Изменения не в лучшую сторону

Я Владимир, Владимир Семенюк и похоже что-то идёт совсем не так, как должно идти. И это "что-то" намного трагичнее и масштабнее, чем вы думаете. Сейчас час ночи, я выкурил три пачки сигарет и выпил несколько стаканов дорого элитного коньяка. Дорогой и элитный можно с лёгкость заменить на дешёвый и парашенский, я даже не замечу. Глотаю как воду, пытаясь притупить осознание, но чем больше я думаю о произошедшем, тем больше хочется повеситься. Если это шизофрения, то я разочарован. Я всегда думал, что шизофрения — это ампутация личности, это ни шиша не весело. Какой-то придурок ляпнул, что псих не осознает, что он псих. Это все равно, что сказать, что безногий не осознает, что он безногий. Но сейчас я не исключаю даже этот вариант, поэтому если вы читаете это, то не игнорируйте странные мелочи, происходящие под вашим носом. А вот и сама моя история: Я был достаточно счастливым человеком, любил жизнь во всех её красках и ненавидел отдельные стороны моего существования. Деньги были, квартира была, а была она в Москве, родители живы, всё замечательно, вот только я не находил себе вторую половинку. Я твёрдо осознал, что моя детская наивность и поцелуи с девчонками в садике уже давно позади и надо бы найти деваху, чтобы прям душа в душу и вместе до смерти. Нет, женщиной на пару месяцев меня тоже можно удовлетворить, но опыта в отношениях я не имел. Я жил в поиске, бегая от одного ресурса для знакомств к другому, проходил мимо толпы девушек и нагло ухмылялся, в надежде подцепить хоть кого-то, кроме СПИДа и сифилиса. Всё это загоняло меня в некое подобие депрессии, из-за которой я просто не мог уснуть ночами, смотря на окна пятднадцатаго и шестнадцатого этажа, где до самого утра горели разноцветные огонёчки. Это свечение было видно со всех сторон дома, ибо квартиры этих людей выходили на три стороны, а четвёртая стена стыковалась с другим домом, поэтому окон там не было вовсе. Как-то раз я вышел из дома и явно понял, что что-то не так. Я осмотрел глазами двор, подъезды, скамейки, площадку, деревья, но так и не понял что. Пошёл на работу и успешно забыл, ведь тут явно ничего опасного и критичного нет, но что-то внутри говорило об обратном. Идя домой обратно, я по привычке кинул взгляд на окна с огоньками и какого было моё удивление, когда я обнаружил обычные окна с жёлтыми лампами или просто тусклые шторы. Я начал считать этажи и вот тут не на шутку испугался, ведь я насчитал всего четырнадцать окон в ряду. Пропало два этажа, а вот куда, как и зачем не понятно. Я быстро помчался к лифту, где оказалось всего четырнадцать кнопок, что поразило ещё больше, ведь со счётом этажей я мог сбиться, а вот лифтовые кнопки явно не врали. Я просто влетел в свою квартиру на восьмом этаже и трясущимися руками набрал номер моего друга.(Если вы думаете, что я поступлю как те безмозглые из всяких фильмов, утаивая то, что увидел и не подавая никаких признаков удивления, то вы ошибаетесь.) Я готов был орать в трубку, но понять, что ничего страшного не происходит и меня не настигнет смерть через семь дней. — Алло, Лёха, пиздец, тут пиздец! — Вова орал в трубку, вспоминая четырнадцать кнопок в лифте. — Вов, восемь часов вечера, какого хуя? — Лёша устало потянулся и прилёг, придерживая телефон левой рукой. — У меня пропало два этажа! — Вовий сдерживался, чтобы не заорать. — Семенюк, амёба ты тупая, опять нажрался! Ты заебал уже белок ловить! Хватить пить и найди себе уже девушку,— Лёша сделал паузу, понимая, что возможно он перегнул палку с жестокостью, но всё же он осознавал, что друг не перестанет пить, если его не остановить, — Если тебе что-то ещё нужно, то говори сейчас. Я очень устал и у меня нет желания слушать тишину, — Губанов тяжело вздохнул и начал слушать собеседника. — Я не пил, уже неделю не пью, поэтому заткнись на том, что уже успел сказать и послушай меня. У меня в доме четырнадцать этажей, я пересчитал два раза. В лифте тоже четырнадцать кнопок, и я не понимаю куда делись хуевы два этажа! — Вова был готов заплакать, правда уже от обиды того, что ему не верят и считают пьяницей. — Вов... Ты же пошутил? — Лёша насторожился, ведь голос друга звучал вполне убедительно. — Я говорю тебе на полном серьёзе! Я могу фотку прислать! — Семенюк оживился, бегая от одного окна к другому. — Э... Ну как бы тебе сказать... У тебя всю жизнь в доме было четырнадцать этажей. Да, дом планировался шестнадцатиэтажным, но какой-то придурок пиздил кирпичи со стройки на протяжении месяца, в итоге на ваш дом не хватило кирпичей на два этажа. Но дом сдали, всех заселили и все живут нормально, в том числе ты... — Лёша потёр глаз и ждал ответа. Вместо ответа он услышал ритмичные гудки, означавшие, что Вова повесил телефон. Этот разговор завёл меня в огромный тупик. Почему я не помню про то, что со стройки воровали кирпичи? Я никогда не шутил по этому поводу, а зная меня... Короче, это совсем не важно, а важно вот что: я, убеждая себя в том, что это сон, прилёг на кровать и уснул. А когда проснулся, то сразу же подбежал к окну, и знаете что? Я готов был орать на весь квартал, стучать соседям в двери, рвать волосы, бить стёкла, потому что у меня было шестнадцать этажей! Было шестнадцать кнопок в лифте, шестнадцать пролётов, шестнадцать балконов и шестнадцать убеждений, что такого не может быть. Кое-как я успокоился, внушив в себе, что пропавшие два этажа не смертельны и никто не пострадает от их пропажи, поэтому я быстренько оделся и побежал на работу. А вот на улице был ещё один, блять, сюрприз. Мимо меня прошла тётя Нина со второго этажа. Ну и что такого? Тётя и тётя... Вот только три года назад мы её в закрытом гробу хоронили, её грузовик сбил на пешеходном переходе. Говорят, что она вроде как трость уронила, а когда поднимать начала, то увидела машину, но отбежать не успела. На похоронах был весь подъезд, но соседи даже глазом не моргнули. Просто шли, иногда здороваясь с бабушкой. Я просто перестал понимать, что происходит. Звонить Лёше? А что он скажет? Скажет, что никакую бабу Нину никто не хоронил, а наоборот, она ещё сто лет прожить сможет. Ну а в аварии она никогда не попадала, никакая фура её не сбивала и она даже серьёзных травм не получала. Я был уверен, что он так скажет, а ещё погрешит мою белочку. С момента встречи живого покойника я начал замечать всё больше изменений. У Лёши всю жизнь была небольшая машина кирпичного цвета, рено меган вроде, а сейчас под окнами у него стояла солидная тайота камри чёрного цвета, на которой он подвозил меня с работы до дома. Мы решили зайти ко мне и выпить по рюмке крепкого, ибо пятница была и торопиться больно некуда. Ну, сидя за столом, я и начал распрашивать его о покупке новой машины, на что он похлопал глазками и выгнул бровь. — Вов, ты что? Я пол года назад права получил только, а машину три месяца назад купил и катал тебя на ней уже раз сто... — парень явно начал волноваться за друга. — А, прости, я просто спутал тебя с моим знакомым, прости, — Вова кое-как отмазался, уже не удивляясь ответом Лёши, но было видно, что тот недоверчиво хмыкнул, будто анализируя ситуацию. Да, я решил отступить и перестать уверять друга, в том, что он знает явно лучше. С другой стороны... Чёрт возьми! Я помню шестнадцать этажей, мёртвую бабуську и рено меган кирпичного цвета. Лёша, конечно, мог надо мной издеваться, но было огромное НО. Два этажа не могут исчезнуть по щелчку пальцев, а покойники оживать. Никак. Я уже начал думать о том, что пора идти в дурку, но люди не сходят с ума резко, это накапливается потихоньку. Как кирпичи, проблемы скапливались в дымовые трубы надо мной. И тогда я ушёл в запой. Тут выбора мало: или ты уходишь в запой, или в психушку, или умираешь, или уходишь в монастырь, или… или сходишь с ума. Моей песчинкой, обвалившей разум, стала куча собачьего дерьма. Дерьма в моём доме. Нет, правда, на полном серьёзе. Мало того, что эта куча была прям перед выходом, так ещё на мой крик прибежала собака. Из моей комнаты! Выбежала она с поджатыми ушами и извиняющимся глазами. А знаете, что я сделал? Ничего. Я увидел на собаке ошейник с подвеской, где был указан мой телефон. Так обычно делают хозяева, ибо потерявшийся пёс прилагается с номером, на который можно позвонить в случае обнаружения четвероногого. Вывод: этот пёс мой. А вот тут ещё интереснее, ибо у меня всю жизнь была дикая аллергия на собачью шерсть и собака просто не могла быть у меня дома. Правда сейчас я сидел на диване с бутылочкой холодного пива и гладил длинношерстную собакенцию, не проявляя никаких признаков аллергии. С этого момента я перестал ходить на работу. Я выгуливал собаку три раза в день, пытаясь выбрать самое безлюдное время. Дальше нашего двора я не уходил, старался выходит в пять утра, два часа дня и в одиннадцать вечера, чтобы никто из друзей или знакомых не видели меня на улице. Лёша звонил регулярно, каждый день как по часам в интервал от трёх до семи, что дико меня бесило и одновременно нравилось, что звонит именно он. Я не знаю почему, но я будто игрался с ним, заставляя переживать. Это сильно будоражило меня, будто я испытывал к нему симпатию, хотя никогда раньше парни меня не цепляли. Но этому я никак не удивился, теперь я похоже радуга в голубом небе. Всё меняется, будто я перехожу из одной реальности в другую. Где-то чувак спиздил кирпичи, а где-то нет, где-то тётя Нина уронила клюшку, а где-то нет, где-то я родился с аллергией на собак, а где то жил с псом, ну и наконец, где-то я гетеро, а где-то не гетеро... Можно сказать, что я даже смирился с такой жизнью. Ну а почему нет? Каждый день новая жизнь, новые подарки судьбы. Только страшно, а вдруг этот подарок судьбы станет слишком ужасным, а я ничего с этим поделать не смогу. После недели такой жизни мой друг всё же не выдержал и припёрся к моей двери. Стучал он долго и настойчиво, а я его бесил и не открывал дверь, но когда он уже начал откровенно дубасить по металлу, я всё же соизволил повернуть замок. На пороге стоял бледный и мокрый Лёша в чёрном длинном пальто, который всем видом излучал усталость и негодование. — Я тебя убью! Расчеленю, повешу, закопаю, растворю, зарежу, застрелю, проткну, глаза на жопу натяну, да что угодно, твою мать! — Лёша говорил быстро и отрывисто, но при том с некой злобой и беспокойством. После небольшой паузы, парень вытолкул с порога Вову и прошёл к нему на кухню, где пихнул под задницу первый попавшийся стул, а из под пальто достал чикушку с яркими буквами "БЕРЁЗКА". Вова только похлопал глазами, запер дверь и последовал за другом, смотря на бутылку синьки с удивлением и разочарованием. Первым нарушил тишину Губанов, открывая алкашку, — Ну и какого хуя, Вов? Я не понял вообще! Какого чёрта ты не отвечаешь на звонки, не открываешь дверь, говоришь про чёртовы два этажа и странно реагируешь на мою машину? Стримерство ты бросил, хоть я и далёк от этого... — Подожди, подожди — перебил Вовий, — Далёк от стримерства? Дед, ты чего? Ты на твиче уже лет сто, как говорится "тупа олд", — Семенюк придвинулся к столу и осмотрел Лёшу. — Семенюк, блять, Владимир! Ты нормальный? Что с тобой, блять, происходит? Если это шутка, то не смешно! Какое стримерство, дубина ты короткожопая, я бизнес веду свой, я на твиче этом даже не зарегистрирован. Мне не хватает времени на это. Вову облило кипятком от этих слов, но вместо объяснений он жестом показал, что ему нужна рюмочка. После пары-тройки залпов, парень всё же начал. — А теперь прошу не перебивать меня и не переубеждать в чём либо. Я видел то, что видел и ни на какие глюки это не похоже. Про два этажа я тебе уже говорил. И да, это совсем не белочка. Я был чист, как малое дитя, ибо шёл на работу. Два этажа тебя не убедили, а меня очень разозлили и озадачили, поэтому когда я увидел живую тётю Нину... — Семенюк выдержал паузу и посмотрел на удивлённое лицо Лёши, — Да, да, именно её. Не знаю что это за чертовщина, но явно не мой мир. Я каждый день будто теряю частичку себя, она уходит, а на её место встаёт фальшивая реальность, другой мир... Я не знаю, Лёш. Мне плохо, очень плохо, — Вова посмотрел в испуганные глаза Губанова, которые будто похолодели от услышанного. Бледные глаза начали сверкать яркостью, привлекая внимание Владимира. Голубой цвет заставлял взглянуть парню в очи и не отрывать от них взгляд, настолько красивыми они казались в тусклом свете ночи. — Я... Я тебе верю. Правда, верю. Ты мой лучший друг и врать мне не будешь, какое бы измерение тебе не попалось, мы всегда будем лучшими друзьями, — Алексей притих, смотря на бутылку водяры, где уже не хватало одной четверти. — А вдруг я потеряю тебя так же, как потерял два этажа? Ты ведь даже не узнаешь обо мне, а вот я настрадаюсь до конца своего существования, — Вова опустил голову и грустно шмыгнул носом. Такого кадра Лёша не выдержал, поэтому он подошёл и обнял несчастного. — Пользуясь случаем, — тихо начал Семенюк, немного улыбаясь и стесняясь, — Хочу сказать, что я... Я люблю тебя, — выдавил из себя парень и нервно затих, ожидая ответа друга. В воздухе повисла тишина, но через несколько секунд кадык Губанова скакнул вниз и вверх, а после сопящий выдох. — Пользуясь моментом, — Лёша тоже решил потянуть для него время, — хочу ответить, что тоже... Тоже люблю... Тебя. И тут вот должен быть хэпи энд, счастье, слёзы и три ребёнка, но моя история не заканчивается. Глупо обрывать всё на счастье, когда начиналось всё со страха. Сначала мы с Лёшей просто пытались выкинуть все странные вещи и привыкнуть к изменениям, которые происходили каждый день. Новый компьютер, другая дверь, вместо магазина напротив моего подъезда стояла шаурмичная, странные соседи, которых я раньше не видел. Короче, по началу было тяжело, но потом пошёл какой-то адовый пиздец. Исчезали районы, люди, дома, а на их месте вырастало что-то совершенно другое, куда не хотелось даже ногой ступать. — Двадцать седьмой дом на проспекте Росина. Опять, — Вова обречённо посмотрел в окно и медленно присел на диван. — Нет, Вов, весь проспект. В нашем городе нет такого, — Губанов присел рядом, приобнимая похудевшего парня. — Я очень боюсь потерять тебя. Единственного, который может справиться со мной и помочь справиться мне с этими изменениями. Я проснусь, а тебя нет. Нет твоих вещей, машины, тебя, ты просто не родился. Или ты не встретился когда-то со мной и живёшь в другом городе или стране... — Семенюк устало почесал глаза и лёг на подушку. — Я так просто не уйду. Мы давно знаем друг друга, что-то всегда будет тянуть меня к тебе. В каком бы городе я не был, я всегда буду тут, — Лёша тыкнул в грудь Вовия и мягко улыбнулся. — Ой, слюни сопли тут начались, мы же брутальные мужики. Всё, хорош! Радуемся жизни, пока можем, а дальше как пойдёт, — Семенюк стукнул Лёшу в плече и вскочил с дивана, семеня до кухни, где он достал бутылочку красного и два бокала. Через несколько секунд пришёл Лёша, который с удовольствием уселся за стол и с блаженным видом потягивал мелкими глотками полусухое. Да, пить в прохладный вечер весны доставляло огромное удовольствие. Градус грел изнутри, дурманил мозги и охлаждал снаружи. Было ни холодно, ни жарко, а тепло. Странная погода, когда днём вроде как и тепло, но солнца нет. Конец весны, а дождей нет, хоть мантры читай и с бубном бегай, умоляя бога дождя подать водицу с небес. Я вообще привык к изменчивости погоды в России и считал это вполне нормальным явлением, но однажды я проснулся весь в поту и увидел Лёшу, который стоя в трусах, упёр руки в бока и не отрывая взгляда смотрел на меня. — Так, Вова! Нахера ты окно закупорил, блять!? Мы или сдохнем от жары или от нехватки воздуха... — Губанов схмурил брови и резким движение открыл окно, пустив лёгкий ветерок, — Ещё и кондей вырубил... Ты нас убить хочешь? — Лёша продолжил ворчать на парня, не видя его искренне изумлённого лица. — Лёша, какой кондей, какое окно? Почему, блять, так жарко!? — Вова вскочил с кровати, на потном лице образовались красные пятна. — Ой, пиздец... Ты же у нас особенный... Как я понимаю в твоём прошлом мире было гораздо прохладнее, чем тут. Как видишь, я в трусах, а это значит, что жара. Жара у нас под 30-35 °С, это началось в 1987, когда какие-то там тектонические плиты как-то не так встали и образовалась какая-то дырка, то ли озоновая, то ли ещё какая. Мне если честно похуй, к жаре тут привыкли. Какая у вас была температура? — парень нелепо почесал рёбра, которые выпирали сильными буграми. Лёша был очень худым и хрупким, из-за чего Вове казалось, что любое его касание разобьёт Губанова в щепки. Это перерасло в паранойю — потеря Алексея. — Градусов двадцать пять максимум, солнца нет, тучки, дождя правда нет... — Владимир оглянулся по сторонам, пытаясь найти ещё что-нибудь новое, но похоже изменилась только температура. Нет, дорогие мои, не только. Самыми ходовыми товарами считались вентиляторы, кондиционеры, вообще-то любые виды обдувалок стали просто бешено дорогими, но одновременно имели огромный спрос. Производители газировок, коктелей, пива, мороженного и подобных холодных штук тоже купались в золоте. Их даже не рекламировали нигде, все и так покупали что-то холодное каждые сто метров своего пути. Жара давала по мозгам сильно, не щадя никого. Обувь продавали в основном пробковую, ибо асфальт был очень горячим и носить другую обувь было не практично, а иногда опасно. Чуть позже я узнал, что в середине лета тут и до сорока пяти градусов доходит, но люди спокойно живут. Зима на удивление короткая, температура ниже -10°С опускается очень редко и считается аномалией. Фрукты прут даже в Москве, куда не гляди одни персики, абрикосы и подобная фруктовая дичь, которая стала дешевле всяких там личи, папай, хуе-экзотических фруктов, короче. Так и сидели мы вместе с Лёхой тёплыми вечерами, смотрели фильмы под холодное пиво и сочные фруктики. Ах да, про Лёшу... Как-то я быстро замял эту тему любовную и сократил её пересказ раз в десять, ибо всё остальное как-то перегоняет любовь по уровню пиздеца. Да, совпадение или нет, но два лучших друга влюбились, при том они мальчики. Да, пися как сосиска и у одного и у другого. Такое бывает и тут нет никаких "фу, спидорак" и "гомогей какой-то". Иногда я вспоминаю одну вещь: если бы я не стал передвигаться между мирами, то не стал бы геем, и нашёл бы девушку (а скорее всего гнил бы в одиночку), ну а тут я стал им и влюбился в Лёшу, с которым мы жили душа в душу и вместе до гроба, как я и хотел в самом начале своего повествования. Впрочем, ничего интересного тут нет, поэтому я дальше вам расскажу, что происходило. А происходило, как вы поняли, много чего и каждый день. Похоже на бред сумасшедшего, но я себя таковым не считаю. В самом начале я уже сказал, что сумасшедший полностью осознаёт своё отстранение от мира сего так же ясно, как человек без ноги осознаёт, что он инвалид. А вот я могу поклясться, что никакого сдвига по фазе я не наблюдал, вообще ничего, кроме двух этажей, живой старушки, пропавших улиц, нового Лёшу да душегубку как в Египте, ёптыть. Ну, с этим жить можно, если взять себе за правило не вспоминать о прошлой жизни. Я бы и дальше так прожил, пока не проснулся за решеткой. Нет, не в тюремной, а где-то в участке или начальном СИЗО, где ты не сидишь с другими зэками, которые обучают тебя жить "по понятиям" и как задобрять "блатных". Короче, я проснулся где-то, где было не так страшно, как в тюряге. Рядом с прутьями стоял грустный Лёха, который задумался настолько, что даже не посмотрел в мою сторону. Я с затуманенным взором встал и шатаясь направился к моему единственному спасителю. — Лёх, где я? — сожмурив глаз от света спросил Семенюк. — Ты, мальчик мой, доигрался. Ты в участке номер сорок пять, — Лёша так же грустно отвечал, хотя фраза подразумевала ругательный и очень эмоциональный подтон. — А что, собственно, случилось? — Вова почесал затылок, проклиная эти грёбанные путешествия между мирами. — Ты напился на Ромин день рождения так сильно, что треснулся головой об стол, потерял сознание, а потом через секунду встал и побежал на улицу, набив морду какому-то левому пацану семнадцати лет, — Лёша издал нервный смешок и продолжил, — Начал бычить из-за того, что бедный парень стоял "не на том месте, где должен". По словам этого пацана, ты уверял его встать на место памятника в фонтане, типа "хуль ты слез с подставки, иди на место"... — Лёша громко выдохнул. Его рука скользнула к руке Вовы и сжала её крепкой хваткой. — Бля... — этого хватило, чтобы Лёша понял, что миры опять пустили бедного парня по кругу, присылая каждый раз подарки подороже. Меня отпустили через тринадцать часов, после долгого объяснения о моём состояние, празднике и вообще о моей жизни собачьей. Душа моя горланила о пелене пропитых дней, но я лишь улыбался и отшучивался фразами, по типу "заработался так, что других работать заставляю". Парень, кстати, оказался понимающим и заяву писать не стал, а пожелал мне меньше пить и изучать строение памятников. Я ему головой покивал, а сам как только на улицу вышел, так сразу в бар пошлёпал. Супер интересный рассказ о том, как я вливал в себя то что горит, а то что не горело, я поджигал и тоже вливал, я пропущу. Короче, вернулся домой к Губанову таким же, каким и уходил, а если точнее, то уезжал в участок. Если честно, я думал он меня с порога бить начнёт, ну лицо у него такое было, не доброе прямо. У меня даже жопу свело, насколько я труханул от этой ситуации. А он просто посмотрел на меня, пустил, закрыл дверь за мной и ушёл на кухню пить чай. И всё. Никакой реакции. Я человек прямой, поэтому шатающейся походкой вышел к моему возлюбленному и начал свою речь. — Значт так, Алек..Алексей Губанович, я вас оочен лублю! Вы на мен...меня не обижайтесь, я вас просто люблу силно, а вы, Алексей Губанович, меня даже не руг...ругали. Хоть бы поорал, гад ты такой! — Семенюк чуть не клюнул носом об стол. Лёша же похлопал глазками, пошмыгал носиком и пинком отправил пьяницу в кровать, где он моментально отрубился. Проснулся я ну в очень плохом состоянии, меня будто всю ночь пинали, поэтому бошка трещала, кости ломило, а ноги не ходили. Ну что поделать, нужно встать, пожрать и флексить на работу в быстром темпе, что отдавало в голову с новой силой. Так как на улице была жара под 32°С, я не шёл к остановке, а медленно протекал к ней, будто плавясь от солнышка. Некоторые умные люди ходили с антисолнечными зонтиками белого цвета, и я считаю это изобретение гениальнейшим. Автобуса не было уже минут пятнадцать, а вырывать Лёшу из дома не хотелось, поэтому я решил заказать себе такси. Такси на то и есть такси, чтобы не имея тачки можно было гонять на чужой, личный водила прилагался в комплекте. Ну приехала машинка, стандартная такая, убер обыкновенный. Я так обрадовался, что больше не придется стоять на солнцепёке, что прыгнул в машину чуть ли не с разбега. Водитель глазками поморгал, осмотрел меня и врубил кондей посильнее. Ну да, я же весь в поту был, будто только из бани выбежал. Едем по обычному маршруту, а потом на главном повороте к улице, где мой офис находился, водила свернул в другую сторону. Я ему говорю, мол куда ты, баран едешь, у меня офис в другой стороне. А он мне пальцем тычет, типо посмотри какая пробка, ты же не успеешь к девяти. Смотрю, а там и правда пробка, причём стоят не двигаясь, будто случилось что-то серьёзное. Мы всякими дворами, гаражами, улочками и мусорками проехали полукруг и подъехали к моему офису с другой стороны здания, где парковки нет, поэтому я быстренько отдал бедному водиле его честно заработанные триста сорок восемь рублей и зашагал к главному входу в здание, что было очень долго, ибо постройка была широкой, а топать по жаре было ужасно лень, особенно после холодного салона авто. Вот я добрался до нашей лестницы и осмотрел главную дорогу, где на удивление не было машин вообще. Я мысленно поругался на обманчивое столпотворение и на водителя, который повёз меня по ухабам и ямам, заставив тем самым заплатить чуть больше положенного. Но странно было то, что на главной то дороге не было вообще машин. Обычно тут всегда активное движение, но мало ли что. Зная, что я хожу между мирами, можно придумать такой аномалии кучу объяснений. Зашёл в офис, покайфовал около вентилятора и уселся в свою коробочку сотрудника, где было всё обустроено под меня. Опять же, в офисе было ужасно мало народу, но никто не обращал на это внимания. В коробочках сидели три девушки и двое парней, хотя офис был рассчитан на пятнадцать человек. Десятерых просто не было, что совсем неприемлемо для нашей компании по кибербезопасности. У коллег я не спрашивал, а вдруг это стандартная игра мирков и меня только высмеют или у виска покрутят. Поработал я так всю смену, в основном болты пинал, ролики на ютубе смотрел, вконтач обшаривал, в общем работал я не больше двух часов. Там буквально сервер доделать и найти проблему отключения базы у работника в филиале Самары. Он был сильно туповат, но как я понял, он как-то родственно относился к начальству, поэтому его не выпиннули с должности, а помогли с решением его проблемы. С работы я вышел самым последним, так как не заметил, что время к девяти подходило. Темнеет поздно, в это время ещё светло было. Я не торопясь собрал монатки, выключил свет и вызвал таксон обратно. Вышел из здания и удивился пустоте вокруг. Дай бог хоть одна собачка пробежит. Машин нет, даже на парковке, хотя свет в здании на некоторых этажах ещё горел. Жутко мне стало одному стоять и ждать машину, поэтому решил Лёше позвонить, сказать, что я задерживаюсь и просто услышать его голос. Ну позвонил я ему, сказал то что надо, в ответ услышал что-то по типу "Хорошо, жду тебя", а после сильные помехи и сброс вызова. Я напрягся, но потом подумал, что он просто в лифте ехал, а там связь плохая. Волноваться не о чём, ведь он мне ответил. Спустя минуты две приехало такси, я на уставших ножках заполз внутрь и поздоровался, назвав адрес. Таксист лишь кивнул головой и молча тронулся в путь. Я вообще люблю неразговорчивых таксистов, которые тебя вопросами не закидывают, а спокойно едут в пункт назначения. Но этот тип был уж очень мрачным, каким-то серьёзным что-ли. Что-то такое, что неуловимо бесило и пугало, но мы довольно быстро доехали без всяких там странностей. Я расплатился, выбежал и засеменил к подъезду, рядом с которым не было любимых старух-сплетнецей, что опять же удивило меня. странный день какой-то, людей нет, машин нет, а если и есть, то всё очень странное. Открыл входную дверь, а свет выключен. — Лёш... Ты спишь? — Вова аккуратно протиснулся в коридор, запер дверь и тихонько зашёл в гостиную. Я чуть ли не заорал, за секунду понимая, что происходит. Нет его вещей, ни его самого, ни моей собаки, ничего, что приносило мне счастье. Я в панике пробежал всю площадь, но ничего не нашёл. Я засел в депрессии. Опять. Я просто сидел в тишине часами, переодически пускал слезу и проклинал эти ужасные путешевствия. Сидел так неделю, курил купленый месяц назад блок сигарет, ел консервы, которые остались в дальнем шкафу, а потом запасы кончились. Я уговаривал себя выйти на улицу несколько часов, а потом меня осенила странная штука. Тишина. Полная. Да, мой дом кирпичный, слышимость никакая, но любые падения, повышение голоса и бытовые вещи было прекрасно слышно даже с включённым телевизором, а тут в полном молчании приборов было тишина. Я начал паниковать, но всё же нашёл силы выйти за дверь. Пустой тамбур, ни колясок, ни игрушек и ничего вообще. Я прислонялся ухом ко всем дверям на этажах, но ничего не слышал. Будто все вымерли. В подъездном окне было видно раскалённую улицу без людей и животных, без машин и детей. Никого. Вдруг из двери напротив моей вышел сосед с пакетом мусора. Вы бы знали как я обрадовался, я громко поздоровался с ним, на что он удивлённо кивнул мне в ответ и нажал на кнопку вызова лифта. Я с улыбкой встал рядом с ним, ожидая заветный писк этажа. Вот открылись двери, куда мы по очереди зашли. Стоим. Ничего. Жду когда сосед нажмёт кнопку, но двери закрылись сами. А через пять секунд открылись на нашем же этаже. Сосед спокойно вышел, открыл дверь и зашёл в квартиру. Я ахуел. Просто ахуел. Я нажимал на кнопку вызова лифта уже раз сто, но лифт стоял. Ну а дальше... А что дальше? Я вернулся в квартиру, достал коньяк, и сел за компьютер. Пишу эту историю от скуки и не знаю, попадёт ли она в интернет... Не игнорируйте мелочи, происходящие под вашим носом.