***
— Много лет ты был моим наставником. Прошу, помоги мудрым советом еще раз. Сидя на скамье, Гэндальф курил, наслаждался утренней свежестью и любовался на фонтан Цитадели. Саженец Белого Дерева чудесным образом перенес пересадку во время цветения и даже не сбросил цветы. А прекрасный табак был вдвое приятнее оттого, что платил за него Саруман. Перед Гэндальфом стоял Арагорн, и вид у него был довольно сконфуженный. — В такое утро меньше всего мне хочется отвечать на дурацкие вопросы, — сказал маг по своему обыкновению сварливо. — Я ни за что не стал бы отрывать тебя от размышлений, но… — Ну хорошо, хорошо. Что тебе нужно? — Я… — Арагорн смутился еще больше, — послезавтра моя свадьба…— и он умолк. — И ты хочешь знать, состоится ли она? По-твоему, Элронд потащился в такую даль, только чтобы отказать тебе? — ядовито заметил маг. — Эта свадьба предопределена свыше. Две ветви рода Лютиэн должны наконец встретиться, третий и последний союз людей и эльфов призван облагородить Младших Детей Эру, чтобы кровь эльфов снова примешалась к людской и продолжилась в потомках. Гэндальф мог бы распространяться еще долго. Он вообще любил поговорить о Добре, Зле, их замыслах, своих неустанных трудах, положении дел в Средиземье и прочих подобных вещах. Но тут ему пришлось сделать паузу, ибо даже Гэндальф не мог говорить и затягиваться одновременно. — Нет, я не сомневаюсь, что Арвен отдадут мне в жены, — сказал Арагорн, изо всех сил стараясь, чтобы не очень походило на перебивание. — Но мне не все понятно в самом брачном обряде. — Так почитай книги. Вид Гэндальфа должен был ясно показывать, что пускание колечек — гораздо более важное занятие. — Я читал. Еще в Имладрисе, на всякий случай. Там все описано подробно, кроме одного. Того, что завершает брак и делает его узы нерушимыми. Этот самый акт телесного соединения — что это? Гэндальф едва не поперхнулся очередной затяжкой. — И ты беспокоишь меня из-за такой мелочи?! — рассердился он. — Это же всем известно! — Всем, кроме меня, — виновато сказал Арагорн. — Такие вопросы надо задавать родителям. Намеков Арагорн явно не понимал: — Мои отец и мать, ты это знаешь, давно умерли. — Твои родичи приехали в Сером Отряде. — Мне неловко их спрашивать, я же им в отцы гожусь. В моем возрасте — и не знать… — Спроси у друзей. — Но ведь ты мой друг, Гэндальф! Ясно было, что просто так Арагорн не отвяжется. — Неужели ты думаешь, что я был послан сюда и волей свыше вернулся снова для того, чтобы рассказывать тебе о всякой ерунде?! — Но как же Младшие Дети Эру облагородятся моими потомками? — Значит, твоя природа сама подскажет тебе! — и, довольный тем, как ловко выкрутился, Гэндальф откинулся на спинку скамьи и выпустил пять идеально круглых колечек дыма подряд. Своя природа не подсказывала Арагорну ровным счетом ничего.***
По счастью, за свою долгую жизнь Арагорн обзавелся еще несколькими друзьями. Все они собрались днем в одной из комнат и по мере сил попытались помочь. Но и тут все оказалось не слава Эру. Пиппин еще был вовсе несовершеннолетним, и знать такие вещи ему не полагалось. Уже вошедший в возраст Мерри был несколько более осведомлен — он знал с десяток вольных анекдотов, но и в них не содержалось никаких проясняющих дело подробностей. Фродо с самого раннего детства был убежденным холостяком. А Сэм сказал, что даже если его хозяин ничего не знает об этом, то откуда знать ему, Сэму? Вот насчет того, как картошку окучивать или кроликов тушить — это пожалуйста, нет знатока лучше, а с делами сердечными не к нему. — Как же так, Сэм?! — удивился Фродо. — У тебя же есть невеста. — Так-то оно так, мистер Фродо, — отвечал вернейший из хоббитов, — только уходили мы с вами из Шира по такому делу, что и не знали, то ли будем живы, то ли нет. Я и не стал тогда голову забивать. Подумал — коли вернусь, так успеется. У Леголаса и Гимли не только невест пока не было, но даже и на примете никого не водилось. Леголас считал, что ему еще рано, а Гимли и вовсе причислял себя к тем гномам, которых работа привлекала гораздо сильнее, чем супружество. Да и вообще, если разобраться, вряд ли друзья могли чем-то помочь. Ведь никто из них не был человеком. Может, у эльфов, гномов и хоббитов все обстояло хоть немного, но по-другому. Гимли так и сказал прямо и дельно: — Тебе надо спрашивать у людей. Например, у принца Имрахиля. Он женат, и у него четверо детей, уж он-то должен знать такие вещи. — Неудобно как-то, — замялся Арагорн. — Все-таки я здесь вроде как король. Леголас кандидатуру Имрахиля тоже отверг: — Да и дети у него уже взрослые. Может, с тех пор он успел и подзабыть кое-что, ведь память смертных такая ненадежная. Выходило, что к молодым обращаться было неловко, а к людям в возрасте — бесполезно. Препятствие на пути третьего священного союза становилось все более непреодолимым. — Я что-то такое припоминаю, — неуверенно начал Пиппин. Все уставились на него с удивлением — уж кто-кто, но болван Тук никак не годился в советчики по такому делу. — Кто-то из Стражей… ну, в отряде, где я служу, — продолжал он, — кажется, что-то такое говорил… — Пиппин возвел глаза к потолку, а остальные застыли, чтобы не сбивать его с мысли. — Вроде бы в другом отряде у кого-то есть книжка, в которой про это написано. И даже картинки в ней есть. — О, трижды благословенный хоббит! — воскликнул Арагорн вне себя от радости. — Неси ее сюда немедленно! — Ее еще найти надо, — сказал Пиппин, — а у меня еще дежурство сегодня. — Какие могут быть дежурства?! Я освобождаю тебя от них. Ну, иди же скорее! Сбор назначили на следующее утро.***
— Вот, принес, — Пиппин продемонстрировал всем небольшой, но довольно толстый томик в темно-красном переплете с золотым тиснением, но отдавать в уже протянутую руку Арагорна не торопился. — Еле разыскал. Книжка трофейная, где-то в Мордоре ее подобрали. Я поклялся страшной клятвой, что к вечеру верну. А мне страшной клятвой поклялись, что если не верну в том виде, в каком брал, то меня за это так убьют, как даже орков не убивали. Арагорн немедленно убрал руку и спросил с подозрением: — Книга из Мордора?.. Может ли в ней быть что-то хорошее? — Она, наверное, на Черном Наречии, — поддержал его Фродо. — Как хотите, — тут же ответил Пиппин. — Я ее сейчас же обратно верну, мне так еще и спокойнее будет. После столь страшных обязательств он и в самом деле чувствовал себя немножко не в своей тарелке. Но всю обедню ему испортил Леголас. — Эльфы не боятся Саурона, — сказал он. — Тем более сейчас, когда он пал. Хотя все Вражеские изделия нам противны, вряд ли со мной случится что-то плохое, если я туда загляну, — и с этими словами он забрал у Пиппина книгу и бестрепетно прочел название: — «Благоухающий вертоград или наставление о любви и браке». По-моему, ничего страшного. — Ты понимаешь Черное Наречие?! — удивился Арагорн. — Тут Всеобщий, — ответил Леголас и заглянул в саму книгу. — Поистине, — зачитал он, — высшая радость в мире есть знание о его создателе. Следующая же, уступающая только предыдущей, есть удовольствие и наслаждение брачным союзом, дарующим спокойствие, любовь и утешение. Часто, однако же, бывает, что по глупости и неразумию супруги не дают полного удовлетворения друг другу. Это наставление предпринято, чтобы изложить науку о чувствах и выгоды, которые будут получены от ее изучения; с целью предотвратить потерю любви, а то и жизни из-за невежества, но не с целью порчи нравов. Ибо благородный муж никогда не станет употреблять эту науку, чтобы соблазнять чужих жен; и благородная женщина, изучив ее, не станет смотреть на посторонних мужчин. Напротив, оба они, овладев этой наукой, смогут завоевать и прочнее удерживать друг друга, находя удовольствие в разнообразии и избегая пресыщения. — Звучит разумно, — сказал Гимли. Но Арагорн все еще был полон сомнений: — Это тоже подозрительно. — Если книжку нашли в Мордоре, — сказал Мерри, — это не значит, что ее там написали. Может, орки кого-то ограбили. — Да, — добавил Фродо, — как Бильбо нашел эльфийский клинок в пещере троллей. Гимли внес еще одну лепту: — И ничего другого у нас все равно нет. — А что думают остальные? — спросил Арагорн. И только когда все единодушно высказались за, он произнес: — Что ж, читай дальше, Леголас. На всякий случай Леголас откашлялся. — Раздел первый, общий. «Рассуждения о брачной жизни»… Они слушали о полезности и приятности жизни в браке, о вреде безбрачия, о важности любовной науки. Потом потянулись обстоятельные советы о том, как выбирать себе невесту и как приличествует девушке искать себе подходящего мужа; о том, к кому следует стремиться и кого следует избегать; как оказывать знаки внимания будущей половине и как добиваться согласия родственников, если они не в восторге от такого союза. Леголас как раз добрался до раздела о поцелуях, когда Мерри, следивший за временем, перевернул песочные часы в третий раз. Заметив это, Арагорн нервно сказал: — Мы читаем уже полтора часа. Так мы до вечера не успеем. Давайте не все подряд, а только самое существенное. Про поцелуи я и так примерно догадываюсь. — Как скажешь, — пожал плечами Леголас, открывая книгу наугад где-то в середине. — Тут про объятия. Читать? — Нет. Про объятия, если очень надо, тоже сообразить можно. Леголас переложил справа налево еще стопку страниц. — Ага, вот! — сказал он, глянув в новую порцию текста. — О любовном соединении. Наверное, это оно. Все навострили уши. — «Бывает девять видов любовных соединений согласно мере: три высших, когда мужчина превосходит женщину, три низших, когда женщина превосходит мужчину, и три равных. Бывает девять видов любовных соединений согласно характерам: вялые, средние и страстные. Из них три равных суть высшие, а из них соединение страстных превосходное. Тем же, кто вял от природы, лучше избегать любовных наслаждений. Также мужчины и женщины разделяются на быстрых, средних и медлительных, отчего бывает девять видов любовных соединений согласно времени, а из них лучшие между равными, среди остальных же лучше, когда мужчина медлительнее женщины, и очень плохо, когда наоборот. Так, согласно мере, характерам и времени, возможны семьсот двадцать девять сочетаний…» — У меня уже голова кругом идет! — вскричал Арагорн в смятении. — Это же невозможно запомнить! — Ничего сложного, — невозмутимо возразил Леголас и, прикрыв книгу, начал декламировать наизусть: — Бывает девять видов любовных соединений… Его опять прервали, на этот раз Пиппин: — Но у нас же не эльфийская память! — Надо было записывать, — с досадой сказал Мерри. — Что ж мы сразу не сообразили?! — Выучить до завтра я все равно бы не успел. Гимли в обсуждении уже не участвовал. Он старательно запоминал и теперь не хотел растерять это просто так. Нет, он не думал, что ему когда-нибудь понадобится что-то из этого, но в нем говорила гномья запасливость. — Картинки! — осенило Сэма. — Мастер Пиппин говорил, что там есть картинки. Арагорн приободрился: — С ними должно быть намного легче. Картинки нашлись моментально — бумага на них пошла более белая и плотная, так что светлая полоса на обрезе была хорошо заметна. Аккуратным движением Леголас открыл книгу точно там, где нужно. Сделалось молчание. Такого лица хоббиты не видели у Арагорна даже на пути в Ривенделл. Ибо даже там Арагорну не случалось ошибаться так, как сейчас. Он рассчитывал, что картинки прояснят дело, но то, что предстало его глазам, больше всего напоминало запутанный клубок, из которого торчали две головы — одна, судя по прическе и украшениям, женская, а другая, судя по усам, мужская. — Это… оно и есть? — спросил Арагорн после паузы. — Больше похоже на потасовку, — сказал Гимли. — Борьбу, — выразился более деликатно Леголас. — Бороться с женщиной — это неблагородно! — возмутился Арагорн. — Чему тут учат?! Леголас заметил назидательно: — Это ваши смертные предрассудки. А у нас, эльфов, равноправие, да и сил у мужчин и женщин примерно одинаково. — Значит, книгу писал эльф, — заключил Гимли. — У него усы! — Пиппин ткнул пальцем в рисунок. — Разве бывают эльфы с усами? Это люди. — Значит, это писали люди, берущие пример с эльфов… Потомки нуменорцев… Мои родичи?! — воскликнул Арагорн. — Наверное, — сказал Леголас. — А что тебя удивляет? Им ведь тоже приходилось вступать в брак. — Но мне даже в голову не приходило, что все так сложно! — Надо было готовиться загодя, — сказал Гимли. — Если бы я вдруг задумал жениться, я бы сначала все это выучил, а уж потом только… Лицо Арагорна было теперь выражения столь горестного, что Леголас посоветовал: — Может, отложить свадьбу? — Да нам же домой пора! — подал голос Сэм. — Мистер Фродо, мы же только того и дожидались, пока Бродяжник женится. Иначе давно бы уж дома были. А если свадьбу отложат, нам тут сколько еще сидеть?! — И я так соскучился по Бильбо… — А мои родители, наверное, уже забыли, как я выгляжу, — сказал Пиппин с некоторой тревогой. — Вдруг не узнают? Тем более, что я так вырос. Они поговорили еще немного. Оказывалось, что большинство против отлагательств, и идею Леголаса пришлось отставить. Взамен у него появилась другая: — Давайте посмотрим еще раз внимательнее. Может, мы сообразим, как это делается. И все общество, соображая, погрузилось в очередное молчание. — Подождите, — произнес вдруг Мерри, — по-моему, тут две пятки лишние, — и, видя недоумение остальных, пояснил: — вот эти. Вот одна нога, вот другая, — водил он пальцем по картинке, — вот третья видна, вон от четвертой ступня, а эти две пятки чьи?! Если головы две, ног должно быть четыре! Картинку тщательно рассмотрели все по очереди, но яснее дело не стало. — Может, там еще кто-то есть? — предположил Пиппин. Эту идею все отвергли единогласно — никто не умел представить себе брака на три персоны. К тому же было совершенно очевидно, что в нарисованной куче мале на третьего просто не хватило бы места. Не мог же он быть плоским как блин. Так ничего и не надумав, Леголас сказал: — Я предлагаю другие картинки посмотреть. Может, там понятнее будет. Сказано — сделано. На другой картинке, наверное, была нарисована баня — потому что изображенная пара пребывала совершенно голой, только на головах у обоих было что-то накручено — должно быть, полотенца. Дама, кажется, порывалась слезть с колен кавалера, но странным способом — перекинув ногу через собственный же локоть. Другая ее нога обвивала талию кавалера. Сам он тоже напоминал загогулину, но здесь и впрямь было понятнее, как пара оказалась в таком положении. Арагорн произвел мысленный смотр своим силам, суставам и связкам. — Нет, я так не смогу, — сказал он. — Мне бы что попроще. Для начала, — добавил он поспешно, чтобы никто не сомневался в том, что он еще ого-го. Мерри, в чьих руках сейчас находилась книга, проворно перевернул несколько страниц. — А попроще здесь нет, — озадаченно сказал он. Теперь в книгу уткнулись уже все, благо разница в росте этому только способствовала. Оказалось, что Мерри был совершенно прав — иллюстрации были одна причудливее другой. Иным вывертам позавидовали бы и акробаты. — Может, что попроще будет дальше? — вопросил Сэм. — Слыханное ли дело, чтобы все было так сложно? Представить не могу, чтобы мой Гаффер такое умел! — Правильно сделал дядя Бильбо, что никогда не женился, — вздохнул Фродо. — У меня от одного вида уже голова кружится, а если по-настоящему этим заниматься — с ума же сойти можно. На картинке сидящая на качелях дама летела навстречу пылкому кавалеру. Узорное покрывало лихо развевалось за ее спиной. Лицо же красавицы сохраняло странно задумчивое выражение, словно ее больше интересовал не кавалер, а цветок в собственной руке. — Может, как раз этим и не надо, — сказал Гимли. — Может, это не для вас совсем. Видишь, тут написано «Эльфийская весна». — Не может быть. Подозревая подвох, Леголас изучил надпись сам, но Гимли не дурачился — слова из букв складывались именно эти. — Что у вас в Мирквуде, качелей нету? Есть, я сам видел. Против правды переть было невозможно, и Леголасу ничего не оставалось, кроме как согласиться, но только частично: — Качели есть. Но я за столько лет ни разу не видел, чтобы на них таким занимались. — Если ты чего-то не видел, это не значит, что этого не существует, — заметил Гимли рассудительно, и Леголасу снова пришлось согласиться. — Надо будет дома поспрашивать. Только… — Леголас был в нерешительности, — вдруг дома не поверят, скажут, что я все выдумал. — Книжку не дам, — торопливо напомнил Пиппин. — Я сам ее взял, мне ее вернуть надо. Гимли вызвался на помощь другу: — Тогда на обратном пути я заверну к тебе и клятвенно засвидетельствую, что все это чистая правда. И пусть только попробуют мне не поверить, — воинственно добавил он. — Что там дальше? Дальше очередная влюбленная пара, переплетясь ногами, сидела под балдахином в цветущем саду. Красавица, наряженная только в легкомысленную короткую кофточку, держала лук, а бесштанный ухажер натягивал тетиву. Одна птица уже падала, пронзенная стрелой; второй, судя по всему, жить оставалось недолго. — Вот это по-нашему, — одобрительно заметил Леголас, имея в виду и меткость, и слаженность действий четы. — Одеты только странновато. — А вот и нет! — торжествующе воскликнул Гимли. — Ничего и не по-вашему. Вон написано, читай: «Истерлингская стрела». Это истерлинги. — Не верю. — Написано же. — Все равно не верю. Арагорн, — обратился эльф к самому бывалому в их компании, — скажи, похожи они на истерлингов? Но единственным истерлингом, попадавшимся на жизненном пути Арагорна, был Кхамул, совершенно невидимый обычным глазом. — Вроде бы похожи, — ответил Следопыт уклончиво. — А вроде бы и нет. Порой уроки Гэндальфовой мудрости приходились очень кстати. Следующая картинка изображала какой-то балкон или террасу. Черное ночное небо утыкивали звезды, из-за парапета виднелись верхушки деревьев. Пол балкона устилал ковер. Лежащая на большой подушке прелестница в изысканных украшениях приветственно раскидывала руки, наседавший на нее смуглый кавалер, отвернувшись, покуривал длиннющую причудливо изогнутую трубку. Картинка выглядела бы мирной и спокойной, если бы не одно обстоятельство: прелестница подбородком склонялась на ноги, скрещенные на груди так же, как обычно скрещивают руки. Мерри даже сам скрестил руки и поглядывал то на них, то на картинку, словно недоумевая, как можно проделать то же с ногами. — Это какие-то орочьи пытки! — воскликнул он. Пиппин забрал у него книгу и всмотрелся: — Да она вроде не против. Лицо прелестницы и в самом деле было безмятежным — Может, это орки, — предположил Фродо. — Им бы только кого-нибудь мучить. — У орков есть женщины?! — удивился Пиппин. — А откуда же, по-твоему, орки берутся? — Не знаю. По-моему, они есть всегда. Арагорн призвал на помощь образование, полученное в Ривенделле. — В преданиях говорится, что орки умножались. Но как — про это не сказано ничего. — Это не орки, — уверенно сказал Гимли, показывая на трубку. — Орки не курят. — Тогда кто? Эльфы уже были, истерлинги были, на гномов не похоже… — Зачем гадать, если есть подпись? Подпись гласила: «Южная плетенка». — Значит, это харадрим, — сказал Арагорн. — Они всегда были жестокими, так говорится в преданиях. — Давайте поищем, — предложил Гимли, — может, тут и про гномов есть? — Какая-нибудь клевета, — промолвил Леголас. — Все равно интересно. Посмотри там, Пиппин. Тот покладисто проглядел еще несколько иллюстраций, обращая внимание на подписи, и сказал: — Кажется, есть. Вот, называется «Гномья наковальня». Эта картинка отличалась по стилю от предыдущих и, должно быть, была нарисована другим художником. Пейзаж являл собой нагромождение суровых скал и камней. Под стать им выглядел и кавалер, могучий и коренастый, почти квадратных пропорций. Притом он был бородат — не до такой, конечно, степени, как полагалось бы уважающему себя почтенному гному, но приличия были соблюдены. Он стоял чуть наклонившись вперед и придерживал перевернутую вверх ногами даму. То есть, наверное, даму. Небольшие ступни, парящие в воздухе за плечами воздыхателя, и некоторое изящество кистей скорее подходили женщине, чем мужчине, и элегантно уложенная вокруг головы коса свидетельствовала о том же. Но руки, спина и все, что обычно ниже ее, были столь мускулистыми, что Пиппин спросил: — А это точно женщина? — Точно! — сказал немного погодя Гимли, и в голосе его было удовлетворение решившего наконец сложную задачу. Если хорошенько присмотреться, сбоку можно было заметить кусочек определенно дамского бюста. — Женщины у нас мало отличаются от мужчин, оттого всякие невежды думают, что у нас их нет совсем, а появляемся мы из камня. Но все это только невежественные враки. — Гляди-ка! А вот это, наверное, хоббиты! — воскликнул Леголас при виде следующей картинки. Художник, судя по всему, был тот же. Кавалер и круглощекая дама увлекались друг другом под сенью древа на фоне пасторальной идиллии. Дело, которым они занимались, казалось достаточно простым и легко осуществимым — по крайней мере, на первый взгляд. Но не это привлекло внимание эльфа. Ноги обоих до середины бедер покрывала волнистая светло-коричневая шерсть, торчащая особенно задорными вихрами на оборотной стороне кавалера. Вся компания невольно перевела взгляд на хоббитские ступни. — Неправда все это, — убежденно сказал Пиппин. — У нас так шерсть не растет. — И для хоббитов они слишком высокие, — добавил Фродо. В самом деле, пропорции персонажей были совсем человеческие. Леголас предположил: — Может быть, они никогда не видели хоббитов, а только слышали о них? И нарисовали, как себе представляли? — А может, в тех краях такие хоббиты живут, — сказал Гимли. — Что там в подписи? — «Ловкий кролик», — прочел Пиппин. — И там нас кроликами считают, — возмутился Мерри. — Сколько можно?! — В кроликах нет ничего плохого, — сказал Фродо. — Они вкусные. Правда, Сэм? Сэм растрогался — хозяин и в самом деле полностью исцелился. Раньше у него не получалось вспомнить о вкусе кроликов. Пиппин меж тем как следует рассматривал картинку во всех деталях. Томный взор дамы, возведенный куда-то вверх, был весьма недвусмысленным. — А мне нравится, — сказал Пиппин. — Вот только ростом великовата, а так красотка! — Да, ничего, — согласился Мерри. — А ты что скажешь, Сэм? Сэм тоже рассмотрел даму как можно внимательнее и пробурчал: — Рози красивее. Леголас будто о чем-то вспомнил. — Вдруг дальше и про энтов что-нибудь есть? — сказал он. — Мы бы хотя бы узнали, какие из себя энтожены. — И Древню бы рассказали, а то он так по ним убивался. И Пиппин зашуршал бумагой. — Там, наверное, в начале или в конце должно быть оглавление и список названий, — подал мысль Фродо, больше остальных знакомый с книгами. Мерри резонно заметил: — Если название какое-нибудь иносказательное, мы можем и не догадаться, что это оно. — Но надо же попробовать. — А все-таки странное это руководство, — задумчиво сказал Леголас, глядя, как Пиппин водит пальцем по перечню. — Делать все это даже эльфам было бы трудновато. А уж про смертных и говорить нечего. Вам не хватит ни гибкости, ни выносливости. Сэм, всю сознательную жизнь благоговевший перед эльфами, смотрел на Леголаса с восхищением. — Да уж, конечно! — немедленно и язвительно возразил Гимли. — Куда уж нам. Арагорн сказал безотрадно: — Я тоже думаю, что смертным это не под силу. Фродо только молча покивал головой. Он усомнился сразу, как только увидел картинки. — А откуда же тогда взялись мы? — спросил Мерри. — Приеду домой — первым делом у моего Гаффера спрошу, — обеспокоенно сказал Сэм, который в мечтах давно уже видел себя женатым. — А то мало ли что. Арагорн смотрел на него с завистью. А куда было ехать ему самому? — Элронд же мой приемный отец! — вдруг воскликнул он. — Спрошу у него. — Он эльф, — напомнил Леголас. Арагорн хотел было возразить, что когда-то Элронд был человеком, но не успел — Гимли опередил его. Очередное «эльф» подействовало на него только чуть слабее, чем красная тряпка на быка. — Как же! Одни эльфы умельцы, а остальные так, сбоку припека. Может, с гибкостью у нас и не очень, но по части выносливости гномы кого угодно за пояс заткнут. — А кто бежал за орками, высунув язык? И так и норовил упасть отдохнуть? — Зато я больше орков убил! И вот так, как тут для гномов нарисовано, я тоже сорок два раза смогу. — А я сорок три! — воскликнул Леголас, тоже вспомнив этот счет, на один превзошедший его собственный. — Или даже сорок четыре! — добавил он, чтобы уж наверняка застолбить победу за собой. — Не ссорьтесь, друзья, — сказал, входя, Гэндальф. — Мы не… — начал было возражать Гимли, но радостный вопль Пиппина прервал его: — Нашел! Нашел! Вот! — тыкал Пиппин в одну из строчек в оглавлении. — Почти в самом начале. Как мы сразу не заметили?! — и он зачитал вслух: — «О способах любви говорящих бревен и их жен». Это же про энтов? Не дожидаясь чьего-либо ответа, Пиппин начал торопливо листать. Мелькали заглавные буквы, виньетки, еще не смотренные картинки… — Что это?! — сдавленно произнес Гэндальф. На раскрытом развороте совершенно неодетая красотка, держась непонятно за что, парила над лежащим нетерпеливым воздыхателем, который тоже был наг, как в день своего рождения. — Наставление о любви и браке, — ответил Леголас. — Мы его изучаем. — Руки прочь! — рявкнул Гэндальф. Пиппин поспешно сделал что сказано. Кончиком посоха маг еще поворошил страницы, багровея все сильнее. — Где вы это взяли?! Деваться было некуда. — Я принес, — пролепетал Пиппин. — Потому что Арагорн… — Откуда ты принес это?! Запинаясь и путаясь в словах, Пиппин кое-как рассказал предысторию. Остальные сидели ни живы ни мертвы и ждали бури. Буря не замедлила разразиться. — Я понял теперь! — загрохотал маг, едва Пиппин умолк. — Предчувствие не обмануло меня. Вот работа Врага. Вот так и был уловлен и совращен во Зло Саруман! — Через палантир?! — ахнул Мерри. — Да! Вот это он видел в палантире всякий раз, когда смотрел туда! — А я почему ничего такого не видел? — спросил Пиппин. — Потому что ты болван! — отрезал маг. Пиппин умолк и подумал, что, наверное, и вправду был сам тогда виноват. Не возопи он благим матом — как знать, может, после летающих теней и он увидел бы что-нибудь поинтереснее. Правда, с другой стороны, может, Зло поймало бы его как следует и вечно мучило бы показом таких картинок. Арагорн тоже погрузился в воспоминания. Вроде бы и он не видел в палантире ничего подобного, когда подчинял Камень своей воле в башне Хорнбурга. Тогда в темной глубине палантира Саурон предстал перед ним в обманном и странном обличье, должно быть, злодейски позаимствовав и исказив вид самого Арагорна. С этой перекошенной рожей Арагорн проговорил всю ночь, но ничего другого Враг ему так и не показал. Оттого сейчас было даже обидно — чем он хуже Сарумана? — Эта книга, — продолжал меж тем бушевать Гэндальф, — такая же опасная, как Кольцо. Или даже опаснее! — Я понял, — заторопился Пиппин и потянулся, чтобы забрать треклятый томик. — Я сейчас же верну ее обратно. Маг шлепнул его по руке: — Не смей! Она должна быть уничтожена! Так же, как было уничтожено Кольцо. Фродо побледнел. — Вы же не пошлете опять моего хозяина, мистер Гэндальф?! — кинулся на защиту Сэм. — Он здесь совершенно ни при чем. Теперь судьба избрала мастера Тука. — Но я даже не знаю дороги! — вскричал несчастный Пиппин. — И если Фродо вернулся без пальца, то с книгой я, наверное, вовсе без руки останусь. — И поделом, — сурово сказал маг. — Фродо! Бродяжник! — Пиппин чуть не плакал. — Ну скажите же! Я же не хотел ничего плохого. Я же не смогу… Фродо попробовал утешить его: — Я объясню тебе дорогу. — Хозяин, давайте лучше я. Вам было так тяжело, что вы, наверное и половины не запомнили. — Я пойду с тобой, — вызвался Мерри. — Хоббиты должны помогать друг другу. Гэндальф возвышался над горемыкой, как неумолимый судия. — Нет, — неожиданно сказал он. — Ты не пойдешь. Такой болван, как ты, вместо того, чтобы бросить в огонь Ородруина книгу, прыгнет туда сам. Посмотри мне в глаза, — приказал он Пиппину. — Все посмотрите. Семь пар глаз послушно воззрились на мага. Тот пристально вперялся во все по очереди, возлагая руку на голову испытуемого. — Ну хорошо, — смягчился он наконец. — Я вижу, что Зло не успело еще причинить вам большого вреда. Я пришел вовремя! Но книгу все равно нужно уничтожить. Надеюсь все же, что Саурон не защитил ее так же надежно, как Кольцо, и пламени обычного очага на этот раз будет достаточно. За очагом далеко ходить оказалось не нужно — в комнате был камин, по причине летнего времени набитый зелеными ветками. Подцепив книгу каминными щипцами, Гэндальф кое-как затолкал ее внутрь. Потом он распрямился, направил конец посоха в самую середину охапки и произнес: — Наур ан эдрайт аммен! Ничего не произошло. Фродо ожидал вспышки пламени, но из камина не поднялось даже тончайшего дымка. Гэндальф нахмурился, наставил посох снова. — Гори! — сказал он громко. Все осталось по-прежнему. — Да разрази тебя! — рявкнул Гэндальф, замахиваясь на непокорную вязанку. Послышался тихий треск… Зловредная книжка вывалилась на пол, издевательски раскрывшись на очередной картинке. От вида еще одного замысловатой путаницы рук, ног, украшений и прочего, Гэндальф позеленел. Он нагнулся было, но, будто спохватившись, остановился. Обернул руку полой плаща, который зачем-то продолжал носить даже в летнюю жару, и только после этого захлопнул книгу. — Увы, — сказал маг, чуть успокоившись. — Зло Саурона не исчезло из мира полностью, а кольца эльфов потеряли свою силу. Придется разжечь огонь обычным способом. У кого-нибудь есть огниво? Все недоуменно переглядывались. Сэм обшарил свои карманы. Арагорн тоже машинально хлопнул себя по боку, а потом по лбу: — Я же бросил курить! — Почему?! — удивился Фродо. Без вечной длинной трубки Бродяжник был бы уже и не Бродяжник. И даже не совсем Арагорн. — Условие, — вздохнул тот. — Иначе свадьбы не будет. — Я думал, тебе надо было становиться королем… — Этого потребовал Элронд. А Арвен поставила условие, чтобы я бросил курить. Приходится. — Я бы не смог, — сказал Пиппин, глядя на Арагорна с уважением. — А я бы и не стал, — заметил Гимли себе в бороду, так тихо, что только чуткое эльфийское ухо Леголаса услышало его. Из ста сорока лет своей жизни Гимли курил уже больше века, и променять неизменно преданную и верную спутницу на какую-то внезапную жену ему и в голову бы не пришло. Трубка, по крайней мере, за эти сто лет не огорчала гнома ни разу, а жена — еще неизвестно, что за жена там окажется. — Я тоже с трудом, — тем временем делился с Пиппином Арагорн. — Стать королем было гораздо легче. Гэндальф, — обратился он к магу, — а может, все же… — Бросать курить — самая дурацкая идея из всех! — вспылил Гэндальф, мгновенно сменив на гнев только появившуюся было милость. — Но если тебе так приспичило именно это, сделай хоть раз что-нибудь сам. Одного огнива недостаточно, — продолжил громыхать он, глядя в камин. — Эти зеленые прутья даже не разгорятся толком. Нужны хорошие дрова. Я пойду распоряжусь. Зло должно быть истреблено. Широким шагом маг направился к двери. Пиппин старался лишний раз не дышать, чтобы не спугнуть удачу. Но уже на самом пороге Гэндальф остановился: — Это не должно оставаться здесь так. Он вернулся к камину, взглянул на книжку сверху вниз и снял плащ совсем. Все так же через плащ, чтобы не касаться Вражеской работы, подобрал ее и тщательно обернул материей. Сверток получился внушительный. — Я не могу носить это с собой, — сказал Гэндальф, глядя на плоды своих трудов. — Искушение не преминет впиться в меня. Не сомневаюсь, что я преодолею его, но высшая мудрость заключается в том, чтобы держаться от соблазнов подальше. Ну и в конце концов, таскаться с такой ношей просто неудобно. Я должен вручить это на хранение кому-то из вас. Надежды Пиппина увяли окончательно. Взыскательным взглядом из-под насупленных бровей Гэндальф обводил всю честную компанию. Он задержался было на Фродо, но через пару мгновений покачал головой: — Нет. Ты сопротивлялся стойко, но в последний момент ты пал. А ведь не найдется больше Голлума, чтобы спасти тебя на самом краю бездны. Я не доверю тебе хранение этой Вражьей вещи. Фродо нисколько не расстроился. Избранным самой судьбой он уже побывал и считал, что с него довольно. Из-за предыдущей избранности он остался без пальца, а чего можно было лишиться сейчас, он боялся даже представить. — Время эльфов прошло, — бормотал маг себе под нос, — а время гномов и не начиналось. Да, теперь я вижу, что это единственный путь… Арагорн! — воскликнул он вслух. — На тебя я возложу эту обязанность. Ты сбережешь это до того часа, когда оно будет уничтожено. Твои высокий род и титул будут мне порукой. Не осрамись же и не подведи! Арагорн с поклоном принял сверток из рук Гэндальфа и сказал: — Не подведу и не осрамлюсь. Когда за Гэндальфом закрылась дверь, Пиппин тоже поднялся. — Прощайте! — сказал он мрачно. — Если меня просто убьют, считайте, что мне повезло. Мерри, дружище, передай моим родителям и сестрам, что я вспоминал о них.***
— Туда ее! — перст Гэндальфа указывал в разожженный камин. Сверток бухнулся прямо на дрова, подняв тучу искр и на несколько мгновений притушив собой пламя. Арагорн едва удержался, чтобы не отряхнуть руки. Ткань нехотя занялась. Запахло паленым волосом. — Жаль плащ, — сказал Гэндальф, — но он все равно уже был осквернен. Нутро камина пылало не хуже горнила Саммат Наура. Лицо мага отсвечивало медью. Пламя медленно поедало материю, потом принялось облизывать обложку, черную теперь от пепла. Гэндальф поддел ее кочергой. За окнами были летние сумерки. Комната казалась затопленной непроглядной тьмой. Фродо было жарко, другим, наверное, тоже. — Я часто думал, — рассказывал Гэндальф Арагорну, время от времени продолжая ворошить кочергой в камине, — что побудило меня в те далекие годы среди всех потомков Исилдура обратить внимание именно на тебя, едва вышедшего из отроческих лет. Почему и зачем я опекал тебя все это время, учил мудрости? Я всегда знал, что дело тут в моей интуиции, а она никогда меня не подводила. Но я не знал, к какой цели она меня направляет. И только сегодня мне открылась истина. Зло ведь имеет много обличий, и даже мудрейшие не всегда могут распознать все их сразу. Весь этот путь от далеких северных пустошей, которым я провел тебя к короне и браку, был нужен для того, чтобы с твоей помощью обнаружить и уничтожить еще одно обличие зла. А обличие это особенно опасно. Аман свободен от него — ходя невидимым среди эльфов, я никогда не заставал их ни за чем подобным. Но здесь, в Средиземье, оно процветает, ибо Моргот исказил людей, едва они успели пробудиться. Даже лучшие из них не могут быть полностью избавлены от этого вида искажения, но потомки Лютиэн хранят в себе благую силу… Арагорном владели тревожные думы. Свадьба приближалась неотвратимо. Арагорн же знал только, что он ничего не знает, а понимал и еще меньше. Гимли в уголке попыхивал трубкой и размышлял о своем. Теперь ему казалось, что жена — это, может быть, не так уж и плохо. Особенно если попадется такая красавица, как на картинке. Сэму отчаянно хотелось домой, к Рози. Хоть все брось и беги. И как он прожил без нее столько времени?! Пиппин слушал речи мага с подозрительно безмятежным выражением. Казалось, что убиение почему-то не состоялось или убили Пиппина совсем не больно. И только Мерри знал, в чем причина такого спокойствия. В камине сгорало подходящее по размеру «Поучение о воздержании», стибренное в дальнем углу одного из книжных шкафов. Хоббиты должны помогать друг другу.