Косил Усянь коноплину...

— Ну ни гуя себе у вас в храме монахи, глава ордена Цзинь, — присвистнул Вэй Ин. — Правду говорят, каков настоятель, таков и храм. Ладно еще Су Шэ, а это кто там с пустым рукавом? Вот живучий, Лань Чжань его так хорошо почти убил! А это кто еще, неужели... — Молодой господин Вэй, очень прошу вас не свистеть, — вежливо поклонился ему Цзинь Гуанъяо. — А вас, глава ордена Цзян, я попрошу остаться на своем месте, а то ваша рана снова откроется! Предупреждение Цзян Чэна не остановило, но без духовных сил Цзыдянь хозяина не слушался. На лицах Нефритов, Вэй Ина, Цзян Чэна отразилось одинаковое изумление, только Цзинь Лин не понимал, в чем дело. — Как ты его воскресил?! — Незачем воскрешать того, кто и не умирал. — Только вас, глава ордена Вэнь, тут и не хватало, — подытожил Вэй Ин, а Цзян Чэн наконец справился с изумлением и попытался бы исправить дело голыми руками, если бы в этот момент в храме не появились два лютых мертвеца. Последующие события восстановить потом удалось с большим трудом и не совсем точно, но когда через несколько минут двери храма взломали объединенные силы адептов нескольких орденов, они застали черную вспышку громкий стук и крик, похожий на ослиный рев. А в развеявшемся дыме посреди храма стояли Вэй Усянь, которого поддерживал Лань Ванцзи, Цзян Чэн, загораживающий собой Цзинь Лина, Лань Сичэнь, два лютых мертвых суриката и четыре очень злобных живых. Все посмотрели на Вэй Усяня. — А почему сразу я?! — возмутился тот. — Я бы в кроликов превратил! — Зачем?! — с детской непосредственностью удивился Цзинь Лин. — Лань Чжаню в подарок! Гэгэ, если ты меня полюбил, когда я принес тебе пару кроликов, может, я подарю тебе их мешок, и мы заключим брак? Цзян Чэн выругался, закрыл лицо рукой и спохватился: — Цзинь Лин, заткни уши! Лань Сичэнь только вздохнул, а Лань Ванцзи с мягким укором взглянул на Вэй Усяня и с еле заметной улыбкой ответил: — Да. Без кроликов. — Хватит! С ними что делать?! — взревел Цзян Чэн, показывая на сурикатов, которых как раз переловили адепты. — И как их различать? — подхватил Цзинь Лин. Лютых легко было опознать по размерам, а вот из живых узнаваем был только один, без передней лапы. Вэй Усянь ловко запихнул его в мешок, увернувшись от зубов и когтей. — Вэнь Нин, что же с тобой делать, — Вэй Усянь почесал подбородок, рассматривая того из мертвых сурикатов, который был поменьше. — Как же тебя расколдовать, что-то я слышал… — Поцеловать! — выпалил Лань Цзинъи, которого не успел толкнуть в бок Лань Сычжуй. — Лань Чжань, в вашей библиотеке завелись какие-то не те книги! — Вэй Усянь расхохотался и закивал. — Может и сработать! Гэгэ, не смотри на меня так, я не себя имел ввиду! — Кто будет целоваться с мертвым сурикатом! — возмутился Цзинь Лин. — Господин Призрачный Генерал? — Лань Сычжуй вежливо поклонился сурикату, смущенно сложившему лапки, и опустился перед ним на колени. — Вы позволите мне попробовать? В напряженном молчании губы осторожно коснулись потрепанной мордочки, и вряд ли когда-нибудь явление Призрачного Генерала вызывало вокруг столько восторга. Только Цзинь Лин сплюнул, выругался и получил подзатыльник от дяди. — А этот черный дым неопасен? — подозрительно поинтересовался Лань Цзинъи. — Опасен, конечно, если ты его вдохнул, через несколько часов тоже станешь сурикатом. Но у нас уже есть умеющий расколдовывать. — Вэй Ин! — взревел Лань Цижэнь. — Довольно! — Этих что, тоже? — гнул свое Цзян Чэн. Лань Сичэнь молча протянул руку к оставшимся зверькам. — Лань Хуань! — Глава ордена! — Брат! Возгласы слились, а из троих живых зверьков один отшатнулся, зато двое других устремились к протянутой руке, отпихивая друг друга и шипя. Один из них трусливо упал на спину, растопырив лапки, а другой живо вскарабкался по руке на плечо. — А-Яо, где твои манеры, — мягко пожурил его Лань Сичэнь. — Глава ордена Лань, вы только не поцелуйте его ненароком, мне он так больше нравится! Лань Чжань, а тебе не кажется… — Что кого-то не хватает? — Ага. Кто-нибудь видел Не Хуайсана? Спустя некоторое время выяснилось, что ни в храме, ни вокруг него Не Хуайсана нет. — Кто был еще в храме? — Вэй Усянь даже пальцы выставил для наглядности. — Не Хуайсан. Су Шэ. Вэнь Жохань. Трое. А сурикатов — два! Не Хуайсан, тебя-то как угораздило? Тот, которого отпихнули от руки, сидел, пригорюнившись, но услышав вопрос, замотал головой, как будто говоря: «Не знаю!» Озверевшего главу ордена забрали его адепты, и всеобщие взгляды сосредоточились на последнем сурикате, от такого внимания явно занервничавшем. — Ну и кто ты? — Вэй Усянь оглянулся на Лань Чжаня. — Ваших бывших адептов можно как-то узнать? — В истории нашего ордена еще никто не превращался в суриката, — уточнил Лань Сичэнь. — Но если это Су Шэ, он не сможет устоять против «Расспроса». Струны гуциня взорвались немелодичным звоном, пересказывать который полностью Лань Чжань отказался, Лань Сичэнь смутился, а самые юные адепты их ордена даже покраснели. — А лучше бы это был не он, — хмыкнул Вэй Усянь. — Где мы теперь дух Вэнь Жоханя ловить будем? Он на «Призыв» так просто не явится. Лань Сичэнь, отойдя в сторону, поднял с пола что-то мелкое, а Вэй Усянь, едва взглянув, чуть не выхватил вещицу из его рук. — И это из пещеры сперли! И доработали, смотрю! Вот почему Вэнь Жохань не нападал первым, я все удивлялся! Талисман, запирающий духовные силы! — А-Яо, — вздохнул Лань Сичэнь. Сурикат на его плече понурил голову. — Он где-то рядом, точно! — Это твой компас не работает! Ничего доделать не можешь! — Я бы его доделал, если бы мне кое-кто не помешал тринадцать лет назад! Да не ты, Вэнь Нин! И вообще, Цзян Чэн, отойди, Яблочко пугаешь, он вон дрожит весь! — Может, зверя в лесу чует. И что вы все теперь делать собираетесь? — Почему «вы»? Прочешем лес, соберем живность, начиная с кроликов, только ты, Цзян Чэн, как-нибудь уж силу соизмеряй, а то будет у нас груда мертвого зверья. — Я не буду трахаться с вашими кроликами! — взревел Цзян Чэн, но тут на него укоризненно посмотрели свои адепты, чужие адепты, Лань Цижэнь, Лань Ванцзи, Лань Сичэнь и даже сурикат на его плече. Еще примерно сотня глаз уставилась с веток, из дупел и кустов. — Лань Сычжуй! Лань Сычжуй! — пока Цзян Чэн высказывался, Цзинь Лин украдкой подергал за белый рукав. — Что такое? — Лань Сычжуй, ты сурикатов любишь? — Сурикатов? — удивился тот. — Ну… они милые. Я вообще зверей люблю. — А если тебе кто-нибудь подарит одного… или двух? — Юная госпожа, у тебя что, Фея щенят нагуляла? — Лань Цзинъи насторожил уши. — Да как ты!.. И тут зарождающуюся ссору перекрыл крик, какого эта поляна еще не слышала. — Ах ты скотина!!! — никто не смотрел, что делается за спиной Цзян Чэна, а Яблочко, незаметно отбившийся от всех и бродивший по поляне извилистыми кругами, неожиданно укусил главу ордена Цзян пониже поясницы. Сверкнул Цзыдянь, к общему гаму присоединился ослиный рев, а Вэй Усянь заорал: — Цянькунь! — Отличная охота, — Вэй Усянь довольно похлопывал по мешочкам на поясе. В одном болтался дух, в двух других — по злобно ругающемуся сурикату. — Смотри, чтобы они мешки не прогрызли и тебе куда-нибудь ниже пояса не вцепились, — буркнул Цзян Чэн. — Свои раны лечи, — засмеялся Вэй Усянь, предусмотрительно прячась за Лань Ванцзи. — Бедный Яблочко, каких мук натерпелся! Только ослиное упрямство могло перебороть духовные силы Вэнь Жоханя!