело писать. Но у Чонгука, вообще-то, все спят, и по уму он должен… Сбросить. — Да… — приглушённо и сипло произносит Чонгук первым, а на том конце слышится такой же тихий смешок. — Соскучился? Даже трубку взял, — уверенный голос, беззаботный тон. Чонгук отчего-то тоже усмехнулся. — Палец соскользнул, — безобидно шутит. Если бы не его сонливость, он бы не был так добр. А так — просто идеальное время, чтобы развести его на диалог. Звёзды сошлись и всё такое. — А-а, я так и подумал, — вторит Тэхён и добавляет уже нормально: — Ты с семьёй живёшь? — Да. — Ну, мы постараемся громко не шуметь. — Чонгук улавливает подтекст, но не показывает вида, избегая двусмысленных тем. — Я уже отрубаюсь… — спокойно и беззлобно, что на Чонгука совсем непохоже. — Слышу по голосу. А я уже еду домой после репетиций. — Ого, суперактивист тоже впахивает, только не во благо себе, а просто так. — Вот, думаю, напишу своему новому другу-стесняшке, вдруг он захочет покататься. Тебя тут всё ещё ждёт киндер. — Всё это Тэхён говорит будничным тоном: без пауз, свободно, раскрепощённо. А Чонгук только и хмыкает. Такое обращение к себе ему… чуждо? — Из какой серии? С принцессами? — И сам не знает, что несёт и зачем поддерживает эту глупость. Но раз Тэхёну можно говорить чушь, то и ему простительно. — О, а ты шаришь. Я так и знал, что не ошибся в тебе. — Боялся признаться, — подыгрывает Гук. Стирка скоро закончится. А силы кончились давно. — Кстати. Резюме! — Тэхён щёлкнул языком, резко меняя тему, которая перестала быть интересной. — Ты сначала ешь правую палочку Твикс или левую? Отнесись к этому серьёзно. Чонгук снова смеётся, жмуря глаза. «Что он несёт? Какие палочки, какое резюме…» — Вообще не ем. — Вот! И я тоже! — Врёшь, — мгновенно заверяет Гук. — Зуб даю. Гнилой… Ладно, поймал. Как можно не любить Твикс? — Ты провалил второй пункт. — Чёрт. Я всё ещё могу попросить у тебя списать геологию? Просто у меня на флешке фильмы «Такси» и «Шаг вперёд», а все мои друзья уже их видели. Ты, случайно, не особенный? — Не-а, я всё смотрел. — А сделать исключение? — Я иду спать. — Парень, да ты хуже обиженной девушки. На выходных у тебя найдётся свободный часок для своего нового друга? Я тебе город покажу. — Спроси у моего секретаря. — Развешивая вещи на балконе, Чонгук с упоением смотрел на уже светлеющее пасмурно-голубое небо. На улице щебетали птицы, и стояла свежая прохлада. Умопомрачительно. — Серьёзно? Я запомнил, как ты со мной разговариваешь. Хорошо, геолог, иди спать. Отдам твой киндер какой-нибудь милой девочке. — А-а, которой будешь город показывать? — ёрничает. Характер проснулся, голос прорезался. — Ну да, и фильмы смотреть. А ты о чём подумал, маленький пошляк? — Удачи, — хмыкает, ещё и саркастично. Гуки пора спать. — Фу, какой грубый. Не заслужил кататься в моей машине. Много потерял. И… отключился. «Я всё ещё как в том меме — сижу в горящей комнате». Ероша и без того лохматые волосы, душит в себе какое-то странное чувство. У этого чувства ещё нет никаких характеристик — просто бесит, что диалог остался незавершённым. «Он действительно обиделся?..»

***

Следующим днём Гук был так же собран (и разобран), как и обычно. Утром вчерашние проблемы уже не грузили голову, стало на всё ровно. Рядом, как всегда, плёлся полуживой Чимин, ни от чего не испытывающий радости. Такой кислый и пассивный, что Чонгук до сих пор удивлён, почему с ним «забестфрендился». Время — большая перемена. Чимин сказал, что в чате писали, мол, сегодня сходка во дворе. Там и веселуха: чирлидерши скачут, активисты репетируют, что-то колотят, вешают. А они просто пожрать сядут, ну и… жопы попялить. А как ещё-то? Откуда ни возьмись — именно в ту секунду, когда Гук отвлёкся на вид из окна — на них налетел ураган по имени Чон Пидорас. Он запрыгнул на испугавшегося и растерявшегося парня, сцепив щиколотки за его спиной. Все знали, что капитан сильный — любого из них удержит. Вот только такой вес Чонгуку хочется скинуть прямо в мусорный контейнер! — Гуки, моя маленькая обидчивая булочка, прости своего хёна! Убери его из чёрного списка, дай возможность искупить вину! — Хосок чуть ли не тыкался носом ему в лицо, маяча перед глазами как шмель. Проходящие студенты весело на них косились. Чонгук охренел, с силой стряхивая с себя немаленькую «коалу». — Чувак, не зли его, — монотонно предупредил Чимин. Хосок всё ещё тесно прижимался к Чонгуку, стиснув его плечо и извиняясь. — Мир, дружба, жвачка? С меня кольцо и тачка. Ми-ми-ми? — Хосок прилипчивый как банный лист, что аж смыть хочется. Чонгук раздражён, но по-доброму. Всё же на него трудно держать обиду, тем более что причина — херня. Всё ведь ради шутки, а Хосок просто-напросто долбоёб. Дурачкам скидка пятьдесят процентов. — Чувак, не говори ему про тачку. У него триггер. — Серьёзно? Кстати, как продвигаются отношения с фанбоем? Дошли до сиськи-попки? — Добазаришь, — спокойно предупреждает Гук, бесстрастно глядя вперёд. — Ладно, не буду. Давайте сфоткаемся в честь воссоединения наших твиттерских страничек?! Ну, не бубните! — Чимин и Чонгук остановились как подневольные, замерев, лишь бы Хосок сделал что хотел и отвалил. Тот достал свой телефон и вытянул руку, состроив (в кои-то веки) безэмоциональное лицо. Вот тут и хохма, ловите апрельский (ещё март) привет. Хосок говорит громко, с душой: «Улыбнись, если пассив!» — одновременно тыча Гука в бок, из-за чего он невольно среагировал и… «Сука». — У-у, какая сладенькая булочка, мой маленький зайчик! Люблю, обожаю, — сам с собой сюсюкает Хосок, со скоростью света выкладывая фото в Твиттер и убегая вперёд. Чимин хлопает Гука по спине, типа: «Всё зашибись, бро, не обращай внимания». Хосок отмечает своих друзей, подписывая: «Мои братишки». Всё это время они идут по коридорам, устраивая комедию для мимо проходящих. Добравшись до двора, они видят, что в главных дверях собралась толпа. Кто-то потерял пропуск, и этого бедолагу не выпускают, из-за чего охранница и студент ссорятся, способствуя образованию пробки. К счастью, Чонгук никогда не терял свой пропуск. Он остановился, сунув руки в карманы джинсов (сегодня он в обычной чёрной толстовке, синих джинсах и белых «пумовских» кроссовках). Если Хосок не может спокойно устоять на месте, то Чимин и Гук — без проблем. Сзади стекается всё больше студентов, прижимающихся друг к другу. Наконец этого проблемного парня пропускают, и люди начинают выходить. Они минули порог главного входа, и, стоило Гуку оказаться во дворе — на него кто-то неудачно налетел, прилично толкнув. Из-за этого его немного отнесло назад, так он и врезался в такого же случайного человека. Его придержали за талию, чему Гук не придал никакого значения, выслушивая извинения какого-то пацана и пропуская всё мимо ушей. Он же не зверюга — мутозить парня ни за что, а тот прямо распереживался, узнав в нём капитана. Виновник растворился в толпе, и Гук начал искать глазами своих друзей. И давай, значит, поворачиваться назад, предположив, что они ещё не прошли, как… Позади стоял не кто иной, как президент студсовета — он же страшный и ужасный (Бармалей), и тот, чьё имя нельзя произносить вслух, — и смотрел на него в упор с еле заметной улыбкой и очень глубоким, открытым взглядом. У Чонгука непроизвольно внутри всё похолодело. Он никогда не был с ним так близко. И не собирался (точнее, уже разобрался), надеясь вообще не иметь с ним никаких общих дел. Но столкновения было не миновать. Ким смотрит как чёртова змея, а Чонгук — исподлобья, нахмурив брови и готовясь в любой момент напасть первым, лишь бы больше не быть дурачком… — Вы создали аварийную ситуацию, я вызываю дорожный патруль. Или договоримся?