Ночь полна таинств

      Поздняя ночь. Все мемберы уже давно спят. Все, кроме Юн Джонхана. «Я правда думаю, что люблю тебя». Слова Джошуа не выходили из его головы вот уже несколько часов. То, что возлюбленный, чувства к которому Юн всегда старался прятать, так неожиданно признался ему, не давало покоя. Как он понял? Может, ему кто-то рассказал? А может, это просто шутка…       Дело было после очередного концерта: Программа была насыщенной. Слишком много хореографии. После каждой песни, с каждого из сэбонгов можно было собрать по ведру пота точно. Но это были лишь цветочки, которые в какой-то мере даже помогали Джонхану отвлекаться от главной его проблемы. Он старался вести себя как обычно, несмотря на огромное количество скиншипа с Джису. Да, это всего лишь заказанный стаффом фансервис, но как же это было волнительно. Вроде, они просто стоят рядом, а вроде, младший уже обнимает старшего со спины. Это так неловко, чувствовать его тепло, то, как его руки помогают прижаться сильнее. Когда длинные пальцы Джису незаметно для остальных мемберов переплетались с пальцами Юна, казалось, будто ток проходил по всему его телу. Это определённо прекрасно. Но это было не то. Джонхан много раз смотрел на улыбаюшегося, как ни в чём не бывало, Джошуа. Он ведь и не догадывался о чувствах другого вокалиста и делал лишь то, что скажут, как и все остальные. Конечно, с этим ничего нельзя было сделать, но Юн то и дело пытался будто достучаться, глядя на него с тоской, мол: «Посмотри на меня, неужели ты совсем не чувствуешь того же?» Немного обидно, что уж там. Но к концу, Хани прекрасно понимал, что он как будто посылал эти сигналы в пустоту. После мероприятия каждый занялся своим делом. До отъезда в общежитие оставалось немного времени, поэтому каждый проводил его в своё удовольствие: Сунён, Дино и Мингю веселились между собой, Сынчоль, Джихун и Докём что-то обговаривали. Кто-то успел заснуть, кто-то бодорствовал. Среди всего шума, не хватало только Джису, про которого никто и не вспоминал. Не сказать, что Юн сорвался как сумасшедший, чтобы найти своего возлюбленного, нет, он просто обрыскал всё здание за пять минут. Он вроде и понимал, что с Джошуа навряд ли случится что-то плохое, но ёлки палки, где он? Юн обошёл каждую комнату и каждый закоулок, но Хон так и не был найден. Вот третья комната регистрации, вот — звукозаписи. И так каждая. Оставалась только крыша. Запыхавшийся, утавший от собственной беготни, Джонхан поднялся на крышу. И он не прогадал. Оперевшись локтями о перила, стоявшие перед забором для большей защиты, Джису смотрел на небо. Его затылок переливался в лунном свете, а руки лежали на перилах так, что было видно сухожилия. Классические узкие джинсы обрамляли спортивные стройные ноги. Усталость как рукой сняло. И не мудрено. Ведь к нему спиной стоял стройный, подтянутый, такой красивый, желанный Джису. Джонхан почувствовал, что скорее всего не устоит на ногах, он и не догадывался из-за чего больше. Из-за усталости или из-за своего предмета обожания. Но, сделав тихий шаг к Джошуа, понял, что усталость была лишь иллюзией. Он не знал, что должен был сказать. Да, наверное, спросить, почему он один стоит на крыше, преукрасить чем-то вроде «Ты так заболеешь» и спокойно отвести его к остальным. Ведь Джонхан — хороший хён, очень добрый хён, о чувствах которого никто и не догадывается. Он слишком привык быть просто добрым. Для всех. Для каждого, кого он видел. И он настолько к этому привык, что, теряя свою маску, понимал, насколько не способен собраться, когда речь идёт о чувствах. Собравшись с силами, и, вновь натянув свою привычную маску мамочки, Юн подошёл к младшему. Он уже протянул руку, чтобы потрепать второго по плечу и спросить всё вышеперечисленное, но его остановили.  — Я ждал тебя, хён. Юн не понял, что ему нужно было на это ответить. Эта фраза слегка подбила его мнимую собранность. Зачем Джису ждать Джонхана на крыше, когда все заняты своей суетой? Юн быстро нашёл в голове подходящую реплику.  — Ждал меня? Джошуджи, я же говорил, твой обед в холодильнике на второй полке, я оставил записку дома, — с прежней теплотой отозвался из-за спины Джошуа Джонхан, отвесив свою рядовую улыбку. Юн всё ждал слов на подобии: «А, вот как, прости, что забыл» или «Спасибо, что напомнил, хён». Он ведь правильно всё сказал? Он ведь не выдал внутренних терзаний? Но началась очередная для этого диалога пауза, не отвечающая ни на один из его вопросов. Старший уже устал держать натянутую улыбку на своём лице, но Джису ответил лишь кратким смешком. И только спустя какое-то время, младший повернулся лицом к Джонхану. Его белая рубашка с синими полосами развивалась на ветру, а послушные мягкие волосы еле заметно дрожали. Парень слегка улыбался, будто не знал, правильна ли его улыбка сейчас. Он отступил от холодных металлических перил и сделал шаг к Джонхану.  — Я ждал тебя не для этого, — сказал Джошуа, медленно подходя к вокалисту.  — А для чего же? — Юн еле заметно отступил назад, немного взволнованный и напуганый действиями своего донсэна. Обниматься на публике — сколько угодно, по крайней мере для Джису, но сейчас они совсем одни. Это так странно. Сколько раз они уже оставались вдвоём, сколько раз они спали на одной кровати. Почему сердце Джонхана так быстро бъётся именно сейчас? Бедный Юн, всё так же старавшийся держать на своём лице милую улыбку, толком не знал, куда увести взгляд от младшего так, чтобы это было незаметно, да и вообще не знал, куда себя деть. Может, это розыгрыш? Да, точно! Очередной Ghost prank! Но почему-то эти мысли не могли его успокоить, а в голове что-то звенело, как бы намекая, что никакой это не розыгрыш. Неизвестно. Тем временем, Джису подошёл уже совсем близко и просто смотрел старшему в глаза.  — Что такое, Шуа-я? — с толикой паники произнёс Юн. Он изо всех сил постарался сдержать привычный для себя тон. Но вышло хрипло, тихо, почти шёпотом. Он хотел выставить руки, ведь Джису подходил всё ближе и ближе, с целями, которые нельзя было угадать.   — А ты не догадываешься? — это было сказано совсем тихо, совсем шёпотом. Шуа слишком резко оказался совсем рядом. Держа руки в карманах своих джинс, он провёл кончиком своего носа вдоль шеи Хана и остановился где-то за ухом, щекоча старшего своим дыханием. Маска окончательно пропала с лица Юна, он в конец растерялся. На несколько секунд, Юн потерял способность здраво мыслить, и наверное даже забыл своё имя. Его глаза бегали из стороны в сторону, в его голове мешалась куча мыслей, а руки незаметно для него самого дрожали. Юн думал, что не сможет дольше устоять на ногах, но он стоял всё то время, пока ни один из них не предпринимал никаких действий. Это длилось бы дольше, если бы младший не прервал тишину.  — Не молчи, Хани, — всё так же хрипло сказал Хон куда-то в шею старшему. Юн очень боялся его рук. Если он вытворяет с ним подобное, пряча их в карманах, что будет, если тот их вытащит?  — Что, — начал Юн. Его голос предательски дрожал от такого большого волнения, казалось, бешенный стук его сердца вот-вот услышит Джису, поэтому он постарался собраться, снова натягивая на себя уже подбитую маску, уже совсем ненадёжную, но выбора у Хана не было, — Что ты делаешь? Джису, нас уже не снимают. Однако, Хон проигнорировал его слова. Младший повернул голову на плече Джонхана так, чтобы губы касались шеи старшего и слабо причмокнул. От этих действий Юн вздрогнул, не веря в то, что это происходит именно с ним. Что всё это значит? На секунду ему показалась, что грудная клетка не выдерживает вибрации его сердца, и, что оно вот-вот покинет её.  — Джонхан-а, я уже давно не считаю тебя своим другом, — от этих слов Хани на мгновенье потерял лицо. Не считает? Значит, все те прикосновение не просто ничего не значили. Похоже, Хон делал всё это, заставляя себя. Это было хуже любого кошмара. Юн бы выдрал себе все волосы, расцарапал бы всё лицо, если узнал бы чуть раньше. Он не видел, какое выражение лица сейчас было у самого Джошуа, но он и не рассчитывал увидеть что-то хорошее. Однако, несмотря на ту печаль, которая поглотила Хана завладев его мозгами и, будто замертвив его сердце, Шуа продолжил говорить, — Я видел твой взгляд, когда касался тебя сегодня, — младший поднял свою голову, заглядывая старшему прямо в глаза. Были это линзы, или это просто глаза Джису с такой точностью отражали звёзды на небе, Джонхан не знал. Но он пропал в них.  — Хани, ты мне нравишься.       Джонхан ворочался. Он не мог понять, что происходит. Юн вспоминал прикосновения Джису, и от этого очень смущался — шея до сих пор горела в том месте, где его коснулись губами. Домой они ехали в разных машинах, в этот раз, его действительно это спасло. Он бы не поборол своё смущение и не смог бы одеть привычную маску. Юну нравились эти прикосновения, но он боялся. Боялся опять потерять маску хорошего хёна, только уже при всех. Общение с мемберами в машине помогло ему отвлечься. Вот только по возвращении в общежитие, Джошуа опять не было рядом. Пока все веселились, разговаривали и, в конце концов, готовились ко сну, Джису ни разу не мелькнул перед глазами Юна. И хотя в общей суете он успел спросить, что с Хоном, точного ответа он так и не получил. «Наверное, ему стыдно за такой неудавшийся розыгрыш?» И вот сейчас, ворочаясь в своей кровати совсем один, он пытался всё додумать, собрать пазл из всего, что ощутил за все дни знакомства с Хоном. Вспоминая все прикосновения, которые когда-либо случались между ними, он переспрашивал себя, неужели Шуа чувствовал то же самое? От этих мыслей голова шла кругом. Все спали и Хани не с кем было даже посоветоваться, хотя он и не стал бы никому об этом рассказывать. «В горле пересохло», — подумал он, попутно высвобождаясь из объятий одеяла. На самом деле, нигде ничего не пересыхало, Джонхану просто нужно было развеяться. Да, конечно, навряд ли прогулка от комнаты к кухне помогла бы ему в этом, тем более, мысли не покидали его ни на мгновенье, но Юн всё равно не смог бы заснуть, томясь в собственных раздумьях. «Айщ!» — суставы ломило от усталости, накопленной за весь день. Он и правда был измотан до предела. Этот концерт с изнуряющей программой, эта беготня за Шуа, эти прикосновения и, в конце концов, эти мысли. Он ведь до сих пор не знает, где был Джису. А вдруг он заболел? Когда Джонхан дошёл до кухни, его взгляд привлекло движение в темноте. Парень в синей пижаме выпил целый стакал воды, закинув голову к потолку. Несложно догадаться, кто был этим парнем. Тот самый Джису, которого Джонхан никак не мог найти среди остальных мемберов. Прямом перед Ханом сейчас стояла причина многочисленных раздумий и переживаний, преспокойно хлеставшая воду. Воспоминания всплыли перед его глазами, все до единого. Напереживавшийся Юн успел несколько раз подумать, что ему нужно сказать, но решил, что наилучшим решением будет тактическое отступление. Он сделал тихий маленький шажочек в сторону, чтобы Джошуа его не услышал и, тем более, не увидел, но всё было тщетно. Ибо его окликнул такой красивый знакомый голос.  — Хён? Джонхан вздохнул и повернулся в сторону своего возлюбленного.  — Джонхан-а, тебе не спится? — Джису скоро налил воды в стакан и подбежал к Юну. — Хочешь пить?  — Спасибо, Шуа-я, — Хан взял стакан, снова пытаясь выдавить «хёнскую» улыбку, но очередные переживания не давали это сделать. Можно сказать, что несмотря на всё вышесказанное, сейчас Юн чувствовал себя гораздо спокойней, чем на крыше концертного здания. Быть может, на это влияла домашняя обстановка. Старший несколько секунд смотрел на стакан, не притрагиваясь к содержимому, поудобнее обхватил его и выпил совсем немного, а оставшуюся воду… он вылил на себя.  — Хён, что ты делаешь? — на лице Хона читалось негодование. Джонхан пригладил мокрые волосы, проведя по ним левой рукой назад. Поставил стакан на стол и, как будто не он только что поливал себя, выдавил очередную улыбку.  — Прости, Шуа-я, не обращай на меня внимания.  — Разве я могу? — Джису снова подошёл к Джонхану совсем близко. Положив руку старшему на плечо, он принялся рассматривать, как меняется его лицо. Джонхан крайне редко смущался. Просто, он был той самой личностью, которая, как правило, смущала остальных. Однако, он никогда не мог скрыть свои эмоции от Хона. Этот улыбчивый донсэн, хоть и казался большинству невинным ребёнком, всегда был по-особенному проницательным. От него вообще сложно было что-то долго скрывать, поэтому Хан и не пытался, за исключением своих чувств, разумеется. Не мудрено, что Джису обо всём давно знал. Точнее сказать, Джошуа был первым, кто погряз в этих чувствах. Этот Джонхан, он ведь совсем как ангел: его шутки, улыбка, глаза, волосы. Абсолютно весь Юн Джонхан. Этот парень завладел его сердцем с самой первой встречи. Джису мучался. Он долго не знал, как дышать в присутствии своего хёна. Когда им пришлось временно тесниться в одной комнате, случилось кое-что странное — Джонхан впервые дотронулся до него. И так всё больше прикосновений. «Джису-я, мне не спится, можно я лягу с тобой?» «Шуа-я, не мог бы ты одолжить мне свою футболку? Все мои вещи в стирке». «Джошуджи, пришла слишком горячая пицца, подуешь?» Когда Хани прижимался к нему во сне, так, чтобы Хон мог почувствовать всё его тело. Это несравнимо ни с чем. Слишком прекрасно. Такой родной, тёплый ангел. Совсем близко! Джису боялся, боялся, что он слишком низок для такого светлого человека, хоть никогда и не признавал этого. Когда они стали чуть дальше от приятельских отношений и чуть ближе к дружеским, в Джису что-то поменялось. Хон бы вроде и не против остаться друзьями, но с каждым разом ему было всё тяжелее себя сдерживать. Шуа крайне ревнив. Когда Сынчоль поцеловал Хана в щёку на фансайне, Джису три месяца не говорил ни с одним, ни с другим. И так каждый мембер обходил этих двоих десятой дорогой, когда видел потемневшее лицо Хона. Только лишь Вону, живший с ним в одной комнате точно знал, как всё бьётся за звукоизолирующими стенами. Хотя, не сказать, что другие об этом не догадывались, все, кроме Джонхана. Со времён трейни, Хон всегда чувствовал себя одиноким, когда думал о своей любви. Шуа сильно переживал из-за недогадливого Джонхана. А что Юн? Этот хён всегда заставлял его ревновать. Снова всплыло в памяти, как будто это было вчера:  — Шуа-я, я думаю, что влюбился, — хитро улыбаясь проговорил старший, потянувшись на кресле позади Джису.  — Ты — что? — Хон растерялся. Да, он знает, что Хан лишь смеётся над донсэном, но это было слишком жестоко. Несмотря на жгучую ревность и ненависть к, возможно, вообще выдуманной Джонханом девушке, Хон принял вызов, — Ну и кто она?  — Я встретил её сегодня в магазине. Она такая красивая!  — П-правда?  — А какой приятный у неё голос!  — Хмф, — Шуа недовольно фыркнул, пряча гневный взгляд. Голос Джису гораздо лучше голоса какой-то девчонки!  — Только, она вовсе и не девушка. В горле у Хона стало совсем сухо.  — Как его зовут?  — Его зовут — Хон Джису. Джошуа хранил в голове это недо-признание и верил, что хотя бы от части, оно было искренним. Зато, Джису научился смущать своего хёна. Да, быть может, Юн не краснел так как это показывают в аниме, и цвет его лица практически не менялся. Но вокалиста всегда выдавали его уши. Как бы он не прятал своё смущение, его ушки всегда становились красными в критической ситуации.  — Шуа-я, я хочу, чтобы ты знал. Тогда на крыше, — Джонхан сделал паузу, будто старался обдумать каждое слово, которое будет произносить, — Если это была шутка, то, прошу, не шути так больше. Младший слегка вздрогнул, всё так же не выпуская Хана из своих рук. Джошуа не сразу понял, а когда до него дошло, его лицо приняло весьма устрашающий вид. Прожигая старшего глазами из-подо лба, он произнёс тихо, но чётко проговаривая. Как будто он знал и хотел, чтобы его услышал только Джонхан: «Ну и кто сказал тебе, что это шутка?» Юн слегка удивился такой резкости донсэна.  — Джонхан-а, ты мне нравишься. Видишь ли, когда я смотрю на тебя, пусть моё лицо ничего не говорит, поверь, моё сердце бъётся как сумасшедшее, — смягчив голос, практически напел Шуа. Сейчас наступил очень ответственный момент. Но ни о какой собранности не могло быть и речи. Всё это Джису говорил, пряча лицо в шее Хана. «Кажется, он не слабо смутился?»  — Хани, я люблю тебя… Джонхан вот-вот бы задохнулся. Его голова закружилась, вода стекала с его мокрых волос прямо на пижаму, создавая дискомфорт, но Юн её не замечал.  — Не молчи, Джонхан-и, — сказал младший, нехотя поднимая тяжёлую от мыслей голову с джонханова плеча. И снова Джису посмотрел прямо в глаза старшему. Нет, какие это могут быть линзы? Ведь в глазах этого донсэна тысячи галактик. Сотни тысяс звёзд отражались во взгляде Джису. Юн стоял, словно загипнотизированный, он смотрел на Джошуа с глуповатым выражением, слегка приоткрыв свой рот. Хон выпрямился, чтобы поравняться ростом со старшим. Он прикоснулся к губам хёна своими длинными кистями рук и принялся проводить большим пальцем узоры по нижней губе Джонхана, легонько сминая её, пока в конец растаявший Юн пытался что-то чётко сказать. «Я люблю тебя больше всего на свете».       Да, вышло тихо, хрипло, совсем нечётко. Но для Джошуа этого было более, чем достаточно. Переместив руку со рта на затылок, перестав мять губы Хана большим пальцем, Хон подошёл совсем близко. За словами последовал долгий тёплый поцелуй. Каждый старался не делать резких движений, они не хотели напугать друг друга, запутавшись в приятных ощущениях, поэтому просто наслаждались взаимной нежностью. Пока эти двое просто сминали губы друг друга, причмокивая. Обоим было и мало, и достаточно одновременно. Джису поочередно оттянул сначала верхнюю, затем нижнюю губу старшего, несильно прикусил и вновь принялся ласкать их языком, зализывая, тем временем невзначай поглаживая шею Джонхана длинными пальцами, а затем вновь сминая, и иногда проникая языком внутрь, щекоча чужое нёбо. Джонхан ни разу не отставал, больно прикусив старшего за язык, а затем посасывая его, из-за чего Хона окутала тягучая болезненная нега. Но он и не думал останавливаться, лаская чужие губы своим языком, и путая младшего своими неумелыми движениями. Воздуха стало не хватать, пришлось разорвать поцелуй. Плавно отдалившись друг от друга, с чуть вывалившимися от усталости языками и красными от насыщенного поцелуя губами, они принялись востанавливать силы. Тишину нарушало только их дыхание.  — Ты… Весь мокрый, Джонхан-а, — первым отозвался запыхавшийся Джису, — нужно вытереть волосы, и… я дам тебе одежду. Иногда вздохи перебивали слова Джошуа, но Хани прекрасно понимал, что говорит Хон.  — Не нужно, они могут догадаться, — отозвался Юн.  — В противном случае, Хани, ты можешь заболеть, так что давай ты не будешь строить из себя неизвестно кого и пойдёшь за мной! Тон Джису звучал донельзя убедительно и Хан поплёлся за ним, пригубив оставшуюся в стакане воду.       Сейчас эти двое просто лежали на одной кровати, обнимаясь и лаская друг друга. Джонхан поглаживал Хона по шее, лёжа с полотенцем на голове, в другой пижаме младшего. А Джису пропускал пряди всё ещё влажных волос хёна между своих пальцев. Джонхан сейчас просто счастлив. Его чувства оказались взаимными. Человек, которого он полюбил, любит его так же сильно. Это не похоже на явь. Он лишний раз протёр глаза руками, но прекрасное лицо возлюбленного никуда не делось. Шуа всё так же радостно любовался своим хёном. Наконец они полностью принадлежат друг другу.