Дом на окраине

      Он всегда возвращался к ней немного уставшим и пропахшим потом и кровью. Без тени улыбки на лице. Иногда от него пахло горьким табаком и лавандой. Доказывая, что Неро был с ней… С той неизвестной девушкой, что пахнет солнцем, солью и лавандой. — Тебя долго не было, — замечает уставши Лео, приподнимаясь с примятых простыней, — почему? — Был занят, — глухо отвечает ей он.       Лео слышит, как Неро снимает плащ и отцепляет кобуру с револьвером. Слышит, как он дышит надрывно от полученных где-то ран и глубоких царапин. Утром все заживёт, исчезнет, пугая её до дрожи в коленях. И доказывая, что подросток лежащий рядом с ней не человек. — Полотенце в ванной, на крючке. — Надеюсь, оно чистое? — без привычного ехидства спрашивает Неро. — Наверное, — пожимает худыми плечиками Лео и падает на смятые простыни и и не чувствуя долгого изучающего взгляда.       Лео — проститутка, одна из многих. Не выделяющаяся, тихая и слепая. Не задающая вопросов и принимающая в себя, как в последний раз.       Он приходит к ней раз-два в неделю, иногда чаще, иногда нет. И где познакомились тоже не помнит, просто знает, что она живёт в затхлой комнатушке в общаге на окраине Фортуны. Почти не выходит на улицу и ничего не ест.       Лео ждёт долго, изучая невидящим взглядом трещины на потолке. Дышит надрывно, будто боясь. Легкая ткань ночнушки ничего почти не скрывает и даже выставляет напоказ выпирающие косточки и синие вены под тонкой белой кожей. — Закрой глаза и представь, — просит едва слышно Лео и манит к себе, — представь её, себя, нас…       И больше не произносит ни слова за вечер, растворяясь в горьких поцелуях-укусах.       Лео не чувствует боли. Не чувствует переполняющего её желания или удушающей руки «смерти» на шее. Не чувствует голода и метаморфоз. Она не чувствует ничего уже восемнадцать лет. Но понимает, что так больше нельзя. — Лео, — впервые Неро стонет её имя, а не «солнечной» девочки. Впервые за столько лет.       Происходящее напоминает замкнутый круг, один из многих, что воцарились на этаже, в каждой своей комнате. В каждой, где кто-то сладостно стонет, вдалбливаясь в тело очередной шлюхи. Не понимая, что уйти больше никогда не сможет.       Они всегда возвращаются. — Тебя долго не было, — и так раз за разом.