Аспирантка

Аспирантка ГЗУПИ Валерия была влюблена в своего дядю Игоря Дмитриевича Исакова, который работал в этом же университете преподавателем. В пятницу вечером после собрания Валерия направилась в кабинет Исакова с твёрдым намерением соблазнить его. Она никогда не видела, чтобы дядя встречался с женщинами, он даже не заглядывался на них, однако почему-то девушка была уверена, что у неё всё получится. Валерия остановилась у двери кабинета, не очень уверенно балансируя на высоких каблуках, и поправила резинку чулка, любуясь, как соблазнительно выглядит чёрное кружево на белой коже бедра. Она уже представляла себя с дядей, представляла, как он будет целовать её, как будет гладить и ощупывать её груди… Но надо было идти. Наконец, собравшись с мыслями, Валерия отворила дверь. Исаков сидел за столом и читал диссертацию, попутно безжалостно черкая замечания на полях. — Лера? Ты что-то хотела? — спросил он, нехотя отрываясь от чтения. — Просто решила зайти. Я помешала? — полушёпотом выдохнула она, думая только о его члене, раз за разом входящем в её узкую вагину. От этих мыслей её грудь стала чувствительной, и Валерия ощутила влагу между бёдер. Она расстегнула пуговицы форменного пиджака и, набравшись смелости, бесцеремонно уселась на край стола, прямо на титульный лист диссертации, принадлежащий некому Ивану Пихто. Исаков неодобрительно посмотрел на племянницу и выдернул из-под её ноги бумагу. — Может тебе стоит пройтись, освежиться? Кажется, ты слишком серьёзно взялась за учёбу, — сказал он с тонкой ироничной улыбкой, будто бы догадался о настоящей цели её визита. Но Валерия твёрдо решила довести дело до конца. Она одну за другой расстегнула пуговицы блузки. — Если ты меня выгонишь, дядя, я расскажу маме, почему меня взяли в аспирантуру, — очень тихо, без всякой угрозы в голосе произнесла Валерия, когда с пуговицами было покончено. Она кокетливо отстегнула лямки лифчика, отбросив остатки всякого страха и скромности. — Это же неправда, Лера, — возразил Исаков, сложив руки на груди, однако, его взгляд казался уже не ехидным, а осуждающе-похотливым. — Я расскажу, что ты меня насиловал… Надеюсь, наши совместные ночевки в лесу тем летом смогут послужить аргументом, что ты меня принуждал, — прощебетала Валерия и села напротив Исакова, широко разведя ноги и демонстрируя свою промежность. — Она тебе не поверит, — отозвался он излишне спокойно, скрывая за этим спокойствием, то ли волнение, то ли нарастающее желание. — Скажи честно, я тебя привлекаю? Вот тогда… во время похода, ты бы хотел трахать меня? — Валерия запрокинула голову и дразняще провела пальцами от подбородка до ложбинки между грудями. — Я же знаю, что ты бы не отказался… но просто не хочешь ссориться с моей мамой, — она внимательно посмотрела в лицо дяди и медленно обнажила одну из пышных грудей. — Ты понимаешь, что делаешь? — спросил наконец Исаков. — Лера, ты понимаешь, о чем я думаю и что может произойти, если ты не уйдешь? Он бросил на неё быстрый взгляд и дёрнулся, чтобы встать, но Валерия вытянула вперед красивую длинную ногу, преграждая ему дорогу. — Нет, смотри, — велела она, убирая вниз чашечки кружевного лифчика и полностью обнажая большую набухшую грудь. Её соски пошло и вызывающе стояли торчком, умоляя о прикосновениях, и Валерия коснулась их сама: она зажала их между пальцами и чуть потянула, ласково массируя. Ей нравилось наблюдать за Исаковым, как его взгляд темнеет, становится тяжёлым от возбуждения. — Дядя, ты хочешь потрогать меня? — она одарила его игривой, намеренно провокационной улыбкой, глядя на него из-под опущенных ресниц, и её рука скользнула между широко разведённых бёдер. Отодвинув трусики в сторону, Валерия принялась медленно водить пальцами по половым губам. Она знала — Исаков желает увидеть, как она погружает пальцы в собственную влажную щель. Наконец Исаков поднялся с места, и его рука мягко легла ей на шею, второй рукой он коснулся её промежности — и внутри неё всё сжалось. Она была очень мокрой и скользкой от соков возбуждения, его пальцы легко заскользили по набухшим складкам. Он медленно обвёл её клитор, усиливая хватку на её шее и удерживая на месте. Валерия приоткрыла рот в беззвучном стоне, и он поцеловал её настойчиво, не признавая отказа, и одновременно проникая в неё пальцами. Она чуть не вскрикнула, остро чувствуя пульсацию между ног и влагу в сжимающейся от вожделения вагине. — Вот этого ты хотела? — едко спросил Исаков, отрываясь от её рта и, помолчав, добавил: — Маленькая шлюшка. Его пальцы двигались в ней быстро и жёстко, грубо растягивая скользкие стенки. От этого Валерия стала такой мокрой, что хлюпающие звуки наполнили кабинет. — Да, да… — шептала она, расстёгивая его брюки. — Мне нравится, когда ты меня так называешь. Скажи это ещё… Её пальцы невесомо прошлись по его возбуждённому члену. Валерия, закусив губу, ощупывала каждую вздувшуюся вену на нём. — Маленькая, похотливая шлюха, — продолжал Исаков. — Я сразу понял, зачем ты все это затеяла… Валерия замерла и задрожала, когда он без всяких прелюдий толкнулся в жаркую тугую глубину её истекающей соками щели. Её влагалище сжало член в тисках влажного мучительного удовольствия, плотно обхватило его, пытаясь принять. Извиваясь от саднящей боли, Валерия развела ноги пошире, стараясь вобрать в себя ещё больше, ощущая, как болезненно растягиваются чувствительные стенки, пропуская его член глубже. — Принимай его, — сказал Исаков, притягивая её ближе. — Ну же. Принимай его, грязная потаскушка. Ты же этого хотела? — и в какой-то момент он погрузился всей своей длиной в её трепещущую вагину. Валерия обожала, когда её называли грязной шлюхой. Это было так пикантно и порочно, что она в такие моменты сильно текла от перевозбуждения. Её липкие соки покрывали даже её бедра, а в ушах стоял хлюпающий звук соития. — Сильнее… — её ноги бесстыдно задрались, обнимая его талию. — Сильнее… трахай меня, дядя… Валерия утихла в его объятиях, и молча отдавалась, желая угодить любой его прихоти. Она закрыла глаза, погружаясь в мир слепых ощущений. Смешение всех чувств: удовольствия, приятной боли, агрессивности — поднималось в ней волной, пока ее не пронзило тонкое дрожащее блаженство. Она балансировала на грани оргазма. — Вот так тебе нравится, развратная сука? — Исаков безжалостно долбил её, грубо сжимал её горло, пока член жестко и глубоко вбивался в её растянутое хлюпающее влагалище. — Нравится, когда тебя имеют?.. Ты же любишь предлагать всем подряд свою щель, шлюха. Его рука двинулась вниз и погладила половые губы, собирая с них соки возбуждения. Его пальцы грубо тёрли её клитор, и Валерия вскрикивала от боли, смешанной с наслаждением. Её вагина сладко сжималась в спазмах похоти, пока дядя трахал её в жёстком быстром ритме. Сражаясь за каждый вздох, Валерия представляла себя последней потаскухой, чье тело мужчины используют лишь для удовлетворения самых низменных потребностей. Эти мысли подтолкнули её к долгожданной разрядке. Оргазм неожиданно ударил по ней, она вцепилась в плечи Исакова, содрогаясь, цепляясь за него руками, умоляя о пощаде. Нет. Никакой пощады. Его член безжалостно погружался в неё, снова и снова. Её влагалище пульсировало и болезненно сжималось при каждом спазме. Боль становилась невыносимой, и, наконец, он перестал терзать её измученную плоть и вышел. Валерия тут же почувствовала горячую липкую сперму на своих бёдрах, и ей стало как-то неловко за все произошедшее. — Ах, Лерочка, — Исаков с довольным вздохом уткнулся в изгиб её плеча. На лице Валерии расцвела улыбка.