Свершилось!

Это был прекрасный погожий денёк в Англии. Середина июня, птички поют, шелестит листва на облагороженных городских деревьях. Где-то там щебечут ребятишки, намереваясь навестить ближайшего мороженщика. Джозеф Джостар, изнывая от жары в своих привычных укороченной майке и джинсах стоял в тени одного из деревьев, держа пакет с колой и парой новых номеров любимого, но позабытого со всей суматохой комикса. Поджидал своего ненаглядного Цезарино, у которого сегодня как раз должна была быть защита диплома. Боже, сколько же нервов они потратили из-за этого! Бессонные ночи, ссоры на нервной почве на грани расставания… И отчаяние. Здоровяк не знал, чем помочь, кроме как подливанием воды в эту несчастную портянку на пятьдесят-шестьдесят вордовских страниц. Но Цеппели и этого не позволял. Гордость ли, или действительно Джостар абсолютно ничего не мог сделать, но тот решил во что бы то ни стало всё написать сам. Джозеф волосы на себе не рвал только из-за того, что не имел такой привычки. Зато уже успел углядеть пару новых седых волосков. Другие он приобрёл ранее из-за своего диплома. И вот. Наконец-то. Цезарь должен уже выходить, и наверняка комиссия его оценила на «A с плюсом». Ну вот не может быть иначе! Представитель семейства Джостаров переступал с ноги на ногу, во все глаза уставившись на парадный вход. Ну где же, где же? И тут дверь открылась, но… вышла оттуда однокурсница Цезаря. Не он. Подавив в себе разочарованный вздох, Джозеф поспешил расспросить девушку, что ж там такое происходит. Ответ не дал ничего, кроме большего беспокойства: блондин мурыжиться там будет ещё как минимум полчаса. — Oh my God! Ну нельзя было в первой двойке защищаться?! — несмотря на всю экспрессивность речей, Джозеф тихо бормотал это себе под нос, наматывая круги около приютившего его под своей сенью дерева. Он то посматривал на наручные часы, то на телефон, следя, чтобы не пропустить сообщений от Цезаря, то вообще выискивал птичьи гнёзда. А потом… Из колледжа вывалилось двое. И среди них как раз был Цезарино. Источник большей части беспокойства ДжоДжо. Его личный сжигатель нервных клеток. И его же личный Солнушек-Подсолнушек, одним своим пробуждением освещающий для Джостара самые хмурые деньки. Про себя возопив хвалы Всевышнему, Джостар торопливо зашагал в сторону своего хмурящегося счастья, потрясая пакетом и сверкая глазищами. — Свершилось! — Джозеф прыгал вокруг Цезаря, словно щеночек, только хвостиком не вилял. А тот не надавал ему подзатыльников только потому, что, похоже, был в крайнем охреневании от того, что, действительно: наконец-то всё закончилось. — Ну чо? Ну как? Только скажи мне, что ты… — Джозеф не успел закончить фразу, как Цезарь его прервал хмуро и на полном серьёзе. — «G», ДжоДжо. — Что?.. Какого?!. — парень не то чтобы был зол. Но вот после всех треволнений, получить такую оценку — это было крайне несправедливо. И он собирался прямо сейчас всё разузнать, чтобы пойти и бить окна преподавателям. — Да «A» мне поставили, «A», не кипишуй, — фыркнул расслабленно этот вредина. И заржал над нелепым и возмущённым видом Джостара. — Ну ты жууук… — а он его даже пристукнуть не мог, вся воинственность как-то мигом испарилась. — А говорил, что Подсолнушек, — заметил блондин, скрещивая руки на груди. — И буду говорить. Ну… пошли уже домой? Или в Темзу нырнём. Жарень несусветная. Подсолнушек. — Рехнулся тут от жары? Нырять он собрался… Пошли сначала закупимся? — А давай. Чего готовить будем? Спагетти? А может, пиццу? Или панкейков тебе сделать, как ты любишь… — под голос тараторящего Джозефа колоритная парочка действительно направлялась в сторону ближайшего супермаркета. И Цезарь Цеппели, в кои-то веки вдыхал воздух полной грудью. И размышлял, чем займётся в свободное время. И как ему унять энтузиазм оболтуса, вышагивающего рядом с ним. Тот явно имел свои планы на честно завоёванное личное время итальянца… — Гахх, нажрались от души! — погладил себя по животу Джостар, лениво откидываясь на диване. Цезарь и сам чувствовал себя будто бы беременным. — Как назовём наше дитя, радость моя? — осторожно погладив своей ручищей пузо блондина, весело и ласково спросил Джозеф. По руке безжалостно шлёпнули. Притворно надувшись, здоровяк отвернулся и вообще попытался отсесть, но Цеппели притянул его к себе и носом ткнулся в макушку. — Если бы была девочка, точно назвали бы Джозефиной, — прошептал еле слышно, на что Джостар чуть не подавился воздухом. Короткий смешок. Оба так и замерли. Было невозможно уютно сидеть вот так. В комнате, залитой ленивым вечерним солнцем, сами стены будто обволакивали, убаюкивали. И вдохновляли на новые свершения. — Слушай, у нас там ещё чай недопитый. — Тащи. И, кряхтя, Джозеф-таки сползал за чаем в соседнюю комнату. А Цезарь, безучастно глядевший ему вслед, вдруг встряхнулся и встал, направившись к балкону. Солнце всё сильнее клонилось к горизонту, и Цеппели чувствовал облегчение по этому поводу: солнечную погоду он, при том, что родился в Неаполе, не очень любил. Звук чужих шагов заставил его вздрогнуть. — Что может быть лучше наблюдения за летним закатом? — с долей мечтательности спросил Джозеф, протягивая своему бойфренду кружку чая. Тот что-то угукнул, не желая спорить, и взял предложенное. — Только наблюдение за твоим прекрасным глазозакатом! — дьявольская и вместе с тем тёплая ухмылка на чужих пухлых губах и поигрывание бровями вынудили Цеппели всё же подарить столь «любимое» Джостаром зрелище и закатить глаза. И фыркнуть, повернув голову, чтобы, не дай Бог, Джозеф не увидел, как он покраснел, и его губы дрогнули в улыбке. Только Джостар, паршивец эдакий, итак всё знал. Фамильярно закинув руку ему на плечо, прижимая к себе поближе, парень потёрся носом о чужую щеку и проговорил тихо: — Ты отлично справился, Цез. И Цезарь, уже не притворяясь, мягко улыбнулся в ответ, прикрыл глаза и за талию приобнял Джозефа, чтобы тоже быть как можно ближе. — Спасибо, ДжоДжо…