Не могу отвести от тебя взгляда

Взгляд скользит по светлой коже, стопорится на жестком рукаве рубашки, но спустя секунду вновь почти нежно оглаживает запястья. Я уныло вздыхаю, продолжая смотреть на изящные длинные пальцы, коротко стриженые ногти и парочку ещё более светлых, чем кожа - хотя куда там уже - шрамов. Не могу оторваться и наконец начать думать о чёртовой математике. Какие там логарифмы с синусами, когда перед глазами маячат вот такие вот запястья. Хотя, "маячат" - слишком сильно сказано. Мне пришлось довольно болезненно извернуться, чтобы видеть этот маленький кусочек от Хибари Кёи. Пф, звучит как-то слишком маньячно. Кусочек Хибари Кёи, надо же. Кёя как-то отстранённо смотрит в сторону, пока я прикидываю: ну вот зачем он пришёл, а? Не то, чтобы я не рад. Рад, конечно. Только у меня с математикой итак вечная война, чтобы вместо этой точной науки я мог себе позволить вот так вот неправильно любоваться чужими руками, пальцами и шрамами. Реборн этого не оценит, само собой, и, скорее всего, даже накажет за очередные двадцать баллов за тест, как умеет только он - с размахом, с чувством и весьма нетривиальным воображением, а вот мне как-то всё равно, пока в своих мыслях я могу звать Хибари по имени. И не приведи Господь мне оговориться в реальности. Это похоже на помешательство, и я совершенно не понимаю, какого чёрта происходит. Он рядом - и воздух сгущается, становится тягучим и густым, как начинающий засахариваться мёд, которым я давлюсь в исступлении, в ненормальном и неправильном счастье; он далеко от меня - и вокруг образуется вакуум, самый настоящий, мать его, ледяной космос, где ни вдохнуть, ни выдохнуть, только и можешь, что высматривать в толпе учеников его тёмную макушку и холодные глаза. А я жить хочу. Спокойно. И дышать так же. Не то, чтобы я жаловался. Мне вполне хватает и этих запястий, и холодных презрительных взглядов и того, как он кривит губы: зло и пренебрежительно. Хочется большего, конечно, но и всех этих скупых картин, осевших в моей больной голове, хватает для того, чтобы я, ощущая себя последней тварью на земле, позорно мастурбировал под горячим одеялом. Это неприятно, душно и мокро, на следующий день я от стыда не могу смотреть на Хибари, и сердце жалобно стонет от этой глупой пытки. Реборн, кстати, давно перебрался в другую комнату - во избежание, видимо. А вот теперь этот глава Дисциплинарного комитета решил, наконец, посетить уроки. Чёртову математику, с которой я не в ладах. Видимо, чтобы окончательно рассорить меня и предмет. Он сидит на последних партах соседнего ряда, моя шея уже начинает уставать от ненормального положения, а я, как какой-то извращенец, ласкаю взглядом бледную кожу с чётко просматриваемыми голубыми венками. Мне страшно поднимать глаза, потому что, если я увижу его ледяное спокойствие, то всё полетит к чёрту, я знаю. Моего контроля не хватит, и разрушительное пламя Неба, которое не сможет сдержать ни Гокудера, сидящий впереди, ни Ямамото, что слева, вырвется из-под контроля и, сметая всё на своём пути, сотрёт и эту отрешенность с его лица. Я опасен, чёрт возьми, я, стараниями Реборна, самый настоящий хищник, требующий крови и жертв, но почему-то раз за разом заковывающий себя в овечью шкуру. Кёя так и зовёт: "травоядное". Я - слабак. Я смотрю и не могу оторваться. Я знаю, что это неправильно, и не хочу даже попытаться это остановить. Я знаю, что с каждым пойманным вздохом или взглядом, с каждой секундой, что я смотрю на его руки, меня затягивает всё глубже и глубже, и я уже не вижу неба, падая в бесконечной темноте, и только Небесное пламя просится наружу, чтобы подчинить. Но я ничего не делаю. ...Почему? В классе тишина. Все на меня смотрят, а я - на Кёю. Наверное, меня спросили? Скорее всего, ведь наш математик до дрожи в коленях меня терпеть не может. - Итак, Савада, ваш ответ? - Ноль? - решаю я применить тактику Ямамото, наконец, оторвавшись от Кёи. Видит Господь, каких трудов мне это стоило: смотреть в карие глаза учителя не было никакого желания, но воспитание не позволило проигнорировать это простое правило. - В-верно, - испуганно бормочет учитель, спешно возвращаясь за кафедру. Гокудера восхищённо шепчет, что ответ, вообще-то, другой. И что у меня такой потрясающий взгляд, что хочется... Что ему хочется, я не знаю - в лопатки маленьким сверлом вонзается напряжённое внимание Хибари, и я поспешно, почти испуганно заталкиваю своего льва в позорную овечью шкуру, которая ему безнадёжно мала. И больше ничего не делаю. Потому что я знаю, что Хибари - тоже хищник. И что он не потерпит конкуренции. Это совершенно точно. А ещё потому, что я - влюблённый идиот. Наверное. Не уверен.