***
- Коль, да возьми же ты трубку! - Достоевский уже минут пять проклинал свой телефон и этого идиота, не явившегося сегодня на важное, между прочим, совещание. Фёдор волновался. Весь день от парня ни звонка с оправданиями, ни смс, НИЧЕГО. После того случая неделю назад Гоголь сторонился Фёдора, хотя тот продолжал относиться к нему с прежней дружбой. Достоевский набрал номер еще раз, на этот раз гудки прервались хриплым, слабым голосом: - Да? - Коль, слава Богу! Ты где, черт возьми?! Трубу бросили, и удивленному Достоевскому через минуту пришла смс, написанная явно дрожащими пальцами: "я зпболео пртом". Взволнованный Достоевский, взглянув на часы, написал в ответ: "утром приду к тебе. спокойной ночи". Лежа в постели среди своей крови и лепестков, Коля хрипло произнес из последних сил: - Если успеет - исцелюсь. И он бессильно упал на холодную подушку, закрыл глаза. Он представил хороший финал, он не хотел думать о плохом. Он представил, как Достоевский - его любимый Федя - медленно и удивленно подходит к его постели, как опускается рядом на колени, как будит поглаживанием по волосам и поцелуем возле губ. А первые лучи солнца золотом покрывают темную от синих лепестков комнату, как те, вспыхивая от солнца, становятся светло-голубыми, почти белыми. Он не заметил, как уснул.***
- Коля, если ты мне сейчас же не откроешь, я... Фёдор уже несколько минут стучался в дверь, страшно волнуясь за своего больного (и на голову тоже) друга. - Ладно, прости уж, - он достал одну из своих отмычек и взломал замок. Из залитой утренним солнцем квартиры на него дохнуло очень сильным запахом цветов. Удивленный и очень встревоженный, он шагнул в коридор. Весь пол был усыпан темными лепестками - его любимыми акациями. - Коля! - Громко позвал он и быстро зашагал в спальню. Лепестки противно хрустели под подошвой сапог, сердце с каждым ударом едва не выпрыгивало из груди. На столе, мимо которого он промчался, лежал целый ворох синих цветов, все подоконники были засыпаны лепестками - цветы не убирали по меньшей мере месяц. - Коля! - Фёдор распахнул дверь спальни, - Коля, вставай! Уже утро! Он замер на пороге. - Коль, - сдавленный хрип, - Коль, ты меня слышишь? - Шепот. Фёдор сделал несколько неровных шагов к постели. Наклонившись, дрожащей рукой он убрал прядь с холодного лица. Потекли слезы. Упав на колени, Фёдор обхватил тяжелую голову руками и поднял, всматриваясь в лицо. Словно спал, но словно видел дурной сон. - К-коленька, - голос дрожал, но Фёдору сейчас было плевать, - проснись, пожалуйста! Обхватив руками холодную шею, Фёдор прижал парня к себе. Кажется, он кричал, но ему было все равно. Коля, его верный любимый Коля! Значит, Коленька так страдал все это время! А ведь он тогда признался. Сказал прямо. А тот отверг, самолично подписал своему другу смертный приговор.***
Фёдор бездумно сидел у постели в спальне лучшего друга. Тело убрали еще вчера, но Достоевский не мог заставить себя уйти из этой комнаты. И запретил убирать цветы. Гончаров вздохнул, но силком не потащил своего господина - понимал, что тому нужно побыть одному. Неживым, отсутствующим взглядом продолжал смотреть куда-то в окно. На подоконнике стояла ваза, полная давно увядших цветов. Самые первые. И почему Гоголь не додумался убрать цветы, ведь знал же, что они заразны. Даже запах - Достоевский сделал глубокий вздох и больно закашлялся - токсичен. Почему же он позволил этому отвратительному синему ковру себя добить?! Или старался себя добить? Мысль ударила в голову, как топор из старой книжки. Дернувшись, Фёдор начал было истерично смеяться и вскоре почувствовал новые слезы на щеках. САМОУБИЙСТВО! После отказа Коля решил покончить с собой, запустив болезнь! - Черт бы все это побрал! - Кричал Фёдор в пустоту квартиры, - Гребанные цветы! Новый приступ кашля заставил его согнуться пополам. Когда давление в груди немного ослабло, он уткнулся лицом в колени и сквозь слезы прошептал: "Я люблю тебя, Коль".