Миниатюры

      Новое платье из гладкой шуршащей тафты выгодно обрисовывало высокую, приподнятую корсетом грудь и затянутую, кажется, до предела, тонкую талию. Близилось время обеда, но княжна Лия Лазарева, сидя в увитой плющом беседке, чувствовала, что не сможет проглотить ни кусочка. Вопреки всем правилам приличия, Лия забралась с ногами в широкое плетёное кресло и только рассеянно покачивала ступнёй, обутой в атласную туфельку, чудесную пару которых третьего дня привёл из Парижа отец. Лия улыбнулась своим мыслям и набросила на плечи тонкую шаль. Она бы с радостью поехала во Францию вместе с Дмитрием Александровичем, но сказалась больной и осталась дома. Провалялась в уютной постели целый день, а под вечер тихонько выбралась из дома.       Лия уже получала от мачехи предупреждение, и не раз, что о следующей вылазке Алиса Константиновна расскажет князю. Но каждый раз, когда получала пахнувшую парфюмом, перьями и коньяком записку, всунутую между прутьев ограды, летела на крыльях любви на встречу с тем, кому удалось покорить её сердце. Ради профессора естествознания Университета Вадима Ильинского Лия с радостью наступала на одни и те же грабли.       Он встретил её у ограды, через которую перемахнул с молодецкой удалью, держа в зубах ярко-алую розу. Лия издалека видела, как Вадим Борисович перелазал на землю князя, и невольно залюбовалась им. Ей было всё равно, что Ильинский старше её на тридцать шесть лет ― дворяне заключали и не такие неравные браки.       ― Ах вы, проказник! ― воскликнула Лия, выскальзывая из-за куста бересклета, когда Ильинский пригладил растрепавшиеся пепельные с огоньками рыжины волосы и взял розу, как подобает, в руку. ― Когда-нибудь нас поймают. Меня отправят к тётушке в деревню, а вас ― разжалуют и сошлют в Сибирь!       ― Ради вас, Лия Дмитриевна, я готов хоть в Сибирь на каторгу, хоть на виселицу, ― улыбнулся ей Вадим Борисович. Он подал Лие розу, а когда она приняла с благодарной улыбкой цветок, притянул её к себе и прильнул к губам в пылком поцелуе.       ― Нам сегодня повезло, ― пробормотала Лия, зарываясь пальцами в волосы Ильинского и стараясь получить как можно больше поцелуев. Она не позволяла ему большего, но не была уверена, что он не хочет ещё. ― Maman отправилась в гости к графине Громовой, а pape после возвращения из Парижа целый день с управляющим имением занимается делами. ― И она прильнула к Ильинскому в поцелуе.       ― Лия, ― оторвавшись от её губ, произнёс Вадим Борисович. ― А ваша матушка неожиданно из гостей не вернётся?       ― Нет, что вы, ― прошептала Лия, обнимая Ильинского за плечи.       ― Вернётся! ― звонкий голос, в котором звенела ярость напополам с изумлением и праведным гневом, разорвал томную негу тени деревьев.       Лия и Ильинский, не выпуская друг друга из объятий, одновременно обернулись. За кустом бересклета стояла Алиса Константиновна.       ― Я тебя предупреждала, Лия, ― чеканя слова, произнесла мачеха. ― Что если ещё раз увижу тебя с… многоуважаемым профессором, расскажу всё князю. Будь ты дворовой девкой, тебя бы давно отходили вожжами на конюшне! Где твои манеры? А вы, Вадим Борисович! ― Алиса Константиновна приблизилась к Ильинскому. ― Хоть бы руки Лии для приличия попросили. Вам бы отказали, но никто бы не сказал, что вы обесчестили княжну! Я надеюсь, ― сверкнула зелёными кошачьими глазами мачеха, ― он не совершил с тобой непоправимых действий?       ― Maman! ― воскликнула Лия, чувствуя, как румянец смущения зажёг щёки. ― Как вы можете такое говорить!       ― Я-то только говорю, ― одёрнула её Алиса Константиновна. ― Не я, барышня, только что занималась непотребством. Тьфу, смотреть противно. Сейчас же идёте к князю и просите руки княжны!       Лия со вздохом посмотрела на Вадима Борисовича и, когда мачеха отвернулась, быстро взяла его за руки.       ― Вместе мы сила! ― выдохнула она.       Дмитрий Александрович едва не подавился чаем, когда они втроём вошли в гостиную. Выражение его лица и взгляд, которым он одарил Ильинского, говорили, что разговор предстоит долгий.