Я не играю!

      С удивлением гляжу на левую руку. На то, как беру в неё ручку и каллиграфическим почерком вывожу на бумаге своё имя. Затем перекладываю пишущую принадлежность в правую и повторяю надпись. Явно не копия, буквы наклонены в другую сторону, но строчка такая же ровная, буквы не скачут, а я не ощущаю абсолютно никакой разницы.       Ещё вчера, когда у меня было двенадцать очков ловкости, я был правшой. Сегодня… Я в смятении. Абсолютно не понимаю, что творится вокруг меня. То есть, понятия «лево» и «право», они, конечно, основополагающие, но сегодня и сейчас для меня они сузились до левого и правого тапка.       Дальше — больше. Разбил будильник. Ну да, как в мультике, он запищал, а я по нему хлопнул и… не, не вмял в столик до состояния тонкого блинчика, но корпусу хана, экран циферблата электронных часов разбит и деформирован, пластиковая ножка отлетела мне в лоб, а на столешнице осталась довольно заметная вмятинка от корпуса.       Всё сегодня мне приходилось учиться делать заново. Я как будто был инвалидом с парализованной левой стороной до этого момента. Такой свободы, координации и лёгкости до этого я просто не чувствовал. Да я даже не предполагал, что так можно! А ещё порвал толстовку, когда надевал её на себя с утра, сломал лопатку, которой переворачивал яичницу от неожиданности, когда раскалённая капелька масла стрельнула мне в лицо и сделал два лишних оборота, когда закручивал кран с холодной водой в ванной. Последний после проведённых над ним манипуляций, естественно, подлежал замене, что вернуло меня с небес на землю к шкурно-материальным проблемам. Под кроватью горшок полный золота, а деньги опять снимать с наследного счёта.       Менять золото страшно. И до того было боязно, а теперь на горизонте ещё и полиция показалась. Ой, игра, ой удружила… С другой стороны, мало ли где нашли тело, оно к золоту отношения не имеет, так что будут ли проверять меня — это ещё большой вопрос. В любом случае — от монет нужно как-то избавляться. Так что… Остался лишь один вопрос: днём я их буду прятать или в темноте?       В конечном итоге решил долго с этим делом не тянуть, закинул шкатулку в инвентарь и аккуратно, боясь лишний раз сдавить рулевое колесо, поехал по знакомому маршруту. Но для начала всё же стоит обзавестись средством связи.       В торговом центре прогуливаясь между полок со всякими супер-мега-навороченными девайсами ощутил острый приступ ностальгии. Сколько я не покупал телефон? Мой малыш выдержал пять лет и погиб, как воин, упав из кривых рук своего владельца, когда на того из темноты прыгнула непонятная страховидла. Хорошая смерть, но мне от этого было не легче. Я пару раз подзывал девушку-консультанта, где она мне рассказывала возможности того или иного плода любви китайской промышленности и американских бизнес-планов. Воистину верно, что девяносто процентов возможностей смартфонов используется не человеком, купившим его! Вот был у меня Люмия, в нём не было ничего, кроме самого необходимого. Всё. Нет больше ничего подобного на рынке. Хочешь крутой телефон — будь добр предоставь спецслужбам свои отпечатки пальцев. И я уже молчу про фейс-ай-ди. Эх… в текущих обстоятельствах это даже не паранойя. Да и пофиг на слежку, хотел бы я посмотреть, как меня будут искать власти в угасающих мирах, но блин! Как же жалко свой старый мобильник!       Наконец, свернув кровь парню-консультанту я остановился на не китайском телефоне с хорошей камерой и, сопровождаемый счастливым продавцом направился к прилавку.       Там через схожую процедуру проходил ещё один человек и я с удивлением понял, что знаю его. Более того, он-то мне и нужен! Воистину одно притягивается к другому!       — Девушка, я вас уверяю, что мне совершенно точно не нужны эти ваши чехольчики и прочие финтифлюшки! — утверждал пухленький низкорослый старикан в гавайской рубашке и белых брюках.       — Но как же…       — Я сейчас передумаю у вас что-либо покупать. — предупредил он, усмехнувшись сквозь жиденькую аккуратно подстриженную бородку.       — Поняла. — моментально среагировала кассирша и её руки забегали над кассой ещё быстрее.       — Сильвестр Рудольфович, — привлёк его внимание я, — добрый день.       Мужчина посмотрел в мою сторону, затем изобразил удивление и фальшиво улыбнулся. Он был ниже меня чуть ли не на голову, и ему явно не нравилось смотреть на людей снизу вверх, однако справился с раздражением он моментально.       — Денис? Одинцов?       — Вы меня помните? — я благодарно кивнул. — Польщён.       — Ну как же! Твоя матушка была замечательной женщиной!       — Спасибо. Решили побаловать кого-то?       — Да вот, внученька все уши прожужжала, а ты здесь какими судьбами? — потряс он перед моим носом приобретением.       Судьба? Ну а почему бы и нет? От этой мысли даже вырвалась усмешка, горестная такая.       — А я свой разбил. Вдребезги, даже не починишь, — в свою очередь посетовал я, кивнув на соседнюю кассу, где пробивался уже мой товар. Дождался, когда пиликнет карточка, сообщая о списании суммы и посетовал. — Незапланированные траты. Не люблю.       — О, юноша, как же я тебя понимаю! — усмехнулся стареющий еврей. — Надеюсь, твоя работа позволяет тебе переносить их достойно.       — Не совсем, я уволился и сейчас раздумываю над альтернативными источниками дохода. Но пока держусь.       — М… жаль, очень жаль, что Юлия Владимировна не убедила тебя в своё время пойти по её стопам. — пожевал губами мужчина.       Произнесённое имя вновь болезненно кольнуло в сердце, но я привычно скрыл это за улыбкой.       — Вряд ли. Для этого надо иметь чутьё, разбираться в людях, а у меня с этим явные проблемы, — отмахнулся я. — Мама это понимала, и не настаивала, — говорить на эту тему не хотелось. Мы вышли из отдела сотовой связи со своими покупками и направились к стоянке. — Да и стань я адвокатом, я бы так и остался «сыном той самой».       — Понимаю, — усмехнулся мой собеседник. — Гордость, молодость, максимализм! Как по мне, ерунда. Семья для того и есть, чтобы служить отправной точкой для будущих поколений, но… выбор твой.       Меня терзали довольно сильные сомнения по многим причинам. Во-первых, я мало что помнил из тех редких моментов, когда ей приходилось брать меня маленького с собой. Сильвестр Рудольфович Берг. Имя такое, что зубы сломаешь, помнится, я его использовал вместо пресловутых «корабли лавировали-лавировали». Мама не любила вести с ним дела и представлять его интересы. Уж больно скользким, по её словам, он был. Тем не менее отзывалась она о нем исключительно уважительно и не стеснялась рекомендовать его другим своим знакомым. Мне же он раньше казался эдаким дядечкой-добрячком, который всегда вежлив, всегда улыбчив, но почему-то очень было страшно смотреть ему в глаза. Сейчас, кстати, от его взгляда тоже слегка пробирает. Да и теперь не кажется удивительным то, что этому человеку принадлежит крупнейшая в городе сеть ювелирных мастерских.       С другой стороны, лучшей возможности мне просто не представится, так что это придётся сделать либо сейчас, либо потом. Сейчас, кстати, моё окно выбора резко сужалось, так как мы уже подходили к его машине и здоровенный квадратный водитель уже открыл заднюю дверь его «Крайслера».       — Сильвестр Рудольфович, знаю, просить вас о чём-бы то ни было бы с моей стороны очень невежливо, но… могу я попросить вас об небольшой услуге?       — М-м? — улыбку с круглого лица, как ветром сдуло, и по взгляду стало понятно, как его всё это время раздражало моё общество.       — Я не просить денег или что-то в этом роде! — поспешно прояснил я ситуацию. — Напротив, готов заплатить, если вас это сильно напряжёт!       — Даже так? Признаюсь, Денис, ты меня слегка удивил.       — Извините, — под колким взглядом этого дельца просто нельзя было не стушеваться. — Глупо вышло, не стоило отвлекать вас от дел.       — Слава, покарауль пока снаружи, — вновь расплылся в улыбке делец, вернув себе добродушную маску.       — Хорошо, Сильвестр Рудольфович, — гулко ухнул охранник, смерив меня таким взглядом, будто уже знал, где меня прикопает.       — Присядем, Денис? — мужчина сделал приглашающий жест в сторону заднего сидения, и я забрался в машину. Берг грузно уселся рядом. — Я слушаю.       — Хотел попросить вас оценить вот эту монету. — достал я из кармана одну «Адену» и протянул ювелиру.       Тот, слегка поколебавшись, принял её, охнув от неожиданного веса, повертел её перед глазами и удивлённо посмотрел на меня.       — Любопытно, очень любопытно. Откуда она у тебя?       — Э… Сильвестр Рудольфович, она совершенно точно не краденная, — я вновь замялся, подбирая нужные слова. То, что она не краденная, я не врал — она мной честно залутанная, а это другое. — Я её… как бы… нашёл. Документов на неё, естественно, нет.       — Хм, — только и выдал на это Берг. — Старая, я бы больше поверил в клад, но чеканку с ходу не распознаю.       — Где нашёл?       — Ну…       — Понятно. Только одну?       — М-может быть… нет?       — Очень любопытно. Так где нашёл?       — Эта монета уже лет пятьсот не имеет хозяина, — надулся я.       — Это я вижу, — сверкнул глазами Берг. — Так где нашёл?       — Давайте не будем об этом.       — Почему не оформил, как клад? Ах, да… новое постановление, уже ознакомился, да?       Вот честное слово, так бы и сделал, вот только с этого года кладоискательство объявили вне закона. Это во первых, а во вторых, что я буду делать, если вытащу из данжа ещё одну подобную находку?       — Вот-вот. Так вы поможете?       Сильвестр Рудольфович потёр подбородок.       — Я так понимаю, ты хочешь её реализовать?       — Да, ну и узнать хоть, какая проба. Любопытно же.       Пару минут Берг думал. Его небольшие ладони с удивительным проворством перекатывали тяжёленький слиток между пальцами.       — Ладно, запиши мой номер.       — М… — Я с виноватым видом продемонстрировал ему ещё не распакованный девайс.       — Беда с вами молодыми. Совсем вещи не бережёте, — проворчал ювелир и с кряхтением достал визитку. — Позвонишь через три дня, авось чего и придумаю.       — Хорошо, спасибо! — Искренне поблагодарил я и потянул ручку дверцы.       — Стой. Расписку в получении тебе напишу, — остановил меня еврей. — Что будешь делать без неё, если я про эту вещицу забуду? В ней ведь тысяч сто пятьдесят.       — Расстроюсь. Сильно.       — Я знаю. — блокнот и ручка нашлись в бардачке, вмонтированном в спинку переднего сиденья. Акт приёма передачи Берг составил буквально за минуту, ровненько по шву вырвал лист из переплёта и, поставив размашистую подпись протянул мне. — Не теряй.       — А-га. Ещё раз спасибо, — повторил я, уже выбравшись из машины.       — Пока не за что, — ответил мужчина, смерив меня очень пристальным взглядом. — И вот ещё что, если окажется, что эта вещь имеет другого хозяина, расстроюсь уже я.       К горлу подступил неприятный ком.       — Я позвоню через три дня, ближе к вечеру.       — Буду ждать, — и уже не ко мне, — Поехали, Слава.       Дверца, тихо щёлкнув, встала в паз и машина почти бесшумно тронулась с парковки, оставив меня смотреть ей вслед до тех пор пока не скрылась в плотном потоке за будкой какого-то грузовика, оставив меня посреди полупустой стоянки торгового центра наедине с очень большими сомнениями.